Злая игра

Тишину разрезает оглушительно-громкий щелчок зажигалки. Кромешную тьму прорезает ярко-оранжевое пламя, теперь заключённое в восковой круг белой свечи. Гвен судорожно выдыхает и на ощупь находит холодную ладонь второй «пленницы». Нет, это неверное её определение. Харди не жертва, она – палач. Такая же сумасшедшая, как и Гарольд Озборн. Только вот в Рейвенкрофте место нашлось не для всех… 1. Так, спокойно, прошло не так уж много времени – Гвен сильная, она и не с таким справлялась. Порядок, всё под контролем… только вот у кого? Нужно взять себя в руки и не поддаваться на провокации. Он знает, что Озборну только это и нужно. Вывести из равновесия. Заставить ощутить страх. Второе удалось на все сто процентов. Питер очень боялся за Гвен – после того, что она перенесла. После того, как ей чудом удалось выкарабкаться, срастись заново, почти оправиться, она может погибнуть непонятно как. И только за то, что дорога ему… Гарри Озборну отлично известны «болевые точки» друга детства. И он жмёт на них с виртуозностью пианиста играющего какую-то жуткую мелодию. Рейвенкрофт – самое место для таких, как он. Но даже эти стены не в силах удержать столь мощное безумие. Заходя в палату, где держали бывшего лучшего друга, Паркер из последних сил старался сдерживаться. Быть достойным. Не терять лицо героя. Но едва увидел эту кривую вызывающую усмешку, как всё полетело к чертям. – Ты, псих долбанный, где она?! – удар кулаком в челюсть, яростный, с ходу. Гарри смотрит на него полупустым расфокусированным взглядом безумца, облизывает струйкой стекающую по губам кровь. – Тоже очень рад нашей встрече, Пит. Пришел навестить меня? 2. Они – разные. Антиподы. Отраженные противоположности, что сидят сейчас, спина к спине, в замкнутом пространстве подземной лаборатории, ожидая конца. Девушка-надежда и воплощение безысходной темноты, приносящая погибель чёрная кошка. Согревающему теплу от ладони Гвен никак не удаётся растопить холод, который исходит от кожи Фелиции. Мурашки по коже. Подступающий страх. Мерцающее пламя свечи отбрасывает тени на стены. Играет на их лицах. У Харди замедленный пульс – Гвен ощущает это через кожу. Ненормальная реакция на скорое приближение смерти. Харди чересчур спокойна. А всё потому, что сама заманила их сюда. Закупорила двери. Отрубила вентиляцию. Она была готова к такому повороту событий. И на жертвы была готова тоже. – Я треснула, но не разбилась… только рёбра до сих пор ноют, – Гвен сказала это, глядя в стену, только затем, чтобы нарушить молчание. Оно разъедает. Впрочем, наверное, лишь её. – Такое бывает, когда падаешь с огромной высоты, – хрипловатый тембр, будто собеседница простужена, – со мной вот случилось наоборот. Она разбилась, но не треснула? Как это? От нехватки кислорода раскалывается голова – нужно экономить, нельзя произносить слишком много слов вслух. Но скопилось столько вопросов… последних. 3. Клокочущая ярость. Скрещенные, подобно шпагам на дуэли, взгляды. – Провались ты, Озборн, – цедит, понижая интонации – на крики могут прибежать санитары и выпроводить «гостя», – отвечай на вопрос. – Может, для верности, ударишь ещё раз? – смотрит на сжатые кулаки Паркера, – никогда прежде не наблюдал за тобой дурных наклонностей – бить связанного, беззащитного человека? Смирительная рубашка, он как-то не обратил внимания – слишком разозлён был. Нечестно получается. – Я тебя в окно вышвырну, если немедленно не признаешься… – узлы он всё же ослабил, ведомый дурацкими принципами, – … Где Гвен? И что это за злая игра? Озборн высвобождает руки из смирительной рубашки, растирает затёкшие запястья, продолжая смотреть на «гостя» с ухмылкой. – В окно вышвырнешь? Забавно. Финт с часовней повторяешь на свой лад, а? Ну всё, он его достал! «Финт с часовней». Гвен еле уцелела тогда. Ещё б немного и… Бессонные ночи около её кровати, все эти мерцающие приборы, кардиограммы и половинчатые шансы на удачный исход. Оправдавшиеся. Получается, что зря. Из-за прихоти обличённого властью психопата. – А раньше тебе нравились наши игры, помнишь? Он отходит в противоположный угол, ближе к запертой двери. Смотрит на засовы, как будто с удивлением. Молчит, оттягивая главное, продолжая играть на болевых точках Питера Паркера. – Для мальчиков – пули, для девочек – бусы… – выдает он полную неразбериху, – наши девочки просто мастерицы в этом деле – собирать чужие пули и создавать из них шедевры… Так, всё, Гарри Озборн окончательно спятил – это же бред! Околесица. И с чего Питер решил, что внезапная пропажа Гвен – его рук дело? Хитроумный план? Здешние препараты окончательно лишили его способности замышлять что либо. Нужно искать в другом месте. – Ну же, Пит, раньше ты быстрее разгадывал шарады, – он прищелкнул пальцами, – тик-так, время идёт. И что-то такое было в его безумном взгляде. Огонёк знания, передавшийся и Паркеру. И что-то щелкнуло. Начало складываться. Как он раньше не догадался? Он же знает ту, другую. Такую же сумасшедшую, как и сам Гарольд Озборн. Только вот в Рейвенкрофте место нашлось не для всех. Она – мастерица по плетению бус, которыми запросто можно задушить. О нет. – Я убью тебя, Озборн… 4. Свеча сгорела наполовину. Кислорода всё меньше. Двоим пленницам всё тяжелее дышать в замкнутом пространстве, но скоро эти мучения закончатся. И уже даже не страшно. Почти всё равно. – Мой отец был законником… – Гвен поворачивается лицом к собеседнице, ловя её взгляд. – Знаешь, он всегда повторял, что безвыходных ситуаций не бывает, что нужно использовать любой шанс, если он вписывается в правила... Она прикрывает глаза – совсем худо, лицо Харди расплывается. – А мой, напротив, всегда убегал от закона и повторял, что нужно идти против правил. Приляг, девочка. Неожиданное предложение, она укладывает Гвен поудобнее в тесном пространстве, так что голова девушки оказывается на коленях Харди. – Зачем ты это делаешь… это же… бессмысленно… – слово через раз. Чёрная пелена застилает взгляд. Фелиция гладит её по голове – мягкие, приятные касания. – Для мальчиков – игры, для девочек – смыслы, – на распев, – не бойся, Гвен, оно того не стоит. Нежна – перелюбишь, умна – переборешь… – отличница Гвен Стейси знала наверняка, что эти строчки им цитировали на уроках зарубежной литературы. Но при чём здесь они? Безумие. Да. Точно оно. И тлеет свеча. Теперь всё. Три, два, один, ноль. Это нельзя понять. Это можно только прочувствовать... 5. – Тик-так, Пит, время вышло, сверим часы? – у Паркера хватка бультерьера, он почти придушил бывшего друга детства, припечатав того к стенке. Но что толку? Он опоздал. Антиподы в замкнутом пространстве. Противоположности. Злая игра, затеянная Гарри Озборном. От скуки, для мести… всё не то – существует третья причина. И Питер поймёт её когда-нибудь, но не теперь. – Заходи ещё, Паркер! – бросает вслед уходящему Питеру Гарри. – Сыграем второй кон... В эту злую игру. Созданную нами обоими когда-то очень давно...