like real people do

Hozier - Like real People Do - Томми, мне плохо. Принеси мне чаю. И теплые носки. И клубничный джем. Томми, ты меня слышишь? – доносится из спальни, и Томас печально вздыхает, ставя на плиту чайник. Было бы забавно, если бы он все же осмелился отругать Ньюта за его бесцеремонное поведение, словно на время болезни Томас автоматически становится рабом. Кто бы мог подумать, что на самом деле блондин болен ничем иным, как гриппом. Он лежит в спальне и постоянно чихает, в промежутках между хриплыми стонами и просьбами. Томас садится за стол и смотрит в одну точку настолько долго, раздумывая о чем-то своем, что приходит в себя только после того, как получает подзатыльник от только что вставшего с кровати Ньюта. Тот идет по кафелю босыми ногами, закутавшись в одеяло, и снимает с плиты кипящий со свистом чайник. - Тебе нельзя вставать. – в попытках изобразить раздражение и упрек, Томас встает со стула и, нависая над своим парнем, разворачивает того лицом к себе. – Возвращайся в кровать. – в ответ на эту фразу брюнет получает слабый удар кулаком в живот, а после разочарованный вздох Ньюта. - Ты какой-то железный, Томми, серьезно. – блондин хмурит брови и смотрит на парня из-под них, пытаясь выглядеть как можно яростнее. Если бы только не такая миловидная, по мнению Томаса, мордашка, то вышло бы неплохо, но только брюнет никогда не научится подыгрывать своему парню в его попытках выглядеть строгим, мужественным и жестким. Только не по отношению к Томасу, нет. Возможно, этот трюк еще может прокатить перед Алби или Минхо, да и то, только потому, что те уже на себе испытали силу Ньютовых кулаков. И, стоит сказать, эти самые кулаки оставили свои увечья, даже сломали Минхо челюсть. После того случая парень еще неделю дулся на друга, сыпя на него трехэтажными матами и оскорблениями. Томас даже хотел было заступиться, если бы только сам Ньют не помешал. «Это мое дело, Томми.». То ли не хотел, чтобы его парень и лучший друг поссорились из-за того, что у блондина слишком тяжелая рука, то ли просто хотел показать свою самостоятельность. - А то ты не видел. – следует фраза, после которой Томас толкает парня по направлению к спальне, пытаясь заставить того вновь вернуться к постельному режиму. - Томми, бля, у меня скоро мышцы атрофируются. – Ньют возмущен, Ньюту хочется показать брюнету, что он не может всегда указывать ему. Да и он ни капли не соврал, ему уже изрядно надоело торчать целый день в постели, даже несмотря на приятные бонусы, вроде личного раба в лице Томаса и его бодрящих поцелуев, от которых Ньют, не желающий заразить парня своей болезнью, все равно не мог увернуться. Уж больно у брюнета восхитительные губы, перед которыми даже блондин, обладающий недюжинной силой воли, устоять не мог. Ньют почти умоляюще смотрит на бойфренда, но увидев его решительный взгляд, быстро принимает решение ретироваться, так как он уже представил, как Томас за шкирку тащит парня в кровать. Был один абсолютно ужасный минус болезни Ньюта: Томас все это время спал на диване в гостиной. И ведь совсем не из страха заразиться – иначе не целовал бы – но всегда аргументировал это тем, что больной должен хорошо спать. И все доводы этого самого «больного» насчет того, что он спит отлично только в присутствии Томаса, сразу же отметались, так что, в конце концов, Ньют оставил попытки уговорить бойфренда вновь вернуться в спальню. Это и было главной проблемой, впрочем, меркнувшей по сравнению с теми плюсами, когда Томас приносил блондину завтрак, обед и ужин в постель, подтыкал ему одеяло, поправлял подушки, и тащил теплые носки (но все же заставлял Ньюта надевать их самостоятельно). И, возвращаясь в спальню, шаркая ногами по паркету, Ньют понимает, насколько ему повезло. Он залезает на кровать и без сил откидывается на подушки, кутаясь в одеяло и негодуя, почему лишился сил лишь от одного похода на кухню. Он слышит шорох, и спустя несколько минут в комнату входит Томас, открывая дверь ногой и захлопывая ею же. В руках у него поднос с чашкой чая и блюдце с джемом, на руке повисли наверняка еще теплые носки. Ньют ухмыляется и кладет под спину еще одну подушку, чтобы принять сидячее положение. Силы резко начинают возвращаться. - Томми? – спрашивает он, принимая поднос. Брюнет выжидающе смотрит, чуть нахмурив брови. - Да? -чуть приподняв уголки губ в улыбке, говорит парень. - Поспи со мной сегодня. – блондин смотрит на бойфренда из-под полуопущенных ресниц, пытаясь тем самым уговорить безжалостного парня. – Я уже не заразный. – говорит он вслед, отчаянно желая, чтобы Томас не отверг его просьбу. Он уже неделю не может нормально выспаться, постоянно пробуждаясь от чувства одиночества и пустоты на другой стороне кровати. Брюнет тяжело вздыхает, словно решение дается ему с большим трудом, и, стянув комнатные тапки, ложится в кровать, стараясь делать это как можно аккуратнее, чтобы Ньют не разлил случаем чай. Томас чувствует горячую кожу блондина на своей, чувствует, как ворочается Ньют с целью поставить поднос на прикроватный столик, чувствует, как холодная его рука касается руки Томаса. Чувствует, чувствует, чувствует. Каждой клеточкой тела, каждым нервом, каждой каплей крови, бешено движущейся по венам. Вся его сущность стремится быть как можно ближе к блондину, и она безумно истосковалась за все то время, что ей пришлось провести вдали от него. Если, конечно, гостиная, находящаяся в пяти шагах – это далеко. Томасу кажется, что он рождается заново, чувствуя на своем животе и ребрах холодные, длинные, тонкие, сильные пальцы. Об одних только них можно слагать целые оды, и Томас буквально в шаге от того, чтобы создать первое четверостишье. Он на мгновение прикрывает глаза, но и этого достаточно, чтобы внимательный Ньют расплылся в самодовольной ухмылке и провел костяшками пальцев по скуле, а потом чуть спустился, большим пальцем поглаживая губы. - Ньют. – в явном, почти несдерживаемом отчаянии шепчет Томас, его тело горит так, словно в горячке, словно Ньют все же заразил его, вот только причина совсем в другом. В чуть шершавых пальцах, размеренном дыхании, так ярко контрастирующем с прерывистыми и быстрыми вздохами самого Томаса. - В чем дело, Томми? – насмешливый шепот щекочет ухо, и Томас жмурится, цепляясь пальцами за светлые волосы Ньюта. - Сукин ты сын, Ньют. – выдыхает Томас, открывая веки и глядя в глаза напротив. В них плещется безумие, смешанное с насмешкой. И хотя Томас никогда не был специалистом в чтении эмоций по взгляду, не прочесть этого было невозможно. Увидел бы даже слепой. А Томас не слепой, он видит. И это заводит еще больше. - Как скажешь, Томми, - снова насмешливый голос, но уже далеко от уха. А в следующее момент брюнет оказывается без футболки и снизу вверх глядит на своего парня. - Ты поправляешься на глазах. – не сдержавшись, язвит Томас с ухмылкой на губах. А в следующее мгновение эти самые губы уже своими сминает Ньют, чувственно прокусывая нижнюю. - Придурок. – шипит брюнет сквозь поцелуй, слизывая кровь с губы. В ответ ему вторит лишь заливистый смех, а затем он уже теряется в ощущениях. Руки Ньюта повсюду. Его губы повсюду. Томасу хочется раствориться в них, утонуть. Что угодно, лишь бы стать с ним одним целым. Что угодно.