Посмотри на меня

Ня! Перво-наперво прочитайте "примечания автора"!!! Он обнаружил сад совершенно случайно, когда с сестрой играл в прятки в освободившееся от работы время. Просто совершенно неожиданно тёмный подвальный коридор, который когда-то был изучен им самим в детстве, сменился невообразимо ярким белым светом и яркими красками, пестревшими на зелёном полотне. Не то, чтобы это его удивило…хотя да, это было поразительно увидеть нечто подобное здесь, в этом тёмном и мрачном замке. По крайней мере, за все свои двенадцать лет жизни здесь ничего подобного он прежде не видел. Деревня Холлстейн, где он, собственно, и родился и прожил пять лет, располагалась у подножия холма в десятках, если не сотне километров от загадочного места, о котором боялись говорить, но шептались и называли между собой «Домом Высших». Про высших люди поговаривали многое: что они воскресшие убитые когда-то в этих землях воины, или же богачи, приехавшие из далёких стран, или же сам Король со своими приближёнными, пожелавший на время отрешиться от дворцовой суеты. Но сколько бы предположений не было, сколько бы споров не поднималось, любому путнику люди с уверенностью могли сказать лишь одно – в том замке жили нелюди и они были хозяевами всех этих земель. Они защищали людей от любых напастей, таких как набеги из других деревень, или же войны, засуха или голод. В их деревне всегда всё было в достатке, и умирали жители только по естественным причинам. За своё же покровительство Высшие просили всего ничего: каждый год присылать к ним в замок несколько человек, которые потом не возвращались. Малая цена за благополучие многих, не так ли? Когда умерли родители, Франкенштейн собрал лишь самое необходимое и важное для него и с младшей сестрёнкой вызвался уйти в замок вместо какого-то мужчины, который не хотел расставаться с семьёй. Ему всё равно нечего уже было терять, а так хотя бы кров и работа могли быть. Странно, но он нисколько не сомневался в своём решении и твёрдо переступил замковые ворота. В холле новоприбывших встретили слуги, одетые довольно опрятно и выглядевшие не как рабы, как в одном из местных слухов. Их всех проводили в отдельное крыло, показали огромные комнаты для слуг, рассказали о распорядке, но никто из них ни словом не обмолвился о хозяевах, обходясь единственным почтительным «Они». Вечером того же дня новых слуг представили Им. После того дня Франкенштейн с благоговением и ужасом долгое время вспоминал тот вечер. Перед ними стояли Они – Высшие, все в безупречных тёмных одеждах, непередаваемо красивые даже с холодными и отчуждёнными масками на лицах, с неестественно яркими красными радужками глаз. Похожие, но в то же время такие различные по возрасту, полу, принадлежностям к тому или иному полу. Какой-то седовласый старик с тёмными прядями по вискам рассказывал людям об их обязанностях, правилах поведения, представлял хозяев замка и постоянных его гостей, а пятилетний белокурый мальчик слушал его в пол уха, с ещё детским любопытством рассматривая единственно сидевшего в зале Высшего. Он был похож на настоящего Короля, о которых им с сестрой в детстве рассказывала мама, сидящий на возвышенном троне с высокой спинкой, с длинными светлыми волосами, которые казались почти белыми на фоне чёрных одежд. Он смотрел на всех свысока и улыбался снисходительно, в отличие от других Высших, которые не улыбались совсем. Но почему-то улыбка не вызывала никакого отклика, она казалась какой-то ненастоящей и немножко печальной. Именно тогда Франкенштейн решил во что бы то ни стало заставить улыбнуться этого Высшего по-настоящему. Двенадцать лет пролетели едва ли заметно. За это время они с сестрой полностью освоились в замке, привыкли к каждодневной работе и понемногу стали узнавать о своих хозяевах. Того, кому принадлежал замок, все, даже те же Высшие, называли Лордом – это и был тот самый длинноволосый блондин с искусственной снисходительной улыбкой. Его все уважали, ему почтительно кланялись, а слуги его любили за всегда хорошее к ним отношение и весёлый неуёмный характер. Только милорд Ландэгре – мужчина на вид пятидесяти лет с седой шевелюрой и бородой – частенько укорял Лорда за его поведение, но зачастую его просто игнорировали. Гости бывали в замке раз в месяц и оставались на несколько дней, но потом неизменно покидали его, из-за чего замок вновь приходил в опустение. Холодный. Одинокий. Мёртвый. В замке было крыло, в которое запрещалось входить как слугам, так и Высшим. Это не были покои Лорда и его семьи, но крыло явно было обжитым. Франкенштейн часто видели, как ночью Лорд покидал свои покои и уходил в ту часть замка. Проходили долгие часы, от полуночи до рассвета, и Лорд выходил с едва заметной настоящей улыбкой, но опять же грустной. Любовь ко всему неизведанному и непонятному проснулась в нём в тринадцать лет, когда он впервые начал замечать некоторые странности за Высшими. Странное поведение, таинственный язык, на котором те иногда изъяснялись и на котором были написаны все книги в огромной библиотеке замка. Манеры и движения, за которыми почти невозможно было уследить. Вокруг них всегда была какая-то тайна, разгадать которую он не мог до сих пор. Никто из слуг не решался спросить: кто-то из вежливости, кто-то из-за боязни. Франкенштейн же уважал чужие тайны, и всё же пытался всё выяснить сам. И вот ещё одна загадка замка – чудный сад в заброшенном и скрытом дворике. Ещё год назад он облазил весь замок вдоль и поперёк, кроме запретного крыла, конечно же, и он точно помнил, что этот коридор заканчивался тупиком. Да и как за один год этот Эдем мог появиться? -- А ты знаешь, как выглядит Эдем? Франкенштейн по инерции сделал несколько шагов назад и удивлённо закрутил головой, в поисках источника голоса. «Я что, сказал это вслух?» Зашелестела трава, и из-за колонны, служившей опорой куполу над садом, вышла хрупкая тоненькая фигурка в тёмных штанах, облегавших длинные стройные ноги и заправленные в высокие сапоги, и лёгкой белоснежной рубашке с жабо, отороченным золотой нитью у горла. Одежда была простой, но в то же время сам материал говорил о дороговизне, а значит, завышал статус. «Гостья? Нет, определённо это парень…» Мысли застопорились, когда он всё-таки рискнул посмотреть незнакомцу в глаза. На какое-то мимолётное мгновение руки дрогнули, но он с силой сжал их в кулаки и снова опустил взгляд, а тёмно-вишнёвые глаза напротив продолжали ничего не значащим взглядом смотреть на него. Было ли в них любопытство? Нет. Снисхождение? Тоже нет. Там было равнодушие и что-то ещё, что Франкенштейн на тот момент не смог определить. -- Так ты видел Эдем? ПыСы, вопрос на засыпку: а вообще, имя Лорда известно???