Zhu Xian

Глаза Дан Сайона никогда не видели такую ночь, как эта. Облака никогда не висели так близко к земле, как сейчас. Гром никогда не ревел так громко, а молния никогда не горела так резко, что её практически невозможно увидеть. Казалось, будто небо падает. Он стоял и смотрел, как старый монах и странный мужчина в черном борются друг с другом, будто это битва умов. Вдруг он услышал оглушающий громовой раскат, в ушах зазвенело, но сперва молния спустилась с небес и упала на острие меча мужчины. В этот момент тело человека в черной одежде распухло, глаза были широко открыты, будто они вот-вот лопнут. Между тем, всё в Деревне Травников было освещено так ярко, будто наступил рассвет. Молния танцевала на кончике меча, и это было так прекрасно, что у Дан Сайона перехватило дыхание, и в глазах старого монаха он выглядел взволнованным. «Неужели это истинная сила Даосистов» - подумал мальчик. Мужчина лишь громко закричал, указал левой рукой на Пучжи и бросился на него с мечом, сопровождаемый громом, и оставляя за собой выжженную землю. Тот сделал три шага назад, снял знак, сложив ладони вместе. Дерзко и торжественно. Его тело озарилось слабым золотистым светом. - Да поможет мне Будда, - прошептал он. Послышался треск. Все остальные семь нефритовых бусин разбились прямо перед монахом, они составили огромное слова «Будда» так ярко, что его не было видно. В следующее мгновение сверкнула вспышка, и бусины столкнулись друг с другом. Вдруг Дан Сайон почувствовал, что его сердце бьется с бешеной скоростью. Ему казалось, будто кровь во всем теле текла в обратном направлении. Его тело онемело, мальчик начал задыхаться, и едва переводил дыхание. В этот миг все прекратилось: прервался ветер, не было слышно грома, весь мир будто остановился. Затем он убежал. У него не было даже и мысли о том, чтобы испугаться, он видел настолько яркий белый свет, что солнце в небе светило бледнее. А после Деревня Травников была разрушена. На сердце у Сайона было пусто. Единственным звуком был сильный ветер, непрерывно свистящий в ушах. Его переполнял страх, он лишь хотел свернуться калачиком и уснуть, но он чувствовал лишь бессилие. В его голове крутилась лишь одна мысль: «Я умер?». Сердце колотится с ужасной силой, по всему телу холодный пот и дрожь. Когда стоишь перед смертью, как смотреть ей в лицо? Он выбился из сил и потерял сознание Пучжи неуклюже подошел к мальчикам и оттащил их на чистое место. Положив ребят на землю, он почувствовал сильную боль во всем теле, его разрывало на части. Не в состоянии вытерпеть это, он упал в обморок. Он осмотрел раны на груди через сгоревшую рясу, увидел едва заметный остаток черного тумана. Тот постепенно окружил его грудь, оставив свободным лишь одно небольшое место. Лицо монаха медленно расплылось в улыбке, он начал искать что-то в одежде. Его руки двигались медленно и неуверенно. Он вытащил откуда-то красную таблетку, размером с кончик пальца. - Трудно поверить, - прошептал он, - но доктор При был прав. Я все ещё должен принять его пилюлю. Он колебался, но, в конце концов, кивнул и проглотил таблетку. Затем он поднял глаза и увидел горы. Начался дождь. Сквозь ветер и дождь гора Айне выглядела более туманной и загадочной. « Даосские методы лечения были действительно великолепны, в них содержались божественные знания и сила. Если использовать их вместе со знаниями Феора, они идеально дополнят друг друга, и, возможно, секрет бессмертия будет раскрыт. Жаль лишь, что мастер Шен Доул гораздо сильнее, чем я. И, как и три моих брата, не может прекратить разногласия между школами.» Пучжи протяжно вздохнул и оглянулся назад, его взгляд упал на двух мальчиков. Дождь становился все сильнее. Деревня Травников была разрушена, и поблизости не было ничего, способного сдержать сильные порывы ветра. Вдруг до него дошло, что он не сможет помочь детям. Он вынужден был использовать всю свою силу, чтобы с помощью Нефритовых Четок создать сильное заклинание, способное противостоять Малеусу, чтобы остановить действие «Громового Лезвия». Ответный удар заставил нападавшего бежать, но Пучжи все ещё был отравлен, и все надежды на выживание остались позади. Его единственным выходом была пилюля доктора При, но с её помощью он мог продлить жизнь лишь на три дня. «Этот дьявол был ранен, но внутри он остался цел. После того, как я уйду, он вернется, чтобы убить свидетелей. В то время это будут лишь эти два ребенка. Я боюсь, что жизнь всех жителей деревни окажется под угрозой. Это… это… это… Что мне делать?» Монах продолжал думать. Хотя он был очень умен, но однажды и он должен умереть. Кроме того, он понял, что спас две невинных жизни. Однако тот человек, казалось, имеет репутацию в Айне, и если бы Пучжи бросился в горы за помощью, это не имело бы значения. Он считал, что ситуация почти не имеет выхода, но есть что-то другое, то, что является главным в жизни. Он хотел быть уверенным в том, что решил задачу. Сейчас он один из четырех Божественных Монахов Скайи, им восхищается мир. Но для него важнее была тайна вечной жизни, он хотел раскрыть секрет бессмертия. Тем не менее, пятьдесят лет назад, он уже осознал, что как бы долго он не изучал учение Феора, он мог лишь стать сильнее, но эта тайна оставалась для него закрытой. Он вернулся назад на несколько десятков лет. В его мыслях все было совершенно другим. Сегодня Феор, Эйдос и Малеус – три самых процветающих религии, уходящие корнями в древность. Малеус за это время заработал себе ужасную репутацию, представив людям множество жестоких заклинаний. Эйдос же знаменит своими прекрасными умениями, которые имеют особую мощь в сочетании со способностями Феора, и вместе могут даже развязать узел смерти. Но он никогда не стремился разгадать тайну бессмертия. Он лишь всегда спорил со своими братьями, которые говорили, что это дьявольские мысли. Он посещал множество различных фракций, практикующих учение Эйдоса, в Айне он бывал редко, но каждый раз мастер Доул Шен отказывался от перемирия. Думая об этом, он улыбнулся, и у него возникла совершенно безумная мысль: ему осталось жить лишь три дня, была ли сейчас польза от вечной жизни? Несмотря на свою восприимчивость, он по-прежнему видел двух детей, лежащих на земле, и, не в силах думать о чем-либо хорошем, он посмотрел налево. Вдалеке были сосны, которые все ещё сдерживают ветер и дождь, а это лучше, чем ничего. Он взял ребят и перенес их под деревья. Тщательно укрыв от дождя детей, Пучжи сел рядом и перевел дыхание. 天地不仁, 以万物为诌狗! Это даосское высказывание с яростью сорвалось с уст монаха.