***
Все закончилось так же стремительно, как и началось. Отец Дерек каждый день вспоминал тот последний разговор с мальчишкой, прокручивая в голове каждое слово и каждую деталь. Он говорил тогда что-то о религии и о грехе, о том, что общество не примет такие отношения, но Стайлз ничего из этого не слышал. Казалось, что он замкнулся в себе и все сказанные священником слова не доходили до его сознания. Парень лишь молча кивал, глотая соленые слезы и смотря в одну точку. Может, ему и хотелось что-то сказать, но с его губ не слетело ни одного слова. Лишь когда отец Дерек закончил свою сбивчивую и затянутую речь, парень нашел в себе силы заговорить. — Я могу идти? — выдавил из себя Стайлз. Ему хотелось кричать и крушить все вокруг, упасть на колени и умолять, но он этого не сделал. Слезы уже перестали застилать глаза, и парень в последний раз в надежде посмотрел на священника, ожидая, что тот попытается его остановить. — Да, конечно. Иди с Богом, — ответил преподобный, отводя взгляд в сторону. Тот лишь кивнул и молча вышел, не закрыв за собой дверь.***
Холодный ветер пробрался под плотную ткань рясы и преподобный едва ощутимо вздрогнул, покидая свои воспоминания. Перед его глазами снова стояла мрачная картина кладбища и скорбящих людей. Все присутствующие сливались воедино, но отец Дерек без труда смог найти Стайлза, который все так же продолжал сжимать руку своей спутницы. Он выглядел усталым и не по-мужски хрупким, а его черное облачение создавало яркий контраст с бледной кожей, издалека казавшейся фарфоровой. Это был не человек — это был грех в человеческом обличии; грех, которому святой отец не мог сопротивляться. — Когда-нибудь ты встретишь хорошую девушку и женишься на ней. Она родит тебе ребенка, и ты забудешь об этом временном помешательстве. Все будет так, как и должно быть, — вспомнились отцу Дереку давно сказанные им слова. Тогда он действительно думал, что поступает правильно. Но сейчас, глядя на то, как Стайлз держит за руку незнакомую девушку, как аккуратно убирает мокрую прядь волос с её лица, он не чувствует ничего, кроме ревности и злости. Всю погребальную службу святой отец не сводил взгляда со Стайлза. Он заново запоминал каждую черту лица, каждый изгиб тела, подмечая, что парень почти не изменился. Да, он возмужал и подрос, но та хрупкость, которая так нравилась отцу Дереку, никуда не исчезла. Его стройная фигура по-прежнему слегка напоминала женскую, но это нисколько не портило парня, а наоборот придавало ему некое очарование. Тонкая талия, которую, казалось, можно было обхватить рукой, хорошо подчеркивала плечи, создавая впечатление некой мускулистости. — Святой отец, вы же придете на поминальный ужин? — раздался неподалеку чужой голос. Священник встряхнул головой и повернулся в сторону мужчины средних лет, который выжидающе на него смотрел. — Да, как закончится погребальная служба, я, безусловно, посещу вас, — вежливо ответил священник. — Но служба уже закончилась, — непонимающе ответил мужчина. — Ах, да, действительно, — оглядываясь по сторонам, сказал святой отец. Он проводил взглядом людей, покидающих кладбище, ища в толпе Стайлза и его спутницу. — С вами всё в порядке? — взволнованно поинтересовался мужчина. На его морщинистом лице читалось беспокойство и какое-то странное сосредоточение, будто он ждал, что сейчас что-то произойдет. — Не стоит беспокоиться, — поспешил успокоить своего собеседника преподобный, — со мной все в порядке. Я немного вымотан, но это скоро пройдет. — Вам не стоит так сильно утомлять себя, — добродушно ответил мужчина и похлопал священника по плечу. Это была своего рода поддержка, которую этот человек не мог выразить по-другому. — Иначе никак, — улыбаясь, ответил святой отец.***
На поминальном ужине святой отец наконец-то смог получше разглядеть Стайлза. Его спутница все время находилась поблизости, поэтому поговорить с парнем наедине не представлялось возможным. Казалось, что сам Стайлз не хотел отпускать от себя девушку, постоянно знакомя её с новыми людьми. Преподобный решил не терять времени, и сам подошел к паре, одаривая их приветливой улыбкой. Стайлз, увидев, кто перед ним стоит, на секунду растерялся, но тут же взял себя в руки и улыбнулся в ответ. — Добрый вечер, святой отец. Очень рад вас видеть, — как ни в чем не бывало, заговорил парень. Он поспешно схватил руку преподобного и одарил её легким поцелуем, как когда-то давно, при их первой встрече. На невесомое прикосновение священник вздрогнул, вызывая у парня улыбку. — Я тоже очень рад вас видеть спустя столько лет, — сделал акцент на последние два слова святой отец, — но такое приветствие лишнее. Я неоднократно вам говорил об этом, — натягивая улыбку, напомнил отец Дерек. Стайлз лишь кивнул, продолжая рассматривать святого отца. Оба не произнесли больше ни слова, молча сверля глазами друг друга. Очевидно, что девушке Стайлза эта игра в молчанку надоела, и она негромко кашлянула, привлекая к себе внимание. Парень тут же разорвал зрительный контакт и поспешно представил святого отца своей спутнице. — Дорогая, познакомься, это преподобный Дерек Хейл. Мы с тетушкой ходили на его службы. Необычайно хороший человек. — Приятно познакомиться. Я Малия — жена Стайлза, — сказала девушка, протягивая священнику свою руку. Тот незамедлительно склонился и поцеловал её, на несколько секунд задерживаясь в таком положении, чтобы скрыть свое волнение. — Стайлз так много мне о вас рассказывал, но я и не подозревала, что вы так молоды. — Вы не первая, кто мне это говорит, — вежливо ответил священник. — Но поверьте, мой возраст никак не отражается на моей вере. Ступить на путь истинный можно в любом возрасте: кто-то это делает раньше, а кто-то позже. — Но ведь с истинного пути можно сойти. У вас такое было? Вы чувствовали когда-нибудь, что поступили неправильно? Вы чувствовали сожаление о сделанном выборе? — сыпал вопросами Стайлз, намеренно провоцируя. — Конечно, я, как и любой человек чувствовал смятение и неуверенность. Бывало, что меня мучили сомнения о том, что правильно, а что нет, — уклончиво ответил отец Дерек, стараясь не смотреть в глаза Стайлзу. — Это не ответ на мой вопрос, — не унимался парень. — Что ты пристал к человеку? — одернула своего мужа Малия. — Простите его, тема религии для него очень болезненная, хотя я и не понимаю почему, — обратилась уже к святому отцу девушка. Стайлз хотел было возразить, но к нему подбежал маленький мальчик и стал дергать его за штанину. — Айзек, перестань сейчас же, — строго сказал парень, но по его улыбке было понятно, что он вовсе не против. — Пап, я хочу на качели, — хныкая, прошепелявил мальчик. Стайлз погладил его по кудрявой головке и ласково ответил: — Малыш, на улице дождь, тебе нельзя на качели. Лучше пойди поиграй с другими ребятами, а папа скоро подойдет. — Обещаешь? — продолжая дергать за штанину, спросил мальчик. — Обещаю. Беги, — ответил Стайлз. Ребенок радостно крикнул и, забавно перебирая ножками, убежал. — У вас замечательный сын, — хриплым голосом сказал священник, провожая взглядом малыша. — Сколько ему? — Почти четыре, — ответил Стайлз. — Да, в таком возрасте дети ещё те сорванцы, — смеясь, сказал преподобный. — А вам откуда знать? У Вас же нет своих детей, — довольно грубо ответил Стайлз, за что получил злой взгляд от своей жены. — Боги, прошу прощения, я совсем не понимаю, что с ним творится. Как мы приехали сюда, он какой-то нервный. Может, это из-за похорон, я не знаю. — Со мной всё в порядке, — возразил Стайлз. — Может быть, я поговорю с Вашим мужем? Все-таки я очень хорошо знал его тетю. — Это было бы чудесно, — радостно отозвалась Малия. — Можете поговорить наверху, в бывшей спальне Стайлза. Думаю, это идеальное место, там вам никто не помешает. — Я не собираюсь ни с кем разговаривать, со мной всё в порядке, — решил всё-таки возразить Стайлз, но Малия его уже не слушала, лишь, чмокнув своего возлюбленного в щеку, быстро удалилась. Делать было нечего, парень принял условия игры и повел святого отца за собой. Как только они зашли в спальню, Стайлз гневно уставился на отца Дерека. — И как это понимать? Зачем этот дурацкий разговор? Мне с вами не о чем говорить. — Нам есть о чем говорить, — возразил ему преподобный. — Зачем ты провоцировал меня перед своей женой? Зачем эти глупые вопросы? Ты уже не подросток, Стайлз, и должен понимать, что твои слова и поступки могут иметь последствия. — Столько лет прошло, а вы все так же боитесь за свою репутацию, — усмехаясь, ответил Стайлз. — Это не так, — устало вздохнул мужчина и подошел к столу. Он долго рассматривал расшитую скатерть, подбирая нужные слова. — Я понимаю, что ты зол и обижен на меня, но нельзя жить прошлым. Разве сейчас ты не счастлив? У тебя есть любящая жена и прелестный ребенок. Разве мог я лишить тебя всего этого? — Не нужно этих красивых речей! — крикнул Стайлз, выходя из себя. — Ты просто прогнал меня, выкинул, как ненужную вещь! И не нужно говорить, что все это было ради моего будущего! Ты сделал это все ради себя, ради своей раздутой любви к Богу! Ты не мог отказаться от своей веры, поэтому ты отказался от меня. — У Стайлза дрожали руки, а к глазам то и дело подкрадывались предательские слезы, которые с каждым словом сдерживать становилось все сложнее. Он глубоко вздохнул и посмотрел в глаза священнику, которому когда-то отдал свое сердце. В них Стайлз увидел такую боль и одиночество, что у него невольно сжалось сердце. Но потом он вспомнил, какими жестокими и беспощадными могут быть эти глаза, и жалость исчезла. Ему больше не было жаль этого человека. Когда-то он отказался от Стайлза, и он этого никогда не забудет. — Я желал тебе только счастья, — ответил преподобный, хватая ртом воздух. Перед его глазами плясами черные точки, голова кружилась, и каждый вдох давался с трудом. Крупные капли пота, которые он то и дело стирал рукавом своей рясы, выступали у него на лбу. Покачиваясь, святой отец крепко ухватился за край столешницы, до треска сжимая его своими пальцами. — Вы в порядке? — обеспокоенно спросил Стайлз, снова переходя на «вы». Он осторожно дотронулся до спины преподобного, готовый, если что, подхватить. — Не прикасайся ко мне, — сквозь зубы сказал священник. Спина отдавала острой болью, и чужие прикосновения только сильнее обостряли ощущения. Почти ничего не видя перед собой, пошатываясь, святой отец покинул комнату, оставляя Стайлза позади. На улице отец Дерек почувствовал себя гораздо лучше. Втянув свежий воздух глубоко в легкие, всё ещё слегка пошатываясь, он направился в свою церковь, не замечая дождя. Холодные капли охлаждали горячую кожу священника, принося некое облегчение и освежая мысли. Промокший до нитки вернулся в свои покои святой отец и тут же принялся избавляться от священных одеяний. Перед глазами маячил образ Стайлза, и преподобный никак не мог выкинуть его из головы. Упав на колени, святой отец стал молиться, сжимая холодной рукой распятие, не замечая, как края крестика больно впиваются в ладонь. С его губ слетали слова молитв вперемешку с рыданиями, он, не сдерживая слез, просил у Бога сил и терпения, каялся снова и снова за свой прошлый грех, который до сих пор терзал душу. За оком сверкнула молния, и громкий раскат грома оглушил священника. Он обессиленно упал на пол, продолжая что-то тихо бормотать. Словно одержимый дьяволом, святой отец в агонии метался по полу, стараясь унять жгучую боль. Вся его спина была покрыта ужасного вида ссадинами, которые, казалось, при малейшем движении расползались ещё сильнее. — Ты вправе гневаться на меня, — искусанными губами шептал священник, — я заслужил твой гнев, не сдержал своего обещания, — повторял он одни и те же слова. Его тело прошибала мелкая дрожь, острая боль не давала пошевелиться, но тихая мольба не переставала срываться с искусанных губ. Он просил прощения и плакал, пока слез совсем не осталось, пока силы окончательно не покинули его истерзанное тело. Совсем измученный священник потерял сознание, вспоминая прекрасное лицо Стайлза и сжимая в своей руке распятие.