Об осьминогах, штруделях и старых сводниках

Есть вещи, люди, явления и события, которые сложно представить в отрыве от чего-то. Сложно вообразить Сальери без Моцарта, Одиннадцатого Доктора без галстука-бабочки, собаку породы вельш-корги без Английской королевы, а Интернет без котиков. А кафе-кондитерскую “Misha’s cupcakes” сложно представить без ее основателя, владельца и главного кулинара Миши Коллинза. Не то, чтобы Миша сильно любит сладости. Сложно оставаться неравнодушным к сладкому, когда уже несколько лет через твои руки ежедневно проходят килограммы бисквитов и печений, взбитых сливок и марципанов, лакрицы и маринованной вишни. Но люди любят сладости, а Миша любит людей – поэтому двери его кондитерской открыты для всех желающих за вполне умеренную плату приобрести самые разные вкусности. Не только кексы, как можно подумать, прочитав название – Миша не считает, что в жизни нужно ограничиваться чем-то одним, пусть и наилучшим, если можешь сделать еще много хорошего. Потому посетитель “Misha’s cupcakes” может попробовать торты и штрудели, пирожки и слойки с фруктами, эклеры, булочки и другие самые разные шедевры кондитерской мысли. Мишино утро начинается… нет, не в начале шестого, когда нужно встать, подремать под душем, соорудить легкий завтрак, выпить кофе и проснуться. Не в седьмом часу, когда он спускается на первый этаж – он снимает квартиру в том же доме, где расположена кондитерская – здоровается с подошедшим Филиппом и заводит тесто на первую партию кексов. Мишино утро начинается с первым подошедшим клиентом, и каждый день вот уже три года это один и тот же клиент. В 7:44 Миша ставит в духовку шоколадные бисквиты, которое в будущем обещают стать тортом «Шварцвальд», и поливает капкейки сахарной глазурью, когда звенит колокольчик входной двери, а вслед за этим раздается громкий сипловатый голос: - Эй, Кексик, ты уже испек свои фирменные булочки по рецепту ДжиДжи Томсона? Я знаю, что испек, из твоей конторы на сотню ярдов вокруг запах стоит такой, что уже им можно насытиться! Учти, Кексик, если ты еще раз польешь булочки патокой, я подам на тебя в Гаагский суд по правам человека, потому что поливать булочки патокой – это преступление против человечества, слышишь? Миша улыбается, берет поднос с кексами в одну руку и корзину с булочками в другую, и, оставив Филиппа взбивать сливки и следить за духовкой, выскальзывает за прилавок. Билл Шатнер, первый и самый постоянный клиент, уже стоит по другую его сторону, с ехидной полуулыбкой наблюдает, как Миша выкладывает на картонную тарелку булочку с изюмом и салфетку и заваривает в маленьком чайничке чай с чабрецом. - Вот уже три года я прихожу в твою пекарню в одно и то же время, - добродушно ворчит Уильям, - и ни разу, Кексик, ни разу я не застал тебя за прилавком! Приходится вызывать тебя из твоей адской кухни, напрягать голос, а мне, между прочим, еще этим голосом лекции читать! - Вот уже три года ты ходишь в мою пекарню, Билл, - в тон отвечает Миша, - и так и не запомнил ни того, что мы работаем с восьми, ни даже моего имени! - Я старый и больной человек, - ехидно ухмыляется Билл, - и иногда забываю, какое из двух слов у тебя на вывеске является твоим именем. Уж прости старикашке этот его грешок, а? Миша не говорит, что «иногда забываю» происходит каждое утро. Да и назвать Шатнера «больным старикашкой» у него язык бы не повернулся. В свои восемьдесят три тот имел за плечами полувековой стаж работы на American Airlines и три брака, а сейчас преподавал будущим пилотам, был женат в четвертый раз и совершенно не жаловался на жизнь, только для того чтобы подразнить кого-нибудь, например, Мишу. - Ешь свою булочку, Билл, - Миша подает поднос и убирает в кассу деньги, - и иди вбивать знания в головы будущих воздушных асов. А у меня два заказа на торты на сегодня, и мне отчего-то кажется, что заказчики не удовлетворятся отговоркой, что бисквиты сгорели в духовке, пока я вел светскую беседу. - Не сгорят твои бисквиты, у тебя же там этот твой… как его? Фил! Который твой бухгалтер, друг, помощник… Почему ты на нем до сих пор не женился? - Ну, во-первых, - Миша выходит из-за прилавка и подсаживается к Биллу, благо, еще раннее утро и посетителей нет, - Филипп мой хороший друг, и мне не хотелось бы портить дружбу интимными притязаниями. Ну, а во-вторых, он уже женат. - Ты так говоришь, потому что опоздал с притязаниями, и какая-то барышня успела раньше тебя? - Бог с тобой, Билл! – отмахивается Миша. – Это ты в любой привязанности ищешь романтический подтекст и спешишь жениться на каждом объекте привязанности! Нет, я из другого теста… На кухне тихо, на грани слышимости, звякает таймер духовки, и Миша наскоро прощается с Уильямом и бежит вынимать бисквиты. На самом деле, это вполне мог сделать Филипп, но Мише нужен повод уйти от разговора. Конечно, Шатнер не оставит так свою любимую тему, и вечером, после работы, обязательно заглянет закончить вынимать из Коллинза душу. Так что, пока душа у Миши еще на месте, нужно вложить ее в работу. К обеду Миша успевает закончить три торта «Шварцвальд», испечь коржи для «Эстерхази», распродать два подноса капкейков и все булочки и напечь новых. Сегодня они почему-то пользуются особым спросом, наверное, дух ДжиДжи Томсона откликнулся на зов Билла и благословил выпечку. Конечно, рецепт не имел никакого отношения к великому химику – Миша вообще не был уверен, умел ли Томсон готовить, тем более печь булочки; или их пекла его жена? Определенно, этот вопрос стоил дополнительных исследований, а покупатели требовали дополнительных булочек. Восполнив запасы сдобы, Миша оставляет торговлю на Филиппа и выскакивает пообедать. Он традиционно ходит к Ричарду в кафе по соседству. Ричард произносит традиционную шутку про то, что стоматолог сам себе зубы не лечит, а ресторатор сам у себя не обедает, и обещает заглянуть после работы к Мише за пирожными для жены и сыновей. Когда Миша возвращается с обеда, в его кафе уже более людно. У прилавка делает заказ девушка, весь вид которой: сгорбленная спина, покрасневшие глаза, глуховатый голос – говорит о том, что в ее жизни только что произошло что-то очень грустное. Парень ушел к лучшей подруге, провалила вступительный экзамен в Йель, увели из-под носа последний билет на концерт любимой группы – Боже, пусть это будет что-то такое, от чего она оправится быстро! Девушка просит блинчиков («Целую гору блинчиков с шоколадным соусом, можно? Я поем, поплачу и повешусь»), и Миша идет на кухню замешивать тесто. Он страшно не любит, когда кто-то расстраивается. Когда блинчики готовы, Миша рисует на них шоколадным соусом смайлики и подает заплаканной девушке со словами: - Видите? Они улыбаются для вас. Попробуйте улыбнуться в ответ! А тех, кто заставил такую милую девушку расстраиваться, шлите туда, откуда мы все вышли, окей? Девушка не отвечает, но слабо улыбается. У нее все будет хорошо, Миша почему-то в этом точно уверен. Под вечер поток народа усиливается, и Миша думает, что неплохо было бы нанять еще помощника по кухне: они с Филиппом вдвоем едва справляются. Зато они получают два заказа на именинные пироги и один – на обслуживание свадьбы. Себастьян, счастливый жених, выдвигает самые разные предложения, вроде именных капкейков для гостей, вегетарианского свадебного торта и бог весть чего еще. Это займет много времени, но и оплата обещает быть достойной. Определенно, надо нанять помощника. Ближе к семи вечера, когда поток людей ослабевает, снова заглядывает Уильям. Он кивает Филиппу, стоящему у кассы, и требует «выдать ему Кексика, живого или мертвого, но лучше, конечно, живого, а также булочку и чай». - Твой яблочный штрудель, который ты готовил на прошлой неделе, был чуть более съедобен, чем все остальное, что ты готовишь, - в переводе с шатнеровского на человеческий это значит «фантастически вкусно». – Приготовь послезавтра такой же, Лео приезжает, и я хочу привести его к тебе. Возражения не принимаются! Миша и не возражает. Леонард, хороший друг и бессменный второй пилот Уильяма, ему нравится. Он едкий, умный, начитанный, беседовать с ним не менее интересно, чем с Уильямом. - Так на чем мы остановились утром? На том, почему ты до сих пор не носишь кольца на безымянном пальце? Уильяма прерывает колокольчик на двери, который звенит дольше и мелодичнее обычного, словно посетитель сомневается, стоит ли заходить, мнется в дверях, и, наконец, решается. Миша переводит на него взгляд, и сердце почему-то пропускает удар. Вошедший мужчина, как определяет Миша, принадлежит к Современным Рыцарям, кому доспехом служит костюм от Диора, а вместо меча и щита – смартфон и портфель с документами. Его походка тверда, а лицо полно мрачной решимости, словно Рыцарь идет не покупать чашку кофе с пирожным, а убивать дракона. Миша на дракона не похож, по крайней мере, он на это надеется. Сегодня не самый подходящий день, чтоб пасть от чьей-то руки. И Миша почему-то не удивляется, когда этот Современный Рыцарь заказывает блинчики – «целую гору блинчиков и американо, пожалуйста». Фил, высунувшись из двери в кухню, кивает и скрывается. - Сложный день? – осторожно интересуется он. При ближайшем рассмотрении иллюзорный доспех оказывается с шипами: мужчина весь щетинится усталостью и раздражением. - В сто, нет, в тысячу раз сложнее, чем ты можешь представить, - рычит он. – Я, кажется, пришел в кафе, а не к своему психотерапевту, так что мне нужны блинчики, а не пустая болтовня! Кредитку на прилавок он швыряет, словно перчатку перед противником. Миша проводит ею через терминал, молча возвращает владельцу, а позже так же молча наблюдает, как тот с яростью кромсает блинчики ножом и вилкой. - Этот дикобраз смотрится в твоем кафе так же уместно, как смотрелся бы самолет-невидимка в магазине игрушек, - тихо, но крайне ехидно отмечает Шатнер, наблюдающий всю сцену со своего излюбленного места – столика в углу, рядом с прилавком, откуда удобно и обозревать весь зал, и вести беседы. – Я всегда думал, что такие молодчики не вылезают из своих бизнес-центров, едят, спят и гнездятся там же. Что скажешь, Кексик? Миша думает про моллюсков, которые прячутся от внешнего мира под панцирем, и про осьминогов в кувшинах. Когда-то он читал, что осьминоги очень любят тесноту, темноту и уединение. Поэтому охотники на осьминогов опускают на дно глиняные кувшины, и, когда моллюски там с уютом устроятся, поднимают на поверхность. Так и этот мужчина: он устроился в своем социальном статусе, как осьминог в том самом кувшине. Престижная школа, университет из Лиги Плюща, стажировка в какой-нибудь крупной финансовой компании, потом работа там же, взлет по карьерной лестнице, работа в режиме 24/7; к тридцати годам – хорошая работа с собственным кабинетом и симпатичной исполнительной секретаршей, зарплата, на которую маленькая африканская страна может жить полгода, а также проблемы с нервами и позвоночником, преждевременный кризис среднего возраста, а вместо портрета любимой девушки на экране смартфона цена за баррель нефти и индекс Доу-Джонса. Разумеется, ничего из этого Миша не произносит вслух. Но ему внезапно становится очень интересно посмотреть, что за осьминог скрывается в этом кувшине. *** Как ни странно, Человек-Дикобраз приходит на следующий день, снова под вечер. Сегодня его виртуальные иголки гладко сложены, и где-то в глубине глаз можно заметить улыбку. Но Миша не присматривается к его лицу: не более чем пять минут назад представительный седовласый господин, покупавший коробку эклеров, в качестве благодарности предсказал Мише скорое разорение и другие приятные вещи. Не то, чтобы Миша когда-либо обращал внимания на подобные пожелания – он пожал плечами и сказал, что в таком случае пойдет строить дома, или лить свечи, или ди-джеем на радио, или по специальности, социологом, ну, в крайнем случае, пойдет на актерские пробы и в скором будущем станет кумиром молодых девушек или домохозяек средних лет – мало ли в мире дорог, по которым можно пойти! Но слова покупателя все равно оставили неприятный след. - Сложный день? – посетитель возвращает Мише его вчерашнюю реплику. - Что-то вроде того, - Миша смотрит на него, почти бессознательно разглядывая глаза-хризопразы, не по-мужски пухлые губы и светлые веснушки на носу и щеках. Это лицо при ближайшем рассмотрении кажется более молодым и открытым, более подходящим какому-нибудь техасскому шалопаю, чем нью-йоркскому финансисту, или юристу, или черт знает еще какому обитателю Всемирного торгового центра. Миша невольно улыбается ему. – Снова блинчиков на растерзание или желаете попробовать что-нибудь еще? - Вообще, мне говорили, что здесь продаются самые вкусные капкейки на всем Восточном побережье, - это грубая, невероятно грубая лесть, - потому я хочу попробовать ваши капкейки. И еще, - он чуть подбирается, проводит ладонью в воздухе, словно пытается сказать что-то на языке жестов, - извини за то, что сорвался на тебя вчера? День действительно был тяжелый, сложная аудиторская проверка… Я Дженсен, кстати, - протягивает руку. - Приятно познакомиться, Дженсен… Я Миша. – Он отвечает на рукопожатие, а затем выкладывает кексы на тарелку. У какого-то фантаста точно была книга, в которой главную героиню звали Дженсен. У Терри Гудкайнда, точно. Миша решает оставить замечание при себе, потому что понимает, что после такого выпада осьминог спрячется обратно в свой кувшин и не вылезет как минимум до Дня Благодарения. Они еще пару минут разговаривают на отвлеченные темы, пока варится кофе, после чего Дженсен уходит за тот же столик, что и вчера. - Что я вижу, устрица с Уолл-стрит приоткрыла створки? – Голос Билла Шатнера звучит, по Мишиным ощущениям, как воздушная тревога. – Учти, Кексик, моллюски выползают из раковины обычно для охоты! Не боишься, что он проглотит тебя и не подавится? - Если ты будешь так подкрадываться, Билл, я скончаюсь от сердечного приступа раньше, чем он начнет меня есть, - выдыхает Миша. - Вообще-то, я стою тут уже пару минут и терпеливо жду, когда ты обратишь на меня свое драгоценное внимание, а вы с этим красавцем сцепились тут языками, ну, я фигурально выражаюсь, - тут глаза Уильяма загораются тем самым нехорошим блеском, который свидетельствует о том, что сейчас прозвучит свежая скабрезность, - о, Кексик! А ты хотел бы сцепиться с ним языками не фигурально, а буквально? - О, Уильям, оставь это, я не собираюсь платить тебе за услуги брачного агента, - отрезает Миша, хотя чувствует, что щеки предательски розовеют, и это не укрывается от внимания визави. Последующее хихиканье просто обязано возглавить ТОП-10 самых ехидных хихиканий Уильяма Шатнера. Уходя, Дженсен улыбается Мише и машет рукой. Миша улыбается в ответ, и весь последующий вечер его мысли возвращаются к хризопразовым глазам и бледным веснушкам. *** Назавтра, в субботу, в полдень в кондитерскую влетает Джаред. - Какие люди в наших краях! – Миша салютует ему чашкой для кофе. – Серьезно, что за дорога привела поборника здорового питания в притон торговца диатезом, сахарным диабетом и холестериновыми бляшками? - Миш, ты сегодня добр, как никогда, тебя Шатнер покусал? – С лица Джареда не сходит широкая, счастливая улыбка. – Я не для себя, я для Женевьев, - он наклоняется к Мише и заговорщицки шепчет: - У нас будет второй ребенок! Это действительно потрясающая новость. Миша очень рад за Джареда и за его жену, поэтому он передает Жен поздравления, а в коробочку с пирожными для будущей мамы кладет еще несколько от себя. Джаред исчезает так же стремительно, как и появляется, а Миша идет готовить штрудель с хорошим настроем. К моменту, когда приходят Уильям с Леонардом, Миша успевает приготовить три яблочных штруделя, один из которых приманивает посетителей своим видом в витрине, а два других дожидаются своего часа на кухне, под полотенцем. - Должен признать, молодой человек, что из вашего заведения пахнет даже вкуснее, чем описывает Билл, - Леонард вырастает перед прилавком бесшумно, как призрак, - не то чтобы я был любителем сладостей, но вашу выпечку желаю попробовать. Он очарователен, думает Миша, разрезая штрудель, раскладывая по тарелкам и посыпая сахарной пудрой. Иногда кажется, что Билл и Лео – не давние друзья, а скорее супруги, прожившие вместе пятьдесят с лишним лет. Одна душа в двух телах, или как там говорят. А еще спустя десять минут Миша думает, что сегодня где-то в их квартале произошел массовый побег единорогов, и теперь повсеместно происходят чудеса, потому что в кафе заходит Дженсен, и на нем нет галстука, на рубашке расстегнута верхняя пуговица, а на лице сияет легкая улыбка. - Доброго дня, Миш, - машет рукой он, - представляешь, сегодня какой-то день чудес! Аудиторская проверка закончилась удачно, мне выписали премию, а еще сейчас позвонил лучший друг и сказал, что у них с женой будет маленький! Представляешь? - Если твоего лучшего друга зовут Джаред, то сегодня определенно удивительный день, - замечает Миша, - могу предложить в честь этого яблочный штрудель. Я мог бы соврать, что он приготовлен по рецепту какого-нибудь известного австрийца, но не буду, рецепт я вычитал в интернете. Надеюсь, он не станет от этого хуже в твоих глазах, - он закусывает губу, понимая, что несет абсолютную чушь. Однако Дженсен смеется и берет штрудель и чай. Стон, который он издает, откусив кусочек, заставляет обернуться половину присутствующих. - Боже, - произносит Дженсен, - этот штрудель настолько восхитителен, что, клянусь своими активами, я готов жениться на тебе прямо сейчас! Миша стремительно краснеет, а из угла раздается уже два ехидных смешка. Кажется, он все-таки падет от руки этого рыцаря.