Flame of a dance

      Гарри Поттер, маленький мальчик, не знающий даже своего имени, смотрел огромными глазами, спрятанными за нелепыми очками, на самое чудесное чудо в этом мире — Цирк дю Солей. Он приехал в Лондон и тётушка Петти не смогла отказать себе и Дадлику сходить туда. Гарри же забрался в багажник, пока никто не видел, и так поехал в цирк. Живот мальчика буквально прилипал к спине, а от голода кружилась голова. Привычно сосредоточившись, мальчик внушил себе, что он сыт, и тихо-тихо, — что бы, не дай бог, тётя не поймала! — начал обходить цирк. Он никогда такого не видел — большой-пребольшой шатёр из странного, тяжёлого материала, разноцветный настолько, что рябило в глазах… Мальчик начал обходить цирк по кругу — он был очень большой. Гарри насчитал уже триста своих шажков, когда сбился, в кого-то врезавшись. Мальчик всхлипнул.       В свои пять лет Гарри был на редкость умным. Его магия, скованная чужеродными ограничителями, рвалась на волю, и мальчик научился этим управлять. Он мог, если хорошо сосредоточиться, внушить себе что-то настолько, что это становилось реальностью, или, скажем, он мог, опять-таки, сосредоточившись, почувствовать, сколько людей и вообще живых существ вокруг. Это было интересно — ведь он мог же весь квартал почувствовать, а ещё он мог читать чужие мысли, и очень часто это мешало. Поэтому мальчик постоянно напевал про себя песенку, подслушанную у странной старушки, которая держала много животных, похожих на кошек. А ещё малыш умел писать, читать и оперировать десятизначными числами. Вот только со зрением и волосами ничего не получалось… И это расстраивало мальчика. Он понял, что сбился, наткнувшись на кого-то. Это огорчало — сейчас его вернут домой! А там дядя Вернон будет очень злым. И снова будет его бить… Мальчик всхлипнул, дёрнулся, пропищал «Извините!» и бросился наутёк. Естественно, это не помогло, и малыша поймали за шкирку. Безразмерная футболка кузена соскользнула с худеньких плеч мальчика, и он весь сжался. Мужчина был немало удивлён, когда понял, что мальчик намного легче, чем должен был быть. Руки почувствовали выступающие кости позвоночника и острые, почти прорезающие кожу лопатки. Было такое ощущение, что у мальчика только кости и кожа, а всё остальное — то ли невесомое, то ли вообще отсутствует… Человек, поймавший маленького мальчика, вздрогнул — всё тело малыша покрывали какие-то странные синяки, фиолетово-бордового цвета, старые и совсем ещё свежие, сочащиеся кровью и сукровицей ранки и раны. Позже мужчина вспомнит, что у мальчика была неестественно серая, бледная и болезненная кожа, тонкая, будто пергамент, который к тому же потёрли наждачкой. Мальчик как будто был болен, и был болен смертельно. Синяки только подчёркивали это — багрово-фиолетовые, с синевой, пятна на бледном полотне маленького тельца. Человек втянул воздух сквозь зубы — и, как оказалось, зря… Малыш весь сжался, став не больше, чем подушка, и захныкал:  — Только не бейте! Я всё сделаю, только не бейте, позауста! — не выговаривая букву «ж», мальчик попросил пощады. Человек опустился на колени перед ребёнком и приобнял его. Малыш вздрогнул.  — Не буду, что ты. Маленьких бить нельзя…  — А дядя говоит, что мозно! — как оказалось, черноволосый ребёнок не выговаривает ещё и букву «р».  — Что же это за дядя такой, который говорит, что такого прекрасного малыша можно бить!!! Это не хорошо, — человек старался быть мягким, но мальчик чувствовал, что он злится. Хорошо, что не на него, малыша!  — Дядя меня бил. Он говолит, что таким, как я, не место в этом миле. А ещё дядя говолит, что я ненолмальный, и что луце бы меня убили с моими мамой и папой. Только я знаю, что дядя всё влёт! Маму и папу кто-то убил, и они были очень холошими. Я знаю!  — Да, малыш, да. Твои мама и папа были очень хорошими людьми… Как тебя зовут?  — Я… — мальчик растерялся. Он не знал своего имени, понимал, что когда ребёнка зовут «урод» и «ненормальный», — это не правильно. Гарри был на удивление взрослым для своих пяти лет… — Тётя называет меня «улод». Это имя? — доверчивые зеленющие глаза посмотрели в тёплые карие. Мужчина сжал зубы. Вдруг налетел небольшой ветерок, и чёлка малыша колыхнулась вверх. Открылся шрам…  — Так ты Гарри! — прошептал шокированный мужчина. — Гарри Поттер!.. — и мужчина несколько раз очень глубоко вдохнул, пытаясь не зарычать. Наконец, это ему удалось. — Гарри, меня зовут Ги Лалиберте. Я — хозяин цирка… Давай ты пойдешь со мной?  — А тёте будут платить за то, что меня нет?  — То есть? — сначала не понял мужчина. Гарри, чувствуя, что мужчина к нему добр и не хочет причинить ему зла, улыбнулся.  — Ну, к тёте приходил дядя с болодой, и давал её деньги, что бы тётя меня мучила. Дядя говолил, что это для моего зе блага. Он врал, да?  — Да, мальчик, да… Пойдём, я покажу тебе наших ребят…

***

Через шесть лет, 30 июля.

***

 — Нёру*, твой выход! Я готовлю свет!  — Уже иду! — одиннадцатилетний мальчик одевает последнюю деталь одежды — широкий пояс, из мелких ремешком цветной кожи. На нём — запахивающаяся чёрно-оранжевая рубашка, заправленная в брюки, расклёшенные прямо от бёдер. Именно их и поддерживает пояс на талии. Волосы мальчика заплетены во множество очень мелких косичек, перевязанных оранжевыми нитками. В руках у хрупкого на вид мальчугана — два тяжёлых и длинных, около метра, «двусторонних» факела, которые он, выйдя на сцену, зажжёт от «светильников». С ним будут выступать два взрослых парня — Кид* и Джавалле*. Они были одеты точно так же, как и маленький мальчик, но всё же это был его номер. Как и тысячи до него. Сегодня у мальчика, можно сказать, день рождения (потому что 31 он никогда не празднует), и это — его юбилейный номер. Вот гаснет свет. Шорох ткани…       Тихие басы нарастают. Мальчик зажигает факелы и начинает вращать их восьмёрками, разогреваясь и прислушиваясь к себе. Магия просыпается от близости огня… Раз — восьмёрка, два — восьмёрка, разворот, присесть на корточки, вращая факелы над собой… Вот Кид и Джа зажгли факелы, и теперь, вертя восьмёрки, ходят вокруг него. Один круг — мальчик, привстаёт. Второй круг — мальчик встал полностью. Прыжок — факелы вдоль тела, вращать вместе с телом… Вот оба взрослых юноши делают сальто над ним, а Нёру — проскальзывает под ними, распластываясь по полу и мгновенно вставая, делая сальто назад из положения «лёжа»… Мальчик начинает кружиться, и факелы немного задувает встречный ветер. Восьмерка, шаг, — выпад факелом в сторону Кида, и взрослый парень падает, будто сражённый или раненный, а затем кувырком встаёт, и идёт как бы в атаку. Джа тоже «падает», и из положения лёжа делает подсечку малышу.       Нёру так не поймать — он прыгает, снова сальто… Факелы вращаются всё быстрее, музыка нарастает. А магия мальчика проснулась. Вокруг появляется неестественное освещение — сначала одна, за ней — ещё и ещё огненные ленты! Они пролетают тело мальчика и, как будто лучи, расходятся по всей сцене. Мальчик делает две подсечки подряд, распластывается по полу, проскальзывая меж ног Кида и вскакивая при помощи приёма «свечка». Мальчик вертит факелы, словно соломинки — «восьмёрка» обеими руками, подбросить факелы — и сделать сальто с места, поймав факелы у самой земли… Кид бросает свой факел Джа, но его перехватывает Нёру, и начинает жонглировать тремя факелами, попутно вращаясь вокруг своей оси и вращая факелы. Джа бросает свой факел Киду — но и его ловит Нёру, и теперь жонглирует уже четырьмя факелами. Вдруг Кида и Джа словно утаскивает со сцены — магия Нёру разгулялась! Мальчик подбрасывает факелы — делает прогиб назад, словно мостик. Встав в «свечку», брюнетик ловит ногами огнеопасные игрушки и начинает вертеть их ногами, попутно вращаясь сам в противоположную сторону. Мальчик снова подбрасывает факелы и при помощи рук выходит из стойки, подхватывая держаки цепкими пальчиками. Наконец, кульминация выступления…       Нёру начинает разбег. Он делает одно сальто — и факел застывает в воздухе, подхваченный магией Нёру. «Колесо» — и второй факел висит в воздухе. Словно змея, Нёру вращается вокруг своей оси, вращая факелы в противоположную сторону и прогибаясь то назад, то вперёд, почти складываясь пополам. От этого кажется, что он сам — слово пламя, которое танцует под неслышимую мелодию ветра… И вот — мальчик делает сальто назад, потом ещё одно, ещё и ещё — и он снова в середине сцены. Факела начинают вращаться сами по себе, подхваченные магией мальчика. Нёру улыбается — и начинает вращаться вокруг своей оси, плавно и текуче, словно вода, (или пламя) перемещаясь по границе сцены и рисуя огнём правильный овал. За кулисами за ним наблюдают Ги, Кид и Джа, и с другой стороны — Мира, Каин, Авель и Призма — остальные циркачи, которым полюбился когда-то давным давно спасённый Гилом малыш с черными волосами и огромными зеленющими глазами. Мальчик наконец подпрыгивает, факелы взметаются вверх — и всё гаснет. Вот только фигурку малыша освещают огромные, почти в десять раз больше него самого, огненные крылья с чёрными, фиолетовыми, голубыми и яркими красно-оранжевыми переливами. В партере раздаются аплодисменты — и их подхватывает весь зал. Все аплодируют стоя, а магия мальчика ликует. Он кланяется и сбегает за кулисы, где постепенно угасают огненные крылья.  — В этот раз ты превзошёл сам себя, Нёру! — хвалит его Гил, трепля по голове. Отросшие чёрные волосы, растрепавшиеся во время представления, приходят в ещё больший беспорядок. Мальчик счастливо улыбается и заливисто смеётся. Гил смотрит на счастливое лицо своего подопечного, и вздыхает. Он допустил несколько ошибок в воспитании парня, но эти ошибки незначительны. Потому, что мальчик не пострадал… Гил передёргивает плечами и снова улыбается. На этом представление окончено, и Нёру может идти праздновать свой день рождения, попутно захватив с собой Кида и Джа, что бы не было так скучно. А за этими заводилами увяжутся и Миро, и Каин с Авелем, и Эллочка, и Призма. И весь цирк заодно. Нёру любили все.       Пока Гарри собирался в кафешку, мужчина задумчиво рассматривал себя в зеркале. И ему на ум приходили очень странные и грустные воспоминания, подёрнутые дымкой забвения.

***

      Вот маленький шестилетний Нёру с любопытством взирает с трапеции на воздушных гимнастов. Ему тоже хочется. Гил ругается — а вдруг парнишка упадёт?! И вот, один из гимнастов, — Каин — подхватывает малыша. Но сам Каин не удерживается, и вместе с Нёру падает. Но тут случается невиданное — Нёру выпускает магию. Он замедляет падение и они приземляются прямо посреди площадки, и мальчишка заливисто хохочет. И таких ситуаций было не счесть…

***

      Но был раз, когда никто не успел. В клетки Лопе, испанца-дрессировщика, привезли новую «кису» — дикого бенгальского тигра. Нёру стало любопытно — а какие «кисы» Лопе до дрессировки? И он подался в клетку. Легко пролезший через прутья, мальчик позвал тигра. Им не повезло — Бенгалец оказался магическим. И рана, нанесённая серебряными когтями тигра, чуть не лишила мальчика глаза. Теперь всё нормально, и Нёру даже нормально видит обоими глазами, просто… Как же они тогда перепугались! Да и шрам не затягивается. Вот и ходит смуглокожий Нёру со шрамом от брови, через глаз, до скулы — памятный подарок от «кисы» Лопе, которая сейчас верна мальчишке, как не верна даже самому Лопе… Гил вздохнул. Стоило поспешить. А то Нёру не начнёт без него…