Акела

Воздух с хрипом и свистом вырывается из моих легких, обжигая пересохшую глотку. Сердце бьется, как загнанный зверь в клетке, готовое в любой момент или вырваться вон или остановиться. Взгляд застилает кровавая пелена, а в ушах только свист ветра и тихий звон натянутых нервов. В бездонных небесах расцветает ветвистая молния, вплетаясь в холодный узор сумерек, и передо мной открывается непоколебимый в своей безжалостной красоте и безумной мощи Лес – зеленая стихия, что возвышается вокруг вековыми стволами, плотным пологом мертвенной зелени, закрывая этот безумный мир от случайных взоров. - Гребаный ад, - вспыхивала в помутившемся сознании отчаянная мысль и тихий смех, в порывах ветра становится мне ответом. Я с трудом прорываюсь сквозь густой подлесок, уже не замечая, как острые листья врезаются в защиту, пытаясь добраться до плоти, как молодая поросль и искореженные сухие ветви деревьев тянутся ко мне, стараясь вцепиться, как сыпется дождь из острейших игл хвои, а земля, взрастившая всё это безумие, расползается под ногами, приглашая в свои склизкие объятья. Каждый шаг - это борьба, преодоление себя и преград, каждое движение - это пытка страхом и болью, а мышцы уже на пределе и чуть ли не рвутся, и нет больше никаких сил, но движение – единственное спасение, и я продолжаю свой путь. Однако Лес – лишь фон, куда страшнее то, что прячется за его покровом, то, что преследует меня в этом зеленом аду – монстр, один из самых страшных и опасных в новом мире. Тот, чья жизнь состоит из ярости и злости, тот, кто выживает изо дня в день, не смотря ни на что, тот, кто готов пойти на всё, чтобы подчинить этот безумный мир своему темному разуму и безжалостной силе. И я чувствую, что это существо всё ближе и ближе. И последняя моя надежда на спасение - тот единственный, на кого я полагаюсь, как на себя, мой товарищ по оружию и брат по духу, мой друг, который сейчас бежит впереди, ища безопасную для нас дорогу, на которой нет смертоносных аномалий нового мира, нет опасных для нас порождений флоры или фауны... Надежды остается всего на пару вздохов в тот момент, когда Лес с болезненным треском всё же отпускает свою добычу и я, вырываюсь на окраину обширной поляны, где в лицо мне бьет обжигающе холодный порыв ветра с обложивших небо тяжелых серых туч. Проходит долгая секунда, прежде чем я, наконец, понимаю, что гонка окончена, а мой проводник стоит рядом, недвижимый, и я падаю на колени, так как силы покидают меня. Но непривычная тишина, царящая вокруг, заставляет меня поднять глаза, и душа леденеет от ужаса, так как мой взор натыкается на стаю чуть более чем из полудюжины Вольфов – волков превращенным безумной действительностью в истинных хозяев лесов. Воздух между нами, кажется, дрожит и гудит от почти физического напряжения, а время останавливается в предвкушении. Взгляд невольно встречается с одним из тех, кто уже расположился на другом конце поляны, перед небольшой пещеркой, и в холодном взоре, наполненным уже не звериным разумом, я читаю свой приговор. Холодный огонь электрического разряда, ударяет по руке, в которой я судорожно сжимаю автомат, и это заставляет меня, выйти из оцепенения. - Акелла, беги, - кричу я, мгновенно прозревая, зачем привел меня сюда мой верный товарищ. С низкого старта я бросаюсь к единственному на поляне дереву, всего в десятке метров от меня. Эта полузасохшая ель – со стволом в несколько обхватов и высотой многоэтажки, моя последняя надежде на укрытие от монстров и буйства стихии. Сзади в то же мгновение раздается вой и я, невольно обернувшись, вижу, как вожак, достигающий в холке полутора метров, срывается с места вслед за мной, а остальная стая бросается в рассыпную, пытаясь взять меня в кольцо. Я не замедляя хода, вскидываю оружие, но не успеваю ничего сделать, как ещё один разряд, но теперь уже большей силы ударяет в автомат, выбивая его у меня из рук, и обжигает пальцы почти до полной потери чувствительности. Однако не успевает Вольф преодолеть и половины расстояния, как мой друг, проигнорировав приказ, кидается наперерез противнику и, перехватив его в одном из прыжков, сбивает на землю. Я мысленно матерюсь, и чуть было не останавливаюсь, но заставляю себя продолжить бег, сейчас я ничем не могу помочь своему другу, рискующему ради меня жизнью. А металл экипировки вибрирует и потрескивает всё громче, накапливая в себе статику, готовясь сбросить лишний потенциал на землю через ещё одну молнию, и это не смотря на то, что я на самой окраине, занимающей всю площадь поляны, электромагнитной аномалии “Спираль”. Но не успевает случиться очередной пробой, как я прыгаю, и мертвой хваткой цепляюсь за одну из ветвей ели, молясь всем богам, что бы дерево, тихо умирающие на территории аномалии, не проснулось от моего присутствия. Ветвь трещит, но выдерживает, и я на остатках сил подтягиваюсь, тихо радуясь, что сбросил рюкзак в самом начале бегства. После чего ни на секунду не останавливаясь, лезу выше, чувствуя, как успокаивается на теле металл. Однако куда важнее для меня, что происходит внизу, а по тому укрепившись на раскидистой ветке, располагающейся достаточно высоко, я вновь обращаюсь к происходящему на поляне. Акелла и Вольф уже забыли про меня и стоят друг напротив друга, оценивая противника, готовясь к бою: один – волк, решивший скинуть с себя ненавистного паразита и превратившийся в настоящую машину для убийства, как телом, так и духом; второй - серый лохматый пес, призванный и измененный матерью природой на ровне со своими дикими сородичами, но всё равно оставшийся верен своим недостойным хозяевам. Однако этот бой заканчивается, не начавшись, так как в тот момент, когда непримиримые враги должны схлестнуться, из Леса, в том месте, где минутой ранее появился я, с диким треском и ревом вырывается тот, кто загнал меня сюда. Отряд байкеров – группа из пяти защищенных, до состояния не больших танков, и вооруженных легкими пулеметами, мотоциклов, за секунду занимает край поляны прямо подо мной. - Он здесь, - кричит один из мотоциклистов, затормозив у оброненного мною ствола, - зачистить и найти. Два родственника, Вольф и Акелла, мгновенно оборачиваются, готовые бороться вместе против одного врага, хотя и за разные убеждения, но успевают только в последнее мгновение увернуться от ударивших плетьми очередей. Однако не всем так везет, пули всё же производят свою кровавую жатву, и два растерзанных тела, которых ни спасла не феноменальная ловкость, ни почти непробиваемая броня, падают на землю. Но не успевает произойти второй залп, как выжившие монстры слаженным организмом быстро и яростно бросаются в атаку под рев своего вожака. - Шах и мат, - тихо выдыхаю я, прижавшись к стволу, с мрачным удовлетворением наблюдая, как мои враги начинают бой не на жизнь, а на смерть, в котором будет только один победитель и это точно ни кто-то из них. Однако моё ликование исчезает, в тот момент, когда в одной из теней я с ужасом и недоумением узнаю Акеллу. Граната, уже готовая закончить данную партию, под зубовный скрежет исчезает в подсумке, а в руках появляется пистолет. Но прежде чем я успеваю сделать хоть один выстрел, происходит первый пробой, а за ним ещё и ещё один. Молнии с остервенением бьют по мотоциклам и байкеры, не ожидающие такого предательства от своих железных коней, буквально вылетают со своих мест, крича от страха и пытаясь отползти, прочь от места, ставшего для них ловушкой. Но отступать им некуда, так как мои выстрелы, почти не различимые за близкими раскатами грома, надежно отрезают все пути для бегства, и крики боли самого ретивого наилучшее тому подтверждение. - К оружию, кретины, - перекрыв какофонию раскаленного железа и взбесившейся стихии, кричит единственный из байкеров, кто до сих пор остается в седле, и быстрая очередь из уже дымящегося ствола, превращает еще одного Вольфа в кровавый фарш. Долгую секунду, ушедшую на замену опустевший обоймы, я трачу, что бы понять, почему молнии не трогают этот мотоцикл. Решение оказывается простым, но гениальным – хозяин байка не поленился выставить подножку, тем самым заземлив его, и такая сообразительность требует награды, а по тому я начинаю стрелять по нему. Но не успеваю я его даже ранить, как рядом со мной в ствол ударяет пуля, а ещё одна с тихим гулом проносится рядом и мне приходится судорожно прятаться за ствол. Но ярость боя и волнение за товарища не позволяет мне просто так отсиживаться, и я осторожно выглядываю. Тратить на меня патроны, пришедшие в себя после первого шока байкеры, даже не думают, лихорадочно стреляя в оставшуюся на ногах пятерку монстров. И их усилия приносят плоды, один из монстров падает, сраженный множеством попаданий, однако это не может отменить приговор – смерть камуфляжной расцветки от них всего в одном прыжке. В этот момент главарь банды срывается с места, и быстро набирает ход, не обращая внимания на мгновенно ударившие по нему молнии. Один из мутантов зашедший с неприкрытого бока пытается перехватить его, и я узнаю в нем неугомонного Акеллу. Однако расчет оказывается не верным, и мой друг пролетает мимо, но ещё не коснувшись земли, он вновь разворачивается к своей жертве и бросается ей в след. А с того места где только что были люди, затихают последнее выстрелы и доносится крики ужаса вперемешку с воплями боли и муки разрываемых заживо, острейшими когтями и клыками. Поверхностного взгляда хватает мне, чтобы понять – живых в этом кровавом месиве больше нет. Но остается последний и самый страшный противник - главарь банды, успевший убраться из этой бойни. Он уже закончил большую петлю по краю поляны и теперь намеревается прорваться в тот просвет, откуда не более пары минут назад появился. Но дорогу ему преграждает тройка опьяненных кровью и жаждой мести Вольфов, а за спиной у беглеца Акелла, который не собирается его так просто отпускать. Очередь вновь разрывает воздух одновременно с тем, как я начинаю стрелять по мотоциклу. Канонада пуль вперемешку со шквалом молний бьет, взрывая воздух и… Яркая белая вспышка ударяет по глазам, ослепляя, а в следующую секунду я чувствую, что нахожусь уже не на дереве. В то же мгновение горящая шрапнель проходит по мне, разрывая плоть и обжигая адским жаром, а вслед за ней упругая горячая волна подхватывает меня, и я чувствую, как кровь вскипает у меня в жилах от нечеловеческого напряжения. Громовой раскат ударяет по ушам сквозь рев пламени и почти не различимые взрывы где-то подо мной, а в следующую секунду, когда жар становиться невыносимым, что-то ударяет меня в бок и я вылетаю из этого ада. Ударившись о землю, я делаю несколько кувырков, что-то трещит внутри меня, и боль окутывает моё сознание, забирая в темные глубины беспамятства. *** Страшно. Очень страшно. Ужас пробирает до самых костей и сжимает в тиски бешено бьющееся сердце. Хочется остановиться и расплакаться, вырвать из души ту боль, тот страх, что разрывает, что убивает… Далекий грохот эхом раскатывается по окрестностям. Я бросаю короткий взгляд в сторону звука и вижу, плотный столб пыли, взмывающий к яркому солнцу – рушится очередной дом, подточенный коварными растениями. - Андрей, - доноситься крик отца, - скорее. Я смахиваю лезущий в глаза пот и стиснув зубы прибавляю ход, главное сейчас не отстать, иначе… иначе, будет то же, что стало с мамой и сестрой в оставшейся позади машине. Улицы вокруг разворочены всепроникающими корнями, их перегораживают застывшие в последней пробке автомобили. Дворы утопают в крови умирающих там людей и прямо на глазах расцветают буйной зеленью. Воздух, раскаленный от солнца и множества пожаров, пропитан дымом, пылью и приторным запахом молодой поросли. Город, такой родной и могучий, бьется в предсмертной агонии. - Для эвакуации проследуйте к ближайшей пристани, - доносится из уцелевшего динамика, - там вас будут ждать военные транспорты. Если у вас нет такой возможности, то оставайтесь в домах, закройте все двери и окна. Пожалуйста, сохраняйте спокойствие, армия вам поможет… Из-за ближайшего здания тенью выныривает монстр. Не успеваю я испугаться, как зверь прыгает, и одновременно с этим разражается очередью, находящийся у отца автомат. На землю они падают вместе. Не проходит и секунды, как я уже рядом, но моя помощь не нужна, отец уже скидывает обмякшее тело. - Нужно уходить, - быстро оглядев проулок, в котором на нас напали, замечаю я, - сейчас подоспеют другие, давай помогу… - я протягиваю руку и застываю, видя, как прямо на глазах одна из штанин темнеет от крови. - Вот ведь, - зло усмехается отец, осматривая обширную рану, - всё же достал меня, стервец, мышцу разорвал, теперь не побегаешь. - Черт… - я в растерянности, не знаю, что делать, - давай спрячемся в доме… - Нет, - холодно и четко отрезает он, - я не жилец, а если останешься ты тоже. И не возражай, - полным металла голосом останавливает он меня, - ты обязан выжить, а для этого должен успеть на корабль, - и с грустью добавляет, - говорил я военным, договариваться нужно с Лесом, а не воевать, эх… будем надеяться, что ещё не слишком поздно и Лес послушает одного из своих создателей… Вой протяжный и холодный ударяет в спину. Я мгновенно оборачиваюсь, и вижу, как во двор позади, выходят монстры. Секунда, и вой переходит в угрожающий рык множества глоток, который с каждой секундой приближается и усиливается. - Ты ещё здесь, - буквально рычит отец, вскидывая автомат и стреляя под ноги первому из наступающих, - уходи! Я не медлю больше ни секунды. Сорвавшись с места, я стрелой мчусь прочь, боясь даже оглянуться. А сзади раздаются короткие очереди, каждая из которых дает мне несколько лишних секунд, а в промежутках между ними выкрики отца, пытающегося договорится с безумной стихией, призывающего Лес сжалиться над неразумным человеком. Но внезапно всё обрывается, и короткий крик боли, страха и безысходности, самого родного мне человека, ударяет по нервам горящей плетью. А вслед за этим воздух взрывается ревом и воем монстров, приносящих этот мир в дар новому божеству. Под этот рев я выбегаю на набережную, где и застываю, поняв, что всё было зря – кораблей на пристани нет. Они уже в нескольких сотнях метров от земли и уходят всё дальше, набирая ход. А на том месте, где они должны были находиться, в самом разгаре бой. Несколько десятков человек, не успевших попасть на борт, стоят на одном из причалов и отстреливаются он наседающих на них монстров. Однако, не смотря на то, что люди держат мутантов на почтительном расстоянии, судьба их предрешена – с противоположной стороны реки медленно, но верно надвигается плотное зеленое облако. Лес применил свой главный аргумент – ядовитые споры. А я стою и смотрю на всё это, не понимая, что мне делать дальше. Всё осталось позади: люди, которых я любил, мир к которому я привык, мои планы и мечты, я сам стал прошлом. А впереди только страх, пустота, одиночество, безнадежность… впереди Лес. - Я не сделаю тебе такой подарок, - тихо шепчу я, и в душе моей вспыхивает яростный огонь, - сегодня и так умерло слишком много, - я окончательно беру себя в руки, - я выполню последний приказ отца, - я чувствую, что у меня есть новая цель, - я “Выживу!”. Быстрым взглядом окидываю окрестности, просчитывая возможности, и останавливаю взгляд на входе в приоткрытый подвал неподалеку. Через пару секунд дверь с лязгом плотно встает в косяк, и я на ощупь закрываю её на задвижку, оставляя творящийся ад позади. Подвал встречает меня ослепительной темнотой и холодом, который пробирает до самых костей. Под ногами что-то хлюпает и смрад забивает легкие, но я не смотря не на что, двигаюсь дальше, в переплетения ржавых коммуникаций. Чуть слышный шорох доносится сзади, я поворачиваюсь на звук. Два красных уголька-глаза смотрят на меня из под труб. Я вскидываю трофейный пистолет и начинаю стрелять, отступая прочь, но огонь вспыхивает только сильнее и начинает приближаться. Я срываюсь на бег, пытаясь скрыться в глубине подвала, при этом истерически отстреливаясь в никуда. Свет ударяет по глазам и я, спотыкаясь, вырываюсь на небольшую площадку заложенную картоном и прочим мусором. Здесь есть небольшое, грязное почти до полной потери прозрачности окошко, но нет пути вперед, и мне ничего не остается, как обернуться к своему врагу. Огромная крыса, не меньше полуметра длинной, выходит из прохода за мной неспешно, чувствуя свою силу. Её тело совершенно не прикрыто шкурой, так что видны перекатывающиеся, красноватые мускулы, но это ничуть не мешает монстру, у которого одно из пулевых ранений заживает прямо у меня на глазах. Я понимаю, что это смерть пришла за мной и ужас охватывает меня. В последней отчаянной попытки защититься я кидаю в монстра свой разряженный пистолет, но промахиваюсь, так как монстр уже взмыл в смертоносном прыжке. Но в темноте притаился не один мутант, а потому гибельный прыжок прерван на середине мощными челюстями ещё более страшного хищника. Новый монстр появившейся вроде бы из неоткуда приземляется прямо перед окошком, и в слабом свете я вижу тело, что когда-то принадлежало обычному псу, но теперь принадлежит убийце: огромная туша с частоколом клинков в оскалившейся пасти, у которой перекатываются мускулы под вздыбленной серой шерстью, а взгляд серых глаз бездонен и затягивает. Кровь стекает из пасти этого хищника, и я узнаю одного из тех, кто терзал, кто рвал, кто убивал людей на улицах. Страх отступает под напором ярости, и я набрасываюсь на своего противника с кулаками в бессильной злобе на ополчившийся на меня мир. Но смерть от клыков не приходит ко мне, как облегчение, страшный монстр убегает от меня, забивается в угол и тихо скулит от страха и непонимания. А я наступаю на него и бью его огромное тело кулаками в неистовстве, бью, пытаясь хоть как-то отомстить, хоть что-то сделать, но все мои усилия тщетны и кулаки, сбитые в кровь, опускаются в бессилии. Я отступаю, убегаю в другой угол и падаю на пол, рыдая от пожирающей меня изнутри боли, от своей беспомощности. И страшный зверь подходит ко мне, но не бросается на меня, а садится рядом, тихо поскуливая, и пытается прижаться к человеку своим сильным и теплым боком. А у меня нет сил, что бы оттолкнуть его или убежать, я прижимаюсь к нему и зарываюсь в чуть шершавой, но теплой шерсти и плачу. А когда слезы кончаются, а боль в душе успокаивается, я засыпаю в обнимку с тем, кто стал тем самым исключением, что подтверждает правило. *** - Выживи! – эхо приказа из далекого прошлого обжигает душу, я делаю судорожный вдох и открываю глаза. Всё моё тело одна сплошная рана. Боль разрывает его на части. И я уже чувствую близкое дыхание смерти. Однако, печальная улыбка застывает на моём лице – я всё ещё вижу образы того, что произошло всего несколько лет назад, в самый радостный и самый печальный день моей жизни: день когда я потерял веру в людей, но нашел своего самого верного друга – Акеллу. Но вот прошлое дымкой испарялся из памяти и мне ничего не остается, как вернуться в жестокую реальность. Боль это новая часть меня и я, преодолевая себя, с трудом поднимаюсь на локтях, пытаясь понять, что случилось и откуда теперь может исходить опасность. Слабость накатывает волнами вместе с дурнотой, в голове шум, а в единственном видящем глазу фейерверк, так что я чуть не отключаюсь вновь. Но выплюнув сгусток крови, я заставляю себя собраться и оглядеться. Смерть и тлен царят на поляне. Окровавленные, изуродованные, а местами дымящиеся куски мяса разбросаны вокруг, и невозможно различить, где здесь останки Вольфа, где человека. А в алом зареве, от горящего дерева и мотоциклов под ним, кажется, что пожухлая трава поляны залита кровью. Ухмылка рассекает моё искаженное гримасой боли лицо, и в следующую секунду я смеюсь, не обращая внимания на сломанные ребра и на деревянную щепу, что торчит из тела – я победил, я выжил! Однако через секунду смех умирает, застряв у меня в глотке, и превращается в утробный хрип, когда я вспоминаю про того, чей план так удачно завершился, про того, кто уже должен быть рядом со мною. Нехорошее предчувствие заполняет душу, и боль отступает на второй план. Я, покачиваясь, пытаюсь подняться, ища взглядом своего единственно друга, и не верю своим глазам, когда, наконец, нахожу его. Обожженное, местами до кости, истерзанное, осколками взорвавшихся мотоциклов, тело лежит всего в нескольких шагах от меня, и последние искорки жизни вытекают из его ран с каждым ударом сердца. Осознание того факта, что именно Акелла вытащил меня из эпицентра взрыва и защитил своим телом, обрушивается невыносимой ношей. Однако пес, несмотря на свои страшные повреждения, всё ещё в сознании и ползет ко мне из последних сил. А я стою не в состоянии двинуться, как много лет назад… - Ну как же ты так? – тихо бормочу я, сдерживая дрожь в голосе. Тихое поскуливание моего друга разрывает холодную пелену страха, и я на четвереньках подползаю ближе к нему и без сил падаю рядом. Теплый огонек больших серых глаз смотрит на меня преданно и просяще. И я стискиваю челюсти, сдерживаясь, чтобы не застонать, так как при мне ничего нет, всё осталось в затерявшемся рюкзаке. Теплый шершавый язык касается моей руки успокаивающе и всепрощающе. И я, не выдержав плачу, в бессильном отчаянье, проклиная всё на свете. Дрожащая рука зарывается в густую шерсть на голове Акеллы, и я чешу его за ухом, как тот любит. Тяжелое дыхание становится прерывистым, а затем и вовсе исчезает, а вслед за ним гаснет и взгляд… - Спи спокойно, - я ложу голову пса себе на колени вместе с первыми каплями дождя, что падают на проклятую землю рядом с нами… - Браво! – крик раздается из-за спины и впивается в неё не хуже ножа, - я почти прослезился, честное слово… Чувств нет, но сознание заставляет повернуться к говорящему. В паре метров от меня стоит порядком помятый и побитый, но живой байкер. Одной рукой он придерживает свой мотоцикл, а в другой сжимает нацеленный на меня автомат. - А я ведь думал, что один выжил после того, как молния попала в дерево, - злая улыбка расцветает на лице охотника, - но нет. Повезло нам, что после такого разряда аномалия разрядилась, а то… - Почему вы охотились за нами, - с трудом шевеля языком, спрашиваю я единственное, что ещё имеет смысл, - что мы вам сделали, раз вы от нас даже в Лесу не отстали? - Ты что и в самом деле не понимаешь? - голос человека пропитан презрением, - так уж и быть, объясню, заслужил, - и выплевывая каждое слово произносит, - ты, выродок, связался с Лесом, - в его глазах вспыхивает огонь, и он передергивает затвор, - а потому ты должен сдохнуть, как и твой пес… Я закрываю глаза, готовясь, наконец, познать вечное спокойствие. Грохот выстрелов оглушает, но смертельные заряды проходят рядом. Открыв глаза, я с изумлением вижу, как человек скачет на одной ноге, пытаясь стряхнуть с другой небольшое существо, вцепившееся в него. Я понимаю, что это мой последний шанс и жажда мести вспыхивает в душе, рука быстро вытаскивает из-за голенища сапога нож. Мой противник к этому времени уже освобождается от неожиданной помехи, но не успевает вновь прицелиться, как нож с тихим свистом отправляется в полет. Секунда и голубоватая молния разряда ударяет в лезвие в тот самый момент, когда оно вонзается в человека. Несколько долгих секунд человек подрагивает, а затем падает на землю. - Сволочь… - злобно клокочет байкер, - ты умрешь… Умрут все, кто считают, что с Лесом можно договориться… Лес наш главный враг... Я вспоминаю своего отца, который до последнего пытался договориться, и неожиданно понимаю, что это ему всё же удалось – он выпросил мою жизнь. Но не успеваю я ничего возразить, как из сумрака появляется существо, чье нападение спасло меня и его челюсти сжимаются на горле моего оппонента. Приглядевшись, я узнаю щенка Вольфа, всего нескольких недель от роду и приходит понимание, почему Акелла до последнего сражался не в своей войне. - Ты не прав, - не для противника, а для себя говорю я, и тьма отступает из души, - как раз те, кто договорятся с Лесом – выживут, - окровавлена морда мутанта поворачивается ко мне, - а по тому я создам край, где и Лес, и люди смогут жить в мире, - монстр, ощерившись, неспешно подходит ко мне и останавливается прямо передо мной, - ради отца, ради друга, ради будущего, - рука протягивается навстречу Вольфу, - я создам поселение “Край”, - голова щенка подныривает под руку, и я чешу его за ухом, - не правда ли, Акелла?