Дикая вишня

- Так как ты, говоришь, твое имя, солдат?.. Он улыбнулся насмешливо, рефлекторно поведя носом, занеся над следующей стопкой отчетов так и повисшую в воздухе руку - посмеялся про себя безмолвно, преувеличенно медленно смерив взглядом мелкую тщедушную фигуру напротив: форменная кожаная куртка топоршилась складками на плечах, белые брюки на тонких ногах висели бесформенной мешковатой тканью. Он поймал себя на мысли, что держатся они, наверняка, только на резко выступающих тазовых косточках, и прыснул про себя от смеха во второй уже раз, представив, как однажды, от одного неаккуратного движения, они спадут окончательно в самой щекотливой ситуации, например, когда девчонка придет отчитываться к нему с важным отчетом о прошедшей миссии. Он подавил ехидную ухмылку, насильно тянущую вверх уголки обветренных губ, и наконец заставил себя поднять вверх искрящиеся доброй усмешкой глаза; преувеличенно серьезно свел к переносице густые кустистые брови, направил прямой взгляд на бледное девичье лицо - девчонка стояла ровно и спокойно: не сутулила испуганно острые плечи, не переминалась неловко с ноги на ногу, но и преувеличенно напряженной официальной позой себя не обременяла.  Он отметил про себя случайно и почти равнодушно, что она оказалась одной из немногих, кто умел чувствовать границу между гордостью и надменностью, между чувством собственного достоинства и желанием выпендриться перед новым начальством, и что говорила она неожиданно взрослым, грудным, чистым голосом, не позванивая в страхе писклявыми нотами, не сглатывая в панике окончания фраз: - Нанаба, сэр. Командор Смит просил передать Вам бумаги и новые карты с новой расширенной планировкой местности. Он неосознанно дернул уголками губ вверх и вниз, преувеличенно деловито в защитном жесте сложив перед собой в замок огромные руки - видел, странная девчонка со странным именем с легкостью заметила, что он еле сдерживает себя; ему было неудобно, смешно и неловко - он не знал, как это, в любых ситуациях сохранять невозмутимое выражение на недвижимом лице, он не умел и не хотел на рабочем месте быть и оставаться безэмоциональной скотиной, думающей лишь о работе, с хладнокровной миной пропускающим мимо ушей чертовски смешные имена чертовски смешных и крайне интересных подчиненных. Хотелось смеяться, уронив голову в сложенные руки, вздрагивая под курткой могучими плечами, хрипя от нехватки дыхания, не вытирая выступающие слезы на покрасневших от бессильного хохота глазах. Он расслабленно втянул носом воздух, успокаивая беззвучную истерику, покровительственно улыбнулся, как бы молчаливо разрешая подойти ближе - при передаче бумаг их пальцы случайно столкнулись друг с другом, не пуская по коже электрический разряд вполне ожидаемо, и он внезапно почувствовал, что к запаху затхлой сырости и прогревшего непроветренный кабинет солнца, добавился другой: чистый, травянисто-терпкий, отдающий неуловимой горечью на языке - девчонка мыла голову хозяйственным мылом и ромашковым настоем, не добавляя туда ни капли духов или ароматических масел - так делала много лет назад его бабушка. Маленькая, юная и прозрачная, она смотрела перед собой с почти что мужественной решимостью и сталью в глазах - ворвавшийся сквозь распахнутые окна сквозняк слабо шевелил у висков короткие белесые прядки. Майк на секунду прикрыл глаза и с улыбкой отвернулся в противоположную от нее сторону, отстраненно понимая, что забудет ее в ту же секунду, как переступит она порог его пустого кабинета. За окном буйствовала поздняя весна. - Что ж... Я запомнил тебя, солдат... *** Он не сразу заметил ее в общем гуле наполненной до краев столовой, не планировал даже искать - взгляд сам рефлекторно упал на самый дальний стол в углу, со стороны которого доносились наиболее громкие и четкие выкрики. Ему нетрудно было найти его источник - он отыскал глазами высокий пушистый хвост, забавно подскакивающий от каждого резкого движения, и вполне ожидаемо, понимающе, предсказуемо - усмехнулся.  Ханджи что-то увлеченно вещала, успешно перекрикивая общий шум, увлеченно размахивая в разные стороны жестикулирующими руками. Укладывалась на стол от безудержного смеха, попеременно прихлебывая из металлической кружки крепкий чай скорее рефлекторно, чем осознанно, ставя ее на стол с оглушительным грохотом, весело расплескивая остывшую жидкость по всей его поверхности.  Ханджи разошлась не на шутку: сидящая рядом Нанаба слушала ее с выражением полнейшего умиротворенного спокойствия, расслабленно объедая подгоревшее мясо на крупной куриной кости, каким-то чудом умудряясь сохранять на лице и благосклонную улыбку, и совершенную безучастность одновременно - она умела показать увлеченную заинтересованность разговором, хотя сама не внимала ни единому сказанному слову - он видел это по ее глазам, по ее позе, по непринужденному силуэту, одновременно внимательно склонившемуся к собеседнику, и безразлично подпершему подбородок расправленной ладонью. Ханджи оперлась о края стола, слегка приподнявшись с насиженного места - широко улыбаясь и гостеприимно размахивая руками так резко, что чуть не заехала по макушке вовремя пригнувшейся Нанабе, подозвала его к столу. Нанаба и бровью не повела - осторожно выпрямилась, поздоровалась первой, с легким кивком головы опустила глаза без тени смущения - стряхнула невидимые хлебные крошки с отглаженных форменных брюк, подняла взгляд спокойно и ясно - незначительное волнение выдала только скомканная в сжатой ладони салфетка. - Ма-а-а-айк, хорошо что ты здесь!.. Я тут рассказывала Нанабе, как им повезло с командиром и представляешь - она не верит! Чем ты уже успел напугать бедную девушку? Она ведь сама такая милашка, что мне тоже захотелось побыстрее увидеть своих - они будут помогать мне с опытами и отлавливать для меня аномальных, а вне вылазок мы будем выбираться на пикники и напиваться в трактирах, чтобы было кому тащить меня обратно на себе, а потом... Ханджи тараторила, не успевая за скоростью своих мыслей, а он мягко улыбался и привычно не слушал после первых же сказанных слов - ему нравилось безмолвно наблюдать за Ханджи и осознавать, что, пока он это делает, молчаливая подчиненная не сводит с его снисходительно улыбающегося лица прямого отрешенно взгляда - он не понимал, как ей так удается - она не умела смотреть в самую душу, не прожигала льдистыми глазами; у нее был на удивление ненавязчивый невыразительный взгляд: под его напором не хотелось прятаться и отводить глаза, не хотелось отвечать взглядом в ответ - он просто был не против дольше ощущать его на себе. Он не заметил, как это произошло - какой-то перепуганный новобранец, больше похожий на взъерошенного воробья, робко наклонившись к лицу хохочущей Зоэ, прошептал ей что-то на ухо, в это же мгновение обеспокоенно отпрянув на несколько шагов - о новоиспеченном майоре Ханджи ходили жуткие слухи по всему корпусу, поэтому большинство новоприбывших не подходили к ней и на пушечный выстрел, по рассказам старших убежденные, что она ставит опыты на живых людях и промышляет опасным колдовством.  Ханджи натянула на переносицу съехавшие очки, махнув рукой, прокричала ему на прощание что-то неразборчивое, потрепала Нанабу по коротко стриженным волосам и, сгребая побледневшего мальчишку за тощие плечи, вышла из столовой, на ходу что-то убеждено втолковывая ему - он отвлекся и вспомнил о чем-то только в то мгновение, когда девчонка, невозмутимо допив содержимое своего стакана, медленно поднялась с места, на удивление легко и ловко выскальзывая из тесного проема, зажатого меж двух длинных столов - глаза в глаза, кулак к сердцу, отдала честь без тени напускной важности, обернулась прочь, не дождавшись разрешения уйти - зная, он не будет ей его давать, не привык этого делать. Последовал за ней почти сразу же, не пытаясь стереть с лица довольную, почти звериную улыбку - Нанаба перед ним шла твердо и прямо, не оборачиваясь, явно не ожидая подвоха. Со спины ее можно было спутать с мальчишкой, ей не шла форма и мужская стрижка - Майк сощурил взгляд внимательнее, понимая, что если бы волосы ее были длинные, они бы вились буйно и беспорядочно и, чтобы хоть как-то усмирить их, она бы заплетала длинные пряди в широкую тугую косу, которая доставала бы ей ниже бедер, делая черты лица светлее и мягче. И если вместо бесформенного плаща надеть на нее воздушное белое платье, которое обтекало бы узкую полупрозрачную фигуру по каждому изгибу, открывало впадинку между выступающих лопаток, смягчало неожиданно широкие плечи - именно такие плечи предназначены для того, чтобы гордо выпрямлять их, расправлять без тени смятения и неловкости, открывать их на свет, разрешая солнцу согревать их ярким отблеском прямых лучей... - Ну что, солдат. Посмотрим, как ты умеешь оказывать неотложные услуги начальству... Он нагнал ее в пару широких шагов, властно просовывая пальцы за края кожаного ремня, резким движением разворачивая к себе - беспорядочного ища и не находя ни единого намека на страх. Ему внутрь заглянули два удивленных светло-голубых глаза и остались там, когда он, накрыв большой ладонью ее грудь, легким толчком вдавил ее в холодную стену, ставя между ее ног широкое колено, наклоняясь губами к обнаженной, вздрагивающей от сбившегося дыхания шее - и не сделал больше ни единого движения, понимая, что, помимо чуть более частого, чем обычно, дыхания да расправленных ладоней, слабо, но твердо упершихся в его хрипло вздымающуюся грудь, не может отыскать в ней ни капли желания или страха, ни намека на попытку сопротивления. Понял - она не хотела его, не боялась его и даже не собиралась сопротивляться ему - словно наперед знала, что будет незачем.  Когда он отвел в сторону руку, еще чувствуя вибрацию ее бьющего в ладонь сердца,  и отступил на один шаг, давая ей желанную свободу, она даже не попыталась сорваться на бег - он с удивлением осознал, что она, бросив ему в лицо напоследок ровный, почти безразличный взгляд, безучастно поворачивается в противоположную сторону, делая несколько шагов вполне спокойно и уверенно, словно и не боясь, что он в любую секунду может передумать и нагнать ее снова.  - Если что-то такое еще раз повторится, в следующий раз я буду вынуждена Вас ударить, майор Закариус. - О да, девицы, вроде тебя только и умеют, что пощечины направо и налево раздавать - даже если ты ее локтем случайно в дверном проеме задел. - Почему же сразу пощечины? Кулаком в челюсть, ногой ниже пояса, лбом в лоб, в конце концов - только на Ваш выбор, сэр. Обернулась в пол-оборота, улыбалась ясно и открыто - впервые, пожалуй, за время их знакомства. Майк рассеянно почесал в затылке и одобрительно усмехнулся - сделала его, зараза... Нанаба отвернулась и собралась идти дальше, но была остановлена приказом - остановилась, не оборачиваясь, опустив руки ровно по швам, демонстрируя идеальную осанку - девочка совсем, молодая, неиспорченная, чужая... - Поздравляю, солдат. Проверку на вшивость прошла, - он не понял, почему ему стало так весело в то мгновение, когда, пожалуй чересчур резко повернувшись к нему лицом, она остро блеснула злыми глазами и даже подавилась от неожиданности воздухом - он поймал себя на мысли, что забыть о воинском уставе ей раз плюнуть в данное мгновение: набросится ему на спину разъяренной кошкой и поколотить на месте, не учитывая ни разницы в званиях, ни тем более в весовой категории.  Майк смерил ее издевательским взглядом и довольно прищурил лукаво блестящие глаза. Девчонка сжимала-разжимала напряженные кулаки и старательно закусывала губу, чтобы скрыть так и лезущую на лицо, радостную отчего-то улыбку: - Кто бы мог подумать, майор, что Вы такой хитрый скользкий гад... - Тебе было бы легче, если бы я все-таки оказался старым педофилом, развращающим новеньких подчиненных? - он так и не понял, что заставило его провернуть эту шутку именно с ней, он так и не понял, почему, отслеживая ее недовольный, почти обиженный взгляд, уже в следующую секунду хохотал раскатисто и громогласно, отбивая от стен эхо собственного оглушительного смеха, не пытаясь, хотя бы ради приличия, сдержать себя - Нанаба уязвленно улыбалась ему в ответ и прятала в землю внезапно ставший печальным взгляд. Нанаба не была похожа на солдата настолько безнадежно и отчаянно, что внутри обрывалось что-то неожиданно больно и холодно - туда, где, казалось, у него развергается дрожащая пропасть с чернотой на дне и по обугленным краям...  Майк болезненно жмурился и неосознанно дотрагивался до сердца не кулаком даже - расправленной ладонью. - Видимо, сработаемся, солдат... *** - Да вы смотрите, сколько их здесь! Набираем обязательно! Майк, подсади меня чуток, вскарабкаюсь повыше.  Ханджи было не остановить привычно и как всегда - после изнуряющей вылазки они маленькой группой решили отделиться от общего шествия, сворачивая ближе на восток, приняв решение переночевать на огромной пустой поляне, сочащейся зеленью и пьянящей голову запахами различных трав и полевых цветов.  Ему было плевать, от него смердело гноем и титаньей кровью - от каждого из них. Непривычно умиротворенный Ирвин, серьезно повредив себе ногу, непринужденно развалился на мягкой траве неподалеку, заложив за голову согнутые руки, подложив под травмированную конечность свернутый клубком собственный плащ, зажевывая в зубах тонкую травинку; у Ривая оказалась аллергия на тополиный пух, который здесь кружил в воздухе везде, навязчиво залетая в глаза, уши и нос - раздраженно чихая и свирепо потирая покрасневший опухший нос, ушел глубже в лес за хворостом, чтобы разжечь костер; Ханджи под шумок украла его куртку, подвязав ее за рукава так, что получился самодельный ковшик - размашисто скинула с ног высокие тяжелые сапоги, вскарабкавшись к Майку на плечи, встав на них в полный рост. Дикая вишня клонилась вниз под давлением крупных, алых ягод, но все равно находилась слишком высоко - даже ему было трудно достать. Ханджи щебетала без умолку, подражая чирикающим на зеленых ветвях птицам, голову кружило от сладкого запаха цветов и подсохшей крови, широкое небо впервые за долгое время не рвалось на части, обтекая усталый взгляд безмятежной синевой. Он не заметил, не думал о ней, не ждал, как всегда - не помнил, когда Нанаба, без всякой лишней помощи ловко и быстро вскарабкалась на ближайшую ветку под одобрительные вопли неугомонной Зоэ - он отвлеченно наблюдал, как она, легко сбрасывая крупные ягоды на поднесенную ткань, периодически бросает одну за другой себе в рот, неосмотрительно держась за ветхую ветку только одной вытянутой рукой, совершенно не боясь упасть.  Ханджи успела слезть с него и воодушевленно убежать тыкать плоды своих трудов под нос прикорнувшему Ирвину, а у Нанабы бледные губы, наверное, все в кисло-сладком вишневом соке и небо отражается в раскрытых глазах зеркально точно - он не видит, но почему-то уверен на сто процентов... Нанаба не была похожа на солдата настолько безнадежно и отчаянно, что внутри, напополам с полоснувшим сердце неоправданным счастьем, ворвавшимся в грудную клетку влажным обжигающим ветром, щемило пронзительно до поступивших к глазам непроизвольных слез - но ее не хотелось держать крепко, не отпускать никуда, не хотелось защищать до последнего вдоха - Нанаба бы не простила ему такую малодушное желание, он бы не простил его самому себе... Странная девчонка со странным именем была сильнее любого прожженного воина - громадным тварям смотрела в глаза без единой тени страха, двигаясь четко, точно и плавно - попадая ровно в цель. Она не кричала от переизбытка чувств и эмоций, не сшибала с ног поднявшимся ветром, не взлетала высоко к самому небу, чтобы в следующее же мгновение обрушиться вниз, только у самой земли возвращаясь в свистящий бешеный полет, как делала Ханджи; наблюдая за ее приближением к огромной разинутой пасти, не хотелось орать, срывая глотку: "Куда прешь, идиотка" - почему-то сразу, без лишних разговоров и взглядов было понятно - она не полезет на рожон, сделает все аккуратно и верно, за нее нет смысла заступаться, не стоит жмурить глаза и трястись от страха - его солдат, его девочка не промахнется - не сделает ему больно одной непростительной, безвозвратной ошибкой. Майк глубоко вдохнул и медленно протянул вперед огромную расправленную руку.  - Я сама могу слезть, сэр. Он приглушенно усмехнулся, не слушая подчиненного, как и положено настоящему командиру - ловко поддел пальцами задний карман на мятых брюках, с силой потянул на себя, чтобы она потеряла на мгновение равновесие и упала прямо в протянутые руки, крепко вцепившись в воротник его темно-зеленого плаща. Нанаба не дергалась испуганно и не возмущалась громко, наигранно хлопая ресницами, он и не ждал этого - терпеливо дождалась, когда он поставит ее ногами в сухую траву и уберет руки с подрагивающих от вечернего ветра плеч - только тогда спокойно отряхнула одежду от прилипших к ней мелких листочков, пригладила чуть вьющиеся светлые пряди, в защитном жесте сложила скрещенные руки, жмурясь на потянувший со стороны леса горько-сладкий дым. Как и тогда, несильно упирая руки ему в грудь, когда он, выдержав несколько секунд, с давлением притянул ее на себя и просто по-отечески обнял, уткнувшись чувствительным носом в мягкую белобрысую макушку, где ее запах ощущался особенно сильно и отчетливо, заглушая не только окружавшую его вонь, но и все звуки, краски и прикосновения одновременно. Он сильнее обхватил в кольцо рук ее дрожащие плечи. Нанаба слабо дернулась в его ладонях, упрямо уперевшись лбом в его ключицу.  - Вы разобьете мне сердце. - У меня слишком мало времени на такое масштабное преступление... - Издеваетесь? - Нет. Правда считаю, что разбить сердце такой, как ты, способна только самая последняя бессовестная скотина... Чувствуя кожей, как она делает резкий судорожный вдох и изгибает потрескавшиеся губы в случайную улыбку, щекоча прохладным дыханием обнаженную горячую шею.  Майк слегка ослабил хватку и с шумом, облегченно выдохнул. В его самых страшных кошмарах пахло гнилью и протухшим нечеловеческим мясом. Дикой вишней и цветущим венком с волос Нанабы пахло в самых прекрасных на свете снах...