На седьмой день

Уже пятый день Рин слепо тычется в каждый угол своей жизни, пытаясь отыскать, куда же пропало её вдохновение. Эми обнаруживает её сидящей на кровати, лицом к стене, и вздыхает. Рин внимательно изучает рисунок на обоях. – Это весна, – радостно сообщает Ибаразаки, обнимая Рин – наученная горьким опытом, обнимает со спины. Рин несколько раз моргает и роняет вилку. Они как раз обедают на крыше, и Рин больше интересуют облака, чем содержимое пластикового контейнера с обедом. – Я не могу тебя пнуть. – ставит в известность соседку Тезука и снова впадает в свою апатию. – Ты не понимаешь? Это всё от весны – ты почти наверняка из-за наступления весны не можешь рисовать. Рин морщится и хмурится, пока Эми не отпускает её и не отстраняется. Рин ненавидит словосочетание «не можешь». Когда она проводила девяносто процентов своего жизненного времени в больницах, ей запомнилось, как люди смотрят на куцые плечевые кости, торчащие у неё вместо обычных рук, и клеймят её словами «не можешь». Рин так и не поняла, чего она не может, перелистывая страницы книжек, пользуясь столовыми приборами и прочее без помощи рук. Она до сих пор уверена, что любой сможет так же. Она ложится на крышу, забыв про обед и не обращая внимания на тарахтение Эми, и думает, что каждый может делать всё ногами. Даже Эми. Хотя, стоп, неувязочка, у Эми как раз ног и нет. Может, Эми попробовать делать всё ртом? Если скрестить её и Эми, получится человек целый и человек без ручек и ножек. А, может быть, её вдохновение унёс человек без ручек и ножек? Номия смотрит на неё так, будто уже похоронил. Рин смотрит на свои ногти, сидя на столе. Ей не нравятся ногти. – Послушай, золотко… – начинает Номия и тяжело вздыхает. Рин думает, что хорошо бы было жить совсем без ногтей. – Может, тебе сменить обстановку? Отдохнуть? Я договорюсь, я могу устроить всё. Рин переводит на него мутный и задумчивый взгляд. Может быть, её вдохновение где-то у Номии в штанах, которые, как известно, большое хранилище мужских проблем? Он от неё ничего не может добиться, потому что Рин не нравятся её ногти, и больше ничего её не занимает. Весна приносит простуду для Эми, живущей на стадионе и слишком рано переодевшейся в летнюю спортивную форму. Эми, с завязанным шарфом горлом выуживает из огромной банки – просто потому, что Ибаразаки всё делает с размахом, даже лекарства покупает – кодеиновые таблетки от кашля. Закончив приём лекарств, она наглухо заворачивает крышку, чтобы Рин опять не добралась «попробовать». Рин нравятся таблетки и сиропы. Когда в прошлый раз Эми простыла, Рин выпила весь её сироп от кашля, и ей очень понравилось. Жаль, что теперь Эми накрепко заворачивает все крышки и не покупает с запасом. – Они на вкус как бабочки? – спрашивает Рин, тыча чистой кистью в карманное зеркальце. Эми вздыхает. – Нет, не как бабочки. – Ты ела бабочек? – Тезука поражена, и кисть перестаёт тыкаться в зеркало. Эми глухо стонет и валится на кровать. На занятия они обе не ходят – Рин уже семь дней, а Эми – один. Но Эми убегает в медпункт, а Рин добирается до вожделенной банки. Всё можно сделать ногами, если очень захотеть. Каждый может. Ну, кроме Эми. Ей нужно попробовать делать всё ртом. Выуживая языком очередную сладкую таблетку из банки, Рин уже твёрдо знает, почему её комната наполняется бабочками, которые совершенно другого вкуса, нежели добытые таблетки. А ещё она знает, где бегает человечек без ручек и ножек, и в каком уголке штанов Номии пряталось её вдохновение. Рин улыбается, мутными глазами смотря на порхающих бабочек, и лезет за новой таблеткой. Делать всё ртом ещё веселее. Эми обязательно нужно попробовать. На седьмой день она точно знала, где её вдохновение, и была счастлива.