Их время

«Скажи мне, что он хорошо обращается с тобой. Скажи мне хотя бы это»*. Джаспер не собирался этого говорить, слова сорвались против воли, когда он глянул на неё. Маргарет была… раздавленной. Напуганная девочка, которую он знал прежде, превратилась в женщину, но та затравленность во взгляде, которую он увидел в тот момент, когда Эдмунд привёз её в родовой замок в Уэльсе, снова вернулась – как будто и не исчезала на те недолгие месяцы, что они провели вместе. То было их время. Он, едва слыша, что она говорит, испытывал непреодолимое желание обнять её, вдохнуть её запах – чистоты и церковных благовоний, обхватить руками то тело, что никогда не будет принадлежать ему. Но именно оно подарило ему Генри — не племянника, но сына. Он любил Генри так, как, наверное, не смог бы любить своего ребёнка, пусть и воспитывал его в строгости, которой требовало время и обстоятельства. И Маргарет он любил, хоть и знал, что не стоит: любовь к сыну и долг перед Богом — единственное, чем она живёт. А он жил ей, от одного её письма до другого. И лишь её сын – который мог бы быть и его сыном – определял хоть какую-то цель его существования. Он ждал каждого её приезда больше, чем Генри. И, хоть теперь она была в очередной раз чужой женой, она оставалась его Маргарет, и никто, даже лорд Стаффорд, не мог ему помешать. Кроме неё самой. «Я скучаю по тебе, Маргарет, так, что слов нет»*. Всё его существо порывалось обхватить её тонкую талию, узкие плечи, юное тело, завернутое в бесформенную хламиду. Но в ответ на его вырвавшееся признание она торопливо сказала: «Не надо, ты не должен»*, и это – вкупе со скрипнувшей дверью – заставило его умолкнуть. Неужели это для неё ничего не значило? Она смотрела на него, и он видел слёзы в её глазах. По чему она плачет: по утраченному ли титулу своего сына, по разлуке с ним или по тому, что Генри не узнал её? Джаспер старался вырастить из него воина, которому уготовано большое будущее, ведь именно в это она и верила, — так почему же теперь вместо благодарности она плачет? И смотрит на него так, как будто он обидел её своими словами? Джаспер не хранил ей верность – в конце концов, она жена лорда Стаффорда, и он не имеет перед ней никаких обязательств. Всё было бы по-другому, если бы её мать приняла его предложение жениться на Маргарет, но… Она предпочла выдать её замуж за старика Стаффорда, и Джаспер помнил больные, дикие глаза уезжающей Маргарет, словно это было вчера. И замок без неё опустел. Как и его жизнь. Потому он и стремился заполнить её – всяческими способами. * * * Ему постоянно не хватало её — её тепла, наивной и немного сумасшедшей веры в предназначение, её благословений. В их недолгие встречи он целовал её ладони, потому что не мог позволить себе большего, и вел себя как последний глупец, упиваясь нежностью её рук. Она отдала ему свой собственный крест, который она никогда (насколько он знал) не снимала, вложила в его ладонь крохотный знак Божьего – и своего – расположения, хранящий тепло её тела, и в тот момент он поверил, что всё будет хорошо. В их следующую встречу, средь дождя и общей сумятицы, ему, потерпевшему поражение, было достаточно одного лишь тихого выдоха «Джаспер!», чтобы устремиться к ней. Он жаждал её, ждал её, она была нужна ему – хоть что-то стабильное и неизменное в мире интриг, войн и шаткого перемирия, в котором он жил. Ему нужен был кто-то, кто любил его, пусть и не так, как он хотел бы, и не ради него самого. Маргарет пахла дымом свечей и травами, у неё были мягкие губы, и он не хотел отпускать её. Хоть и понимал, что в любую минуту в Пембрук могут приехать слуги Эдуарда, и тогда они – он сам, Генри и она – втроем, как идеальная семья, закончат свою жизнь на плахе. Именно это заставило его оторваться от неё. Он хотел, чтобы она жила. Он смел (о, глупец!) надеяться, что их время ещё придёт. * * * Как же давно это было — кажется, целую вечность назад. Время в изгнании тянется невыносимо долго, а в моменты подготовки к войне и в самой битве несётся, как необузданная лошадь, и он уже не помнит, сколько им обоим лет. Лишь замечает седые волосы в бороде и на висках. Он провёл свою жизнь вдали — от неё, от Англии, от всего, что ему дорого. Он провёл свою жизнь в боях, где очень часто оказывался на побеждённой стороне, в интригах, в которых был не особенно силён, под ударами судьбы, которая поворачивалась к нему спиной. Бог смеялся над ним. «Если человек женится на жене своего брата, то они умрут бездетными»**. Он не женился на Маргарет, но она была единственной женщиной, которую он неистово желал, ради которой (и ради чьих стремлений и амбиций) отдал всё, что у него было. Вероятно, для Бога этого было достаточно. Впрочем, он ни о чём не жалел, когда видел своего сына Генри на троне и его мать рядом с ним. Джаспер знает: гладкость её чёрных волос и вкус её губ остаются теми же. Он иногда приходит к ней в часовню. Она садится рядом с ним, и он держит её тёплые холёные ладони в своих руках и видит, как по её щекам стекают слёзы. Замужество за Томасом Стэнли в конечном итоге принесло её сыну корону, которой она так жаждала для него, Джаспер же постарался воспитать из него короля, но иногда Маргарет шепчет, что хотела бы прожить эту жизнь по-другому. Джаспер знает: всё сложилось бы иначе, если бы очень давно её мать позволила своей дочери стать счастливой. Но теперь она – Маргарет Реджина, её светлость матерь короля, и они оба, положившие свою жизнь на алтарь общей победы, понимают, что их время уже прошло. ____ * - The White Queen, серия 2 ** - Левит, 20:21