Девять шагов

Алосветик аккуратно, почти медленно поводит хвостом, и ловит своё дыхание, как котёнок – бабочку. Не отпускать. Только не отпускать. А то можно развернуться и убежать назад, в лес, убеждая снова и снова себя, что так правильнее, не проще. Ей осталось девять шагов до палатки предводителя, и её лапы почти не дрожат. Трусить нельзя. Трусость – не для воителей. Да и чего бояться-то? Нескольких слов, от которых не случится войны, не охватит племя Зелёный кашель? Так неправильно, так нельзя. Это даже не страх. Нет, не так. Это не такой страх. Не так боятся тяжкой битвы – предвкушающе. Не так боятся смерти – до паники. Нет, так страшатся того, что всё кончается. Алосветик не хочет конца, но приближает его с каждым шагом. Шепчет себе под нос: - Я старею. Ты стареешь. Мы стареем. Это почему-то успокаивает, даже придаёт храбрости какой-то. Остаётся восемь шагов. Ещё шаг, неслышный, лёгкий, белым пёрышком по земле, но Алосветик кажется, что в её ушах стучит, разгоняясь до предела, кровь, и слышится издалека рванный, но на удивление ритмичный топот лап. Будто бег, будто бешеная погоня, отражение воинской сути. Сердце бьётся всё быстрее с каждым мигом, хотя должно, по идее, зарастать паутиной. Семь шагов. Алосветик закрывает глаза, и ей чудится на миг, что сейчас Листопад. Ранний-преранний, только начало холодать, но Голые Деревья хитростью забирают себе по крупинке время. И вроде снега нет, но ветер холодный, обжигающий, он рвёт дыхание, как расшалившийся котёнок – подстилку. Когтями. Жгучими, снежными, зимними. Алосветик морщится и продвигается ещё на капельку вперёд. Шесть шагов. Запах крови. Откуда он в этом воздухе, напоённом влагой и прохладой? Вроде всё спокойно, но Алосветик испуганно распахивает глаза, стремясь убедиться в этом. Нет, кажется, мерещится, будто отзвуки далёких битв, что всегда в крови даже у самого слабого воителя. Даже у королевы, даже у целителя. Это кровь воинов, и она никуда не денется. Пять шагов. Отчего-то лёгким ветром на плечи ложится тень, даже чуть давит, будто пушистый серый хвост Смерча. И всё на свете накрывает с головой, не давая отдышаться. Вроде в лапах котёночья лёгкость, но тяжко отвисает живот, а в ноздри бьёт тёплый молочный запах. Шерсть треплет ветер – может, он один и реален. Сразу, без перерывов, все чувства, что испытывала Алосветик за свою жизнь, заставляют её дрожать. От ярости ли, от холода или от радости – она и сама не знает. Будто попала в листопад, надёжно скрывающий от чужих глаз и мельтешащий пёстрой шкуркой перед самым носом. Четыре шага. Нежнолапка. Это её шаг, и одно имя подкашивает сильнее, чем пройденные бои. Одно имя, один запах, тонущий навсегда в ароматах трав, скрывающих смерть. Дочка – не одна единственная, и судорожно убеждает себя Алосветик, что её смерть не может вот так сразу сломать. Не её. Не сильную воительницу, не любящую мать. Она не плачет, она делает ещё шаг. Осталось три. Усталость – вот что есть. Да, это она на плечах серым, плешивым хвостом, давно переставшим быть хвостом друга. Будто пыль веков, будто налипшая паутина, серая мохнатость плесени вокруг горла всё туже, не давая дышать. Да это уже почти и не нужно, ведь душа рвётся куда-то ввысь. Не вырвалась пока, поэтому хриплый вдох. Что-то серое на душе, устало-грозовое, налитое стальным блеском до края – будто глаза матери, почти забытые. Никогда ещё не была она так далеко – и так близко одновременно. Два шага. Алосветик не даёт себе думать, это слишком сложно и долго. Надо идти вперёд. «Все стареют». Один шаг. Она на минуту замирает, резко распахивая как-то незаметно закрывшиеся глаза. Вот оно – позднее лето, зелень кругом. Конечно, это же она увидит через несколько минут, но – уже по-другому. Уже не как воительница. Ноль шагов. Каменная стена как-то резко возникает перед носом, заставляя отшатнуться. Солнцезвёзд, видимо, краем глаза замечает движение, поэтому поднимает голову. В его глазах пылает пожар, и это почти страшно, но воители не отступают. Вот и всё. - Солнцезвёзд, я думаю, что мне пора перебраться в палатку старейшин.