В каждой школе есть слои общества. Так называемые ботаники, не имеют права ни с кем общаться, кроме как с представителями своего или низших «сословий». К королям имеют права обращаться только самоубийцы и их покорные сучки, которые бегают за ними хвостиком и на всё соглашаются. А есть просто бездушные главари банд, некие холодные принцы, которые более недоступны, чем короли. Их все хотят, но не могут притронутся, их все боятся и поэтому обходят стороной. Школа – это отдельный мир со своими устоями, со своими правилами, где правит негласный король и жестокая реальность. Если ты не соблюдаешь правила – выметайся.
– Тао, чёрт возьми, ты несносный ребёнок. Снова ты подрался с сыном заместителя директора. Тебе мало прошлых наказаний? – учитель тяжело вздыхает и падает в кресло. Хуан ЦзыТао – ученик старшей школы и главный геморрой учителей. Если где-то драка, он не пройдёт мимо, если кто-то истекает кровью, то парень обязательно замешан. Выгнать его не могут, деньги влиятельных родителей решают все проблемы. Вот только они совсем не занимаются воспитанием ребёнка, старшие находятся в постоянных разъездах. Парень ведёт себя совершенно неподобающе, будто это не он выходец из богатой семьи. – Тао, сколько можно? – директор недоумевал от такого. Каждый раз он дрался с какой-то важной персоной для их школы, но никогда не объяснял причину. Тао только безразлично фыркает и уходит вон из кабинета директора, зная, что родители разрулят.
В его жизни всё не так уж и просто, как может показаться остальным. И дело вовсе не в постоянном отсутствии родителей, плохом статусе в школе или же постоянных выговорах. Все проблемы крылись в одном очень милом, высоком и стеснительном пареньке, который взбудоражил сердце плохого парня местного разлива. Тао постоянно наблюдает, как объект его вожделений забирает огромную стопку книг из библиотеки и несёт её наперевес с забитой тетрадями сумкой. Высокий парень почти ни с кем не общался, что ужасно доставляло Хуану, ведь никто не позарится на святое. А когда кто-нибудь подходил к его будущему парню спросить совета, Тао вскипал, как чайник, ломал карандаш, а в следствии и руку этому неудавшемуся пикаперу (хотя на самом деле всё было намного безобиднее, нежели в мыслях младшего). А тот, кто заставлял сердце холодного парня всея школы биться быстрее, это Ву Ифань – паренёк, живущий на окраине города в небольшом, но уютном доме, был занесён в «реестр» ботаников, хотя на самом деле таковым не является, а просто любит перечитывать ранние издательства Ремарка. Юноша был до безумия стеснительной личностью, он не общался со своими одноклассниками и учителями, а слышали его голос только те, кто просил помощи в решении суперсложной задачи по математическому анализу. Он постоянно прятал свои глубокие пронзительные глаза за отросшей блондинистой чёлкой и очками, которые ему чертовски шли, по мнению Тао. Младший всегда улыбался, как идиот, когда Ифань поправлял очки на носу или облизывал пальцы, чтобы перелистнуть страницу. Тао часто прятался за высокими книжными стеллажами и сквозь бумажные пылесборники наблюдал за увлечённо читающим Ву. Библиотекарь всегда на него косо смотрела, недопонимая, что такой далёкий человек от литературы забыл в таком святом месте, думала она, протирая свой алтарь из классической литературы, устроенный у неё на рабочем месте.
Тао был, наверное, самым ревнивым человеком на земле. В этой школе уже все ощутили, что за взгляд в сторону Ву тебе сломают палец; если ты пошутить шутку про объект воздыхания грозного китайца, тебе сломают нос; если ты подойдёшь к Ифаню, то тебя изобьют до полусмерти и плюнут в окровавленное лицо напоследок. На самом деле Тао бил не просто так, он охранял своего ангела на этой грешной и порочной земле. Иногда и самого жестокого человека в этом мире пробивает на романтику, и он хочет открыть злосчастный томик Шекспира и выучить пару строк, поразив Ифаня до глубины души.
Он бы, может, так и сделал… но… когда Тао видел
его, сердце так громко отбивало свой ритм, заглушая сознание, а парень вёл себя, как рыба, брошенная на сушу.
Тучи сгустились чернотой на небе над городом, давая понять глупым людям: скоро начнётся холодный дождь, но те, будто вовсе не видели, что творилось сверху, и вальяжно продолжали идти по своим делам. Первая капля сорвалась с небес, приземляясь прямо кому-то на щеку, создавая мокрую дорожку, человек ёжится, натягивает рукава толстовки на замёрзшие пальцы и шествует далее.
Ифань выглядывает в окно библиотеки и ахает. Снаружи льёт дождь с безумной силой, а юноша даже не взял зонта. Ведь полчаса назад деревья стояли в полном покое, птицы не осмеливались проронить и звук, всё было такое спокойное, жизнь плыла своим маленьким ручейком, а сейчас за считанные минуты, солнце на небе сменили хмурые тёмные дождевые тучи. Жизнь превратилась в порывистый буйный ручей. Ифань попрощался с библиотекарем, которая кивнула в ответ, юноша шмыгнул носом, притянул дорогие сердцу учебники поближе и пошёл к парадным дверям. Ву тяжело вздохнул, боясь, что его бумажные друзья не смогут пережить пробежки под проливным дождём, а старенькие кеды и подавно. Он собирался было уже ступить на мокрую ступеньку – сзади раздалось неловкое покашливание, и юноша обернулся. За его спиной стоял сам Хуан ЦзыТао – главный ужас всей школы, который мялся, как тринадцатилетняя влюблённая девчонка перед симпатичным парнем.
– Давай, я тебя проведу… – еле-еле изрёк из себя и не убежал с истерикой Тао. Ифань замялся, прижимая книги ещё ближе к груди.
– Хорошо… – неуверенно говорит парень, думая, что всё это шутка, а младший толкнёт его прямо в образовавшиеся под ступеньками лужи. Но Тао раскрывает зонт над головой Ифаня, скрывая своего ангела от холодного дождя, и они идут сквозь штору капель по тёмным переулкам, сокращая путь. Хуан дрожащими от перевозбуждения руками держит большой зонт ровно над старшим юношей, идя наполовину под дождём, но он глупо улыбается и не обращает внимания, что его телефон весь мокрый и вряд ли подаст признаки жизни теперь. Ифань идёт, боясь взглянуть на такого недоступного Тао.
А Хуан готов танцевать, чувствует, будто Ифань это его принцесса, которая улетит вместе с ним на крыльях любви далеко в пурпурный закат.
Когда они спустились в метро, Тао убрал зонт, отряхнув его от воды. Ифань оглядел юношу в кожанке, в суровой чёрной футболке.
Мокрой. А мокрые джинсы так круто облегали его ноги.
«Мокрые!», – пронеслось в голове у Ифаня и он охнул, понимая, что не промок благодаря заботе и самопожертвованию Тао, а сам парень стоит наполовину мокрый. Юноша подхватил младшего, который пытался вернуть свой телефон к жизни, под локоть и повёл его на нужную платформу. Ифань виновато опускает глаза в пол, понимая, что дорогой гаджет больше не работает по его вине, да и сам Тао может простыть. Ифань привык, что все в этой жизни всю вину сокрушают на паренька, поэтому он посчитал должным отпоить благодетеля чаем и дать ему сухую одежду. А пока: пол в вагоне метро был намного интереснее, чем изучающий его своим взглядом Тао.
– Заходи, разувайся. Я сделаю чай, а ты иди в мою комнату, – Ифань быстро стянул с себя обувь, хотел было швырнуть книги на диван, но нет, он аккуратно их положил на столик у кресла и побежал заваривать чай. Тао так и не понял, где именно комната объекта его воздыханий, но по табличке с известной литературной цитатой можно было догадаться. Он медленно открывает дверь, боясь спугнуть кого-то. Удачу, к примеру. Комната небольшая, но уютная. Кофейные тона, полки и шкафы забитые под завязку книгами. Сразу видно кто здесь живёт,
человек, у которого внутренний мир размером в неизведанную галактику. Тао проводит пальцами по корешкам книг и замечает томик сонетов Шекспира. Он ловко его достаёт, воровато оглядываясь, разворачивает книжечку в случайном порядке и аккуратно отрывает страничку.
«Пригодится», – думает убийца книг, и ставит томик на законное место.
Отпивая горячий чай из кружки, Ифань боялся поднять глаза на сидящего уже в сухой одежде Тао. Ему жутко неудобно, что такой серьёзный парень, как Хуан, сидит в его любимой домашней толстовке с зайчиками и поедает домашнее печенье, выпеченное его мамой. А Тао просто радуется, что может побыть рядом с любимым человеком, ощутить его запах на ткани одежды, понаблюдать за его стеснительно алеющими щеками. Только одно напрягало Хуана: они сидят в абсолютной тишине. И только Тао хотел было пошутить про что-либо, как Ифань немного испугано и виновато произнёс:
– Твой телефон… – младший поднял на него удивлённый взгляд. – Я, я заплачу. Он ведь не дешёвый, а ты его включить не можешь. Это всё из-за меня, и если бы ты мне не помог, то он бы работал. Мне очень жаль, честно, когда появятся деньги я отдам.
Тао рассмеялся, ведь этот телефон просто вещь и ему плевать, да, немного обидно, но не более. Ифань смутился ещё больше, ведь не видел в этом ничего смешного, он надул губы и завязал в хвостик мешающую чёлку. Тао умилился от такого непринуждённого Ву и совершенно растаял, старший заметил блестящий взгляд Хуана и поспешил спрятать алые щёки в кружке чая.
Тао отправился домой, вызвав такси с телефона старшего, парень забрал его толстовку, оправдываясь тем, что его вещи ещё не высохли. Ифань ещё долго извинялся за сломанный телефон, хотя парень совершенно не хотел понимать, что младший сделал это не из жалости, а по собственному желанию.
Следующее утро встретило Ифаня улыбающимся солнцем ему в окно. Он вяло подтягивается, не желая никуда идти. Надевая очки, а на ногу натягивая штанину джинс, парень широко зевает. Он целует маму в щёку и ярко улыбается женщине, она вручает ему сэндвич и юноша бежит быстрее в школу. На улице прекрасная погода, на тротуарах остались лужи, напоминающие о вчерашнем проливном дожде. В мутной воде отображались плывущие по небу мохнатые тучки и сияющие лучи солнца. Во дворе школы стоит Тао, и Ифань моментально сжимается, а хорошее, приподнятое настроение летит коту под хвост. Парень сразу же вспоминает и про испорченный телефон и про то, что обещал деньги, он тяжело выдыхает и идёт прямо навстречу судьбе.
Тао просто не знал, что делать, он хотел произвести впечатление на своего любимого ангела, к которому испытывал самые светлые чувства. Юноша до полуночи учил несчастный сонет Шекспира и искал подходящую одежду. В этот день он желал отойти от своего будничного образа холодного брутала. Поэтому светлая футболка со смешным принтом пришлась как раз кстати. И единственные синие джинсы в гардеробе парня. С самого утра он стоит во дворе школы и пытается не отморозить себе всё, что только возможно. Хоть погода и была солнечной, но воздух после вчерашнего ливня был сырой и холодный. Он переминался с ноги на ногу, ожидая объект своего вожделения. И вот стесняшка-Ифань показался в воротах школы и идёт прямо на него. У Тао сердце в пятки ушло, вся гордость и уверенность испарилась, как роса на солнце. Старший остановился прямо перед Хуаном, и он занервничал пуще прежнего. Ифань уже хотел что-то сказать, но покрасневший до кончиков пальцев Тао вымолвил:
–
Её глаза на звёзды не похожи, – сначала тихо, совсем беззвучно. Но с каждой строкой он становился всё громче и громче:
Нельзя уста кораллами назвать,
Не белоснежна плеч открытых кожа,
И черной проволокой вьется прядь.
С дамасской розой, алой или белой,
Нельзя сравнить оттенок этих щек…*
Ифань стоит задыхаясь от смущения, его щёки вспыхнули, словно маков цвет, а пальцы дрожат, он не понимает, что здесь происходит, думая, что это розыгрыш. Не успевает он закончить, как один из одноклассников выкрикивает: «Только посмотрите во что он превратился, гомик несчастный!». Тао затыкается, поворачивает голову, хрустя шеей: почти вся школа собралась поглазеть на то, как самый холодный парень на всей планете читает стихи самому забитому юноше на земле. О, это зрелище требует попкорна и колы. В плане Тао всё было прекрасно, парень рассчитывал, что сейчас расскажет этот вонючий сонет, который учил пол ночи, а он никак не хотел поддаваться, и Ифань весь такой растроганный кинется ему на шею. И в закат. Занавес. Только вот в их спектакль о любви вмешались зрители, недовольные тем, что им билеты на дерьмо продали. Тао пытается не беситься, только вот: «Два педика вонючих!», «Цзытао, а ты оказывается не тот за кого себя выдавал!». Всё это снимается на камеру, а школьный двор заполняет смех, презрительный, врезающийся в подсознание. Ифань не выдерживает насмешек и, пряча предательские слёзы, убегает в здание школы. Тао просто идёт на самого остроумного, сжимая кулаки, озлобленно глядя в лицо, он останавливается прямо перед «королём» школы, в опасной близости. Дьявольский огонь вспыхивает в этих глазах, и пока этот надменный мудак смеётся со своей царской шутки, Тао заносит кулак, попадая в точности в челюсть.
В школьном дворе всё стихло, даже птицы не произносят и звука, слышен только хруст костей, а потом женские писки. Никогда ничего не бывает просто. Тао замахивается ещё и ещё, бьёт в живот, а «король» пытается отбиться, рассекая хулигану бровь. Хуан чувствует, что по подбородку и губам течёт что-то тёплое, вытирая пальцами небольшую струйку крови, бьёт мудака поддых, и эта слабая тушка не выдерживает, падая прямо в лужу с мутной водой, пачкая свой дорогущий костюмчик.
Тао выходит из остолбенения, когда все дружно перестают молчать, а улюлюкая подбегают к школьному королю. Парень плюёт на эту толпу и бежит в здание школы, желая отыскать Ифаня. Он заглядывает в туалет, открывая все кабинки поочерёдно, но его ангела там нет, он бежит по коридору, иногда заглядывая в кабинеты, но Ифаня нигде нет. Он словно сквозь землю провалился. Осталось единственное место, куда мог пропасть его любимый стесняшка.
Библиотекарь сонно косится на побитого парня, фыркая, мол опять пришёл осквернять её святое место. Тао идёт между пропахших пылью и старостью огромных стеллажей с книгами. Он знает, что между триллерами Кинга и стихами Ламартина прячется его чудо. Пробегая в глубь библиотеки, Тао выискивает нужный стеллаж, он резко заворачивает, проходя вглубь, туда, где совсем темно, его ангел сидит на полу, спрятав лицо в коленях, плачет. Хуан подходит ближе, присаживаясь на корточки.
– Я так и не закончил. Мне помешали. – Ифань поднимает на него заплаканные глаза, Тао проводит пальцами по мягкой щеке, любуясь удивлёнными глазами. Юноша продолжает:
А тело пахнет так, как пахнет тело,
Не как фиалки нежный лепесток.
Ты не найдешь в ней совершенных линий,
Особенного света на челе.
Не знаю я, как шествуют богини,
Но милая ступает по земле.
И все ж она уступит тем едва ли,
Кого в сравненьях пышных оболгали.*
Ифань шмыгает носом, проводя кончиками пальцев по кровавым следам на лице младшего. Тао задыхается от переполняющих его ощущений. Парень не выдерживает, беря в сухие ладони заплаканное лицо, целуя Ифаня в губы. Нежно, совершенно по-детски, но ему нравится, губы парня мягкие. Становится сразу так тепло, непринуждённо рядом с его нежным ангелом. Ифань лучезарно улыбается, обнимая Тао.
– Почему ты постоянно дерёшься? – совсем тихо спрашивает Ифань. – Можно ведь всё решить словами, зачем драться.
– Я ревновал… – ему стыдно признаваться, но что он может ещё поделать. Ифань округляет глаза, тихо спрашивая:
«меня?». Хуан кивает, отводя взгляд, а старший заливается краской. Он всегда мечтал иметь друзей, любимого человека, который бы его оберегал, ведь парень такой ранимый и нежный. И, похоже, он нашёл этого человека. Ведь никогда не поздно попробовать быть счастливым не только с книгами.
На следующее утро Тао встречает парня у его калитки, и они вместе идут в школу, держась за руки. Солнце улыбается Ифаню, говоря, что всё сложится. Им плевать на остальных, а одноклассники просто молчат, боясь произнести и слово.
Он всегда будет защищать своего ангела.
