Lieblings Bastard

Выполняя новую прихоть Джеймса, названную приказом, Моран бросает курить. Консультант прекрасно понимает, насколько велико желание убивать в подобном состоянии, приближенном к ломке. Пока это просто нехватка никотина. Но с каждым часом лживое слово «просто» все больше становится своим антиподом. Полковник срывается на секретаря в приемной Мориарти, до полусмерти пугая какого-то нового мальчишку в штабе Джима, срывается на какого-то нерасторопного бухгалтера, перебирающего бумаги недостаточно поспешно, по мнению Морана, и сорвется, видимо, сейчас, если Джеймс не соизволит отменить свое очередное шоу и просто даст новые указания наемнику. - Это все, верно? Документация в порядке? – ногти нервно царапают металлический корпус зажигалки, зажатой в руке. Сохранять спокойствие почти невозможно. - Ммм? – Джим вертится в рабочем кресле, и на некоторое время оказывается спиной к своему снайперу, после чего разворачивается с сигаретой, изящно зажатой между пальцами, – Не найдется…ага, вижу! Дай мне закурить? – Мориарти подкатывается к столу, опираясь о него локтями, и нетерпеливо отбивает пальцами незамысловатый ритм, вперив взгляд в находящегося на пределе Себастьяна. На губах появляется ядовитая ухмылка, а брови притворно-удивленно ползут вверх. – Что-то не так? Разве это так сложно, Моран? Просто, дай, мне, зажигалку! – выделяя каждое слово затяжной паузой, требует консультант, нарочно игнорируя то, с каким трудом дается полковнику держать себя в руках. - Держи, - Моран сжимает губы, кривясь в оскале, напоминающем насмешливую улыбку. Провокатор. Даже от незажженной сигареты воняет табаком. Воняет? Да черта с два. Благоухает, зовет к себе. "Покажи-ка своему любимому работодателю фак и сделай затяжку. А я поглумлюсь над тобой", так и говорит за себя внешний вид Мориарти. Поэтому пока наемник сдерживается, терпеливо разыгрывая перед брюнетом сцену: "непоколебимый лось не обращает внимания на провокацию". - Повторюсь. С документацией все в порядке? - он опирается локтями о стол, наклоняясь до уровня глаз Мориарти. Хитрых, расчетливых, насмешливых. Не глаза, а характеристика из ремарки, - Теперь я могу идти, Джеймс? Прищуриваясь, когда взгляд опасных, но не для него, так полагает Джеймс, голубых глаз останавливается прямо напротив его собственных. В этот момент, в ту секунду, когда молчание рискует стать затянувшимся, в ловких пальцах преступного гения щелкает стальная зажигалка. Он затягивается, закрывая глаза. Дым циркулирует в легких и наконец, Мориарти дает ему выход, выдыхая прямо в наглую физиономию Морана. «Да, знаю, что тебя это бесит, в особенности, в этот момент». Рискуя под влиянием момента получить в морду, Джим оставляет зажигалку на краю стола и резко откидывается на спинку кресла, делая еще одну затяжку, после чего откидывает руку с зажатой в ней сигаретой на подлокотник. - Пассивное курение, Себастьян. Можешь поблагодарить меня, я делаю тебе одолжение. – усмехается брюнет, продолжая наблюдать, как терпение Морана убегает от него, словно песок сквозь пальцы. – Да, полагаю, что проблем не будет, если, конечно, ты сам их не устроишь себе,. – отмахивается рукой. – Можешь идти, сегодня ты мне больше не нужен. Бастиан уже не слушает консультанта. Нужна была фраза, которая доведет Морана до кипения? После одолжения с пассивным курением чертов Мориарти может говорить, что пожелает. - Говоришь, одолжение, Джейми, - зло цедит полковник, повторяя слова брюнета, - Так как же я уйду, не поблагодарив? - Себастьян медленно обходит стол, сокращая расстояние. Что там говорил кодекс рабочего процесса? Мориарти неприкосновенен? Это стоит подвергнуть проверке. - Спасибо, босс, - он останавливается за спиной Джеймса, словно невзначай кладя ладони на его плечи. Джеймс кашляет, поперхнувшись дымом, когда слух режет блядское обращение Себастьяна. Съязвить по этому поводу он не успевает, потому как Моран успел сориентироваться, добавив еще порцию в виде своих рук на его плечах. Не думает ли он, что взял ситуацию под контроль? - Меня терзают смутные сомнения. Мечусь от одного к другому. Развеешь? – как ни в чем не бывало, ровным тоном продолжает консультант, склоняя голову немного в бок, чтобы задать свой вопрос. – Ты мне массаж решил сделать или придушить? Неважно. В любом случае, можешь не беспокоиться, я не обижусь, если благодарности не последует. – Джим пожимает плечами, будто бы не ощущая, как постепенно впиваются в них костяшки пальцев Морана. Кап-кап-кап. Давай же, покажи мне свою некомпетентность! - Ты недооцениваешь своего наемника, Джеймс. В моем исполнении легко сочетается приятное с полезным, - грубая ладонь проводит линию вдоль шейных позвонков, - только вот, скажу честно, убивать лучше не лишая людей кислорода, а разрывая костную ткань. Но тебе все это не грозит, у тебя ведь есть штат телохранителей, - насмешливо тянет полковник, делая ударение на повторяющееся местоимение. Наконец он завершает свое выступление и отпускает Мориарти. Голос вновь становится привычным, безэмоциональным и сухим, серьезным. - А теперь давай поговорим серьезно, - Моран резко разворачивает кресло, чтобы смотреть Джиму в глаза, - ты прекращаешь свою игру, отменяешь приказ и отправляешь меня на очередное задание с пачкой Голуаза и Бета-адреноблокатора Антенолола. Интересно, успел бы Джеймс почувствовать, сломай ему Моран сейчас шею? Вряд ли. И тогда кто бы остался в победителях? Улавливая каждый звук, каждое слово, произносимое сейчас полковником, Джеймс закрывает глаза, но вновь их распахивает, стоит Бастиану убрать руки с его плеч и начать выдвигать свои требования. Неужели он совсем рехнулся? - Ты забываешься, Себастьян. Из нас двоих я отдаю приказы. А ты их выполняешь. – также как и Моран минуту назад, Джим выделяет интонациями местоимения, непоколебимо произнося свои пояснения. – Поэтому, советую заняться тебе своими прямыми обязанностями, а не трепать мне мозг глупыми желаниями. Я не добрая фея, чтобы потакать твоим прихотям. Мне нужен профессиональный снайпер, тень, которая не оставляет никаких следов, а не идиот, от которого несет за километр паршивыми сигаретами. - Уважаемая фея, дальнобойность винтовки Barrett M82A1 1800 метров, а запах Голуаза, что в вашей руке, не так уж и отвратителен. Так что давайте повторно пересмотрим этот приказ, - Моран глубоко вдыхает дым, заполоняющий кабинет. Ничуть не успокаивает, лишь придает состоянию больший процент нервозности. - Простите, вы закончили? - из-за двери робко выглядывает секретарша. Новая барышня на этом посту, которую характер Мориарти, как и других, скоро отправит в сумасшедший дом. - Нет, - на автомате рявкает Себастьян, даже не поднимая на нее глаза. Что ж теперь Джеймс вправе к наглости Морана добавить такое звено, как склонность отдавать приказы за босса. За такое можно и уволить. На тот свет, разумеется. Себастьян слишком грубо обрывает девушку, что совсем не нравится Джеймсу. «Ты кем себя возомнил, щенок? Иметь наглость рявкать вместо меня в моем же присутствии? Опасную тропу ты выбрал, Моран, мне не нравятся подобные игры». - Пошел вон, или я потушу сигарету об твою рожу. Очень сомневаюсь, что человек, который не может вести себя адекватно, принимает такие решения. Закончили препирательства. Проваливай, Моран! На исполнение двое суток. Останется еще время пораскинуть мозгами, где ты можешь говорить, что тебе вздумается, а где нет, – сухим, но с нотками ядовитой желчи, голосом произносит Мориарти и, поднимаясь со своего места, тушит сигарету. - Пригласи ее войти, когда сам будешь выходить. – через плечо кидает он, отворачиваясь к окну. - Знаешь, Джим, - Моран даже не собирается уходить. Даже больше, Моран не собирается склонять голову, слушая новый приказ своего работодателя. И да, он не собирается бросать курить, - тебе тоже не помешало бы изредка думать над тем, что ты говоришь и кому. А также, с какой интонацией и выражением лица. Сегодня уж так неудачно сложилось, - Себастьян в очередной раз сокращает расстояние, явно не для того, чтобы сделать расслабляющий массаж, - что твои слова не возымели власти, и за них придется ответить. Наемник не ждет удивленно распахнутых глаз, криков и колкостей в свой адрес. Ему просто нужно сейчас добиться итога, а сопротивляющийся Мориарти со всей спецификой может этому помешать. Поэтому самое простое решение - воспользоваться старым, верным военным приемом, заключенном в точном ударе по затылку. Ловкость рук и никаких транквилизаторов. Первым, что делает блондин, это закрывает дверь на ключ и зашторивает окно, оставляя Мориарти, лежащим на узком кожаном диване для приема клиентов. Полезная вещь в быту. Хотя на первый взгляд и не скажешь, что данная мебель обязана находиться у каждого уважающего себя начальника. Зря Джим так хорошо доверял этому человеку, человеку, который допустил мысль и еще и воспользовался ею, бросая свою агрессию в виде удара в спину. Обобщенно, конечно, но такого от Морана не ожидали, правда, подумать об этом Джиму довелось только тогда, когда он очнулся. Голова трещит, в глазах, когда он их открывает, все плывет, а перед глазами ухмыляющаяся хищная физиономия снайпера. - Я не ошибся в тебе, Себастьян. Ты повел себя именно так, как и предполагалось. Нет, я не планировал стать твоей жертвой, наивно полагал, что ты выше этого, но это и стало моей ошибкой, – немного лукавил, Мориарти вполне мог допустить подобный, а то и более печальный исход этого разговора. Но ведь разговор еще не закончен! А можно ли назвать теперь происходящее его продолжением? Не важно. Джеймс хотел договорить, и он решил это сделать, а что уж сделает Моран не столь интересно. Ведь из этого здания живым ему все равно выйти не удастся. Как бы Джим не доверял, однако подстраховка всегда была. В виде планов В, С и вплоть до Н. Обходные пути, без них никуда. - Однако, твоя некомпетентность дала о себе знать. Твое безупречное резюме трещит по швам, а причиной послужили сигареты. Ты неуправляем. Это хорошо, в некоторых ситуациях, когда, к примеру, ты рвешься в бой, даже не подозревая, что тебя отправили на убой, но в других случаях…- Джим медленно качает головой, а боль снова пронизывает черепную коробку, – В других случаях ты бесполезен. На службе у меня, к примеру. Ох, не нужно скалить зубы, все ты прекрасно понимаешь сейчас. Как облажался. А ведь задание было самым, что ни на есть простым. Бросить курить! Это не было наказание, не была издевка, но проверка. И ты провалил ее, с треском. Браво! – в заключение, Мориарти выдает пару театральных хлопков, мысленно готовясь к чему угодно. - Надеюсь, ты высказался. Не переживай, ту часть, в которой ты меня называешь пушечным мясом, рабом своих привычек и просто идиотом, я уже и без твоего участия воспроизвел в голове, - без намека на улыбку или иронию, отвечает ему киллер, закуривая, - но пойми, - в голосе уже проскальзывает нечто новое - усталость, обоснованная нервозностью данного диалога, - да, есть люди, от которых ты требуешь не только достижения цели, но и детализацию своих поступков. Однако есть и те, которые на данный момент не проебали ни одного заказа, что прямым текстом намекает на то, что нечего лезть со своими закидонами, - Мориарти вроде дико хочет произнести что-то в ответ, но Себ грубо заставляет Джима приподняться, потянув наверх воротник его рубашки. Эта сцена напоминает тот момент в фильме, когда главный герой собирается ударить кого-то, но в силу своей хлюпкости не может придать данному моменту героизма никаким другим образом, как притягиванием за шкирку. Это случай Себастьяна? Уж точно, нет. Не для удара, это было бы смешно. Для поцелуя, вместе с которым он насмешливо дарит порцию дыма Джеймсу в губы, заставляя поддаться и ответить, хоть на минуту сбросив свою саркастичную маску и замолчав наконец-то. Мориарти ождал чего угодно, но не этого. Морану удалось удивить его так, что на некоторое время Джим выпал из реальности, сам не понимая, что начал отвечать на эту выходку, уже не давясь дымом, но выкачивая в отместку из Себастьяна воздух. Не слишком долго, чтобы это нельзя было не прекратить, до крови укусив снайпера за губу и резко отталкивая его от себя. На губах, по-прежнему, остается дым, что только что удалось до конца выдохнуть, даже закашлявшись немного и более приятный привкус крови, чужой крови. «Твоей! Ты ведь этого хотел, да? Хотел заткнуть меня? У тебя получилось. Так же получилось и загнать меня в своеобразный угол, из которого мне теперь требуется выход». Голова шла кругом, интересно, это последствия удара по ней, сигарет или губ Морана?! Любопытное явление. Можно бы было даже подумать над этим, но сейчас нет времени. Нет времени, а сгенерировать достойное отражение действиям Себастьяна все не получалось. - Давно это продумывал, Себ? Интересно, какие еще образы вспыхивали в твоем воспаленном мозгу? – непонятно зачем дразнится Мориарти, высоко вскидывая голову и, нахально улыбаясь, глядит в глаза полковнику. А может ему даже понравилось? Понять окончательно пока не получалось, но ведь ему всегда нравилось выводить Морана из себя, но последствия раньше были совсем иные. Что изменилось? – И чем это заканчивается, а? – не желая искать ответа в собственной голове, Джеймс решает поинтересоваться у первоисточника. Игра изменилась. А играть по-новому бывает очень интересно. - Не льсти себе, - Моран хмыкает в тон Джеймсу. Хочет строить из себя кукловода и насмешника, свысока смотрящего на всех? Он получит себе соигрока с такими же замашками. А то иначе неинтересно соответствовать чужим правилам, - никто не прорисовывал в голове, как все будет протекать, но тебе, видимо, нравится так считать, Джим, раз отвечаешь относительной взаимностью на мои неэтичные действия, - киллер слизывает кровь с губы и решает позволить себе слабую полуулыбку, - а чем все закончится, тебя не должно волновать, просто сопротивляйся поменьше, - Себ окончательно затушил тлеющий бычок о подошву ботинка и отправил в урну, стоящую возле стола. Больше отвлекаться на болтовню консультанта и лишние детали у Себастьяна не было желания. Он наклоняется над Мориарти, с силой давя тому на плечи, чтобы не создавались лишние помехи со стороны брюнета и целует повторно, при любой попытке прокусить губу до боли, сдавливая плечи мужчины в ладонях. Синяки останутся на недели две, это бесспорно. Джим уже готов выть от боли, но продолжает старательно впиваться зубами в кровоточащие губы, попутно вцепляясь пальцами в торс и бока, желая разодрать Морана в отместку, и жалея только о том, что одежда защищала снайпера от того, чтобы недлинные ногти Мориарти впились ему в кожу, оставляя на ней свои следы. Плевать уже на собственные синяки, только вот блондин никак не реагирует на его защиту, что жутко бесит Джеймса. «Что ты там сказал? Сопротивляться поменьше? Идет!» Разом консультант прекращает какие-либо действия, перестает кусаться, отталкивать Себа, и не двигаясь никакой частью тела, просто пластом лежит на диване, пока снайпер просовывает свой язык ему в рот. В рот, который так же не отвечает. «Наслаждайся своей, превосходящей мою, силой. Смотри-ка, я даже твоим пожеланиям следую, не смотря на то, что мне больше нравилось хотя бы пытаться сделать тебе больно. Но, по-моему, и этот способ неплох. Уязвить твое себялюбие и потешить свое. Идеальный вариант для меня, Себастьян». - Тебе скоро надоест, - Моран зло кривит губы. Он не разочарован, не уязвлен, он разозлен. А потому на данный ход Джеймса невозможно отреагировать неагрессивно, просто склонить голову, признав, что собственные слова могут быть обращены и против человека. Теперь полковник сполна наслаждается тем, что имеет. Резко дергает галстук Мориарти вниз, наблюдая за тем, как ткань впивается консультанту в горло и развязывает его, откидывая на пол. В этом безмолвном принятии садизма есть что-то воистину завораживающее, что лишь подливает масла в огонь. - Скажи, Джим, тебе нравится? - вкрадчиво интересуется блондин, наклоняясь над его лицом, чтобы заглянуть в глаза. Колкие, темные, всепоглощающие, от которых невозможно оторваться. - Что ты хочешь услышать? Ты играешь в крутого, так почему бы мне не посодействовать, тем более, тебе та-а-ак идет эта роль, – шея наконец свободна от удавки, и, описывая глазами круг, Джим возвращает свой взгляд прямо на Морана, вновь, не отрываясь, следя за его глазами. «Не отводишь, стараешься не моргать. Мне это нравится!» Мориарти легонько дует, и Себастьян таки смаргивает, что вызывает на лице консультанта ухмылку, – Ты так близко, Моран, – он позволяет себе протиснуть между своим телом и вздымающейся грудью снайпера ладонь, кончиками пальцев касаясь овала лица, – Очень близко и такой опасный. Такого взгляда я у тебя еще не замечал, что-то новенькое. Интересное, – прищуриваясь, консультант продолжает почти невесомыми движениями исследовать лицо Морана, будто бы боясь коснуться основательнее, думая, что что-то исчезнет. Может, этот огонь в глазах, который ему сейчас так нравится? Огонь, который, он был уверен, возбудил в нем именно Моран, пусть даже тот и не признается в этом никогда. Рука уходит за шею - опора, которую Джеймс использует, чтобы сократить между ними расстояние до нескольких миллиметров, что разделяли сейчас их губы. – Да, ты прав. Мне надоело, – Джим даже как-то обреченно вздыхает. Глаза из-за слишком близкого расстояния уже не способны сфокусироваться на полковнике, а потому ничего не остается, как опустить их ниже, следя теперь за каждым, еле уловимым, движением губ. – Мне надоело позволять тебе мной командовать. Это испортит тебя, чего мне не хочется. Ты готов слушаться? – брюнет облизывает губы, вдруг поднимая взгляд на снайпера и несколько раз вопросительно мыча. Рука напряженно сжимает крепкую шею, пока Моран думает. Ах нет, он уже не думает, он вновь впивается в губы консультанта, опрокидывая его обратно на диван. Вот тебе и ответ. Ладонь Себастьяна все так же слабо сжимает шею Джима, словно для большей уверенности, что тому не удастся исчезнуть. Загрубевшие от наждачки и огня зажигалки пальцы слабо прикасаются к коже на шее, покрасневшей от врезавшейся ткани. В этом жесте есть что-то от извинения за свое поведение. Другое дело, что, прося прощения, человек подразумевает, что более такого не повторится - наемник такого обещать ну никак не может. Другой рукой он уже расстегивает высокий воротник рубашки Мориарти, стараясь не сорваться и не оторвать мелкие пуговицы, которые так не желают расстегиваться. - Я не слушаюсь, я выполняю твои желания, Джим. Это совершенно разные вещи, - отстраняясь, парирует Себастьян, уверенно считая, что Мориарти и сам это прекрасно понимает, просто не желает признать как факт и перестать домогаться от снайпера вещей, которые совершенно не важны в работе. Ладно, не совершенно, но это не имеет значения, потому что изничтожать в мужчине такую привычку, как курение, бесполезно при помощи опоры на контракт и собственную власть. Принцип кнута и пряника никто еще не отменял, как то не банально. «Ну, детка, что ты скажешь по этому поводу?» Моран наклоняется и целует его в шею, слабо прикусывая выпирающий кадык и мягко проводя языком по бледному отпечатку зубов. Опускается чуть ниже, к ключицам. Все эти действия оттеняются смешанным запахом одеколона, дорогих сигарет и кофе. Его главная ассоциация с Мориарти. - Ох, так значит, вырубить меня ударом по затылку было моим желанием? Спасибо, Себастьян, за такую заботу. – не унимается консультант, стараясь перекрыть своими разговорами истинные эмоции, которые он сейчас переживал. Все еще удивление, ему до сих пор кажется, что тот удар по голове отключил его, а все это несвязанный бред, бред, в котором Моран покрывает поцелуями его тело. И делает это не грубо, как бы могло представиться консультанту, но так не похоже на снайпера. Грубости, конечно, тоже были, но сейчас, что происходит сейчас? Перед ним извиняются за эту грубость? Или как еще это можно понимать? Спрашивать, разумеется, никто не собирался, как и отвечать. Поэтому Джим продолжает издеваться, будто на автомате перебирая пальцами волосы полковника. Совсем не такие на ощупь, как он себе представлял. Да что это, черт возьми? Удар, определенно, перевернул его мироощущение, раз эти вечно сомкнутые в одну струну губы могут быть такими волнующими, горячими, руки, не смотря на всю, присущую им внешнюю грубость, могут быть нежными. - И задушить меня ты собирался только потому, что этого хотел я, верно? А как насчет пиджака, который стоит больше, чем я плачу тебе за год, но ты именно в этот момент превращаешь его в черт знает что. – закипай. Мысленно Джеймс продолжает отсчитывать секунды до очередного маленького бунта. И чего ему все не хватает, ведь Себастьян уже переплюнул сам себя, по крайней мере, в ожиданиях Мориарти. - Ты этого не просто хотел, ты желал, Джеймс, - Себастьян приподнимает его лицо за подбородок, заставляя смотреть себе в глаза. - Не понимаю только, что тебя не устраивает, раз ты продолжаешь нарываться. Все дело в том, что тебе этого мало? Наемник продолжает невозмутимо расстегивать рубашку, моментально забыв про стоимость пиджака и прочие слова консультанта. Он ведь провоцирует, а не сопротивляется. Так что нет повода для волнения. Сейчас Джим даже получит желанное подтверждение своей власти - Морана, стоящего чуть ли не на коленях и ласково целующего выпирающие ребра, периодически, правда, прикусывающего наиболее уязвимые места, чтобы не дать самолюбию Мориарти развиться до безграничности, натягивающего ткань, заставляя впиваться ворот в кожу на шее до белых полос, ярко отпечатывающихся на теле. А после скидывает рубашку к чертям на пол и, запойно целуя мужчину до очередного прорыва кожи на обветренных губах, начавших покрываться защитной коркой. Теперь ход за Мориарти. Что его не устраивало? В общем-то, ничего! Все происходящее было так нереально, что вовсе не хотелось, чтобы это заканчивалось. Как Морану удавалось в этот момент сочетать удовольствие с постоянным напоминанием о том, что это реальность, в виде больно врезающегося в шею ворота рубашки?! Но долго концентрироваться именно на ней не приходится, ведь Себастьян уже решает идти дальше, в то время как Джим продолжает раздумывать, взвешивая все за и против. «Против» - перевешивает, но Мориарти поддается влечению, атмосфере всего происходящего, и когда снайпер избавляет его от проклятой рубашки, от которой за прошедшее время он уже успел натерпеться, вновь накрывая губы своими, то, наконец, получает заслуженный в полной мере ответ. Во рту снова появляется солоноватый привкус покусанных губ Себастьяна, что кружит голову еще сильнее, заставляя консультанта сквозь поцелуй победно улыбнуться, проникая языком в рот блондина. Хочется чувствовать телом не ткань его джемпера, а его самого. Тогда руки решительно забираются под мешающую вещь, касаясь горячего подтянутого тела и скользя ладонями вверх, медленно исследуя напряженные мышцы спины и одновременно задирая джемпер, а в следующий момент Джим разрывает поцелуй, чтобы стянуть его через голову. - Надеюсь, мои желания полностью окупятся благодаря твоим возможностям. А иначе тебе придется об этом крупно пожалеть, Себастьян. – выдыхает в губы снайперу брюнет, когда те снова приближаются для поцелуя. Джим слизывает с них кровь, соскальзывая на подбородок и целуя его, борясь с острым желанием снова цапнуть Морана посильнее. - Смешно, - Моран усмехается со злой насмешкой в контексте. Сейчас его не беспокоят фразы об ожиданиях, которые могут не сбыться. Когда в крови азарт, все вокруг отходит на второй план, уступая место самонадеянному мужскому «Я» и его отросткам - безрассудству и безразличию, которые, как и большинство величин в природе, не имеют жестких рамок. Для Себастьяна на ближайшие несколько часов брюнет - это лишь равноправный человек, а не премудрый босс, который не создан ни для отношений, ни для мира. Он даже может ошибаться. Поэтому следующим шагом на его пути будет слегка новый опыт общения со слегка новым Мораном, который с удовольствием раскрывается во время этих поцелуев-укусов-засосов как человек, умеющий заботиться о ком-то, кто находится не по другую сторону прицела. Причем заботиться не о трупе... Следом за пуговицами рубашки из петлицы брюк выскальзывает последняя, плавно скользит молния. Моран больше не целует тело консультанта. Слишком много нежности на квадратный сантиметр кожи, поэтому действия, которые можно принять за унижение перед брюнетом, сменяются более настойчивыми, ласкающими движениями загрубевших ладоней, стягивающих с Джима темную ткань и попутно мнущих бедра и ягодицы в ладонях. Почему он не вырывается? Почему ему не хочется оттолкнуть Себастьяна от себя, сохраняя свое «лицо» и не позволяя все то, что делает сейчас с ним полковник. Происходящее настолько эмоционально ново для брюнета, что хочется сполна это прочувствовать, а не прерывать, ни в коем случае. Он приподнимает бедра, помогая стащить с себя брюки и белье, которые на данном этапе остаются мешать где-то в области колен, пока ладони Морана касаются его, пробуждая, черт возьми, желание. Блондин вряд ли еще замечает, как начинает гореть все тело консультанта, отвечая на каждое прикосновение. Такое же неожиданное, даже, можно сказать, нежданное, как и все происходящее. Думал ли об этом сам Себастьян, планировал ли что-то, или это лишь спонтанное влечение двух людей друг к другу? Подобные мысли успели только мелькнуть в голове Мориарти, потому как в следующий момент он вновь хватает снайпера за шею, притягивая к себе, чтобы внезапно охрипшим голосом, с мурчащими в нем нотками, поделиться своими наблюдениями, хотя, скорее, больше ощущениями. - Я и не представлял себе, что твои руки могут быть…такими! – последнее слово звучит чуть громче, нарочно выделяется интонациями, после чего, обдав горячим дыханием ухо, он отпускает Морана, позволяя тому полностью избавить себя от брюк, стаскиваемых уже после того, как с ног полетели и дорогие туфли известной марки. Моран что-то фыркает на комплимент Джеймса, потому что какими "такими" руками обладает киллер, не дано знать даже ему самому. Все-таки есть качества у него, как у мужчины, которые можно восхвалять с не меньшим запалом. Но всему свое время. Себастьян принимается наспех расстегивать пряжку своего ремня, с каким-то неотрывно-змеиным вниманием наблюдая за Джимом. Скорее нет, даже следя за ним, как за добычей, которая не имеет права вырваться из когтей, схвативших за шкуру. Не дай Бог Мориарти попробовать все разрушить, как он любит, мало того, что ничего не выйдет, так и закончится не безболезненно. Даже для полковника в том числе, который в теории еще может получить претензию за изнасилование. А то не особо по душе Джиму пришлась его своеобразная нежность в лице удара по голове и определенного количества нецензурной лексики, посвященной придумке консультанта о запрете на курение. Словно добыча, загипнотизированная опасным хищником, Джим наблюдает за взглядом Себастьяна. Опасность! Вот, как, в первую очередь, можно описать эти глаза в данный момент. «Ты выбрал меня своей жертвой, Моран? Если так, я подыграю, но это вовсе не помешает мне, если захочу, оставить тебя в дураках после». Делая несложное усилие, чтобы мелькнуть в ответ на эту своеобразную «охоту» самой, что ни на есть, беспечной улыбкой, Мориарти берет себя в руки, в руки, которые опускаются к гремящей пряжке и к вдруг неуклюжим непонятно от чего пальцам снайпера, спокойно расстегивая ему ремень, затем пуговицу, молнию.. Неторопливо. И теперь Себастьян на какое-то мгновение словно замирает, взгляд его меняется или это только так кажется самому консультанту? Но он наслаждается этими мгновениями, запуская вторую руку и просовывая обе под ткань брюк, кладет их на бедра, начиная уже более торопливо стаскивать ненужные предметы гардероба, попутно перемещаясь ладонями на ягодицы, сминая их и внезапно вновь оказываясь под контролем блондина. Себастьян приглушенно рычит, злясь на трудности с самоконтролем, которому обычно у него можно было только поучиться. Да, Мориарти действует рациональнее, помогает полковнику прийти в себя, стать чуть зауряднее, но от того лишь сильнее заводит киллера, толкает на более уверенные, агрессивные, настойчивые движения. Моран протягивает за бедра к себе мужчину, сжимая их в ладонях, оставляющих болезненно красные следы - будущие синяки, и наклоняется к его шее, сначала лишь целуя, а после кусая чувствительную область плеч и ключиц, чтобы разбавить свободную атмосферу чем-то более динамичным и агрессивным. «Откуда столько агрессии? Ты все еще злишься на меня, полковник? Но таким образом срывать на мне свою злость не лучший выход, как думаешь?» Мориарти слишком отчетливо ощущает на себе все его грубые прикосновения, рискующие превратить его назавтра в один большой синяк. Это не то, чтобы его не устраивает, хотя да, есть некоторые сомнения. Развеять их он и принимается, получая в этом деле полную свободу, относительно передвижения рук по телу Себастьяна. Двигаясь, до этого момента, вполне безболезненно, теперь Джеймс пускает в ход ногти, то, что он хотел сделать еще тогда, в самом начале, решая оттолкнуть полковника. Но теперь же его действия имеют иную цель, иную, но такую привычную для них обоих. Раздразнить зверя еще сильнее, и раз Моран не собирается считаться с ним, нарочно ли, непроизвольно делая больно, то почему консультант должен? Более того, ему это приносит почти такое же удовольствие, как и эти поцелуи, переходящие в укусы, которыми так благосклонно одаривает его сегодня блондин. Джим берет в плен одну из ног киллера, перекидывая на нее свою и подкрепляя очередной порцией ногтей. В боли никогда не было и не будет извращения, это что-то сродни дефибриллятору, который реанимирует желания и какой-то демонический азарт в душе, толкающий к градации. Другое дело, что с девушками никогда нельзя себе этого было позволить. Чересчур изнеженны, чересчур требовательны. Интерес к ним затухал, не успев разгореться. А такие садомазохисты, как Мориарти, его всегда, напротив, лишь подогревали своими попытками причинить загрубевшей коже увечья. - Переворачивайся, - голос чей-то чужой, низкий, прокуренный, хриплый. Он не приказывает, нет, скорее требует с подтекстом "в противном случае тебя все равно перевернут". Моран не сучится, не строит из себя альфа-самца. Банально действует по наитию, чувствуя гибкость рамок, устанавливаемых Джеймсом. - Ты сказал, что выполняешь мои желания, забыл уже? – фирменная усмешка появляется на губах, пока в глазах резвятся черти. – А я вовсе не желаю этого. – он не боится, быть может, напрасно, Морана, но даже играя с огнем продолжает ходить по самому краю, иногда чуть переступая границу, рискуя обжечься. Но тут, скорее, быть разобранным в клочья. Он делает небольшое усилие, высвобождая ноги, и одну из них властно ставит на грудь снайпера. - Я не желаю переворачиваться. – отчеканил Мориарти, укладывая обе ноги на плечах снайпера и сжимая их в коленях, что позволило ему притянуть к себе полковника. Надеюсь, ты понял, что я не собираюсь подчиняться твоим прихотям, будучи привычным к тому, чтобы исполняли мои. Он за подбородок притягивает к себе Бастиана, в поцелуе извиняясь за очередную вольность. Извини, но я не могу отказать себе в том, чтобы полюбоваться на тебя во всей красе, как бы ты не желал иного. - Я не для себя прошу, - спокойно произносит Моран с долей насмешки в голосе. Что странно, не злой. В ней больше чего-то родительского, когда пальцы, которые нельзя совать в розетку, все же оказываются в разъеме. Пусть так. Себастьяна вполне устраивает подобный расклад. Ну, за исключением, конечно, того, что беспечный Мориарти, которому не суждено теперь будет забыть о произошедшем, потому что еще как минимум сутки сесть на задницу не удастся, будет в дурном расположении духа на следующий день. Плевать. Джеймс не ребенок и в розетку лезет, отдавая себе отчет. Потому наемник почти не возмущается, чувствуя ноги на своей шее, даже для удобства придерживает за ягодицы брюнета, сжимая их в ладонях и все чаще касаясь сжатого кольца мышц и слегка проникая внутрь. - Какая забота, Себастьян. – фыркает Мориарти, забираясь рукой в светлые волосы. Ощущение инородного тела, а именно, пальца, пока приносит лишь легкий дискомфорт, с которым можно справиться, но чем глубже пробирается этот самый палец снайпера, тем более он нарастает, этот дискомфорт. Нужно разбавить ощущения, уйти от них, раствориться в иных ласках, потому как консультант ясно понимает, что дальше будет только хуже. Возбуждение все нарастает, а руки Себастьяна все настойчивее сжимают его ягодицы. Он опускает ноги и снова притягивает для поцелуя губы снайпера. Вторая, свободная рука пробирается вниз по торсу, царапающими движениями прокладывая себе путь к паху мужчины. Он на некоторое мгновение задерживается внизу живота полковника, но затем уверенным движением обхватывает его член, проводя ладонью до основания. Носом втягивая воздух, Джеймс все больше погружается в поцелуй, полностью контролируемый Себастьяном. «Идет. Я даже не буду сопротивляться на этот раз, позволяя тебе сделать все по своему разумению». Моран контролирует Джеймса? Скорее наоборот. Мысли застилает мутная поволока оттенка дыма от дешевой самокрутки, а после и вовсе непроглядная, когда пальцы Мориарти сжимаются на и без того возбужденном члене теряющего ошметки самообладания наемника. А два пальца в этот момент входят, видимо, чуть глубже, чем должны были, причиняя консультанту дискомфорт на грани с посылом Морана и его возбуждения на три буквы. Но тот все так же терпит, видимо Себастьян, и правда, не прогадал, определив Джима как садомазохиста. Может, и дальше стерпит? Не давая разорвать поцелуй, Бастиан добавляет третий палец, однако предусмотрительно на секунду сжимает зубы, боясь, как бы в порыве желания причинить боль кому-то, кроме себя, Мориарти не прокусил ему язык. Даже сжимает свободную ладонь на запястье руки консультанта, стараясь предугадать любое развитие событий, кроме того, что должно быть по плану. Готовится к тому, что нерастянутому Мориарти будет тяжело спокойно отнестись к тому, что неромантичная натура отставного военного пресекает любые излишки нежности в постели. Консультанту, правда, до жути хочется оттолкнуть Себастьяна, но в этот же момент притянуть его к себе сильнее. Когда он пересек ту черту, после которой перестал отдавать себе отчет в том, что боль приносит своего рода удовольствие? Раньше ему для этих целей было достаточно чужой боли, но в определенный момент этого стало мало. Почему-то так очень удачно сложилось, что примерно в этот момент появился тот самый Моран. И изводить его стало смыслом. Вот и расплата, сладкая, грубая, но не лишенная некоторой нежности и заботы. Все своеобразно, разумеется. Но, полагая, что пресек все возможные пути, по которым может пойти беспардонный и наглый преступный гений, Моран упускает из виду тот факт, что кое-чей член, да и не только, сейчас находится очень как-то неудачно в пальцах брюнета, и тому ну просто не остается иных выходов, как воспользоваться этой возможностью, сжимая их, предварительно переместив на яйца полковника. «Думаешь, ты тут один такой умный и тиран? Спешу тебя огорчить». - Будь понежнее, или я оторву тебе твои драгоценные яйца. – выплевывает консультант, уперев злой взгляд в Морана. Его сейчас запросто можно сравнить с разъяренно размахивающим хвостом котом, что вцепился в руку своему противнику, только вот Мориарти вцепился совсем не в руку. - Легко, - без каких-либо колебаний кивает Моран, даже не меняясь в лице. Ему и правда не сложно быть чуть помягче, не сложнее, чем бороться с Джеймсом в подобной ситуации. Нет, конечно, можно к чертям переломать ему все пальцы. Можно, но не нужно. Поэтому Себастьян разрывает поцелуй и проводит языком по сонной артерии, целует за ухом, вместо того, чтобы до асфиксии завладевать ртом Мориарти, проявляет долю своей нежности и заботы, продолжая растягивать консультанта, целенаправленно задевая простату, вновь возвращая инициативу в свои руки. "Расслабься и получай удовольствие, все остальное оставь мне, Джеймс". «Как же легко и быстро мы согласились. Нужно взять на заметку, что с твоими, зажатыми в моих руках, яйцами, мыслительные процессы в твоей голове проходят гораздо быстрее, нежели обычно. Да и артачишься ты меньше, выполняя все мои прихоти беспрекословно». Да, Джеймсу нравилось так думать, пока горячие губы целовали его, заставляя выгнуться навстречу и откинуть голову на бок, подставляя свою шею и выбранное Мораном ухо под умелые ласки. Дальше спорить не было смысла. Мориарти добился всего, чего хотел и, ослабляя хватку, разжал свои пальцы, перемещая ладони на плечи полковника, далее вверх по шейный позвонкам, забираясь в волосы, и обратно вниз, позволяя себе приглушенный вздох, как отклик на ощущения, доставляемые ему Себастьяном, изгибающим свои пальцы в его заднице в нужном направлении. Удобнее, конечно, было бы, если бы снайпер освободил и вторую его руку, что Джим и получил в скором времени, добавляя ее в свою гамму тактильных эмоций от происходящего. Себастьян почти неотрывно наблюдает за лицом Мориарти, сменяющимися на нем эмоциями, как за сигнальным маяком, ожидая, когда консультант полностью отвлечется на свое удовольствие. Для этого требуется чертовски мало времени и есть такое ощущение, что еще немного подобных действий и Джеймс похуистично кончит первым. Потому, не особо волнуясь за болезненность перехода, Себастьян входит, удерживая дернувшегося Мориарти. Контраст был колоссальным. Только что Джим буквально распадался на составляющие, расслабленно получая удовольствие, как все изменилось. Сука! Мориарти готов взвыть от боли, пронзающей его тело, но вместо этого нашел себе занятие получше. «Мы оба садомазохисты, Себастьян, и тебе прекрасно об этом известно». Поэтому-то Джим и вцепляется зубами в первое, что попадается на глаза. В плечо, сжимая зубы. Ведь снайпер все еще нависает над ними, и, черт знает, что было бы лучше, предупреди Моран его, что исчезновение пальцев означает, что нежности прекратились и наступает ад, или то, что он сделал, даже не стараясь как-то этот переход смягчить. Ублюдок. Ему плевать на то, что боль может стать еще хуже, что Себ запросто разорвет ему весь зад просто так, назло, если захочет. Ему больно сейчас и это нужно перенести на другой источник. Поделиться ею. Моран рычит что-то несвязное, порываясь укусить брюнета в ответ, но остатками мозга понимает, что обмен станет неравноценным, и алхимия жизни будет нарушена. Проходит немного времени и тот же остаток напоминает Себастьяну о том, что неплохо было бы извиниться за подобную непредвиденную выходку. Но только не на словах, а на действиях. Ладонь проходится по члену, максимально нежно лаская Джеймса, а сам Моран запойно целует шею мужчины, оставляя бледные следы на коже, игнорируя сцепившиеся на плече зубы, и продолжает плавно двигаться, растягивая Мориарти. Решив, что с Бастиана хватит, консультант расцепляет зубы, отмечая, что хотя бы синяк он оставит на теле мужчины, как напоминание о нем. Хотя, к черту эти напоминания, из-за которых он, похоже, даже двигаться потом какое-то время не сможет. Боль продолжает быть ужасной, но Себастьян очень ловко делает все, чтобы отвлечь от нее брюнета. И у него, на злость гения преступного мира, это шикарно получается. - Ты все равно сволочь, и я тебя ненавижу. – хрипит Джим, понимая, что ласки действуют на него, возвращая, медленно, но верно, былое возбуждение. Он видит эту ухмылку на лице снайпера, упивающегося тем, что он владеет ситуацией, быть может, первый раз, в случае с Мориарти, и она его бесит. Но криминальный гений продолжает цеплять пальцами сильное тело полковника, прижимая того к себе, настойчиво требуя внимания к себе, к своему телу, утопая в тактильных эмоциях от прикосновений к горячей коже Себастьяна. - Лестно слышать, - Моран почти шепчет, сбиваясь на хрипоту, как курильщик с порядочным стажем, однако от того не замолкает, - Seltene Bastard, да? – очередной грубый толчок, - Rare Bâtard? – Себастьян почти полностью выходит перед тем, как вновь пройтись по простате и войти до конца, чтоб у Джеймса все мышцы свело от контрастной смеси боли и удовольствия. – или все же Lieblings-Mauler? – наемник почти ласково целует мочку уха, оттягивая вниз синхронно с движением ладони на члене. Пальцы ласково проходятся от основания к головке, отодвигая чувствительную крайнюю плоть и массируя ее. Себастьяну недостаточно хриплой ругани Мориарти, она слишком фальшива по сравнению с податливостью гибкого тела, ответным причинением боли мужчиной. Это что-то сродни дани моде на циничность и скотство в поведении. Не стонать же мужчине в голос и не рычать от боли, матерясь в пустоту, когда так близко наемник с его вседозволенностью, жесткостью и терпением, которому так чертовски сильно нравится его босс и его агрессия. А чертов немецкий акцент, который так идет этому, как он сам выразился, seltene bastard, более того, слова, произнесенные таким способом, хрипом, слишком близко, вызывают в Мориарти предательские мурашки по коже. Находись он сейчас в вертикальном положении и обязательно бы подкосились колени. Немецкий, в исполнении полковника, он слышал пару раз, когда он ругался или как-то общался по телефону, и этот язык всегда приводил его в восторг. И вот теперь, в таком беззащитном состоянии против него так умело используют его слабость, но Джим, все же, надеется, что о ней не догадаются, ведь помимо этого произношения есть еще и другие вещи, способные вызвать в этот момент смежную реакцию. Стиснув зубы, брюнет с сипом выдыхает воздух из легких, цепляясь за плечи Себастьяна, оставляя на них повторные синяки своими пальцами, и снова вздыхает, изо всех сил стараясь контролировать почти готовые сорваться с губ стоны, когда этот изверг снова толкается в простату. Невозможный. В этот момент Морану подходят ровным счетом все прозвища, что он назвал, пусть даже Мориарти не силен был в немецком, но отдельные фразы на ломаный английский он перевести мог. Как жаль, только, что Бастиану не услышать от него последнего. Но оно подходит больше всего. По умолчанию. Себастьян захлебывается новым «оскорблением» в свой адрес, проглатывая слова на почти чистом немецком, когда воздух кончается. В голове мысли становятся настолько спутанными, что имей он сейчас возможность произнести что-либо, вряд ли смог выдать что-нибудь кроме пустого набора букв и сбивчивого рычания. Моран начинает двигаться быстрее. Для него нет более весомого повода для начала более активных действий, чем молчаливое принятие его поведения Джеймсом. Значит, боль уже ушла, не полностью, но в большей степени. «Тебе ведь нравится, даже не отпирайся». Это настолько четко ощутимо, что нет повода для показательного самоистязания. «Ведь тяжело молчать, не правда ли»? Прикосновения становятся чуть мягче, словно в противовес жесткости движений, настойчивее. Кто сказал, что эта тишина простительна? Бастиану не хватает той ответной реакции, что есть у всех и всегда. Реакции, которую можно не только почувствовать на коже, но и услышать собственными ушами. «Ты ведь уже близок к разрядке, к чему это мученичество? Порадуй меня, не скупись, Джим». - Тссс..Себ, ну куда ты торо…ммм.. – зря открыл рот, да, определенно. Очередное проникновение, и Джеймс не заканчивает фразу, автоматически соглашаясь на ритм. Он прикрывает глаза, еще сильнее сгребает Морана и тянет его на себя, закусывая губу, но все равно сквозь сомкнутые губы, ниже, где-то в области гортани вырывается стон. Ты этого хотел? Ну конечно. Мориарти даже чувствует, что краснеет, будто бы это какая-то допущенная им слабость, показывать свою реакцию снайперу. Хотя, не поздно ли об этом думать, о всех этих слабостях и прочем, когда ты уже почти полностью раскрылся перед ним, обнажая, пусть не душу, но тело. Тем более, все это вполне себе можно перевести в определенного сорта игру, в правильной ситуации подобрав правильные слова. Поэтому он больше не сдерживается, выдавая еще одну порцию стонов, но не отпускает от себя Себастьяна, надеясь, что смущение пройдет. Он улыбается блондину в ухо, губами лаская его мочку, и подается бедрами навстречу, принимая на себя всю длину и морщась от смеси боли и удовольствия. Удовольствия, которое очень скоро должно было привести к оргазму, он уже чувствовал, как постепенно все его естество сосредотачивалось в одном месте. А пока, в порыве, Мориарти потянул снайпера на себя, вовлекая его в поцелуй. Кто знает, может последний, прежде чем они оба кончат, а после Джим убьет своего потрясающего «насильника». Моран улавливает настроения Джеймса, осознает, насколько все хрупко на самом деле. Ведь жизнь - далеко не мелодрама, а их отношения не романтическая комедия. Здесь не будет любви на всю жизнь, обязательств после секса, свадьбы и принца на белом пони. Будет банальная зачистка, ведь Мориарти не нужны живые свидетели его слабостей. Поэтому, когда раскрасневшийся, расслабившийся мужчина на секунду теряет бдительность и слегка отстраняется, Себастьян резко одной рукой сжимает член у основания, словно в эрекционном кольце, а другой рукой хватает за горло. - Мы оба, - он заглатывает воздух, еле заставив себя остановиться, - забудем об этом. Ясно? - рука вряд ли позволит консультанту выдавить хоть звук, но кивнуть не помешает, - или ты не жилец. P. S. Извинения здесь не нашли себе места. Еле заметно, но Джим кивает, после чего удушающая хватка ослабевает и по лицу консультанта пробегает тень усмешки, на секунду задевая уголки губ. Он выдыхает. «Ты серьезно думаешь, что можешь мне угрожать? Как и то, что мы забудем об этом происшествии? Но мы оба сделаем вид, ты прав. И будем стараться изо всех сил, только, пожалуйста, Себастьян, не проколись в своих стараниях, как сегодня. Ведь, как мы выяснили, с самоконтролем, из нас двоих, хуже именно у тебя. Но вся эта мощь, тот зверь, что таится внутри тебя, оно того стоит». Оба мужчины пришли к безмолвному соглашению, касательно продолжения деловых отношений вне этой комнаты. Но Мориарти вовсе не устроило, как Моран оборвал ныне происходящее. Поэтому, давая понять снайперу, что он недоволен этой задержкой, он дергает его за шкирку, зло выплевывая свое «ещё» и насаживается на член. Давай, полковник, заставил меня стонать под тобой, так будь добр, доведи дело до конца, а не угрожай мне. Себастьян тихо фыркает, видя насмешку консультанта. Ничего. Главное - он выполнил запланированное, оборвал все в самый последний момент, проверив на крепость свои нервы и терпение Мориарти. Значит, все не так однобоко, как кажется на первый взгляд. «Значит тебе, Джеймс, не стоит недооценивать своего несдержанного подчиненного». Он расцепляет синхронно пальцы, освобождая мужчину от своей хватки, и отвечает на его движения вновь нарастанием ритма, таким же резким, как и ранее, но более нежным, чтобы Мориарти было комфортно и все не оборвалось к чертям из-за закидонов наемника. Вскоре все действительно возвращается на круги своя, словно ничего и не было. Хриплое дыхание, сухой скрип кожаного дивана, приглушенные стоны куда-то в волосы киллеру, и все более нарастающее желание не противиться накатывающим волнам приятного экстаза, ощущению, которое дарит ему Себастьян своими действиями. Дыхание Мориарти становится прерывистым, а полковник, по-прежнему, скользит вверх-вниз по его возбужденной плоти, добавляя ровными толчками в простату. - Бастиан. – выходит какой-то сип и, ища опору, Джеймс подается назад, касаясь голой спиной кожи дивана, и выгибаясь навстречу Морану, отмечая, что и тот на грани, толкается и кончает ему в руку. Сокращаясь, мышцы начинают сжиматься вокруг члена Себастьяна, выталкивая его обратно, но прежде и он успевает кончить, придавливая консультанта своим весом. Светлая челка упала на глаза снайперу, закрывая половину обзора, но Джим старается сфокусировать на ней свой помутневший взгляд из-под полуопущенных ресниц, выдыхая и стараясь восстановить чертовы силы и дыхание, чтобы спихнуть с себя обнаглевшего наемника. Моран слышит откуда-то издалека голос Джима, совершенно не понимая, что и зачем говорит консультант, да это и не имеет как-то значения в данный момент. Есть даже что-то от того, что руки Мориарти, безвольно упирающиеся в тело наемника, остаются проигнорированными намеренно. В такие моменты непривычно думать о ком-то, кроме себя. Поэтому проходит секунд десять, прежде чем Себастьян начинает соображать и заглатывать воздух с систематическим постоянством и лениво отстраняется. Откидывает голову назад, с закрытыми глазами вслушивается в собственное сердцебиение, намерено приводя его в порядок, ровно дыша, и первым делом пытается вспомнить, куда отлетела зажигалка, выпавшая из кармана брюк. Или джинсов? Фак, он не помнит, во что одет был даже. «Я смотрю, неплохо мы с тобой, Джим, провели время». Джеймс и не думает подниматься. Дышать теперь он, хвала небесам, может свободно, будучи не придавленным наглостью и самонадеянностью снайпера. Только вот ноги некуда деть, тогда он попросту решает их протянуть, укладывая на колени полковнику. Задница саднит, поэтому он вообще не уверен, сможет ли в ближайшее время ходить, сидеть, думать о чем-то другом. Да, вообще шикарно, разорвал своим хером ему все внутренности и сидит, наслаждается, думает, понимаете ли. Преувеличение, скорее всего, но корить за это Морана доставляет садистское удовольствие какое-то. Проследить за мыслительным процессом Себастьяна не составляет ни малейшего труда. Наркоман. Пусть другого качества, но так же зависимый. Быстро, а главное, незаметно для Морана окидывая взглядом пол, Мориарти натыкается на пропажу и еще несколько секунд медлит, торжествуя и прикрыв глаза. Затем его начинает доставать. Кроме того, он и сам хочет. - Возле полки с книгами. – не уточняя, бросает консультант и добавляет, как только Себастьян начинает двигаться за зажигалкой. – И верхний ящик стола. Я тоже буду. В голове проносится какая-то неоправданная секундная насмешка в адрес Джима, который сейчас чем-то ему напомнил первокурсницу после первого секса с Мораном. Такой же пафос, вроде закинутых ног на колени мужчины, - чем не проявление власти? - и командный тон. К чему это после того, как твои слабости были раскрыты, как карты в покере? Все равно вернуть все на исходную уже никак не удастся, даже если очень сильно постараешься. - С этими даже отбеливание потом не поможет, - Себастьян бросает пачку с воткнутой в нее зажигалкой в подставленную ладонь, слегка удивленного тому, что наемник имеет наглость отдать сигареты не прямо в руки, Мориарти. И уже после этого поднимает свою отлетевшую зажигалку и сигареты с пола, облокачивается о книжный шкаф и закуривает. Медленно, спокойно, пропуская через себя вкус дыма и отголоски терпкого запаха. Как не странно, но эти сигареты у него ассоциировались с Мориарти уже давно, тем самым заставив переключиться с Мальборо на Голуаз. Джим не особо удивлен манерой подать ему сигареты. Его потребность, если хотите, дурацкая привычка, некогда позаимствованная у того паровоза, что сейчас уже довольный пыхтит свои сигареты, облокотившись о шкаф с книгами, требует, чтобы ей угодили. И он закуривает, вытягиваясь в полный рост, расслабляется и прикрывает глаза, совершенно не стесняясь своей наготы, даже не думая о ней. Не думая ни о чем. Ему наплевать, сможет ли когда-нибудь отбелить себе после табака зубы, не волнует вообще ни одна вещь, кроме циркулирующего по легким дыма. «Устроили тут курилку.» - мелькает в голове и, как следствие, - «Нужно будет оставить распоряжение, чтобы получше проветрили офис». Выдыхает. Тишина. Что-то еще вертится в памяти, только почему-то уцепиться никак не получается. Да и ладно… - Твою мааать! – рявкает, резко подскакивая в сидячее положение. Если бы мыслью можно было убивать, то два ближайших квартала сейчас же потеряли бы своих жителей. Рабочий день на то и рабочий, чтобы все время было четко распределено, если не по минутам, то по часам. Забыл, упустил из внимания. Это сродни поражению. Шарит рукой в карманах смятых брюк на полу в поисках телефона. Находит. Попутно замечает, что костюм ни к черту. Проклятый имидж, не встречать же клиента в таком виде. Гребаный Себастьян, который, собственно, и не причем, если не считать тот факт, что вырубил его и запер. Гудок, трубку поднимают. – Отмени встречу в четыре. Нет, перенеси ее. Когда там у меня будет свободное время. Нет, что? Это твои проблемы. Объясни, что я отправился на тот свет и вернусь через несколько дней. Разберись сама со своей работой. Все. Что там с пятью часами? Все готово? Отлично. Через пятнадцать минут мне нужна будет машина. Обязательно. – отключается, он недоволен, до чертиков злится на себя за упущенное без толку время и переводит взгляд на виновника. Взгляд, который насквозь прожигает и...и напоминает о том, что горят тут не только глаза, но и несчастные разорванные членом Морана внутренности. - Ты тоже займись своей работой. Надевай штаны и проваливай к черту. Задание есть, сигареты ты вытрахал, остальное и не должно быть в моей компетенции. – голос медленно, но верно приобретает привычные нотки. Взгляда хватит, чтобы передать имеющееся настроение. «Ты тут лишний, Себ». В порыве «выместить свою злость на всех, кто попадется под руку», он забывает о своей заднице. Зря! Болит ужасно. Но он бы не был собой, если бы не мог это скрыть, спрятать. Почти сразу. Почти! Черт. Начинает одеваться, просто для того, чтобы на нем она была, эта одежда, ведь сядет в машину и все равно придется переодеваться. Так нужно. Так задумано. И он уже почти возвращает себе твердый взгляд на происходящее, сожалея только об упущенной встрече, которую перенес. Но она ничто по сравнению с предстоящим «в пять». Себастьян скользит щекой по дереву книжного шкафа, жалобно пищащему при соприкосновении с щетиной, и отстраняется. Конечно, следов на гладкой темной поверхности не остается, но лишнее привлечение внимания консультанта дорого стоит. Не черт Морана, как нагадившего кота, вечно тыкать гадкой мордой во все прегрешения. Что там босс сказал по поводу порчи имущества ранее, когда вопрос о дымном шлейфе наемника стоял ребром? Какой вред, какая порча? Запах дорогого табака ни одно дерево еще не опошлял до такой степени, чтобы нормальный человек потом зашел в кабинет, скривился, а после развернулся и, молча, вышел. Пфф, что-то Моран увлекся со своей псевдофилософской полемикой, раз в итоге так и не сдвинулся с места. Приходится ускориться, затушить начавший тлеть фильтр в пепельнице, вовремя попавшейся под руку, и начать одеваться, постепенно возвращаясь к привычному ритму существования. Даже в голове что-то перестраивается на новый лад, ставя обнаглевшего наемника на место лучше, чем если бы в порыве нервоза к его гортани оказалось прижатым дуло глока, носимого всегда с собой Мориарти. Интересный человек, если честно, всегда носит оружие с собой, но никогда не марает руки. Только его завистники, да конкуренты могут распускать такие смелые байки, в которых милый Джеймс и некрофил, орудующий скальпелем у себя в ванной, и истеричная стерва, которая, как королева из «Алисы в стране Чудес», привыкла направо и налево отдавать приказы, - «отрубить ему голову», - простите, - «пристрелить его!» Моран успевает поговорить с самим собой на все темы, которые взбредут в голову, пока Мориарти мечется по комнате, собирая одежду, и выслушать до конца его эпизодическую ругань, одеваясь раза в три неспешнее. Ему не надо торопиться не пойми куда к пяти часам. У Бастиана собственный график: встретиться с одним пиарщиком, забрать информацию у какой-то продажной журнашлюшки и просто сесть в любом кафе, где есть вай-фай. Но только не в Макдоналдсе. Забегаловки за кафе не считаются. Так вот. Сесть в углу, заказать себе пива и спокойно, никуда не торопясь, придумать, что завтра напишет в своем заключении судмедэксперт. А потом уже можно будет «заняться своей работой», как сказал его драгоценный босс. Как никак, а Моран у него хороший мальчик – сигареты вытрахал, задание получил, даже больше, через смс сумел подкупить несколько человек, кому скорее всего первыми напишет Джеймс, если все же захочет избавиться от бессовестного насильника, редкостного ублюдка и просто красавца, Себастьяна Морана.