Everything is alright (except when it is not)

Закатное солнце виднелось из-за крыш лишь краем, узкой багровой полоской, подсвечивающей полупрозрачное сумеречное небо всеми оттенками разбавленного кармина. Тени вырисовывались на мостовой и стенах домов чёткими длинными мазками, проволочная сетка, ограждавшая тупик с мусорными баками, отбрасывала на бетон густые чернильные перекрестья. Издалека, откуда-то с центральных улиц, слышался разноголосый вой сирен: что-то продолжало происходить. Угроза миновала, но взбаламученный Готэм бурлил, как разворошенный муравейник, с которого лишь мгновение назад убралась подошва ботинка. Ещё остались те, кого можно спасти. Ещё остались те, кто готов был мчаться и спасать. Тим снова спросил себя, что делает здесь, вдалеке от всего. В районе, столь непримечательном, что даже Джокеру оказалось на него плевать – одно из немногих мест, которых не коснулось безумие последних дней. Тут было до странности мирно – Тим уже забыл, что так бывает – и тихо, достаточно тихо, чтобы улавливать звук дыхания человека, стоящего в двух шагах обок, справа, и наблюдающего закат вместе с Тимом. От него пахло теперь не только оружейной смазкой и порохом. Прибавились запахи пота и крови, и Тим задумался на мгновение: своей или чужой? А потом вспомнил, как сам нанёс удар острой кромкой крыльев. Длинный порез поперёк груди. Сразу стало понятно, откуда такая напряжённая поза и почему запахнýл кожанку. Не от вечерней же прохлады, в самом-то деле. Что она Джейсону после Всекасты… - Что, любуешься делом рук своих? – это Джейсон заметил, куда был брошен взгляд. Ухмыльнулся, а скорее – оскалился, морща нос. Но беззлобно. Злобный Джейсон звучит иначе. – Только не говори, что тебе жаль и ты смиренно извиняешься. Тим пожал плечами. - Ни за что. Не за что. Ты меня убить хотел. Не мог же я просто стоять и смотреть, как ты нажимаешь на курок? Джейсон отвёл глаза. Мгновение он держал руки так, будто привык при разговоре ощущать в них тяжесть шлема или оружия, потом сунул в карманы куртки. - Не хотел. - Да брось. Пистолет приставил – потому что не хотел? – холод упёршегося в висок ствола Тим помнил смутно. Образ казался знакомым лишь наполовину, словно был не из его головы. Но Тим не собирался забывать, что всё это происходило на самом деле. - Именно, - жёстко ответил Джейсон, снова поворачиваясь и прямо встречая взгляд. Сумерки скрадывали выражение лица, расчерченного на две неравные части тенью, и эта тень казалась маской, совершенно не похожей на маску Красного Колпака, которую Джейсон привык носить. Прошлую разбил Тим, и новую взять было пока неоткуда; но Джейсону, видимо, хватало тени, в которую он так упорно прятался, будто пытался что-то скрыть. – Именно, - продолжил он. – Не хотел. Хотел бы – убил сразу. Тим дёрнул плечом и привалился спиной к стене, обтирая лопатками штукатурку. Прищурился на заходящее солнце. Как легко у него выходит говорить об убийстве, - подумал он. Легко… зато очень честно. Сейчас он не мог понять, возмущает ли это его, вызывает ли отвращение… Или воспринимается как должное. Иногда так удобно, когда люди говорят о том, что делают… и делают, что говорят. - О да, ты уже поведал, что благородно меня щадил, давая время измыслить что-нибудь полезное для нас обоих, - Тим выдал одну из своих перекособоченных улыбок, которые использовал, когда не было настроения для настоящих. – Но потом ведь, даже если не хотел, убил бы? - Обижаешься? – усмешка Джейсона пролегла отражением тимовой, прочертила резкие складки в углах рта. Он тоже прислонился спиной к оштукатуренной кладке, почти плечом к плечу. Тим поморщился. Не от вторжения в личное пространство – Джейсон был не настолько близко, чтобы это стало неловким – а от самого вопроса. - Я? Глупости. Предполагать такое – почти оскорбление. Как будто Тим может не понимать, что в ситуации не было ничего от желания задеть его морально. Просто следование правилам игры. Жестокой, дурацкой, нечестной игры, потакать которой не только унизительно, но и ограниченно. Джейсон мог её принять, потому что видел перед собой цель и только; Тим видел гораздо больше. Он видел за рамками игры. Или нет, - со стыдом поправил он себя. Если учесть, что осенившая его догадка, спасшая жизнь обоим, тоже была просчитана Джокером. Отвратительно. - Рад, что ты на меня не злишься, - по тону Джейсона нельзя было понять, язвит он или всерьёз. Возможно, всё сразу. - Я не сказал, что не… - Тим попытался заспорить, потому что неправда, злился, и ещё как. На Джейсона, на себя, и снова на него, и даже непонятно, на кого больше. Ведь на какой-то момент… - Ну тогда отвечу на вопрос. Да, убил бы. Пришлось бы. Вот так. Честно и прямо. Пауза, в течение которой солнце успело скрыться окончательно. Где-то продолжали выть сирены полицейских и пожарных машин, неотложек. Недалеко пролетел вертолёт, и некоторое время слышался шум лопастей. Тени потеряли чёткость, смазанные наступлением ночи, и отдельные ячейки сетки забора стали неразличимы. Тима всегда удивляло, как быстро на Готэм опускается тьма. Будто бы ей не надо завоёвывать его постепенно, шаг за шагом. Она заливает его сразу и до краёв, возвращаясь на своё законное место. - Вот значит как теперь оправдывают убийства, - наконец, невыразительно заметил он. – «Мне пришлось». «Так вышло». «Так сложились обстоятельства». Движение, такое быстрое, что Тим не успел среагировать; спустя полсекунды он с удивлением обнаружил, что Джейсон держит его за ремень плаща-крыльев, заносит кулак над его лицом и тяжело дышит. - Да что ты… - хрипло выплёвывает слова, нависает – теперь слишком близко. От куртки пахнет кожей и кровью, и да – вот сейчас он зол. - Успокойся, - Тим говорит невозмутимо и бесстрастно, и это не напускное. Он знает, что ему нечего бояться. Или не так – ему нечего бояться теперь, потому что на сегодня он отбоялся своё. И слишком устал, чтобы испытывать ещё какие-то сильные эмоции. – И поговорим без этого, - он указывает взглядом на вцепившиеся в ремень пальцы. - Ты ведь не всегда ведёшь себя, как истеричка. Всё правильно. Джейсон отпустил ремень и отстранился. Облокотился обратно на стену. Одёрнул куртку, снова сунул руки в карманы. Огрызнулся: - Дать бы тебе по роже, но чёрт с тобой. Нет, конечно. Но сегодня – не всегда, и ты это знаешь. Тим знал. И запоздало подумал, что Джейсону ведь пришлось куда хуже. То, что было сегодня… ощущение беспомощности… потери контроля… страх… …а, к чёрту, он не хотел сейчас даже мысли допускать на эту тему. Равно как и сопереживать тому, кто испытал подобное не в первый раз. Так что Тим промолчал, да Джейсон и не ждал ответа. Более того, добавил так торопливо, чтобы нельзя было вставить между репликами и слова: – Я не перекладываю ответственность на обстоятельства. И вполне отвечаю за свои поступки. Что ж, вернулись к разговору без рукоприкладства. Уже достижение – с обеих сторон. - А если обстоятельства складываются не в твою пользу? Даже не попытаешься найти другой выход, кроме самого простого? – спросил Тим, чтобы не молчать снова. - Другой выход. Другой вы-ы-ыход, - протянул Джейсон, словно пробуя слова на вкус. – Да ладно тебе, птичка. Я не верю, что ты правда считаешь, что этот выход – простой. И я не верю, что ты думаешь, что всегда сможешь складывать обстоятельства в свою пользу. Какого бы охрененного мнения о себе ни был. Тим мог бы сказать, что всегда находил выход и нашёл сейчас. Мог бы, но не стал – прозвучит неубедительно. Слишком беспомощно, слишком легко парировать. Потому что они оба знают, что живы лишь потому, что Джокер и не желал их смерти тогда, в тот момент, когда натравил друг на друга, пользуясь жизнями их отцов как рычагом давления. А если бы взаправду? - А ты, птичка? Ты меня бы убил? Если бы то не были фальшивки? Если бы… да хотя бы просто – незнакомые люди? Живые? – теперь в голосе Джейсона явно звучала насмешка. Приехали. - Отстань, - Тиму не хотелось обсуждать эту тему. Когда-нибудь он всё обдумает. Но не сейчас. Не после всего. – Ты об этом поговорить хотел? Или свою точку зрения рассказать? Чтобы я тебя оправдал, сказал – чувак, у тебя не было выбора, всё правильно сделал? Или что? Почему тебя моё мнение вообще интересует? Он чувствовал, что распаляется, что его несёт, несмотря на усталость – или наоборот, из-за неё, мешающей сдерживаться, взвешивать каждое слово, своё или чужое. Он по горло был сыт и Джокером, и жизненно важными выборами, и Джейсоном грёбанным Тоддом, если уж на то пошло. Со всеми его ухмылочками (какое облегчение, что они не похожи на те самые) и капающим с языка ядом, и проблемностью, и запахом пороха, сопровождающим его всюду, куда бы тот ни пошёл. И этого человека он совсем недавно мысленно называл братом, ещё и самым близким членом бэт-семейства? Наверное, тогда на него нашло временное помутнение разума. Сейчас тошнило от всех и сразу, и Джейсон вовсе не был исключением. - Да потому что я хочу знать, могу ли тебе доверять. А вот это было внезапно. Будь Тим в другом состоянии, в другом месте и в другое время, возможно, и просчитал бы такой поворот событий. Но сейчас он взирал на главный предмет своего теперешнего раздражения с неподдельным удивлением. «Предмет» сложил руки на груди, чуть пониже пореза, и в очередной раз ухмыльнулся. - Сомневаюсь. Это в любом случае невзаимно, - пробурчал Тим. – Может, и убил бы. Следовало бы. Джейсон хохотнул. Как показалось Тиму – несколько нервно. Но язык тела убеждал об обратном. Локти перестал держать так близко к телу. Плечи опустились, будто он расслабился. Напряжение вряд ли покинуло его полностью, и всё же разница была заметна для намётанного глаза. Глаз Тима был намётанным. - «Может». Вот и ответ на твой вопрос, птичка. Я не знал, чего от тебя ожидать. Верил, что ты найдёшь лазейку, надеялся, что она действительно существует… но ты же понимаешь, о ком мы говорим? Я тянул до последнего, и ты даже не представляешь, насколько мне не хотелось играть ему на руку… но умирать мне не хотелось тоже, а самое важное знаешь что? Я не был уверен, что у тебя хватит духу сделать это, убить меня и спасти заложников. Меня, убийцу, ради двух в общем-то невинных людей. Тим молчал и ждал продолжения. Перебить он не пытался, хотя каждое услышанное слово болезненно отдавалось в голове. Если Джей готов для таких разговоров, то честь ему и хвала, а он, Тим, - не готов. Но проблемы не спрашивают, готов ли он к ним, когда внезапно сваливаются сверху. Не дать себя погрести под ними – прямая его обязанность. Только пусть Джейсон попробует ещё хоть раз назвать его «птичкой», и… - И ещё, – «птички» не прозвучало. И на том спасибо, – я видел, что ты не убьёшь меня, даже когда счёт закончится. - Ух ты, какая проницательность, - саркастически заметил Тим. – Особенно если учесть, что я и сам не знал, что сделал бы. Не особо-то было время раздумывать на данную тему. Пока ты решал, кто кого убьёт, я искал возможности этого не делать. Джейсон неопределённо повёл плечами. Хотел, видимо, что-то добавить, но не стал. Вопрос «почему» остался невысказанным, но Тим чувствовал, что он есть, висит в воздухе, сгущает пространство между ними. Почему я не убил Джейсона грёбанного Тодда, хотя знал, что шансов найти «другой выход» почти нет? Почему поставил на кон свою жизнь и жизнь своего отца против жизни убийцы? Почему? Неумение принять ответственность? Желание самоустраниться из сложного выбора? Слепая вера в то, что всё будет хорошо, и в самый последний момент появится Deus ex Machina, какое-нибудь замечательное решение – или возможность ничего не решать? - В общем и целом, - подвёл итог Тим, - пошёл ты к чёрту. - А знаешь, птичка… (когда-нибудь-я-точно-убью-этого-гада, - подумал Тим) - …я всерьёз подумывал выкинуть пистолет. Тим вскинул голову, поднял бровь. - Чего так? – спросил с плохо скрываемым недоверием. – Жить надоело? Совесть замучила? Я пропустил в тебе задатки жертвенного агнца? Или ты пытаешься выглядеть лучше, чем есть на самом деле? - Ни то, ни другое, ни третье, ни сколько ты там ещё предположений высказал, мистер Я-Всех-Вас-Вижу-Насквозь, - Джейсон отвалился от стены и со вкусом потянулся. Сдавленно зашипел – чего ему уж точно не стоило делать, так это забывать о ране. Полез проверять за отворот, не кровит ли. - Оставь нарочитое дуракаваляние Дику, ты в этом и вполовину не так хорош, - потребовал Тим. – И врать не пытайся, ладно? В твоё стремление самоубиться ради благой цели я всё равно не поверю. - Оу. - По тону Джейсона было совершенно непонятно, что он хотел сказать этим «оу». По выражению лица, которое и без того искажалось игрой теней и темноты – тем более. – Укол в самое сердце. Был бы. Если бы ты не был прав. Отрадно слышать, - подумал Тим. - Кто бы знал, как мне надоело ошибаться. Но вслух он не сказал ничего. - А знаешь, почему ты прав, птичка?.. (вот зараза, а) - …Потому что мне в какой-то момент пришла в голову мысль. А не послать ли к чёрту заложников? (Тим не произнёс вслух «Что?», лишь шевельнул губами, так что в мире прозвучало на один бессмысленный вопрос меньше). - Не послать ли их к чёрту, и этого… этого с его играми? Почему я должен тебя убивать ради них или убиваться сам? И знаешь… Когда я об этом задумался, я почти собрался швырнуть тебя на пол, придавить сверху, схватить за оба запястья, чтоб не решил променять нашу жизнь на их – и пусть бы он досчитывал до своего долбанного конца. Три. Два. Один. Джейсон замолчал, дыша сорванно и сипло – Тим видел, как рёбра ходят ходуном под курткой. Ткань под ней, должно быть, давно промокла от крови. - Но ведь тогда… - осторожно начал он и не нашёл в себе сил продолжить фразу. Начал снова: - Ты же не мог знать, что заложники – фальшивка?.. Тебе было не до того, чтобы наблюдать за ними. Значит, ты хочешь сказать?.. - Да, чёрт возьми, Тим. Не тупи. Именно это я и хочу сказать. Что я думал о том, чтобы спасти нас обоих, а они… В конце концов, мой отец был подонком по жизни. Да и отец он мне лишь по досадной для него случайности. Потому что ему было плевать, куда присунуть, и не хватило мозгов натянуть резинку. А твой… ну что ж, он – неплохой человек, наверное. Достойный спасения. Но он – не ты, Тим, и не я. Что он сделает для других, если останется в живых? Простая арифметика. Десятки людей, которым мы поможем в будущем, против всего двоих, которым могли помочь прямо тогда. Джейсон замолчал снова, сдвинулся ещё глубже в темноту, чему Тим был благодарен. Сейчас он бы не вынес его ближе. Это всё слишком сразу, - подумал, ёжась от вечерней прохлады и обхватывая себя руками. Гордился, что мыслишь за рамками игры? Получай. …В дюжине футов слева замигал и зажёгся фонарь, заставив Тима вздрогнуть и напрячься. Точно так же дёрнулся и напружинился Джейсон, готовясь отражать опасность. Их общий набор невытравимых рефлексов Робина в действии. Обязательный при их образе жизни, если хочешь дотянуть хотя бы до совершеннолетия. По счастью, тревога оказалась ложной. Всего лишь включилось уличное освещение, как и всегда в положенный час. Тусклая лампочка за мутноватым плафоном, облепленным изнутри и снаружи трупами ночных насекомых. Она едва разгоняла темноту, оставляя обоих подростков на размытой границе освещённого круга. В светлом пятне прямо под фонарём тени словно жирно обрисовались углём, и асфальт проглядывал между ними ярким цветом - каким угодно, только не серым. За пределами высвеченного участка очертания предметов сливались в одно неясное нечто, и не успевшие привыкнуть глаза теперь не различали деталей вовсе. Надо было что-то сказать, и Тим произнёс: - Опасно мыслишь. И добавил: - Хорошо, что Дик не слышал. Джейсон удивил снова. Он ответил: - Спасибо. И не уточнил, за что. Даже непонятно, иронически или всерьёз. - Да и не сказал бы я этого Дику. Зачем человека шокировать. Ему и так потрясений хватает по милости нашего общего знакомого. Тим про себя отметил, что Джейсон только что не назвал имени Брюса – как и он сам. Это имя… и ещё другое. Остальные для него не табу. Бросил пробный камень в воду: - А меня шокировать можно?.. - Тебя? Нужно, - Джейсон утвердительно кивнул. Теперь его лицо было хорошо различимо в фонарном свете – серьёзное, со сжатыми в тонкую линию губами. Ни следа усмешки. - Воспитывать вздумал? – в тон спросил Тим. - А хоть бы и так. Не могу же я сотрудничать с кем попало, - Джейсон пожал плечами, и Тим увидел, как – едва-едва – приподнялись уголки его губ. Коммуникативная ситуация требовала улыбнуться в ответ, и Тим выдавил улыбку, увечную с момента рождения, неубедительную даже для него самого. Её было недостаточно, и, отлепившись от стены, он протянул руку и коснулся затянутого в кожу плеча. Куртка была холодной на ощупь, но под ней чувствовалось тело, жёсткое и живое. - Тогда ты знаешь, как со мной связаться. Джейсон покосился туда, где его касались чужие пальцы, снова кивнул: - Разумеется. Тим разорвал контакт. Полез за коммуникатором, сощурился на слишком яркий после полумрака экран. Изучая цифры на нём, поинтересовался вскользь: - Ты куда? К своим? Джейсон неопределённо махнул рукой. - Не сейчас. Пойду с горя напьюсь… в одиночестве. Тим поднял глаза. Перед ними мелькали после дисплея зелёные вспышки, и лицо напротив теряло в них очертания, окрашивалось неправильными цветами. Он заморгал, чтобы прогнать наваждение, и Джейсон насупился, сведя на переносице тёмные росчерки бровей. - Какие-то проблемы, птичка? – спросил он, и в его голосе явственно прозвучал вызов. – Останавливать будешь, читать проповеди о вреде алкоголя? Тим задумался. Распространённого убеждения, что спирт растворяет все печали, он не разделял никогда, предпочитая держать разум трезвым, а ситуацию вокруг – под контролем. Так что при словах Джейсона он должен был ощутить возмущение или снисходительность… но почему-то не ощущал. Сейчас он бы и сам не отказался как-нибудь забыться. - Нет, - сказал он медленно и с расстановкой, - просто я думаю, что ты, Джейсон Тодд, совершенно прав. И пояснил, поймав удивлённый взгляд: - Только семейных посиделок нам сейчас и не хватало. Джейсон прищурился, посмотрел непонятно. Потом усмехнулся: - Что ж, тогда до встречи. - Бывай, - эхом отозвался Тим. Мимолётное прикосновение чужой ладони лёгким хлопком по спине - и Джейсон ускальзывает в темноту. Удаляется быстрыми негромкими шагами, скрывается из виду за поворотом, окончательно теряется где-то в лабиринте улиц. Но Тим ещё долго продолжает смотреть ему вслед. *** Виски был вполне, но чего-то в нём не хватало. Не водки ли? - вяло гадал Джейсон, болтая в стакане полурастаявшим льдом. Он привык к ней, пока ошивался с русским криминалитетом в первое страшное время после возвращения к жизни. Помогает от навязчивых идей, или кажется, что помогает; залпом пьётся, так же быстро путает мысли. Чувствуешь себя наутро, как дерьмо – но до этого почти ничего не чувствуешь вовсе. Именно то, что сейчас надо, но слишком сложно заставить себя пойти и спросить, наливают ли её здесь. Завибрировал телефон, передавая дрожь крышке стола. Кори или Рой, - Джейсон предположил с чувством лёгкого раскаяния, приглушённого хмельным туманом. Волнуются, хоть он и успел с ними связаться и сказать, что всё в порядке, всё в полном порядке, просто ему нужно побыть одному. Разве они не должны были понять? Хотя бы Рой? Впрочем, они заслуживают знать, что с ним. В конце концов, они искали его. Они пришли за ним в Готэм. Да и чего уж… Он был бы почти рад их слышать. Но Джейсон ошибся. Это не был Рой, и это не была Кори. На экране высвечивалось совсем другое имя. Джейсон нажал на отбой. Посидел с полминуты, спрятав в ладонях лицо, остановившимся взглядом вперившись в телефон и ничего перед собой не видя. А потом встал, пошатнулся… и направился к барной стойке. Выяснить, наконец, насчёт водки. *** Тим помнил, как добирался по ночным улицам домой, но лучше бы не помнил. Слишком много следов прошедших событий, слишком много мыслей, слишком много образов на внутренней стороне век. Домой – это до своей квартирки в Готэме; не той, где напали когда-то на его родителей, другой. Тройнушка на окраине, скромно молчащая о статусе своего обладателя. Именно туда он направил команду – не возвращаться же им на ночь глядя в Нью-Йорк. Придётся потесниться ещё больше и рискнуть соседями, но как-нибудь разберутся, не впервой, лишь бы к нему в комнату не лезли. Успокоил по телефону, как мог – жив, да, в самом деле жив, и ничего страшного не случилось. Чересчур страшного, - уточнил, а то не поверят ведь. И обременительно, и лестно, чего уж там. С того момента, как он переступил порог, всё происходящее с ним окончательно потеряло объём, слилось в ворох разноцветных картинок. Реальность накатывала волнами, хаотичными, как мигание стробоскопа. Вот Тим выпутывается из объятий Мигеля, вознамерившегося, видимо, доломать недоломанные Джеем рёбра. Вот он останавливает от того же Барта, вот – отвечает кивками Солстис и Касси; они улыбаются, и он вымучивает улыбку в ответ, ему даже это удаётся; а Барт всё говорит и говорит, трещит без умолку, и Тим даже не может разобрать, что именно – да и не пытается. «Всё в порядке». «Я потом всё расскажу». «Да, да, конечно». «Да, пожалуйста». «Нет, всё правда нормально». А потом он чувствует, что больше не может видеть всё это – их всех. Что больше не справляется. И тогда он говорит: «Ладно, всем спокойной ночи. Если кто-то зайдёт в мою комнату – убью», - и перестаёт слушать и обращать внимание. …Дверь за ним захлопнулась, милосердно отрезая от избыточного эмоционирования и слишком громких звуков. Тим нашарил под абажуром цепочку, потянул. Комнату залило неярким янтарным светом, давая разглядеть привычную обстановку. Стол, заваленный бумажками, большая двуспальная кровать, почти не ношеные джинсы на спинке стула, старый лэптоп с лежащими поверх наушниками. Всё обыкновенное, давным-давно приевшееся глазу; но сейчас Тим стоял и смотрел на это, будто в первый раз. Что-то было не так, но он никак не мог понять, что. Не мог уразуметь: что-то неправильное с комнатой – или же с ним самим? Встревоженные голоса из-за двери звучали навязчиво и всё ещё слишком резко для слуха. Потеряв чёткость, они превратились в раздражающее жужжание, из которого вычленялись лишь отдельные слоги и слова; и в этом жужжании, беспорядочной мешанине звуков, Тиму внезапно почудился голос Джокера. Отголоски того, что говорилось тогда. «Такой разум, ясный, как стёклышко, и такой же хрупкий – КРА-АК! ноооо весь в рамках, как сладенькая свадебная фотография. Ох, какая жалость… Давай освободим?» Тим взял наушники, повертел в руках. «Маленький птенчик крылышками бяк-бяк-бяк-бяк, кукушонок красный за ним прыг-прыг-прыг-прыг. Он его об землю шмяк-шмяк-шмяк-шмяк, хрусь-хрусь-хрусь-хрусь и хнык-хнык-хнык-хнык». Штекер всё никак не хотел попадать в гнездо, стукался о пластмассу, соскальзывал с краёв. «А хотите, мои клюквенные кексики, я расскажу вам о Бэтмене? Ооо, презабавнейшая история, устройтесь поудобнее и внимайте… Ах да, как я мог позабыыыыть… я уже сделал это за вас!» Со слабым щёлканьем менялись позиции в плейлисте. Щёлк. Щёлк. Щёлк. Тим жал кнопку переключения и всё не мог вспомнить, какие мелодии и чьи голоса стоят за буквами на дисплее. Потом ему надоело, и он перестал. Даже не посмотрев, на чём остановился, он сел на кровать. Затем лёг. На потолке не было ровным счётом ничего интересного. О приходе смс Тим узнал только по засветившемуся экрану комма – выкрученная почти на полную музыка заглушила характерное пиликание. Совершенно не хотелось выяснять, что там, но он всё равно взял телефон и нажал на нужную кнопку, чтобы прочесть сообщение. Это оказалось непросто: текст почему-то слишком мельтешил перед глазами. Как выяснилось, мельтешил он потому что трясся экран, а экран трясся потому что дрожала рука, держащая комм. Тим сжал пальцы крепче, чтобы утихомирить дрожь. Нужно было написать ответ. «Мне очень жаль, но появились кое-какие дела, и я…» На позднем семейном ужине в особняке Вэйнов сегодня никого не будет. Даже Дэмиена, который там живёт. Возможно, даже бесконечно лояльного Брюсу Дика. В конце концов, одного семейного ужина более чем достаточно.