Жить в твоей голове И любить тебя неоправданно, отчаянно Жить в твоей голове И убить тебя неосознанно, нечаянно... (с) Земфира - Жить в твоей голове Прочь из моей головы! Здесь и так кавардак. Разбросав фотографии, выбросив вещи, Уничтожив улики. Все диски отправив в мусорный бак… (с) Сплин - Прочь из моей головы
«… Чарльз… он в коме… приезжай…» Глухой голос и всхлипы Рейвен, доносившиеся из телефонной трубки, отпечатались в мозгу Ксавье. Он тряхнул головой, открыл глаза, и посмотрел на лежащего под всеми этими капельницами и проводами друга. Эрик был совсем бледным, а синие круги под его глазами, казалось, вот-вот превратятся в черные дыры. Профессора очень пугал болезненный вид Магнето. Он привык к тому, что мужчина всегда выглядел сильным, грозным, несокрушимым. Чарльз даже внушил себе, что этого мутанта ничто не сможет сломить. И поэтому теперь Ксавье просто не мог поверить в то, что кто-то осмелился стрелять в него – естественно, не железными пулями, - что кто-то смог ранить Эрика настолько серьезно, что теперь его жизнь зависела от препаратов и аппаратов, заставляющих сердце качать кровь, а легкие - воздух. Самое странное, что все приборы показывали стабильное состояние пациента. Пулю извлекли, рана Эрика заживала нормально, но вот сам он так и не пришел в себя. Ксавье стали одолевать мысли, что, возможно, кома, хоть и была вызвана тяжелым ранением, носила больше психологический, нежели физический характер. Возможно, его друг слишком глубоко погрузился в свои мысли, и теперь просто не может их покинуть… Профессор подкатился ближе к койке Магнето, и нерешительно дотронулся до его руки. Вопреки самым худшим опасениям Чарльза, она была теплой. Это несказанно обрадовало Ксавье – уж слишком Леншерр напоминал ему труп. - Черт, Эрик, - с болью в голосе произнес Профессор, - я помню, что обещал тебе, что больше никогда не буду копаться в твоей голове, но… - Ксавье замолчал и замер в нерешительности. Он обещал, поэтому и колебался. Мужчина привык держать свое слово, и нарушать его означало отступать от своих правил. Эта мысль заставила Чарльза поморщиться. Но ведь это был его друг, брат, враг… Пальцы Профессора с силой сжали ручки на инвалидном кресле: - Черт возьми, Эрик… - одну руку Ксавье положил на голову Леншерра, а вторую на свой висок. – Прости, друг, но я просто не могу видеть тебя таким, - с этими словами Профессор погрузился в мысли Магнето…***
...В первом воспоминании, в которое попал Чарльз, было темно и холодно, но почему-то уютно. И Ксавье понял, почему. Ведь это было то самое воспоминание, которое он отыскал в памяти Эрика, когда пытался помочь ему научиться контролировать его силу. И если тогда Профессор видел все достаточно обрывисто, то теперь он мог наблюдать за маленьким Магнето и его мамой, словно он сам присутствовал там в тот день. В крошечной темной, но чистой комнатке почти совсем не было мебели. Посреди нее Чарльз увидел небольшой стол, на котором стоял пирог, а возле него на стульях сидели сам именинник и та, кто испек ему эту вкуснятину. Комнату освещало несколько свечей, в основном стоявших на праздничном торте. Мальчик счастливо улыбался, и с благодарностью смотрел на мать. Женщина не сдерживала слез радости: - Ну же, Макс, загадай желание, и попробуй задуть свечи, - подбадривающее сказала мать своему сыну, и похлопала его по плечу. Парень поцеловал ее, и одним выдохом заставил все свечи погаснуть… Ксавье совершенно не удивило, что женщина назвала его друга «Макс», потому что как-то Магнето проговорился ему, что раньше его звали Макс Эйзенхард. Но во время второй мировой войны его семья сменила фамилию и имена, что, впрочем, не спасло Леншерра от концлагерей. Профессор все это помнил, и поэтому просто наслаждался моментом – его захлестнули теплые эмоции из воспоминания друга. Чарльз стер дорожку от слезы с правой щеки. Он попытался абстрагироваться от охвативших его чувств, чтобы оценить, не это ли воспоминание заключило Магнето в тюрьму внутри головы, как вдруг все вокруг резко потемнело, и Ксавье вытолкнуло в другое воспоминание…***
...Новое место, куда попал Ксавье, представляло собой хорошо освещенный кабинет. По тому, как все в нем было расставлено, четко прослеживалось, что хозяин этой комнаты законченный педант. Когда глаза Чарльза привыкли к обстановке, он смог понять, в какое именно воспоминание попал. И то, что он увидел, заставило его сердце сжаться. За столом этого самого кабинета сидел Клаус Шмидт, он же Себастьян Шоу, а напротив него стояли Эрик и его мать, которую держали пара солдат. Как-то Магнето вскользь рассказал другу про это воспоминание. Эрик часто любил говорить, что именно Шмидт сделал его чудовищем. При этом, он всегда как-то болезненно смеялся, и старался прятать от Чарльза свои глаза. И вот теперь Ксавье мог воочию увидеть, из-за чего его друг так ненавидел этого человека. И, возможно, даже понять, почему тогда на Кубе Эрик его убил… Шоу пытался пробудить способности Леншерра. Но, в отличие от Чарльза, он применял к своему испытуемому только кнут. И его методы никак не хотели давать желаемого результата - сколько бы юный Магнето не старался, он так и не смог ни на сантиметр сдвинуть монетку, которую садист предлагал ему в качестве подопытного кролика. Тогда Себастьян решил перейти к более эффективным угрозам – он улыбнулся, направил на мать Эрика пистолет и, повторив свою просьбу, начал считать до трех. Женщина принялась нервно подбадривать сына, а Профессор прямо-таки почувствовал, как мальчик старается сдвинуть эту проклятую монетку. Но у него так ничего и не вышло. И тогда Шоу выстрелил. Безжизненное тело матери Леншерра упало на пол. Крик… Боль… Ужас… Гнев… Сила… Все это исходило от юного Магнето, и наполняло Чарльза. В какой-то момент Ксавье уже даже не мог понять, чьи это чувства, его или Эрика, настолько сильно они поглотили его. Весь металл, который находился поблизости, корежился от выплескиваемой из Леншерра силы. А потом все резко кончилось, и Профессор увидел, что злосчастную монетку Магнето так и не сдвинул. Наступили какая-то тяжелая тишина и опустошение. И Чарльз понял, что именно в этот самый момент Эрик Леншерр сломался. Он понял, почему убийство Шоу стало для Магнето навязчивой идеей. И оттого, что он наконец-то смог это принять, Ксавье стало больно. Но он не успел надолго погрузиться в осознание этого момента, т.к. сознание друга резко забросило его куда-то далеко от детства Эрика. Профессору предстояло увидеть очередную историю…***
...Новое место в памяти Леншерра принадлежало комнате, похожей то ли на камеру, то ли на больничную палату. На такие диаметрально противоположные мысли Чарльза натолкнуло то, что он увидели решетку и людей в белых халатах, снующих вокруг Магнето. Но все сразу стало на свои места, когда Ксавье наконец-то смог четко видеть и слышать все происходящие. «Врачи» вгоняли в его друга металлические штыри диаметром около 5 мм, а он неистово кричал от боли. «Концлагерь» - пронеслось в голове Профессора. И это была единственная мысль, которую он смог услышать, т.к. крик Эрика был настолько громким, что заглушал абсолютно все вокруг. Леншерр был раздет догола, запястья его были прикованы кандалами к стене, а на его теле были нарисованы какие-то отметины. Как позже понял Чарльз, именно в эти черные круги и вставлялись заостренные металлические стержни. - Mach was! Er soll sein Maul halten!!![1] – гаркнул один из мужчин другому, поднимая очередную стальную палку, чтобы пронзить Эрика. Как вдруг в комнате повис металлический звон, принудивший мучителей в недоумении закрутить головами. Пять штырей, торчащих из Леншерра (по одному под каждой ключицей и три в брюшной полости), неожиданно стали вылезать из его тела, и поворачиваться острыми концами в сторону обидчиков повелителя металла. Не забыл Магнето и об остальных кольях, которые лежали рядом, ожидая своей очереди оказаться в его теле. Он поднял их в воздух вместе с теми, что извлек из себя. И тут Ксавье увидел взгляд друга, и ужаснулся – он был холодный, безумный, бесчувственный. Эрик был готов убивать, и ему уже было все равно кого. Камера наполнилась криками пронзенных Леншерром палачей. Они падали на пол и уже больше не поднимались. Когда упал последний «врач», Магнето, применив свою силу, освободил себя от оков. Не обращая внимания на кровотечение, он снял с одного из них сапоги и халат, и направился прочь из камеры. Все происходящее почти сломало веру Профессора в справедливость. Пока он наблюдал за воспоминанием своего друга, он настолько сильно сжимал свои кулаки, что костяшки на них побелели. В этот момент Чарльз ощутил, что ненавидит людей практически так же, как и Эрик. Но эту ненависть настойчиво перекрывало другое чувство – Ксавье до жути напугали глаза Леншерра. Мысль о том, что эти пытки превратили Магнето в хладнокровного убийцу, совершенно ему не нравилась. Но додумать он ее не смог, потому что снова переместился по временной линии жизни Эрика…***
…Уши Чарльза заложило. Окружающий его шум и странное давление были такими как… как под водой. И это было действительно так, потому что из пыточной камеры Ксавье попал прямиком в тот день и то место, где они с Леншерром познакомились. Он увидел себя и своего друга со стороны. Вырывающегося Магнето и себя, пытающегося его удержать. Он услышал собственный голос в голове Эрика. Ксавье отметил про себя, что был достаточно убедительным, из-за чего его губы даже тронула торжествующая улыбка. Он смотрел на Магнето, и наблюдал за тем, как мутант поддавался его успокаивающему настойчивому тону и просьбе отпустить чертову подлодку с Шоу, чтобы остаться в живых. В какой-то момент Леншерр наконец-то смирился, хоть и не до конца, что так он Себастьяна не достанет, и все-таки позволил Профессору вытащить его на поверхность. Они оба всплыли, и Чарльз, не без смеха, продолжал наблюдать, как Эрик кричит на него, пытаясь доказать тогда еще только будущему другу, что тот не прав. Сердце Ксваье больно кольнуло – ему показалось, что в тот момент он каким-то образом смог заронить в Леншерра маленькое зерно надежды, что все не обязательно должно быть плохо. Ведь некоторое время после их знакомства друг поддавался ему, учился у него, принимал его помощь. «Зачем… зачем ты только убил этого проклятого Шоу… - подумал про себя Профессор. – Нет, я тебя, бесспорно, понимаю, мой друг. У тебя были на то основательные причины… Но все же, именно это убийство снова потянуло тебя ко дну…» И пока Чарльз думал, и потирал свои виски, он не заметил, что находится уже не над водной гладью океана, а в кабинете. Своем кабинете... - Когда я… черт, - выругался Ксавье и принялся осматриваться. Сначала он ничего такого не заметил – мебель, библиотека, кожаные кресла, столик, за которым они с Эриком раньше играли и рассуждали о мироздании и, наконец, сам Леншерра, который поднимал с пола фигурку черной королевы, и устанавливал ее на шахматную доску. Профессор приготовился к тому, что снова должен что-то увидеть, но ничего не происходило. Разве что только Магенто почему-то снова и снова поднимал королеву, и ставил ее на доску. Снова и снова. Снова и снова… И тут до Чарльза наконец дошло – вот оно то воспоминание, в котором застрял его друг. Это было после одной из их ссор. Они в очередной раз сильно поспорили из-за разногласий по поводу того, что им делать с тем, кто они есть, и с тем, что люди всегда будут на них охотиться. И в этот раз всегда сдержанный и воспитанный Ксавье все-таки вышел из себя. Профессор вспомнил, что тогда он резко вскочил, сбил шахматы на пол, и вышел из кабинета. Что происходило после его ухода, Чарльз, конечно же, не знал, да и не мог знать. Видимо эта ссора задела Эрика больше, чем он предполагал. Черная водолазка, расстроенное лицо Леншерра, и одно и тоже повторяющееся действие – водружение черной королевы на доску. Магнето, должно быть, было очень больно, раз это воспоминание заключило его в тюрьму в его голове. Ксваье было тяжело это все видеть. Мутант судорожно пытался придумать, что же ему такого сделать, чтобы прекратить этот кошмар. Решение пришло в его голову неожиданно. Мужчина вдруг заметил, что в этом воспоминании он может двигать предметы. А понял он это случайно, от нервов он принялся расхаживать (да, да в этой «реальности» он видел себя со здоровыми ногами, а не инвалидом в коляске) по комнате туда-сюда, и ненароком, не вписавшись в проход между диваном и журнальным столиком, ударился ногой о боковую спинку дивана. От незапланированного пинка ножка дивана скрипнула по полу, а Профессор принялся потирать ушибленное место. И тут его, наконец, осенило: «Раз я здесь осязаем, то, возможно, я смогу это остановить, - прокручивая в голове идею, Чарльз медленно подошел к Эрику. – Надо всего лишь… всего лишь…» Ксавье нервничал, его руки дрожали. Но он все ж решился, и попытался перехватить руку Леншерра как раз в тот момент, когда он очередной раз поставил фигурку на клетку. И у него это получилось. Магнето замер и неожиданно посмотрел прямо на Профессора. - Хватит, Эрик, хватит, - в горле у Чарльза пересохло. – Прости меня за те слова, что я тогда тебе наговорил, - Ксавье посмотрел Леншерру в глаза. – Возвращайся, пожалуйста, слышишь? Ты меня слышишь, Эрик? Губы Магнето чуть заметно изогнулись в улыбке. Профессор успел ответить ему тем же, прежде чем, они оба погрузились во мрак. Шумный вздох сопровождал возвращение обоих мужчин в свои сознания. Ксавье резко дернулся, и откинулся на спинку кресла инвалидной коляски. Ему стало немного горько оттого, что он «снова стал» инвалидом – ходить во сне у друга было слишком приятно. Громкий кашель Леншерра вернул Чарльза в реальность. - Спасибо, друг, - пытаясь прочистить легкие, как смог, улыбнулся Профессору Магнето. - Для этого и нужны друзья, - Ксавье вернул ему улыбку. - Друзья… - тихо повторил Эрик. Леншерр повернулся к Профессору лицом, и, состроив наигранную гневную гримасу, слишком наигранную, чтобы еще больше развеселить мутанта, грозно произнес: - Чарльз, прочь из моей головы… _________________________________________________________ [1] - Сделай что-нибудь, он должен закрыть пасть (немец.)