Доверяй мне

Томас устало рухнул у старого дерева, облокотившись спиной о неровную поверхность коры, и прикрыл глаза. День выдался весьма тяжелым, и парню требовался долговременный отдых. Голова раскалывалась, глаза нещадно жгло, и Томас чувствовал, что вот-вот провалится во мрак. И хорошо бы проснуться после всего произошедшего у себя дома, в своей постели. Спросонья улыбнуться матери, пожелать доброго утра младшей сестренке, а затем, возможно, отправиться с отцом на охоту или рыбалку. Но было ли это все у Томаса до того, как он попал в Приют? Быть может, он действительно был жестоким человеком в своей «прошлой» жизни, за что его и послали сюда. Но что такого должен был сделать шестнадцатилетний подросток, чтобы его наказали подобным образом? Томас не мог ответить на эти вопросы. На самом деле, в его голове сейчас творилось черт пойми что. Он не помнил себя, не помнил никого из своих друзей и даже родственников. Это мучило юношу, но он был вынужден прятать свою боль от посторонних глаз. Томас находился в Приюте уже вторые сутки, но другие приютели по-прежнему относились к нему, как к кучке плюка. Ему казалось, будто бы каждый из парней насмехается над ним, за исключением Чака и Ньюта. Первый, по правде говоря, был настолько надоедливым, что иногда Томас не выдерживал и прогонял мальчишку прочь. Что касается Ньюта, то этого парня он был рад видеть в любое время суток. Наверное, тот был единственным, кому Томас мог рассказать о своих переживаниях и с кем он мог поделиться своими мыслями. Он даже не боялся осуждения со стороны парня, и каждый раз говорил с ним начистоту. Наверное, хромой приютель был ему какой-то родственной душой, иначе как объяснить это ниоткуда взявшееся доверие? Нужно было отправляться в Берлогу — готовиться ко сну, но когда Томас уже собирался подниматься на ноги, чья-то рука коснулась его плеча и знакомый голос произнес: — Томми, ты чего это тут свой зад пристроил? — Ньют, — одними губами прошептал юноша, подняв усталый взгляд на «гостя». Парень, усмехнувшись, присел рядом с Томасом на корточки и пытливо посмотрел тому в глаза. У Тома даже дар речи пропал от такого пристального взгляда. — Что-то случилось? — осторожно спросил парень, отвернувшись в сторону, прячась от глубоких глаз своего собеседника. Да, его глаза – это что-то невообразимое. Томас давно заметил это, а потому старался не смотреть в них слишком долго – боялся утонуть. Что-то необъяснимое тянуло этого парня к приютелю, и он просто не мог противиться этому влечению. — Да нет, просто… — Ньют не договорил. — Девчонка так и не просыпается. Томас вздрогнул. Он и совсем забыл о новоприбывшей. Он не понимал, что могло связывать его с ней. Поначалу парень был на сто процентов уверен в том, что не знаком с ней и никогда ее не видел, однако спустя некоторое время в его голову стали прокрадываться сомнения. Все-таки какое-то отношение к Томасу она имела, и последний это прекрасно понимал. Глядя на нее, он смутно припоминал свою прошлую жизнь. Эта девушка, Тереза, влекла его, и от этого становилось немного не по себе. Она влекла его почти так же, как притягивал к себе Ньют. Она казалась ему частичкой, точно дополняющей его старую жизнь. Он чувствовал, что между ними есть какая-то связь, но какая – вспомнить не мог. — Знаешь, Томми, я не думаю, что мы должны доверять ей, — с какой-то обидой в голосе произнес Ньют. — Я уверен, что она неспроста здесь. Грядет что-то страшное. Томас согласно кивнул и оглянулся на Ньюта, взглянув тому в глаза. И снова какой-то туман начал застилать его сознание. Безумно захотелось спать, и Томас, бессильный против одурманивающей реальности, прикрыл глаза. Силы покинули его, но говорить он пока еще мог. Томасу безумно хотелось поговорить с Ньютом о девушке, рассказать ему о своих сомнениях, поделиться мыслями насчет дальнейших действий. Он еще днем запланировал побеседовать с Ньютом об этом, но парень, казалось бы, избегал Томаса. Как все-таки хорошо, что сейчас он просто сидит рядом и дышит с ним одним воздухом. В присутствии приютеля Томасу становилось так легко и спокойно, что он готов был душу дьяволу продать за подобные моменты эйфории. — Ты знаешь, Ньют, — неуверенно начал Томас. — Я все-таки знаю эту девушку. Я не помню, кто она и кем приходится мне, но я точно уверен, что в прошлой жизни, — жизни до Приюта, — мы были знакомы. Насколько близко и как долго – я не знаю. Томас не открывал глаз. Он не видел ни выражения лица Ньюта, ни его небесно-голубых глаз, от которых мутнело сознание, но был точно уверен - парень ошарашенно глядел прямо на него. — Ты можешь не доверять Терезе, можешь не доверять Чаку или Котелку, или кому-нибудь из других приютелей. Но я прошу, Ньют, доверяй мне, — голос темноволосого парня звучал тихо и размеренно, но на самом деле Томас безумно волновался, говоря эти слова своему новоиспеченному другу. — Томми, — прошелестело над ухом и что-то влажное коснулось губ Томаса. Парень тут же распахнул глаза и, уставившись непонимающим взглядом на Ньюта, испуганно захлопал ресницами. Он поцеловал его. Ньют поцеловал Томаса. В это трудно было поверить, но это действительно было так. *** Ньюту совершенно не спалось. Он мучился, переворачивался с боку на бок, ложился на спину и на живот, но сон все равно не шел. Как бы он ни старался, как бы не пытался заснуть, царство Морфея явно послало его далеко и надолго, оставляя наедине со своими мыслями. К тому же, отчего-то ныла больная нога, чего давненько не наблюдалось. Но сердце изнывало еще больше... Ньют не хотел возвращаться в Берлогу, потому что там был Томас. Почему-то парень боялся взглянуть новичку в глаза после того, что произошло у старого дуба на поляне. Вспоминать об этом не очень-то хотелось, но мысли, касающиеся этой темы, все равно лезли в голову. И зачем этот чертов шенк вообще свалился на голову Ньюта? Ему и так тошно было от осознания того, что уже столько времени он провел в центре лабиринта, что шанс выбраться из него — один на миллион. Крохотный, едва различимый среди отчаяния и безысходности шанс все-таки существовал, и лишь эта мысль вселяла надежду в приютеля. Он уже давно потерял счет дням с того момента, как охромел. Вспоминать об этом он не любил, да и не приходилось как-то. Лишь иногда, замечая свою хромую походку, проклинал плюковый ПОРОК на чем свет стоит. Он ненавидел лабиринт, ненавидел Приют. Ненавидел свою судьбу. Резко вскочив на ноги, не в силах больше просто так лежать, Ньют помчался к восточным дверям лабиринта. Сегодняшняя ночь выдалась довольно холодной, и парень прилично замерз, но возвращаться в Берлогу было сродни самоубийству. Уж в этом Ньют был уверен, как никто другой. Остановившись у серой стены, поросшей зеленым плющом, парень задрал голову вверх, на мгновение вспомнив тот самый день — день, когда он решился на самоубийство. Нет, не нужно вспоминать прошлое. Это ни к чему. — Ну, что, долбанные Создатели, думаете, что сломаете меня снова? Ну, уж нет, даже не мечтайте! — злорадно выплюнул парень, а затем тихонько рассмеялся. Но с каждой секундой его смех становился все громче, в конце концов перейдя в страшный, истерический хохот. Наверное, он понемногу сходил с ума. — Ньют, успокойся, шенк ты эдакий! Тебе бошку совсем снесло, куча ты плюка, — испуганно вопил ниоткуда взявшийся Минхо, отрывая руки Ньюта от его же лица. В ином случае, парень бы до крови растерзал свою физиономию. — Ты совсем что ли крышей поехал?! — орал Минхо, энергично жестикулируя руками, но крики не помогали. Ньют все так же продолжал впиваться ногтями в свое лицо. В конце концов, азиат не выдержал и с силой врезал Ньюту по челюсти, отчего тот мигом заткнулся и упал на землю, потеряв сознание. Очнулся он лишь утром, когда солнце, не видимое глазу, светило прямо в глаза. Парень с трудом разлепил веки и тут же дернулся, увидев над собой обеспокоенного Томаса. Тот нависал над ним и с удивлением разглядывал его лицо. Ньют не знал, что сказать. Да и нужно ли было что-то говорить? Сейчас парню казалось, что все, произошедшее буквально пару часов назад, как он предполагал, оказалось всего лишь дурным сном. И если бы не Минхо, то приютель и до сих пор считал бы это ночным кошмаром. — Очнулся, надо же! Поглядите-ка на него, - зло прошипел Бегун. Затем он обратился к Томасу: — Красавец, да? Всю харю себе разодрал, так пусть теперь любуется собой, придурок, на голову трахнутый. Несмотря на всю злость и раздражение, бушевавшее в Минхо, он все же спросил: — Как ты себя чувствуешь хоть? Не сильно я тебя приложил, приятель? — теперь друг был явно обеспокоен. Да, Минхо всегда отличался своим плюковым характером. Сначала наезжает, а потом жалеет. Ньют после слов Бегуна сразу же почувствовал тупую боль в нижней части черепа. Челюсть внезапно заныла, и тогда парень точно удостоверился в реальности происходящего ночью. Каким же придурком он себя сейчас чувствовал. Но что он мог поделать, тогда, движимый дикими эмоциями? — Ладно, Чайник, пригляди за ним, а мне пора бежать — двери скоро откроются. В отпуск меня пока еще никто не отправлял, знаете ли, — с этими словами Минхо удалился из помещения, в котором находились парни. Как позже понял Ньют, это оказалась комната Медяков. Бывший Бегун вновь прикрыл глаза. Сейчас ему не хотелось вообще производить хоть какие-то, даже самые незначительные, действия. Однако Томас явно был настроен на серьезный разговор. Это приютель понял по его первым словам: — Я обязательно должен стать Бегуном. Ньют ошарашенно уставился на парня. Нет, он не должен выходить в лабиринт. Томас просто не может туда выйти, иначе Ньют окончательно сойдет с ума. Новичок казался ему таким родным и близким, что только одна мысль о том, что что-то может случиться с этим плюковым Чайником, его ужасала. Но как он не пытался отговорить Томаса от этой затеи, парень все равно стоял на своем. Но то, что произошло потом, Ньют просто не знал, как понимать. Наклонившись к лицу приютеля, Томас осторожно поцеловал того в губы. Бывший Бегун почувствовал, как задрожали его руки, как вспотели ладони. Подобное он уже чувствовал однажды. И это однажды произошло буквально вчера. Отстранившись на секунду, Томас тут же впился в губы своего друга уже более уверенным поцелуем. Жар раскатился по всему телу. Он не мог признаться себе, что делает это осознанно, что действительно этого хочет. Его руки сами по себе уже блуждали по телу Ньюта, в конце концов остановившись на талии. Он обнимал его так, как, казалось, не обнимал никого и никогда. Зачем он это делал? И нужно ли это было Ньюту, который так неуверенно отвечал на его поцелуй? Ньют нравился Томасу. А Томас нравился Ньюту. Кто бы мог подумать, что тот внезапный порыв поцеловать новичка обернется Ньюту такими невообразимыми эмоциями? Что-то особенное между ними все-таки было. И Ньют, и Томас это прекрасно понимали. Томас, до этого лежавший рядом с приютелем на медяковской кровати, встал. Смущенно оглянувшись на раскрасневшегося Ньюта, он произнес: — Я должен стать Бегуном. Я должен спасти всех. Я должен спасти тебя. Ньют, не веря своим ушам, подскочил с кровати. По его мнению, чертов новичок тронулся умом, раз решается на подобное. Вновь попытавшись отговорить парня от этой безумной идеи, приютель тяжело вздохнул — все уговоры оказывались бессмысленными. — Ньют, поверь мне. Я смогу. У меня все получится. Я чувствую, что я здесь именно для этого. Я должен спасти вас всех. Доверяй мне, Ньют, — умоляюще произнес Томас и присел на кровать, усаживая с собой взволнованного друга. Но... можно ли было называть его другом после всех этих поцелуев, эмоций и желаний? Том никогда не рассматривал Ньюта в качестве того, кем можно было восхищаться, как девушкой. Да и приютель ведь не был девушкой. Другое дело Тереза. Она была красива, она привлекала Томаса, и тот уже ясно чувствовал прочную связь между ними. А вдруг... Вдруг в жизни до Приюта Тереза была ему кем-то вроде подруги сердца? Так или иначе, это уже не имело никакого значения. Сейчас рядом с ним сидел Ньют, и Томас, разглядывающий каждую родинку, каждую черточку его лица, понимал, что тот ему нужен. Надо же, именно в этот момент хромой паренек показался Тому настолько прекрасным, что он даже мысленно спросил себя: «И как же я не замечал этого раньше?» — Томми, я... я верю тебе, — сдавшись, прошептал парень. — Верю, как никому другому. И Томас счастливо улыбнулся. Затем, неловко повернувшись всем телом к Ньюту, обнял его так крепко, что сам себе удивился. Ответом на внезапный порыв нежности к другу стали не менее крепкие объятия со стороны Ньюта. Сейчас, прямо в этот момент, Томас был уверен — он все сможет.