Небесная акция.

      Крылья очень мешали. Обычно белые, роскошные, они намокли, выпачкались в грязи и превратились в самый настоящий балласт для своего носителя. Сил на то, чтобы поднять их повыше, не осталось, и перья цвета снега волочились по серому асфальту, покрытому пятнами мутных луж с радужной бензиновой пленкой.       Ангел не мог взлететь, пока не высушит и не почистит крылья. Он обернулся, а его крылья, жалкие и мокрые, словно старые половые тряпки, вяло висели за плечами и, выполняя роль якоря, тянули вниз и пригвождали к месту. Юноша вздохнул тяжело и медленно пошел дальше. Крылья опустились еще ниже, а вместе с ними падал и его боевой дух.       Дождь усилился. Ангел хмуро посмотрел в гранитно-серое небо и прикрыл глаза: казалось, капли метили прицельно между век. Дождинка попала в нос, он фыркнул и опустил голову. Текущая с неба вода впитывалась в его крылья и одежду.       Похолодало. Ветер на набережной, куда странник непонятным образом вышел, неряшливо растрепал и без того мятые перья и взъерошенные волосы. Он зябко поежился. Город активно ему не нравился, но делать было нечего – работа есть работа. Оставалось только идти дальше.       Опускался вечер. Крылатый свернул с набережной на широкий и многолюдный, залитый ярким безжалостным светом фонарей, витрин и фар проспект. Тут не было так пронзительно холодно, как у реки – дома хоть как-то защищали от злого хулиганистого ветра, - но гораздо более сыро. Лужи – и на тротуаре, и на проезжей части, - коварно прыгали под ноги и колеса, рассыпаясь колкими вонючими брызгами. Люди, глухо ругаясь сквозь стиснутые зубы, старались держаться подальше и от луж, и от проносящихся мимо машин.       По асфальту текла густая озлобленная толпа. Общее липкое озверение, казалось, можно было рубить топором. Словно туман, оно окутывало и сковывало тела, забиралось под одежду, в нос, влажно и плотно забивало легкие.       Скиталец снова вздохнул, а крылья его совсем поникли. Он стоял в центре бурлящего и кипящего человеческого водоворота. Почти бегущие люди наступали на липкие перья, запинались о распростертые крылья, не замечая этого. Никому не было дела до него, мокрого и продрогшего.       Он ускорился и продолжил двигаться дальше. Хотелось уйти с шумных центральных улиц. Парень чувствовал, что то, что ему нужно, здесь не найти. Он свернул в блаженную тишину и пустоту боковой улочки. Пора было вплотную начинать искать, и он заглянул в первое попавшееся окно на первом этаже симпатичного, но скромного, словно бы практичного дома.       Молодая женщина со смоляными кудрями, очень усталая на вид, стояла посреди бедно обставленной, но чистой комнаты. У нее на руках сидел пухлый, розовощекий малыш, пышущий силой и здоровьем. Мальчуган обнимал женщину с блаженной улыбкой на свежем личике, а женщина нежно поглаживала его по спинке, что-то ласково шепча. Ее слов не было слышно никому, кроме ребенка, который вряд ли знал их смысл; он просто доверчиво прижимался к матери. Ангелу за окном даже показалось, что стало теплее, хотя, наверно, только показалось.       Тем временем женщина погладила своего сынишку по голове и произнесла мягким, мелодичным голосом:       - Пойдем, Ванечка, покушаем, а потом поиграем, хорошо?       Ваня что-то громко и оживленно залепетал в ответ, женщина снова улыбнулась, и они вышли из комнаты.       - Не подходит, - досадливо признал посланник небес и пошел дальше. Пройдя еще несколько домов, остановился у кирпичной, несколько обшарпанной стены и снова заглянул в окно.       Дряхлый, седой старичок в обставленной старенькой мебелью трясущимися сморщенными руками начищал до блеска целую мозаику орденов и медалей на потертой старой гимнастерке, покрытой кое-где засохшими бурыми пятнами. Его глаза, неожиданно молодые и яркие, светились гордостью. Какое-то необъяснимое величие было во всей его сухонькой, сгорбленной фигурке. Дедушка надел гимнастерку и сразу же, словно по волшебству, преобразился: руки его перестали трястись, вокруг него внезапно образовалась аура силы и спокойствия. Мужчина – язык не повернется назвать его иначе! – расправил плечи и триумфально, высоко подняв голову, прошелся по комнате. Ордена тихо позвякивали, словно колокольчики. Старый боец чеканил каждый шаг, прищурив не выцветавшие от времени глаза. Тихо скрипнула рассохшаяся дверь с чуть облупившейся краской, из-за створки показалась маленькая, энергичная на вид старушка.       - Федя, пойдем ужинать, - бодро прозвенел ее старческий, но мощный голос. – Я пирожки твои любимые испекла, с капустой.       - Иду, любимая, - улыбнулся сухими губами ее муж, в несколько шагов преодолел расстояние до двери и с неожиданной силой прижал к себе жену. Она радостно, звонко засмеялась и прижалась к своему вечному защитнику. – Пойдем, Люсенька, - и, обнявшись, супруги удалились.       - Тоже нет, - пробормотал крылатый, - они счастливы.       Следующий дом. Основательный, крепкий, покрытой желтой краской. Отмытое до блеска окно, забранное красивой витой решеткой.       Высокий, крепкий мужчина в полицейской форме зашел в уютную, какую-то мягкую комнату, где на диване с вязанием в руках сидела симпатичная молодая женщина с большим, округлым животом. Она радостно улыбнулась и рванулась навстречу вошедшему, но мужчина жестом остановил ее, устало, но радостно улыбнулся, опустился на колени перед диваном и погладил тугой живот, что-то ласково лепеча.       - Лешик, дорогой, устал? – мягко, ласково прожурчала женщина.       - Уже отдохнул, милая, - приятным баритоном ответил ей муж. – Вы двое, - он еще раз рассеянно провел ладонью по животу, - всегда заряжаете меня энергией. – И он легко, почти невесомо поцеловал жену.       Это была такая светлая, теплая картина, что даже наш наблюдатель улыбнулся и покачал головой. Нет. Не они.       Еще дома, еще окна.       Задача перестала казаться реальной, все увиденные люди были на своем месте, гармонично существовали в своем маленьком мирке. Все они были нужны именно здесь и сейчас, на Земле. Никто из них не должен был исчезать! Никто! Никто! Но ангел не мог уйти, не выполнив своего задания.       Темнота сгущалась, и посеревшие крылья уже почти не бросались в глаза. Молодой человек встряхнулся, скидывая с перьев тяжелые капли. Идти стало немного легче, но не теплее. Им овладела холодная безнадежность.       - Господи, как же ты надоел мне! Ты же ничего не делаешь, только пьешь и гуляешь! – вонзился в ухо усталый и пронзительный женский голос. – Ты же на ногах опять не стоишь!       - А на чем я, по-твоему, стою? На руках, что ли? – озлобленно рявкнул в ответ мужчина. Судя по голосу, алкоголя в его венах бродило немало.       - Пьянь! – воскликнула отчаянно женщина с ноткой истерики в голосе.       Глухая ругань, сочный звук удара. Вскрик. Громкий смачный плевок.       Воздух был осязаемо пропитан ненавистью, безнадежностью, страхом – это чувствовал даже крылатый парень за стеклом.       - Хоть бы ты сдохла уже, - с чувством произнес мужчина.       Ангел осторожно заглянул в окно серого и мрачного дома, похожего больше на тюрьму, чем на жилое здание. Молодой, даже красивый парень лет 25 стоял, покачиваясь, посреди захламленной комнаты и осоловелым взглядом смотрел на пожилую испуганную женщину, наверно, свою мать, держащуюся за голову.       - Да! То, что нужно! – торжествующе воскликнул искатель людей.       Действовать необходимо было быстро. Конечно, пьяница никуда не денется, но ангел был так рад наконец выполнить задание! Он быстро встряхнулся, расправил крылья и резко вскочил в комнату через окно, беззвучно, как любая бестелесная субстанция.       Женщина первая заметила его. А крылатый юноша стоял у стены за спиной мужчины, и вся фигура его теперь светилась силой, уверенностью, теплом. Она протянула к нему руки, и только сейчас ее сын обернулся, ноги его подогнулись, он упал на пол и пьяно перекрестился.       - Не смей! – неожиданно рыкнул ангел. Его крылья с распушенными перьями были расправлены, юноша казался взрослым мужчиной. Он в несколько летящих шагов подошел к распростертому на полу молодому человеку, сделавшему какие-то невнятные пассы руками, стараясь отогнать очередное «пьяное видение», но это, конечно, не помогло. Крылатый схватил парня за руки, взмахнул крыльями, и они вместе вылетели в окно, сопровождаемые радостным вскриком женщины. Шаром света двое людей влетели в свинцовые тучи. Ударил гром, и на город обрушился ливень.