Проклятый цыганкой

Многие мне говорили, что если я и доживу до сорокалетия, то всё равно останусь дурнем с подростковыми замашками. Возможно, поэтому мне привиделись заговоры и интриги вокруг одного человека. Первого сентября тысяча девятьсот девяносто первого года я познакомился с мальчишкой, ставшим самым известным волшебником после Мерлина и Дамблдора (Великий и Могучий директор Хогвартса, просто мессия для всех волшебников страны чопорности и чаепитий) в магической Великобритании с самого нежного возраста. Что конкретно потрясающего он сделал, я не смог понять. Гарри Поттер. Вот этот лохматый мальчишка в очках-велосипедах со шрамом на лбу. Этот тощий ребёнок в обносках. Я и не думал, что он когда-нибудь действительно станет героем и единственной надеждой магического мира. Я вообще не подозревал, что и в мире волшебников и единорогов так много дерьма. А то, что в нём предстоит мне искупаться, пару раз чуть не захлебнувшись, я не хотел даже воображать. Но тогда я просто смотрел на Гарри Поттера, жевал приготовленные Джинни бутерброды и думал, какие же маги странные, что возвели удачливого ребёнка чуть ли не в боги. С самого утра у меня болела голова. Знал я, знал, что алкоголь — моя слабость, да и детям его нельзя пить, но не удержался. Купил бутылку лучшего виски, приготовился отпраздновать начало учебного года. С четырнадцати лет, когда я сбежал, школьная жизнь для меня закончилась. Какой это класс был? Восьмой, да... Я должен был с сентября пойти в старшую школу. Можете тыкать пальцем и называть меня неучем, давайте. Ведь вы-то людей оцениваете именно по образованию. В четырнадцать все эти учебные учреждения казались тюрьмами строгого режима, где есть надзиратели и громилы, готовые вытрясти из тебя весь дух ради собственного удовольствия и карманных. Будучи подростком, сошедшим с поезда, увёзшего меня далеко от проблем и скандалов, я радовался неожиданной свободе и полной независимости от родителей. Эйфория длилась ровно до тех пор, пока я не замёрз как собака и проголодался. Десять долларов и сорок три цента в кармане и не пенни больше, чужой город и ночь. Я совсем растерялся, понял ошибку. Но я был очень своенравным и гордым мальчишкой. Тот август, изменивший мою жизнь, стал самой жёсткой проверкой моей приспособляемости к любым условиям. Как думаете, трудно ли выжить на улице достаточно большого города подростку, раньше видевшему жестокость лишь по телевизору в уютной гостиной? Всё зависит от того, насколько сильно он хочет выжить. Первого сентября, перед самой отправкой в Хогвартс, я ещё раз сыграл в карты с упырём. Его довольную рожу я не мог разглядеть из-за темноты под кроватью, но смешки не оставляли сомнений: он, в отличие от меня, похмельем совсем не болеет. Мы выпили одинаково — по глотку, но утро для упыря выдалось действительно добрым. Проиграв в третий раз, я раздражённо сплюнул и встал с пола. Уродливая рука ухватила меня за лодыжку. Уже скучаешь, нечисть? Погоди, я уеду, и никто тебе носить котлеты не будет. В плену подкроватного жителя оказалась и вторая нога. Эй, что ты задумал? И меня потянули. Потеряв равновесие, я чуть не расквасил себе нос. Медленно меня утягивали под кровать. — Стой! Стой, тварь! Пинаться буду! — грозил я. Но разве этим можно испугать упыря? Серо-зелёные руки сжали мой капюшон, я с грустью (и лёгкой паникой) поднял взгляд на матрас, снизу исписанный маркерами. Теперь я полностью под кроватью. В пыли и объятиях упыря. Или он так пытается меня задушить. Не зря я до десяти лет боялся всяких подкроватных-шкафных монстров, а ведь даже подумать не мог, что когда-нибудь с одним из них я буду пить дорогой виски за игрой в карты. — Да ладно тебе, увидимся ещё, — ворчливо заметил я и уцепился за край покрывала. В спину тихо зарычали, пришлось разжать кулак. Просто смириться. Это семейство невыносимо! Англичане, а за временем не следят. Когда Молли собралась, трижды перепроверив багажи сыновей – в мой чемодан залезла лишь для отчётности, — и мы подошли к камину, оставалось пятнадцать минут до отправки поезда. Потрясающе! Хоть я не из тех, кто приходит аж за час до назначенного времени, эти неторопливость и несобранность даже меня неприятно поражали. Каждый брал горсть пороха, говорил место — «вокзал Кингс Кросс». Всё так же как и всегда. Миссис Уизли отправила Перси, Джорджа, Фреда и Джинни, сама встала в камин, оставив меня позади. Артур, которому через пять минут надо собираться на работу, опустил газету и виновато взглянул на меня, будто извиняясь за поведение жены. А затем бодро произнёс: — Дамблдор написал нам, что в этом году в школу едет Гарри Поттер. Он рос в не самой лучшей семье магглов, так что будь с ним дружелюбен, хорошо, Шон? Он говорил это третий раз за утро. Сам Гарри Поттер! Несчастный, бедный спаситель магов от Волдеморта. Так что, Рон, будь добр, подружись с ним, покажи, какие мы благодарные. Тьфу. Я сразу понял, чем пахнет это дело. Сухо пожелав приятных трудовых будней, я кинул под ноги летучий порох. Изумрудное пламя привычно облизало кожу. — Вокзал Кингс Кросс, — и в уши ударил свист. Я затормозил, едва ноги коснулись мраморных полов. Даже здесь, на вокзале, был один камин. Думаю, специально для волшебников. Уизли уже кучкой стояли поодаль, явно дожидаясь моей скромной персоны. Молли с нескрываемым раздражением следила, как я зачёсываю чёлку, поправляю толстовку и берусь за ручку чемодана на колёсиках. Похоже, я единственный из магов, кто додумался купить сей плод гениальной мысли. Прогулочной походкой я двинулся к ним, косо взглянув на настенные часы. Одиннадцать минут до отправки. Миссис Уизли, крепко сжимая руку Джинни, летящей походкой направилась к платформам, та даже не сопротивлялась. Воистину несчастная девочка. Вздохнув, я поспешил за ними. Когда Молли нервничает, она начинает спрашивать очевидные вещи. — Так, какой у вас номер платформы? Вот уже более сорока лет Хогвартс-экспресс отправляется с платформы девять и три четверти. Каждый год, ровно в одиннадцать утра. Я провожал взглядом прохожих, не обращающих особое внимание на странных рыжих людей, обсуждающих несуществующий для магглов поезд. Или они игнорировали магов, или действительно были глухими. — Ну что, Перси, иди первым, - улыбнулась Молли. И вот первый пошёл. Нет, обычные люди совсем не замечают, что тут подростки сквозь стены проходят?! Это какая-то особая магия? Заклинание выборочной слепоты? Близнецы последовали следом за братом. Пока я разглядывал толпы туристов, сошедших с прибывшего поезда, да размышлял о главном законе магов (не раскрывать мир волшебства магглам), миссис Уизли уже где-то откопала лохматого мальчишку. — …не знаешь, как попасть на платформу. Не беспокойся, - она подмигнула ему. — Всё, что тебе надо сделать, — это пойти прямо через разделительный барьер между платформами девять и десять. Самое главное — тебе нельзя останавливаться и нельзя бояться, что ты врежешься. Если нервничаешь, лучше идти быстрым шагом или бежать… — Ага, бежать прямо на стену вообще не страшно. Вот ни капли, — не удержал ехидный комментарий. Молли смерила меня уничтожающим взглядом. Если бы она умела проклинать без заклятий, то я давно бы провалился в Ад. — …Знаешь, тебе лучше пойти прямо сейчас. Перед Роном, — она выделила последнее слово. Буквально выплюнула. Мадам, мы же вроде в семью играем, не в войну. Мальчишка взглянул на меня со странным пониманием, а затем, ухватившись за тележку, которую венчала клетка с красивой белоснежной совой, разогнался перед тем, как пройти через барьер. Я пожал плечами и шагом отправился к кирпичной стене. Только потому что мне сказали познакомиться с Гарри Поттером, я и подсел к нему в купе. Помахал в окно миссис Уизли, изображая примерного сына, уселся на своё место с уже более угрюмым видом. В голове будто бьют в колокол. А тут ещё и громкие наставления Молли близнецам. Она специально так кричит? Хотя да. Это же Молли. Поезд издал гудок, все провожающие на станции встрепенулись. Вот и крики, пожелания и рыдания матерей. Обычное прощание. Джинни взглянула на меня со слезами на глазах, даже за поездом побежала, когда тот тронулся с места. Но вот он вильнул вправо, и платформа исчезла за домами. В горле встал ком, живот скрутило. Я сильно привязался к ней. Даже слишком. — Эй, Рон, — сунулись в купе близнецы. — Мы пойдём, там Ли Джордан едет в двух вагонах от нас, он с собой гигантского тарантула везёт. — Ага, — бесцветно кинул я, а затем повернулся к Гарри Поттеру: — Это мои… братья. Фред и Джордж, — я махнул в их сторону. — Ты прямо как Перси, — поморщился один из них. Кажется, Фред. А, может, и Джордж. — Этот угрюмый зануда — Рон. Ещё увидимся, Гарри. Они ушли, и я спокойно разлёгся на своей койке головой к входу. За окном мелькали городские пейзажи, вагон мерно покачивался, а стук колёс наводил дремоту. Поезда для меня — символ перемен. Сегодня не исключение. — Хочешь? — несмело спросил Поттер, указывая на маленькую горку разных конфет. Я зевнул, потянулся после сна, разминая затёкшую шею и сел напротив известнейшего мальчика. — Не, сестрёнка приготовила мне бутерброды, — улыбнулся, указывая на свёрток фольги. Тут же взял его в руки и развернул, обнажая синий пищевой контейнер. Открыл крышку. Запах запеченного в тостере хлеба разнёсся по купе. А Джинни-то старалась. И листья салата не забыла, и соус приготовила, и даже курицу пожарила, а не сунула копчёную говядину, как обычно Молли. Я с удовольствием съел один из сандвичей, пока мальчишка напротив рассматривал упаковки конфет. — Попробуй, — я пододвинул к нему контейнер. — Не стоит питаться одним сладким. Гарри Поттер, звезда магического мира, минуту колебался, а затем набросился на предложенное, скромно поблагодарив. А затем, краснея, пояснил: — Умираю с голода. Тощий, в обносках, лохматый, голодный. Да, воистину, знаменитость. Хотя, Артур же говорил, что с семьёй ему не повезло. Вот уж точно. Встретив его на улице, я бы принял Гарри Поттера за беспризорника без всяких колебаний. — Слушай, Гарри, — закончил я с обедом, — я слышал, тебя воспитывали строгие магглы. Он даже не стал спрашивать, откуда я получил эту информацию. Начал рассказывать о том, что донашивает одежду за двоюродным братом, что спит в чулане и до одиннадцатого дня рождения даже не подозревал о магии и том, кто убил его родителей. — Многие боятся произносить имя Волдеморта, — предупредил я, но Гарри понял по-своему: — Я вовсе не пытался казаться храбрецом. Просто я не знал, что это имя нельзя произносить. Теперь ты понял, о чём я говорил? Я ещё столько всего не знаю, мне ещё столько предстоит выучить… И я боюсь… Боюсь, что буду худшим учеником в школе… Сколько же комплексов! — Ну, во-первых, — загнул я один палец, — бояться имени — глупо. Что вообще может сделать имя? Магглы же не боятся поминать Гитлера или Влада Цепеша, — я не сумел сдержать усмешку. — Во-вторых, в Хогвартсе много «магглорождённых», детей, которые, как и ты, узнали о мире магии только в одиннадцать лет. И, в-третьих, — загнул я ещё один палец, сделав важный вид, — не кипишуй. Отправишься на один из факультетов, будешь ходить на уроки и домашнее задание делать. Ничего сложного. Мальчишка заметно приободрился, и разговор стал оживлённее. И хоть мне хотелось побыть в одиночестве и поспать, бутерброды сделали своё дело, и я подобрел. Рассказал про факультеты непредвзято, пояснил, что вокруг много слухов, сплетен и домыслов, и верить им — последнее, что следует делать здравомыслящему человеку. Разговор сначала прервал пухлый расстроенный мальчик, ищущий свою жабу. А затем он вновь появился, но уже в компании смутно знакомой мне девочки. Она с видом начальницы обвела наше купе взглядом и начала допрос. — Да никто не видел жабу, — ответил я, поздно заметив, что даже слишком грубо. — Если вы её не найдёте до приезда, то работники поезда могут доставить её в Хогвартс, если, конечно, они не такие безответственные, что не ходят по вагонам после прибытия на конечную станцию. Девчонка заткнулась и взглянула на меня, как обычно смотрит миссис Уизли. Даже пробило на ностальгию. Гарри решил разрядить обстановку и начал нести полную чушь о том, как рад, что оказался волшебником. Девчонка отвлеклась и затараторила про учебники, семью и учёбу. Я еле выловил из такого потока информации её имя. Гермиона Грейнджер. Та девчонка, которая вместе со мной покупала волшебную палочку. Я вспомнил её родителей и не удержался: — Твой отец имеет отношение к медицине? Иногда любопытство у меня хоть отбавляй. Гермиона слегка удивилась, но быстро ответила: — Да, он дантист, как и моя мама. Как ты узнал? Я даже не стал скрывать самодовольной улыбки: — У него очень ухоженные руки. И тогда, у лавки Олливандера вы выглядели слишком нормальными. Без всех этих традиционных чудачеств, принятых у магов. У меня был небольшой выбор профессий для твоего отца: маггл с холёными руками. Либо хирург, либо массажист, либо… дантист. Краем глаза я уловил вытянувшееся лицо Гарри. Наверно, сейчас я напоминаю Холмса. Трубку мне! Девчонка же более сдержанно проявила восхищение, в отличие от круглолицего мальчишки за её спиной, который даже воскликнул от удивления. Ох уж эти впечатлительные дети. — Рон Уизли к вашим услугам, — я не поленился встать и поклониться. Спохватился и Гарри: — Гарри Поттер. — Ты действительно Гарри Поттер? Начало-ось. Девчонка рассказала о книгах, в которых вычитала о знаменитом мальчишке, поведала о том, что сам Дамблдор (бойтесь, смерды!) учился на Гриффиндоре, и что это, по её мнению, лучший вариант. Сказала это и ушла. — А ты на какой факультет хочешь? – спросил меня Гарри. Я пожал плечами: — Мне вообще без разницы. Предметы-то изучаются одни и те же, разве что цвета галстуков различаются. Гарри замолк. Во время этого затишья я успел переодеться и вновь посетовать, что мантии слишком уж похожи на халаты. За окном темнело, в купе и коридоре зажглись лампы. И в тот момент, когда я собирался закрыть форточку (или как она там правильно называется), явились очень интересные личности к нам на огонёк. — Это правда? — прямо с ходу спросил бледный мальчишка с почти белыми волосами, зачёсанными назад. — По всему поезду говорят, что в этом купе едет Гарри Поттер. Значит, это ты, верно? — Верно, — кивнул несчастный Поттер. По его виду было видно, что он уже жалеет, что так знаменит. Я его понимаю. Когда фотороботы моей морды стали крутить на местных каналах, мне пришлось несладко. — Это Крэбб, а это Гойл. А я Малфой, Драко Малфой. Известная фамилия. Малфой. В Пророке часто мелькает, да и в книгах про известные семьи волшебников поминается. Если память не подводит, существует четырнадцать чистокровных магических родов, и Малфои в их числе. К своему удивлению, я нашёл и Уизли там. — Приятно познакомиться, — зевнул я и закрыл окошко. Малфой счёл это за неуважение. — Даже спрашивать не буду, как тебя зовут. Мой отец рассказывал, что если видишь рыжего и веснушчатого мальчишку, значит, он из семьи Уизли. Семьи, в которой детей больше, чем могут себе позволить их родители, — он повернулся к Гарри и, не сбавляя тон, продолжил: — Ты скоро узнаешь, Поттер, что в нашем мире есть несколько династий волшебников, которые куда круче остальных. Тебе ни к чему дружить с теми, кто этого недостоин. Я помогу тебе во всём разобраться. Он хотел было протянуть руку, но я опередил его, сказав одну лишь фразу, которая заставила даже Малфоя на миг застыть в ступоре: — О, Мерлин, как ты прав. Гарри покосился на меня, будто сомневаясь, не чокнулся ли его новоприобретённый товарищ. Малфой взглянул мне прямо в глаза, проверяя, не издеваюсь ли я. Но в этот раз я был серьёзен. Никогда не понимал тех, кто заводит детей и не может их обеспечить при этом. Наверно, поэтому Билл с Чарли редко пишут миссис Уизли. Обосновывают всё занятостью, работой, а на самом деле просто отдыхают от семьи. — Что? Рон? — как-то жалко вопросил Гарри. Ах, да. Для него такая семья, как у меня, — предел мечтаний, идеал. — Гарри, — осадил я ребёнка, — хоть Драко Малфой страдает тщеславием, он говорит правду. Мне в этом году пытались всучить старую палочку моего старшего брата и мантии близнецов. Думаешь, это нормально? — Но… — У меня пять старших братьев, — мрачно отрезал я. — Не сравнивай. Разные ситуации. Поттер поник, а я схватил руку Малфоя. Пожал и тут же отпустил. — Приятно познакомиться, я Рон Уизли. Повисла пауза, но с гудком поезда она исчезла, как и шок отпрыска аристократов от магического мира. — Ты даже слишком адекватный для Уизли, — бросил он ушёл, не став даже вытирать руку о мантию. Так, одно полезное знакомство уже есть. Я обернулся и мигом скис: Гарри смотрел на меня, как на предателя народа. Что ж, пока мы не приехали, я прочту тебе лекцию о пользе связей, глупый гордый Гарри Поттер. Поезд остановился, я первым спрыгнул на станцию. Вдалеке виднелся замок, изнутри освещаемый сотней огней. Кажется, я настолько нагрузил звезду магического мира, что он так и остался в купе. В фрустрации бедный ребёнок. Ну и ладно, зато не будет больше таким наивным. — Первокурсники! Первокурсники! Все сюда! — кричал великан с фонарём в руке. В нём было метра три, маленькие чёрные глаза пытались охватить всю толпу студентов, и мне показалось, что он кого-то искал. Последним из поезда вылез замученный Гарри Поттер. — Эй, Гарри, у тебя всё в порядке? — подтвердил мои мысли великан. Я думал, что все беды позади, но случилось страшное. Лодки. После переправки по озеру я выполз на сушу, едва удерживаясь от лобызаний земли. Боже ты мой, земля! Родимая земля! — Мы же минут десять только плыли, — заметила Гермиона. — Целых десять минут ада для моего желудка, — выдавил я, повалившись на траву. В итоге, до замка меня нёс великан, которого, оказывается, зовут Рубеус Хагрид. Очнулся я только от песни Распределяющей шляпы. Посреди зала с четырьмя столами под потолком с парящими свечами, под прицелом сотен глаз студентов. Началась рассортировка по факультетам. И чем дольше я стоял, тем заманчивее становились ступени — учительский стол, возле которого мы, грубо говоря, собрались, находился чуть выше, чем столы учеников. Ноги будто ватой набиты. Ненавижу морские приключения! Волны, вода кругом, хлипкие на вид лодочки… брр. — Финч-Флетчли, Джастин! — назвала очередное имя профессор МакГонагалл, держа в руках свиток пергамента. Мальчишка сел на табурет и натянул на голову шляпу. Та раскрыла «рот» — прорезь, его заменяющую, крикнула: — ПУФФЕНДУЙ! Она разумна. Одних отправляет сразу, других задерживает на минуту-другую. Так, она думала над судьбой Симуса Финнигана, Гермионой и Гарри. Поттер вообще чуть ли не посинел от волнения. Думаю, со стороны мы даже похожи. Я зелёный, он — синий. — Поттер, Гарри, — позвала женщина с аккуратным пучком, и мальчишка на негнущихся ногах пошёл навстречу своей судьбе. Ну, это если драматизировать. На этот раз Распределяющая думала чертовски долго. Я даже решил, что она испортилась, нырнув в глубины сознания мальчика-звезды. Но, в конце концов, когда даже МакГонагалл заволновалась, шляпа проорала, порвав мне ушные перепонки ко всем чертям: — ГРИФФИНДОР! А теперь аплодисменты со стола красных добавили мне боли. «С нами Гарри Поттер», — вопили близнецы, пока не назвали следующую фамилию. И вот, настала моя очередь. «Очень интересно», — сказала тихо шляпа. Она закрыла мне обзор, и я этому даже порадовался. Будто здесь только Распределяющая и я. «Отправьте меня туда, где поспокойнее», — попросил я. «Тебе нигде не будет спокойно, ты же это понимаешь? — прошептал волшебный артефакт. — Ты храбр и дерзок, в тебе есть мудрость, ты нечист на руку, раскаялся, но продолжаешь лгать всем». — Да заткнись ты уже, — не выдержал я. «Проклятие-то необычное. Тебя бы могли в Слизерине обучить, как снять его, — продолжала шляпа гипнотизировать, — давай, я отправлю тебя туда?» «Нет, мне туда, где будет мне спокойней, — продолжил стоять на своём. — Ну давай, исполни моё желание, мудрая шляпа». «Льстец, ох, льстец, — выдохнула с улыбкой в голосе шляпа. — Учти, ты сам просил».