Santana – Put Your Lights On (Feat. Everlast) [Hey now All you lovers Leave your lights on Better leave your lights on Cause there's a monster Livin' under my bed Whisperin' in my ear There's an angel With a hand on my hair She's sayin' I got nothing to fear] [А сейчас, Все вы, любовники, Зажгите свои огни, Зажгите свои огни! Потому что под моей кроватью Живёт монстр, Шепчущий мне на ухо А ангел Гладит меня по голове, Говоря, что мне нечего бояться.]
Клэр чувствует себя отвратительно. Клэр понимает, что срывается в пропасть. Клэр знает, что ещё немного — и наступит темнота. Клэр влюблена в Мелиссу. "Я слишком долго шла к мечте, карабкалась, цеплялась за любую возможность, выживала, выцарапывала свой успех, чтобы вот так положить всё на алтарь влюблённости, на которую не может быть ответа," говорит себе Клэр. "Я должна перестать это чувствовать, я должна жить дальше," говорит она себе и подписывает контракт на фильм. "Я должна сделать это, потому что так будет лучше для всех," говорит себе Клэр, отыгрывая свой последний спектакль. Её Констанция получается надрывной, отчаянной, с лихорадочным жаром одиночества в груди, и это замечают все, но никто ничего не может сделать. Разве что тепло обнять её на прощание — но едва ли от этого становится легче; наоборот, у Клэр не получается сдержать слёз и она тихо плачет в плечо Микеле, размазывая по щекам тушь, хотя так хотела быть сильной. Микеле уводит её в свою гримёрку, гладит по спине, целует в макушку, ласково, как ребёнка — сейчас Клэр и чувствует себя ребёнком — и заставляет выпить большую кружку чая. А потом они устраивают прощальные посиделки, и Клэр держится, честно держится до последнего, улыбается, шутит даже… А потом, придя домой, рыдает, чуть ли не воет; на полу, не включая свет, расцарапывая себе плечи в кровь, но веря, искренне веря в свою единственную мантру: "Так будет лучше для всех". Ночью, когда ей, измученной, усталой и почти уже не пьяной, удаётся уснуть, просыпаются её монстры. Монстры выбираются из под кровати, ластятся к её ногам и проникают в её сны. Клэр видит как наяву: Мелисса целует её. Мелисса любит её. Мелисса вплетает ромашки ей в волосы. Наутро Клэр помнит каждую секунду своего сна. Клэр с головой бросается в работу, Клэр изо всех сил старается быть примерной девочкой — актрисой, женой. Клэр не приходит ни на одну из встреч труппы, хотя её зовут на каждую. Ей пишут "Клэр, малышка, мы все ужасно скучаем. Приходи.", но она раз за разом удаляет письма, чтобы не сорваться. Не выдержав, к ней приезжает Микеле. Микеле и бутылка абсента. "Это очень плохая идея, Мик," говорит Клэр, "зачем ты здесь?", спрашивает она, пытаясь не пустить Микеле за порог. Микеле отстраняет её, стремительно проходит на кухню, решительно ставит на стол бутылку и объясняет как-то очень просто, буднично: "Сейчас мы садимся и пьём абсент. Потом ещё пьём. И ещё. А потом ты рассказываешь мне всё". Клэр пытается отказаться, выставить Микеле, плетёт что-то про "завтра на работу" и "я не пью больше", но серьёзно, кто и когда мог отказаться от того, что заставляет делать Локонте. А Клэр знает, просто знает, что выболтает ему всё, что будет снова плакать у него на плече, но на этот раз в голос, что будет спрашивать "Почему, Мик, почему?". Слишком тяжело держать всё в себе. Так и случается — они опустошают бутылку на две трети, и Клэр ломается. Они сидят на полу, и Клэр, подобрав под себя ноги, глядя в стену, держа спину очень прямо — "Словно палку проглотила", думает Микеле — рассказывает ему действительно всё. Всё — про глаза и скулы Мелиссы, про её голос — "Мик, я бы всё отдала, всё, только бы слышать её постоянно!" — про хрупкость, запах яблок и мяты и "Интересно, какие её губы на ощупь". Про "Она меня не любит, я точно знаю это, у неё же есть парень, ну куда я там со своими признаниями". А потом всё же срывается в слёзы, и долго не может успокоиться, и почти трезвый Микеле заботливо кутает в плед, обнимает за плечи, обещая себе никогда не повторять её ошибки. На следующее утро Клэр действительно легче, словно она скинула с плеч огромный булыжник, и Микеле помог ей это сделать. Она варит кофе, обнимает Локонте, целует на прощание в щёку, и, закрывая за ним дверь, чувствует огромную благодарность. Всегда легче переносить боль, если ты не один. И Клэр смиряется. Не сразу, но незримо угасает в ней огонь, выжигающий её изнутри. Клэр не может разлюбить Мелиссу, но она больше не просыпается по ночам в слезах, учится не думать о ней каждую секунду своей жизни — и у Клэр получается. Она с тех пор ни разу не видит Мелиссу, хотя встречается иногда с остальными актёрами. А через год раздаётся звонок в дверь. Клэр никого не ждёт; ещё не зная, кто это, она идёт открывать дверь, а желудок неприятно поводит от смутного предчувствия. На пороге стоит Мелисса. Мелисса и бутылка абсента. У Клэр де жа вю, и ей даже больше хочется рассмеяться от цикличности ситуации, чем расплакаться от знакомого тонкого аромата яблок. Мелисса говорит, и голос её срывается: "Понимаешь, тогда, первые полгода, я боялась лезть в твою жизнь, ты же только начала её устраивать, съёмки, семья… А потом Микеле мне заявил, мол, не смей трогать Клэр, и не объяснил ничего даже. Но по нему было понятно — он это не просто так. И я послушалась. Но всё это время я скучала, страшно скучала, Клэр, я так хотела увидеть тебя, хотя бы услышать твой голос… И я пришла. Чувствую себя ужасно глупо, скажи что-нибудь, пожалуйста?". Клэр отмирает — словно оттаивает — и произносит машинально: "Я тоже скучала". А потом бросается Мелиссе на шею, не сумев — в который раз — сдержаться. Они пьют абсент, сидя на полу, и Клэр наигрывает что-то на гитаре, а Мелисса ей поёт, потому что Клэр попросила: "Я так люблю твой голос, пожалуйста, спой". Голова Мелиссы лежит на плече Клэр, и это так правильно, что хочется, чтобы так было всегда. "Мы же можем быть друзьями, Клэр?", спрашивает вдруг Мелисса. Клэр прислушивается к себе. Никакого желания сбежать, или расплакаться, или разбить что-нибудь — только желание быть рядом, нежность и любовь. "Конечно", отвечает она, искренне надеясь, что у них получится. Через неделю Мелисса зовёт Клэр на ночную прогулку по крышам Парижа. "Это не свидание", убеждает себя Клэр, когда Мел при встрече целует её в щёку, "многие подруги так делают". И продолжает убеждать себя в этом, когда Мел берёт её за руку, сидя рядом на краю крыши. В свете звёзд и луны Мелисса и правда выглядит немножко марсианкой, просто потому, что кажется Клэр не по-земному прекрасной. Полукружья теней от ресниц ярко выделяются на освещённом голубоватым лице, скулы кажутся ещё острее и выше, чем обычно, глаза блестят ещё сильнее, а зрачки словно затягивают угольной чернотой. Потом проходит месяц. Месяц ночных разговоров по телефону на балконе, месяц переписки на работе, месяц встреч в кафе, парках, кино. Месяц, когда Клэр начинает дышать. И через месяц Клэр разводится с мужем. Вообще-то всё складывается даже слишком удачно: он сам просит развода, влюбившись в другую, и у Клэр нет ни одной причины, чтобы ему отказать. Получив документы, Клэр выходит из здания суда, вдыхает свежий воздух и чувствует себя невероятно свободной. Словно всё это время, загоняя себя в рамки работы и брака, она спала, а сейчас наконец проснулась. Но это всё равно странно, непривычно и немного страшно — прощаться с тем отрезком жизни, который она так долго выстраивала в попытке сбежать от самой себя. Клэр не хочется быть одной, но и не хочется говорить. Клэр знает, кто её поймет. Она звонит Мелиссе и спрашивает: "Не хочешь встретиться прямо сейчас?" Мелисса хочет. Мелисса ведёт Клэр в кино — просто чтобы забыться, отвлечься; Мел не знает, что сказать, поэтому просто крепко сжимает ладонь Клэр в своей в темноте кинотеатра. Потом они долго-долго гуляют молча по улочкам Парижа, молчат — но молчание это уютное, естественное, словно сложился паззл, словно всё так, как и должно быть. Мелисса остаётся у Клэр на ночь; делает им горячий глинтвейн, читает вслух любимые книги Клэр, обнимая её за плечи, и, когда та засыпает под утро под чарующий тихий голос, невесомо целует в макушку. Потом откидывает голову на спинку дивана и засыпает. Утром Мелисса просыпается от запаха свежесваренного кофе с гвоздикой и имбирём. Она успевает удивиться — Клэр запомнила, какой кофе она любит больше всего? — а потом видит саму Клэр. Та стоит в дверном проёме, прислонившись плечом к косяку, из-за спины бьёт яркий солнечный свет, в руках поднос с двумя кружками; Мелисса оглядывает её, цепляясь взглядом за детали — сияющие глаза, чуть смущённая улыбка, свободная футболка до середины бедра и трогательные голые лодыжки (взгляд Мелиссы на пару секунд прикипает к ним) — и думает о том, как же та прекрасна. Потом они пьют кофе, и Клэр понимает, что совсем не хочет отпускать Мелиссу, но — съёмки, интервью, запись в студии. Они выходят из дома вместе; Клэр обнимает Мелиссу на прощание и шепчет: "спасибо", Мелисса отвечает так же шёпотом: "не за что", а, отстраняясь через ровно тысячу лет, легко касается губами губ Клэр и сразу же уходит, не давая себе передумать. Клэр так и остаётся стоять, пытаясь осознать, что вообще произошло. Мелисса. Сама. Поцеловала её. Лучший день в жизни. Она отмирает, глупо улыбается, прижимает ладони к горящим щекам и идёт на работу, чувствуя себя пятнадцатилетней школьницей. В сердце тепло и легко, а в голове — пусто и звонко, и бьётся лишь одна мысль: "Её губы… мягкие. Яблоки и мята. Как я и думала." Выходя из студии звукозаписи, Клэр сразу же замечает Мелиссу. Та поджидает её, нервно кусая губы и переступая с ноги на ногу; она настолько ушла в свои переживания, что даже не видит Клэр, пока та не подходит к ней. Заметив наконец Клэр, Мелисса вздрагивает и начинает тараторить: "Прости, пожалуйста, Клэр, я не хотела портить наши отношения, тебе это, наверное, неинтересно, просто забудь, пожалуйста…", и она сказала бы ещё очень много, но Клэр кладёт ладони на плечи Мелиссы и просто целует её. В каком нибудь глупом кино на фоне заиграла медленная и романтичная музыка, а все остальные звуки замолкли, началась бы замедленная съемка; в жизни же Клэр просто чувствует себя невероятно счастливой и лёгкой-лёгкой, словно воздушный шарик, она настолько наполнена счастьем, что боится лопнуть, она улыбается в поцелуй и чувствует, что сейчас расплачется. Мелисса обнимает её за талию, словно хрупкую фарфоровую куклу, произведение искусства, и от этого становится ещё теплее. У Мелиссы от бесконечной нежности сжимается сердце. Клэр чувствует себя правильно. Так и должно быть. Всю свою жизнь она ждала этого чувства. Клэр начинает верить в хорошие концы. И с этого их первого настоящего поцелуя чувство правильности не покидает её никогда. И иногда всё, что нужно для счастья — это просто держать за руку любимого человека. Клэр и Мелисса держатся за руки. И никогда больше не отпускают друг друга.Kamenashi Kazuya – Kizuna [Даже если всё оставить как есть, боль ни к чему не приведёт, Потому что я вижу свет, связывающий нас. Лгать – это нормально, проливать слёзы – тоже нормально, Потому что связь с тем временем и местом не исчезнет. Сейчас и одного шага достаточно, не отпускай эту руку.] за перевод спасибо: http://blogs.privet.ru/user/takhizis_609/69723754