Protege moi

Холодный ветер пробегает по полу, кусая босые детские ножки. Ребенок забирается на кровать, забившись в угол и поджав ноги. Коротенькая ситцевая сорочка оголяет худые, острые коленки. За окном идет дождь. Словно какой-то странный, страшный зверь поет тоненьким голоском свою колыбельную, большими глазами заглядывая в дом и просясь внутрь. На лоб падает светлая прядь и девочка вздрагивает, еще больше забившись в темный угол. Что-то чавкающее и сопящее шлепает по лужам мимо окна отбрасывая ломаные тени на потолок. Девочка зажимает рот маленькой ладошкой, но всхлип все равно вырывается наружу. Холодно. Ребенок с ужасом смотрит на побелевшие пальцы рук, синие губы искривляются в жалкой улыбке. Большое, страшное нечто прошагало в дом и притаилось за дверью. Он шумно дышит и сопит. Оно здесь, рядом за тонкой дверью из полупрозрачного стекла. Маленькое сердечко сбивается с ритма, на глаза наворачиваются слезы. Девочка крепко зажмуривает глаза и сжимает в руке серебряный крестик. Дождь затихает так же неожиданно, как и начался. Монстр за дверью притих. Что-то мокрое и соленое упало с потолка на посиневшие губы. Ребенок вздрогнул. Что-то звякнуло на подоконнике. Девочка уронила голову на колени и заплакала. В воздухе пахнет йодом и серой. Кожу стягивает холодом, и кажется, что она сейчас разорвется. Монстр за дверью скребется длинными когтями и открывает дверь. В комнате невыносимо пахнет йодом, горло першит и сводит от кашля. На языке оседают белые горькие хлопья. Небо окрашивается яркими красными всполохами, воздух разрывает сирена. За окном верещат люди. Нежная детская кожа горит от полыхающего за окном огня. Яркие языки огня облизывают воздух за окном. Концентрация йода в комнате становится критической. Глаза щиплет до боли. Острыми ноготками крошка пытается стянуть с себя горящую плоть. Огонь добирается до легких, заставляя глотать все больше воздуха, выжигая тело изнутри и корчиться от боли. Девочка кричит выбивая из легких последний воздух. Что-то темное и дурно пахнущее подбирается совсем близко. Ребенок забивается в угол, хотя кажется, что дальше уже некуда. Звук разрывающихся сиреной колонок сводит с ума. Сквозь шум и крики слышится голос. Тихий, но встревоженный. Кто-то зовет её чужим, но таким знакомым именем. Надо бежать. Бежать на голос – он принесет спасение. Девочка срывается с места. Кожа плавится и сползает, обнажая серые кости. Девочка кричит, а спасительный голос становится все тише. - Микхаэль... Я просыпаюсь от собственного крика. Кожа словно пылает, перед глазами все плывет, легкие жжет от нехватки воздуха. Кто-то зовет меня по имени, но я не знаю этого имени – оно глухое и чужое, в нем слишком много согласных. Хочется кричать. Длинные пальцы кошмара не отпускают. Как и всегда. Я задыхаюсь, не в силах протолкнуть воздух в легкие. - Микхаэль! Мик, очнись, пожалуйста… Вырваться из этого кошмара помогает только звонкая пощечина, что обжигает щеку. Дышать становится легче, но по щекам катятся слезы. Марк своими тонкими руками, скрытыми под рукавами черного растянутого свитера неловко прижимает меня к себе. Я позволяю себе прижаться к нему, уткнувшись носом в бледную шею. Марк пахнет лечебными травами, мятой и едва уловимо – табаком. Он снова курил. И ему снился кошмар. Но он сильный, он может справиться сам. Я же слаб. И это меня убивает. - Все хорошо, Мик, это просто сон, - тихий шепот почти тонет в очередном раскате грома. Я отрываюсь от Марка и невидящим взглядом смотрю сквозь него. Маленький огрызок свечи, тлеющий в подсвечнике на столе рисует на стенах страшные тени, что заставляют меня всхлипывать – тот страшный монстр из сна кажется совсем близким. Я снова прижимаюсь к нему. Он сильный и смелый он… - Я буду рядом, Мик. Я не дам тебе потеряться. …чуткий. С ним спокойно и уютно. С ним можно быть слабым. Я чуть-чуть меняю позу – теперь я вижу его лицо. Напряженное, нахмуренное. Я знаю, но с трудом верю, что Марк переживает эти кошмары едва ли не ярче чем я. От этого знания щемит сердце и на душе становится тепло. Я зарываюсь пальцами в его темные волосы. -Марк… поцелуй меня. Блуждающая до этого по моей спине ладонь замирает, белые глаза становятся большими от удивления. - Поцелуй меня, - я чувствую, что мне это нужно. Нужно чтобы заглушить душевную боль и шум дождя за окном. – Пожалуйста. Марк целует уголок моих губ, осторожно, словно пробуя на вкус. Поцелуй выходит неуверенным с привкусом табака и гноя – вскрылись язвы на нёбе. Но Марка это не смущает. Губы у него грубые и холодные. Каждое прикосновение к коже вызывает дрожь во всем теле. Осмелев, я беру в руки его лицо, не отрываясь провожу по щекам и подбородку, кончиками пальцев очерчиваю ровный овал его лица. Марк ухмыляется и отнимает мои руки от своего лица. Губы касаются подушечки каждого пальца, и я забываю, как дышать. Марк отпускает мои руки и прижимает к себе. Аккуратно, бережно, словно я самая хрупкая вещь на земле. - Я рядом, Мик… и никогда не дам тебя в обиду, - он смотрит на меня взглядом полным нежности и любви – так смотрит мать на своего ребенка. Его слова: "Я рядом..." набатом бьют по вискам, и я понимаю, что больше не могу. Притягиваю его к себе и целую. Крепко, настойчиво. Марк удивлен, но принимает правила игры. Я забираюсь под растянутый свитер, провожу кончиками пальцев по бокам, чувствуя, как его тело покрывается мурашками. Спускаюсь вниз, к шраму, оставшемуся после удаления аппендицита. Обвожу его и провожу пальцами по кромке пижамных штанов, едва касаясь бледной кожи. Дыхание Марка сбивается, зрачки расширяются настолько, что почти не видно белой радужки. Он снова отнимает мои руки от себя и несколько секунд напряженно вглядывается в мои глаза, которые наверняка такие же черные от желания. Я едва заметно киваю и оказываюсь откинутым на подушки. - Я… я хочу сделать это, - едва слышно шепчет Марк, покрывая мою шею легкими возбуждающими поцелуями. Я тоже хочу этого. Я хочу чувствовать себя нужным, чувствовать себя одним целым. На глаза наворачиваются слезы, и я спешу отвернуться. Марк понимает это по-своему. Он нависает надо мной, оставляет поцелуй у самого уха. Марк… такой уверенный, непоколебимый, сильный. Что же тебя привлекло во мне, слабом умирающем существе? - Я не сделаю тебе больно… За окном Он быстро расправляется с моей кофтой. Я забываю, как дышать, когда губами он касается язв на моей груди. Дождь неистово бьется в окно, просясь внутрь, воздух в комнате становится теплым, но меня все равно бросает в дрожь. Словно огонек догорающей свечи, в стакане на столе. Марк смотрит на меня затуманенным взглядом, когда я легонько сжимаю его соски холодными пальцами, и странно проводит рукой по моему животу, преднамеренно спускаясь все ниже и ниже, запуская руку под пижамные штаны. Марк неуверенно проводит тонким пальцем по нежным складкам промежности, подушечкой прикасаясь к клитору. Дыхание мое сбивается, а Марк ухмыляется неотрывно глядя мне в глаза. Сам он едва контролирует свое дыхание и тело. Тепло разливается по телу сладким чувством возбуждения. Не сдерживая стонов я подставляю свое тело под его губы. Марк облизывает свои пальцы, смоченные моей смазкой, и нежно входит в меня. Яркая вспышка озаряет небо. Я задыхаюсь от переполняющих чувств. Я беру его лицо дрожащими пальцами и, притянув к себе целую. Так же томительно нежно и не спеша, как он двигается во мне. - Я больше не боюсь, Марк… Приятное чувство наполненности и нужности разлилось где-то на уровне живота и сердца. когда очередной раскат грома разрезает тишину комнаты, я, издав слабый стон выгибаюсь и обмякаю на подушках. Марк падает рядом и блаженно улыбаясь, доводит себя до разрядки. Я утыкаюсь носом в его острое плечо, Марк ерошит мои волосы и, наверняка, улыбается. Дождь за окном почти стихает. Резкий электрический свет неожиданно бьет по глазам, заставляя меня подскочить и зажмуриться от боли. - Марта? Я слышу, как Марк удивленно ахает. - Мама?