Поймать и приручить

Дэвида трясло. Трясло до такой степени, что хотелось взорваться от той вибрации, которая проходила по всему его телу. Кончики пальцев покалывали от желания сжать кожаный ремешок и отлупить им того, кто уже вторую неделю выводил его из равновесия. Кто бы мог подумать, что чистоплотный Энтони окажется любителем наводить беспорядок, когда его что-то беспокоит. Конечно, можно было закрыть на все глаза, смириться на какое-то время, пока не закончится сессия, а потом снова наблюдать за аккуратно разложенными вещами. Но терпения уже не было хотя бы потому, что влажные полотенца на полу в ванной, грязная посуда в раковине и разбросанные по всей квартире конспекты за последние две недели стали исключительным раздражителем для мужчины. Дэвид, привыкший жить один, давно приучил себя к идеальному порядку, хотя педантом никогда не был, просто старался соответствовать определенным правилам, которые сам же и установил. И вот теперь ему приходится скитаться по квартире, подбирая чертовы полотенца и перекладывая посуду из раковины в посудомоечную машину. Добиться чего-то от самого Энтони в период сессии было просто невозможно. При первом же напоминании о беспорядке парень включал режим ядовитого Ларса и с садистским удовольствием отбривал все нападки и замечания мужчины. Хотя в этом был один небольшой плюс: хитрое и осознанное перевоплощение из хорошего мальчика в плохого заводило Дэвида как никогда. Их совместная жизнь не была скучной или пресной, но иногда хотелось взбесить парня, чтобы тот на какое-то время показал свои зубки, результатом чего всегда становился визит в закрытую комнату. Энтони никогда не сопротивлялся, но не упускал возможности поязвить на этот счет. А Дэвид же в отместку добавлял во время сессии что-то новое и необычное, что иногда удивляло или чуточку пугало парня, не привыкшего к подобным вещам. Пожалуй, первый шок Энтони испытал в тот момент, когда Нэвилл опробовал его в качестве экзотического блюда для поглощения еды. Мужчина использовал все его тело для того, чтобы сначала разложить по нему фрукты или какой-нибудь десерт, а затем медленно и со вкусом поглощал все это, запрещая Энтони шевелиться и отводить взгляд. Возможно, что со стороны это показалось бы чем-то диким и непонятным, но Дэвид знал практически все слабости своего молодого любовника, одна из которых заключалась в том, что Энтони нравилось наблюдать за подобным процессом. Нэвилл не раз ловил Энтони на том, как тот не отводит глаз от его рта во время их совместных обедов и ужинов. Это и послужило толчком к подобному эксперименту, правда, дальше они становились все интереснее и необычнее. Энтони мог часами играть роль покладистого котенка, ползая на четвереньках в ногах мужчины, ластясь и отираясь всем телом за вознаграждение. Парень не испытывал чувства стыда, скорее сам напрашивался на подобные игры, зная, что в итоге получит больше удовольствия, чем наблюдающий за ним Дэвид. Иногда Энтони сам настаивал на грубости, когда видел, что секс раз за разом окрашивается в слишком нежные тона в то время, когда ему хотелось именно всплеска и агрессии, которой Нэвилл фонтанировал в нужном количестве, никогда не переступая определенных рамок. За короткий промежуток времени Энтони не просто принял и привык к подобному сексуальному опыту, но и осознал тот факт, что именно этого ему всегда и не хватало. Он сам себя ограничивал, запрещая интимные и открытые ласки, но с Нэвиллом научился испытывать весь спектр разнообразных эмоций. Но, несмотря на все это, Энтони часто забывал про то, что Дэвид не мягкий и добродушный мужчина. Да, Нэвилл умел заботиться, ухаживать и ублажать, при этом не чураясь проявления нежности к парню, но это была лишь одна из сторон драгоценного камня. Мужчина одинаково баловал и наказывал любовника, стараясь донести до него то, что за все есть своя награда. И когда Энтони в очередной раз умудрялся вывести из себя спокойного Дэвида, тот моментально превращался в хозяина, воспитывающего не только пряником, но и кнутом в буквальном смысле этого слова. И вот теперь, когда терпение подошло к концу, Дэвид ясно осознал, что пора научить парня контролировать свои эмоции, которые били через край во время этой несчастной сессии. Оставалось лишь дождаться вечера и провести маленький, но очень полезный урок, где, к счастью, выиграет каждая сторона: Дэвид получит долгожданный покой и порядок, а Энтони остынет и вернется в то состояние, когда он способен замечать не только учебу, но и тот хаос, что он наводит. *** — Я дома! — Энтони залетел в квартиру, на ходу сбрасывая с себя куртку. — Дэвид, ты здесь? Забежав на кухню и убедившись, что Нэвилла там нет, Энтони неловко скинул сумку на один из стульев, быстро сполоснул руки и тут же схватил со стола дольку зеленого яблока, запихивая ее в рот. В голове все еще шумело после успешно сданного экзамена, и парня немного потряхивало от возбуждения, что случалось с ним каждый раз, когда он показывал все, на что был способен. Хотелось мурлыкать от удовольствия, отбивать ногой незамысловатый ритм очередного попсового хита и жмуриться, зная, что очень скоро он получит свою награду. Кстати, именно это больше всего нравилось Энтони: каждый раз, когда он чего-то добивался или правильно делал, Дэвид преподносил ему маленький подарок. Сейчас уже было сложно сказать, откуда взялась эта традиция и кто был ее инициатором, но Энтони льстило, что его любовник никогда не забывал о подобных мелочах. К тому же у парня всегда был выбор: подарок или сюрприз в виде неугомонной фантазии Дэвида. А сегодня хотелось именно второго, потому что настроение располагало, желание медленно растекалось по всему телу, а мысли уже давно поменяли свое направление. Энтони снова потянулся к тарелке с фруктами и замер, наконец-то уловив в квартире посторонние звуки. Уже выйдя из кухни и дойдя до спальни, где, он думал, находится Нэвилл, Энтони вздрогнул от голоса за своей спиной. — Как прошел день? — Дэвид прикрыл дверь соседней комнаты и облокотился плечом о стену. — Хорошо… Обернувшись, Энтони столкнулся в тяжелым взглядом мужчины, что смотрелось немного дико на совершенно спокойном лице. А это могло значить только одно: он что-то сделал, и Нэвилл явно от этого не в духе. По позвоночнику прошлась едва уловимая волна дрожи, и ладони тут же вспотели, из-за чего их пришлось неловко потереть о бедра. Как бы ни доверял Энтони своему любовнику, но злить того понапрасну не любил — слишком чревато для него это было. В такие моменты Дэвид мог обернуть против парня любое его слово, что порой пугало больше, чем новая изощренная пытка. — Экзамен? — выпрямившись, Дэвид сделал небольшой шаг назад. — Сдал, — проследив взглядом за движением мужчины, Энтони напрягся. — В комнату! Твердо, но по-прежнему тихо произнес Нэвилл, отступив еще на шаг, чтобы пропустить парня внутрь. Энтони, не поднимая глаз, проскользнул в комнату и нерешительно замер почти в самом ее центре. — Что я сделал, Дэвид? — не оборачиваясь, спросил он. — Твои предположения? — мужчина обошел его по кругу и остановился напротив него. — Моя подсказка: что этим утром ты сделал в очередной раз? Мысли тут же заскакали как сумасшедшие, подкидывая один вариант за другим. Энтони был уверен, что не совершил ничего плохого, но поведение Нэвилла его настораживало, и казалось, что ответ лежит на самой поверхности, но парню никак не удавалось его поймать. — Ванна? — неуверенно предложил он и сразу понял, что от него ждет мужчина. — Дэвид, прости, я снова оставил после себя бардак. — Ключевое слово здесь не «бардак», а «снова», — акцентировав внимание на последнем слове, Дэвид подошел ближе. — Мне не нравится то, что ты не можешь контролировать элементарные вещи. Ты не болен, не расстроен, зато вполне собран, что доказывает твой результат экзамена. Тогда что мешает тебе соблюдать обычные привычки в этот период времени? — Ты иногда такой зануда, Нэвилл, — протянул Энтони, расслабляясь и пряча руки в карманы джинсов, посчитав, что в этот раз бури удалось миновать. — Сейчас похоже на то, что я шучу или говорю о чем-то пустом? — Дэвид? — Энтони отшатнулся, уловив непривычный холод в словах любовника. — На колени! Энтони по привычке опустился на пол и только после этого понял, что совершенно не хотел подчиняться, но выученное тело опередило желание разума. — Я не настроен… — Я не спрашивал твоего мнения! — снова рявкнул мужчина, отворачиваясь и подхватывая недалеко от окна стул, который он поставил спинкой к парню, опускаясь на него широко разведя ноги. — Хочешь ты этого или нет, но я собираюсь с тобой поговорить. — В комнате для игр? — съязвил Энтони. — Это комната предназначена не только для игр, и ты об этом прекрасно знаешь. Здесь я учу тебя послушанию. Показываю другую сторону своей любви. Открываю для тебя новые грани удовольствия, которые позволяют тебе понять многие вещи. — Знаю, но мне не нравится твое настроение, — Энтони вздохнул, принимая во внимание слова любовника. — Я не могу быть спокоен, когда ты сам раз за разом доводишь меня до точки кипения, — уже спокойней произнес Дэвид, опираясь руками о спинку стула. — Знаешь, почему меня злит тот хаос, который ты оставляешь после себя? — Нет, — честно ответил Энтони, решив послушать то, что собирался сказать ему мужчина. — Дело не в моей любви к порядку и не в моем желании подстроить тебя под себя и под свои привычки. Дело в том, что, не соблюдая таких элементарных вещей, ты со временем начнешь меняться и далеко не в лучшую сторону. Может показаться странным, но именно отхождение от привычного уклада взращивает в человеке неправильное восприятие окружающего мира. — Тебя потянуло на философию? — Меня потянуло на тебя, но это не значит, что я буду закрывать на все глаза, — парировал Дэвид. — Вот тебе пример. Сначала ты ленишься во время сессии, разбрасывая вещи и не наводя следом порядок, полагаясь на меня. Затем, незаметно даже для самого себя, это станет твоей новой привычкой, потому что в голове прочно засядет мысль, что это вполне нормально и, опять же, Дэвид всегда под рукой. Дальше — хуже, ты забываешь о том, что любишь чистоту и порядок, продолжая действовать по уже установленной привычке. И вот отсюда уже начинается основное преломление: ты перестаешь замечать грязную чашку, завалявшийся лист бумаги, пыль на поверхности мебели, которая используется чаще всего. — К чему ты ведешь? — еще не понимая, но уже не так уверенно уточнил Энтони. — К тому, что из прекрасного, ответственного и безупречного парня ты превратишься в нечто рядовое и серое. И я, к сожалению, буду основной тому причиной. Твое доверие — одна из моих побед над твоим характером, но вместе с тем и причина для проблем. Чем больше ты полагаешься на меня, тем сильнее ты забываешь о своих внутренних установках. — Кажется, я понял, — Энтони облизал неожиданно пересохшие губы. — Я должен по-прежнему следить за собой, чтобы в дальнейшем не стать тем, кем мне самому не понравится. — Именно, — Дэвид мягко улыбнулся в своей привычной манере. — Я всегда буду твоей поддержкой, но в обычных повседневных вещах ты должен быть самостоятелен. — Хм, а я-то думал, что это такие мелочи, а они, оказывается, могут привести к таким последствиям. Дэвид, — Энтони подполз ближе к стулу и, положив ладони поверх рук мужчины, попросил: — Накажи меня, чтобы я запомнил этот урок. — Ты быстро учишься, — склонившись, Дэвид коротко поцеловал парня в чуть приоткрытые губы. — Разденься. Энтони тут же отстранился, поднимаясь на ноги, чтобы стянуть через голову свитер, затем спустить джинсы с нижним бельем, и, откинув все это в сторону, снова опустился на колени перед мужчиной. — Слово? — Синий. — Хороший мальчик, — Дэвид нежно провел рукой по розовеющей скуле. — Опусти руки на пол и выпрями спину. Встав на четвереньки, Энтони вопросительно посмотрел на мужчину, который после недолгих раздумий отошел к одному из стеллажей. Выбрав плетку, Дэвид вернулся к парню и, присев перед ним на корточки, провел кончиком рукояти по его губам. — Всегда мучаюсь перед выбором: увидеть зрелище, где твой рот пережат кляпом, или в очередной раз послушать твои стоны. Но боюсь, что именно сегодня кляп может не дать сказать тебе стоп-слово. — Дэвид? — Энтони настороженно замер, вглядываясь в знакомую синеву глаз. — Помолчи, — рукоятка протолкнулась в рот, надавив на язык, а Дэвид склонился к самому уху парня, — я запрещаю тебе говорить, но стонать ты должен очень громко. Кивни, если понял. Энтони медленно кивнул, после чего Нэвилл поднялся на ноги и встал позади парня. Вид обнаженного и покорного Энтони в весьма вызывающей позе заводил хлеще, чем откровенные ласки. Решив, что сегодня они обойдутся программой-минимум, Дэвид занес первый удар. Одна за другой полосы расчерчивали спину и ягодицы, оставляя красные следы на светлой, уже начавшей увлажняться коже. Энтони мысленно считал каждый удар, помня о том, что Дэвид может потребовать число в любой момент. Постепенно на смену боли пришло долгожданное удовольствие и предвкушение грубых прикосновений к раздраженным участкам, когда придет конец основному наказанию. После очередного удара Дэвид осторожно прижал плеткой напряженный член парня к его бедру, заметив блеск на влажной головке от выступившей смазки. — Хороший мальчик. Сколько? — Пятнадцать, — хрипло отозвался Энтони. — Расставь ноги шире, — отдав приказ, Дэвид отошел за смазкой и длинной черной лентой. Скинув с себя одежду рядом с парнем, он опустился на колени и, подхватив с пола тюбик, выдавил содержимое на пальцы правой руки. Левой же он зажал красную от ударов ягодицу и, оттянув ее в сторону, начал проникать сразу двумя пальцами в расслабленный анус парня. — Вот так, молодец. Не зажимайся, Энтони, — произнес он, почувствовав, как стенки плотно обхватили его пальцы. Сжав зубы и стараясь дышать через нос, Энтони едва терпел неторопливую ласку, желая намного большего. Заметив это, Дэвид растер остатки смазки по промежности парня, после чего подобрал с пола ленту. — Упрись грудью в пол и заведи руки назад. Как только Энтони это сделал, Дэвид связал его запястья так, чтобы руки оставались за спиной, после чего он подставил головку своего члена к разработанному входу, надавливая, но не проникая внутрь. — Что я тебе говорил про стоны? Правильно, я хочу их слышать. И тут же вошел на всю длину, сталкиваясь пахом с бедрами парня. Сначала медленно, затем чуть быстрее, и вскоре он уже вбивался в желанное тело, выбивая из Энтони хриплые, но достаточно громкие стоны, от которых Дэвид заводился еще больше. Оставив одну руку на бедре, второй он взялся за связанные запястья и аккуратно потянул руки Энтони на себя, заставив того выгнуться еще больше. В этот момент его движения замедлились и мужчина стал с удовольствием наблюдать за тем, как растянутое колечко мышц плотно обхватывает его ствол, сначала впуская, а затем выпуская до самой головки. Еще несколько минут, и Дэвид последний раз вошел на всю длину, кончая и тут же вынимая член. Секунда передышки, и он тут же касается крепкого пениса парня, доводя того до оргазма за несколько рваных движений. Отстранившись, Дэвид осторожно освободил руки Энтони, помогая тому подняться с пола. Подхватив парня на руки, он устроился полусидя на диване, укладывая свою драгоценную ношу на себя, чтобы тут же начать разминать затекшие плечи и следом едва покрасневшие запястья. — Как ты? — мужчина подул в ушко, вызывая тем самым у Энтони мурашки по всему телу. — Прекрасно, если не считать небольшой лужи подо мной, — фыркнул Энтони, удобнее устраиваясь между разведенных ног любовника. — Почистишь обивку? — развеселился Дэвид, покрепче обнимая парня поперек груди. — Боже, Нэвилл, да заведи ты уже себе домработницу и прекрати использовать меня в роли уборщика! — почти серьезно пробурчал он. — Ты же знаешь, что я не хочу присутствия чужого человека в нашем доме. Тем более справиться с уборкой мы можем сами. — Ладно, уберу все сам, — расслабленно и сонно ответил Энтони, поддаваясь нежному голосу любовника. — Глупый, в этой комнате убираться могу только я, — Дэвид снова подул на ушко. — Пойдем в спальню, у меня там подарок для тебя. — Подарок? — Энтони чуть отклонил голову и обернулся, чтобы посмотреть на мужчину. — Да. За успешно пройденный экзамен и скорое окончание сессии, — произнес он, снова помогая подняться парню. А в спальне Энтони ждали билеты на самолет. Через две недели их должны были встретить золото бразильского пляжа, ураган горячего карнавала и место, где снова можно будет сыграть в «кошки-мышки»: чтобы сначала поймать, а затем приручить.