Ку-ку.

- Имя мне - легион, ибо нас много! - заливисто хохочет Юша, усыпанный горстями праха, залитый кровью, облачённый в острые обломки костей. Я знаю, что это очередной кошмар, но колени предательски подгибаются и я падаю в грязь, полную червей и гнилой плоти. Мешанина образов, запахов и звуков, каждый из которых по отдельности отвратителен, но вместе лишь усиливает сюрреалистичность картины. - Ты слаб, ты жалок, ты пуст, Иан! Иан, ты мёртв, Иан! И тут мне становится смешно. Я буквально взвываю от смеха и катаюсь в грязной смрадной луже. Как-то так и начинался каждый мой день. Я просыпался от кошмара, будил Джонса, мы занимались безудержным сексом - обычно я не сдерживался и орал во всю глотку, а потом отлёживался в постели кверху задницей и терпел, пока Альфред смазывал синяки и царапины мазью. Наши отношения стояли на грани - Ал не мог простить мне, что я посмел отказаться от предложения Змея. Наши споры заканчивались дракой - и я, одерживая победу, прижимался к Америке и шептал: "Я не смог, я просто не могу, только не ты..." В такие моменты Джонс затихал, прижимал меня к себе и делал вид, что не слышит моих всхлипов. Натка, Оля, вы же простите меня? Остальные как-то узнали об этом. В их глазах я видел отвращение, страх и злобу, привычные мне и непривычные Джонсу. Смешно и до боли грустно: огрызки инициативы "сыщиков", распавшейся буквально через пару месяцев после создания, деланно кривили рожи при виде меня, жёманно ненавидели Ала, но замечать своих грехов не желали. Впрочем, за столько веков можно было и привыкнуть, не так ли? Самое жуткое в кукушке - то, что она постоянно меняется. Стоило кому-либо из нас приблизиться к разгадке тайны птицы, как тут же поведение твари менялось на противоположное - и это не было притворством. Сначала всё было относительно невинно - мы думали, это сошедший с ума идиот, насылающий галлюцинации и пересмотревший японских ужастиков. Затем кукушка изображала музу мести и печали, намекая нам, что мы переборщили с загаживанием атмосферы. А потом она превратилась в Фредди Крюгера, лишенного шарма и полосатого свитера. Сейчас вам покажется, что я зазнаюсь - и вы будете правы, но на самом деле разгадка была во мне. На мне сходились все нити, ко мне вели все дороги, я был ключом ко всем дверцам. Но давайте выдержим интригу до победного конца - осталось немного, потерпите. Ещё немного, пожалуйста, ещё немного времени, Господи. Мне хватит часа, клянусь. На чём же я остановился? Ах да, кукушка и очередная её жертва. Я тут подумал - если у вас мелькала мысль о том, что я наслаждаюсь описанием малоприятных подробностей - таки да, наслаждаюсь. Попробовали бы вы прожить столько лет со всеми эти чудаками и снобами. Так вот, очередной претендент на вылет - Кику Хонда, узкоглазый расист и просто хороший человек. Он мне очень нравился, особенно его суши - с похмелья постоянно на солёное тянуло. О Японии можно было слагать легенды: в частности, о его удивительно здравом рассудке при удивительно идиотских творениях японцев, о его рекламе, аниме, еде и нарядах. Проще говоря, всего Японию нужно было увековечить в памятниках - и вместо именной таблички просто накарябать гвоздём на статуе: "Антропоморфное изображение Хрена, к которому всех посылают и который всё знает". Остальное люди бы сами додумали. Мы жались друг к другу, как мёрзнущие псины, и в то же время старались остаться одни. Это касалось всех, но если бы кто-нибудь попытался разлучить нас с Алом, я бы перегрыз ему глотку. Впрочем, расставаться нам приходилось - каждый день, ровно на три часа, побыть в родной стране. Угадайте, как я на это реагировал? Я очень признателен кукушке, что она позвонила именно в тот момент, когда Альфред медитировал на землю родную. Если быть точнее, то ровно в три часа дня мне позвонили с телефона Японии, что было странно, потому что мобильная связь давно не работала - около года, с момента смерти Исландии. - Иан...зашелестело в трубке. Если бы я не прислушивался, подумал бы, что это помехи. Хотя какие к чертям помехи?! Дальше я не слушал. Я просто кинулся к первому попавшемуся самолёту и ринулся в сторону Японии. Разумом я понимал, что спасти его было уже невозможно, и Кику был уже мёртв, когда позвонила тварь. Но когда я слушал голову, а не задницу? Царица грозная, Чума Теперь идет на нас сама И льстится жатвою богатой; И к нам в окошко день и ночь Стучит могильною лопатой... Что делать нам? и чем помочь? Мертвецы сидели за столом и обгладывали кости: мои сны становились пугающей реальностью. Голова Кику таращила на меня пустые выеденные глазницы и улыбалась остатками губ. На загаженном полу валялись нотные листы Родериха, пустые гнёзда птиц, рисунки Феличиано... И милый голосок Романо монотонно зачитывал свою предсмертную записку: - Ку-ку, ку-ку... Я молча стоял и смотрел, как пировали все те, кто должен был гнить в могилах. Никогда ещё мне не было так отчаянно-страшно. П.а. Я полная задница и страшная свинья. А муз вообще скотина. Мы оба страшно извиняемся, бьём пятками в грудь и никогда боле, честно-честно =) Jane_Moriarty, если вы с нами, то - ТАДАМ, ЁПТА =))) И спасибо Dark Hawk, что помог сам-знает-с-чем =)