Не игра

Лес никогда не бывает тихим, ни ночью, ни днем, ни в штиль, ни, уж тем более, в бурю. Человек, большую часть жизни проведший на охоте, умеет слушать лес не хуже зверя, а в чем-то, может, и лучше. Для оборотня чуткий слух - бонус, еще один генетический подарок природы, нужный, но не самый важный в арсенале. Для человека - основа выживания, идущая наряду с боевыми навыками. Крис слышит, что за спиной становится слишком тихо. Отсутствие звука - сигнал ничуть не менее яркий, чем его наличие. В руке только нож - арбалет за спиной, он пока не нужен, зверь, за которым идет охота, еще неблизко, но вот другой... Тишина за спиной становится осязаемее - должны от порыва ветра влажно зашелестеть и сорваться с земли мокрые листья, но звука нет - придавлены чьей-то ногой или лапой, должна скрипнуть ветка, мимо которой охотник прокрался минуту назад - ни звука. Ждет, не нападает. Придерживает эту чертову ветку. Арджент удобнее перехватывает нож плавным, не режущим глаз движением, делает шаг вперед, дальше от сгущающейся тишины, задерживает дыхание, прислушиваясь, и слышит короткий, сбитый выдох - значит, до этого зверь дышал в унисон, неслышно. Не охота. Игра. Только Крис охотник, а не игрок, и менять род занятий не собирается. Разворот, удар почти не глядя, пригнуться - чертова ветка, отпущенная оборотнем, пролетает над головой. Играет. Врукопашную с оборотнем тягаться сложно - мышцы литые, напряженные, все тело готово к трансформации, но ножом можно отвлечь, а арбалетом или кольтом - добить. Охотник знает, что тут в двух шагах неглубокий овраг, и его удивляет, что оборотень об этом не знает, судя по удивленному рыку, раздающемуся, когда земля уходит из-под ног. Арджент падает следом, хотя предпочел бы остаться наверху, и добить зверя с дальнего расстояния - когтистая ладонь сжимает запястье, уже почти ломая, но секундное замешательство хищника дает охотнику преимущество - выгнуть руку и полоснуть лезвием глубоко поперек чужих вен. Это оборотня не остановит, даже не дезориентирует, в отличие от падения, хотя и то спасает ненамного - Крис думает, что ему просто везет, когда на дне оврага - чертовски повезло, что сухого! - прижимает вервольфа спиной к земле, с трудом удерживая одну руку хищника, пытаясь вторую, с ножом, высвободить из крепкого захвата. - Охота становится привычкой, когда долго гоняешься за одним и тем же зверем. Ритуалом. Но перестает быть охотой. Арджент грязно выругивается, наконец-то взглянув на согнавшего трансформацию оборотня. Нет, он, конечно, подозревал. Но уверен не был. Питер ухмыляется привычно, едко, он так уже лет двадцать ухмыляется, профессионально. - Я здесь не за тобой. В кои-то веки, - Арджент поднимает голову, прислушиваясь к лесу, шумящему выше. Хейл любуется охотником, с удовольствием отмечая его схожесть со зверем. Кажется, Арджент даже воздух тянет по-волчьи, принюхиваясь. - Так и я не за тобой, - оборотень разжимает пальцы, отпуская руку Криса, но когти не убирает, хотя руку и держит на виду. Охотник добычу отпускать не спешит - опускает взгляд, рассматривая немного взъерошенного - и это после того, как они вдвоем собрали всю грязь со склона оврага! - оборотня, наклоняется ниже, опуская руку с ножом ближе к шее хищника, касаясь вороненой темной сталью. - Какого хрена ты здесь делаешь, Хейл? - Охочусь, - Питеру наскучивает лежать неподвижно, он рывком садится, не сбрасывая охотника, буквально усаживая к себе на колени, и глухо рычит, когда острие охотничьего ножа вспарывает кожу - Крис не собирается осторожничать. Хейлу всегда это в нем нравилось - никаких поблажек, ни себе, ни другим, а если отступать от правил - то на всю катушку, без оправданий, без путей отступления, без двусмысленностей. - Ясно, - Ардженту действительно все ясно, сложить два и два совсем несложно. Есть оборотень, альфа, задание убить которого он взял, и оборотень этот где-то относительно поблизости, в лесу. И есть Питер Хейл, которому, сколько Крис его знает, для счастья не хватает лишь алой радужки. Хейл разжимает руки, давая охотнику встать, сгибает ноги в коленях, опираясь на них руками, и насмешливо смотрит на него снизу вверх. Три измерения всегда играют с Крисом какую-то злую шутку, когда они с Хейлом сталкиваются взглядами - у Арджента никогда не получается по-настоящему смотреть на оборотня сверху вниз, всегда - только на равных, глаза в глаза, а остальное неважно. Чуть излишняя самоуверенность тоже иногда играет с Крисом плохую игру, как сейчас - он слишком запоздало чувствует едва заметный оттенок лжи во взгляде, в позе, в голосе оборотня - Питер смаргивает, поднимаясь на ноги, брезгливо отирает залитую кровью руку о темные джинсы, одновременно чутко прислушиваясь к лесу. - Мне не нужна страховка, - сквозь зубы цедит охотник, буравя взглядом красивый профиль. - О, - тишина, сырая, теплая, предвестница зарождающегося здесь по утрам тумана, ненадолго повисает в воздухе. - Ты всего лишь четвертый, кто приходит за ним за последний месяц, конечно, не нужна. А мне нужна его сила, - яркая лазурь глаз искрится лукавством, оборотень запрокидывает голову, с удовольствием полной грудью вдыхая ночной воздух. Крис никогда не осторожничает с Питером, но сейчас ему приходится сдерживаться - не стоит тратить силы до начала настоящей охоты. Хотя желание прострелить этой самовлюбленной сволочи колено очень велико. Хотя бы за то, что в данный конкретный момент он не оправдывает свое звание самовлюбленной сволочи. Не дотягивает. Питер наклоняется к уху охотника, обдавая кожу жарким дыханием, улыбается - с легкой издевкой и чувством собственного превосходства - за это можно было бы прострелить второе колено, - и шепчет: - Готов увидеть настоящего альфу? Крис готов вцепиться ему в глотку. Зубами. Потому что Арджент действительно четвертый охотник, пришедший за этим зверем за последний месяц, но счет убитым этим альфой оборотням никто не ведет. Но Питер срывается с места - легко и быстро, растворяясь бесшумной тенью в лесных шорохах.

***

Арджента ведет чутьё, и оно - немногим хуже, чем у волка. Тренированный инстинкт, многолетняя практика, врожденное умение - как ни назови, всё сводится к охотничьему чутью, к умению чувствовать зверя, к умению быть зверем, когда это нужно. И не быть - когда нужно. Хочешь найти оборотня - стань им, вживись в его шкуру, коли вариант с волчьими клыками в твоей плоти тебе неприемлем. Только мысли сбиваются, все время возвращаясь к другому хищнику, рыскающему в лесной чаще, к умному, изворотливому, наглому, но, как думается Крису, недостаточно сильному. Арджент не имеет привычки недооценивать противника, но в отношении Хейла объективная оценка дает трещину, рассыпается на осколки, обнажая нервное беспокойство. Звуки, звуки, звуки: весь лес наполнен ими до краев, самыми разнообразными, но всегда ожидаемыми - стайка разбуженных птиц снялась с места. На два часа, метрах в двухстах. Шумно хлопают крыльями, и листва шуршит слишком громко. Навряд ли Питер, в нем сейчас больше осторожности, чем в альфе, которому в течение месяца уже приходится быть настороже. Крис идет туда, перехватывая заряженный арбалет. Тихо, медленно, спешить незачем, подходить слишком близко - тем более. Лес взрывается громким рыком и звуком столкновения двух тяжелых тел, хрустом ветвей, гулким ударом о землю. Арджент выругивается сквозь зубы, продолжая идти с прежней скоростью, хотя хочется прибавить шагу, но выдавать себя сейчас - еще опаснее, чем раньше. Крис и до этого видел, как дерутся оборотни, и как они дерутся за статус альфы - тоже. Хруст проломленных костей забивает все остальные звуки; запах крови становится густым, осязаемым, а звериный рык ощущается уже не звуком - вибрацией. Охотник не спешит, ищет удобную позицию, по опыту знает, что спасаться бегством здесь никто не будет, все решится на ближайших метрах покрытой травой, палой листвой и низким кустарником, земли. Слишком быстрая смена позиций - оборотни еще только не катаются по земле, - единственное, что мешает выстрелу. Крис считает, что самым действенным будет один выстрел в ногу - Питеру, второй - в альфу, и так, чтобы сразу насмерть. Угрызений совести по поводу такого решения охотник не чувствует. Это не игра, где кто первым пришел, тот и победил в соревновании. Это охота - можешь убить, убей. Только хейловский охотничий азарт, жажда соперничества - заразная штука, а соперничество должно быть честным, и Крис уступает сам себе, а может, Питеру, вскидывая арбалет, и начиная отсчитывать до двухсот сорока. За следующие четыре минуты, по необъективной оценке Кристофа, Хейл начнет выдыхаться. А если и не начнет, то Ардженту наскучит ждать. Череда влажных по звуку ударов - когти входят в тело, распарывая, выдирая куски плоти, - сбивает Арджента на отметке "сто шестнадцать". Крису ничерта не видно, чьими были когти, а чьим тело, и он продолжает считать со ста пятидесяти. Палец плотно ложится на спусковой крючок, новая стратегия - два выстрела по ногам - неважно, на кого придется, - чтобы отвлечь, расцепить, а затем добить того, за кем пришел, - занимает лидирующую позицию в списке. Крис слишком честен, даже сам с собой - особенно сам с собой, - и буквально через силу мысленно проговаривает "двести двадцать три, двести двадцать четыре", удерживая себя, не давая выстрелить. Всё кончается на цифре двести двадцать восемь. Тихо, почти беззвучно: хруст проломленных ребер, глухой рык - и тишина на несколько секунд. Затем рык - не яростный, даже не победный. Просто довольное рычание получившего свое зверя. Охотник не опускает арбалет, сдвигаясь чуть в сторону, делая шаг ближе, затем еще один. Питер продолжает тихо, удовлетворенно рычать, поднимая голову, поворачиваясь в сторону охотника. И Крис не уверен, что сейчас зверь, смотрящий на него в упор, сверлящий кровавым отсветом радужек, не видит в нем противника. Не уверен он и в обратном, но никакая сила не заставит его опустить арбалет сейчас. Оборотень подается вперед - сначала всем корпусом, и только потом делает шаг, тянет воздух, хищно раздувая ноздри, верхняя губа дергается вверх, обнажая клыки, и из горла вырывается негромкий рык. Крис стоит на месте, поднимая арбалет чуть выше, целясь под кадык - там болт точно пробьет горло насквозь, - и медленно качает головой. Медленно и не отводя взгляда - безмолвная просьба не вынуждать. Но Питер, хренов сукин сын, доигрывает партию - чуть подается вперед, только плечами, не двигаясь с места, но этого достаточно, чтобы Крис бросил короткий, почти молниеносный взгляд вниз, на его правое колено, которое стоило бы нахрен прострелить еще в том хреновом овраге. Даже сейчас бы не убил. Может, если бы пропитанный аконитом наконечник в колене не помог бы - потом. Но не сейчас. Алое свечение затухает, волк удовлетворен - Хейл смотрит на охотника обычными своими светлыми глазами, чуть исподлобья, ухмыляясь. Арджент опускает арбалет, оглядывая оборотня. Оценить нанесенный волку ущерб возможным не представляется - под кровью и грязью даже чистой кожи почти не видно, но правая рука едва ли не по локоть в крови. Крис бросает короткий взгляд на свою предполагаемую сегодняшнюю добычу, и чуть брезгливо кривится. Видел и хуже, но это грязно - всегда грязно, всегда наверняка: разнести противника в кровавое месиво, чтобы ни одного шанса восстановиться не было. Иногда Крис думает, что Дереку стоило именно так поступить с дядей, а не ограничиваться разорванным горлом. Хотя, зная Питера, Арджент готов признать, что его бы это не остановило. Шаг назад - охотник коротко оглядывается, раздумывая. В голове роятся десятки разных мыслей, от едко-насмешливых, до, вот это сейчас совсем не к месту, обеспокоенно-заботливых. Крису здесь делать уже нечего, можно возвращаться к машине, а вот Хейл... Арджент понятия не имеет, что сейчас крутится в голове у оборотня, тот молчит до сих пор, только улыбается с легким оттенком безумия, и улыбка эта охотнику нихрена не нравится. - Дорога в той стороне, - наконец-то нарушает тишину Питер, кивая куда-то вправо. Радужка его глаз еще слегка подсвечена алым - не до конца контролирует вновь обретенную силу, а зрачки расширены, занимают ее почти всю. - Ты ведь на машине? - На машине, - арбалет уже за плечом, не достать, но нож и кольт все еще под рукой. - Подвезти? - Пожалуй, - Хейл улыбается, слишком беспечно, чтобы Крис поверил, что он в порядке. Арджент всегда знает, когда с этим конкретным оборотнем что-то не так. Короткий рывок, толчок в плечо, в грудь, и неизбежное столкновение спиной с землей, которое внезапно становится не таким уж неизбежным, когда оборотень придерживает человека, сам наваливаясь сверху - горячий, тяжелый, пахнущий мокрой шерстью и потом, пачкающий кровью - своей и чужой. Крис еще только разворачивает нож для удара, а оборотень уже мокро, жарко проводит языком по шее, мелко вздрагивает от нетерпения, дышит шумно и возбужденно, по звериному притирается телом, рыча. - Не смей, - жестко произносит Арджент. Нож в ладони - не угроза, сталь уже пропорола кожу, лезвие на четверть вошло в тело и по боку теперь течет теплая - Питера, - кровь. Не остановится - толкнуть нож глубже и рвануть лезвие к подвздошью, вспарывая. Сейчас - не передумает. Хейл это знает - привстает, еще вздрагивая, коротко кивает. Зрачки чуть сужаются, радужка светлеет. Согласен - неправ, так с Арджентом не стоит поступать. До извинений не дойдет, Крис и не ждет этого, вставая на ноги, когда оборотень перекатывается на спину. Вервольф поднимается следом, встряхивается немного раздраженно. Хейл ненавидит терять контроль.

***

У стоящей на обочине машины Питер долго отмывает руки и лицо от крови и грязи, курит, привалившись спиной к джипу, рядом с Крисом, наблюдающим за ним уже почти без настороженности и с почти явным удовольствием. Волк передает охотнику самокрутку, и жадно следит за тем, как тот вдыхает сладковатый едкий дым в легкие, а затем выдыхает короткими порциями, прикрывая глаза. Где-то в глубине серо-стальных глаз прячется легкая досада, охотник остался без добычи, а значит, Питеру придется за это рано или поздно расплатиться. Нет, Крис не мстителен. Он платит по счетам. Арджент даже не удивляется, когда оказывается, что в багажнике его машины нашлось место для одной из хейловских кожаных курток. До дома - несколько часов езды, до ближайшего мотеля - минут двадцать. Дом проигрывает всухую, потому что ни одному из сидящих в машине мужчин не хочется провести ближайшие полдня за рулем. Питер придирчиво оглядывает свою физиономию в зеркале заднего вида, соскребая засохшую на щеке кровь, и довольно наблюдая за сосредоточенным на дороге охотником. Хозяйка мотеля - сферического вида блондинка, меланхолично жующая сэндвич, - получив деньги, бросает на стойку ключ с потрепанным номерком, и хрипло гаркает: - Библию в номер брать будете? - затем переводит взгляд на клиентов, и коротко резюмирует, - а, ясно. Лестница - прямо по коридору. Питера разбирает смех, Крис раздраженно закатывает глаза, проходя вперед и спиной чувствуя взгляд оборотня - похотливый, обласкивающий, жадный. Собственнический. Дверь - на ключ, короткий выдох, и в глазах темнеет - от злости, от раздражения и от желания. Оборотень чувствует все по запаху, по движениям, по ритму сердца. Питер следит за охотником не отрываясь, подходит близко, проверяя - позволено ли. Или придется убеждать, возможно - силой. Позволено. Ближе. Под пальцами - футболка, сырая, пропахшая землей. Прочь. Под пальцами - кожа, почти холодная, по сравнению с собственной температурой. Толчок в грудь и ответное рычание. - Вали в душ, животное, - хрипло проговаривает Арджент почти в губы оборотня. Пара миллиметров до соприкосновения, и преодолеть их хочется до дрожи, но Питер понимает. Отступает, встряхнувшись, коротко рычит что-то полушутливое, и уходит. Крис размазывает по пальцам песок и кровь - мазнул ладонью по обнаженной груди Питера. Растирает между пальцами сухие песчинки, рассматривает дешевые обои, прислушиваясь к звуку льющейся воды. В лесу волка услышать проще, чем в помещении, и сейчас Арджент пропускает момент, когда зверь подкрадывается сзади, обнаженный и мокрый, и сразу прижимается грудью к спине, резко выдыхает в шею, целует плечо, тянет вниз полурасстегнутую рубашку, подталкивает к кровати. Охотник успевает развернуться, опускаясь на желтоватые простыни спиной, впивается ногтями в широкую спину, отвечая на яростный поцелуй с не меньшей яростью, рычит в ответ на рык, кусает в ответ на укус. Хейлу нравится в нем это, Хейлу нравится в Ардженте всё - давно и бесповоротно. Упрямо стиснутые зубы, вздергивающаяся верхняя губа, точь-в-точь как у волка обнажающая клыки в оскале, сдавленный рык. Это - внешнее, то, что Питер видит. Жаркая теснота тела, пульсация разгоряченных мышц, жадные движения бедрами навстречу - то, что Питер чувствует. Желание, удовольствие, жажда обладать и отдаваться - то, что Питер знает. Крис редко стонет, только во время оргазма, а пока - только рычит, как настоящий зверь, и нового альфу ведет от этого звука хлеще, чем от вкуса крови. Движения мощные, размашистые, не жалея ни себя, ни его. По спине ползут кровавые росчерки - охотник раздирает кожу ногтями, мажет пальцы в крови, выгибается, выламывается в пояснице, задыхаясь, плотнее стискивая зубы и сильнее сжимаясь на туго двигающемся члене. Хейл фиксирует его, придерживает за бедра, двигаясь так же, чтобы на каждом толчке - излом, сдерживаемый рык, хриплый выдох, дрожь. Стон оборотень слизывает с губ охотника, не прекращая двигаться, продляя его удовольствие и усиливая свое. Замедляется на пару мгновений, наклонившись, слизывая белесые горькие капли, осевшие на груди, возле соска, и поднимает голову, ложась на охотника всем телом, вжимаясь в него, подхватывая под поясницу. Крис вцепляется зубами в плечо волка, чтобы не застонать, не закричать, сжимает коленями его бедра, а пальцами - волосы. На языке вкус крови, и в следующем поцелуе Арджент делится им с Питером. Того ведет, ему хорошо настолько, что данное конкретное мгновение он готов растянуть на вечность, и к черту все, что там жизнь еще готовит, лучше быть не может. Разве только бьется где-то в подкорке желание обратиться, вспороть клыками плоть, подчинить человека, но Питер жестко давит его в себе. Арджент не нужен ему бетой, нет, Крис не ниже в иерархии, он - такой же, и обратить его - все равно что обесценить одну из важнейших составляющих их отношений. Может быть, потом, когда-нибудь, лет через пятнадцать они пересмотрят этот вопрос - люди ведь так мало живут и рано умирают, - но не сейчас. Сейчас волк близок к оргазму, сейчас он сжимает в руках своего - своего - охотника, почти такого же, как он сам, хищника, не по-человечески сильного, не по-оборотнически хрупкого. Своего. В висках набатом колотится "Мой. Мой. Мой. Мой", и Питер, кажется, шепчет-рычит это в губы Криса, кончая. Арджент несколько мгновений смотрит на него широко раскрытыми глазами, полными страстного, собственнического обожания, а затем негромко стонет в поцелуй, пока Хейл делает еще несколько толчков еще твердым членом, легко двигаясь по своей сперме, доводя охотника до пика. Крис смутно надеется на то, что алый отблеск глаз только этого оборотня будет возбуждать его настолько. Питер лежит рядом, дыша размеренно и тихо, разглядывая своего охотника. Зная, что он для него - "мой волк". Они оба - добыча друг для друга, лучшая из всех возможных. Сперма подсыхает, стягивая кожу, и Крис брезгливо морщится, рывком поднимаясь с кровати. - Куда? - Хейлу явно лень даже двинуться с места - косит взглядом, улыбается сыто и довольно. - В душ. - Только холодная вода, - негромко тянет Питер. Крис замирает на пороге, непонимающе глядя на волка. - Там только холодная вода. Не торчи там долго. Арджент смеется, сам точно не понимая, из-за чего. Может, дело в трех затяжках той крепкой дури, которую Хейл курит вместо табака.