Игра

– Правда или поступок? Жан сплевывает. Абсурдная игра. И зачем он только согласился? И тут же мысленно себя поправляет: все равно сегодня он бы не заснул. А так хоть скоротает время у костра в компании таких же новоиспеченных смертников, как и он сам. Саша творит какую-то невообразимую хрень, подходит черед Кристы, которая, даже измазанная копотью, умудряется выглядеть как фея. – Правда или поступок? – П-правда, – Криста запинается и смущенно краснеет. Имир потирает ладони в предвкушении, Жан демонстративно закатывает глаза. Скукота. Жан не вслушивается в ответ, он знает, что прозвучит либо явная ложь, либо завуалированная; по факту Криста соврала уже в тот момент, когда выбрала «правду». Но она красива, ей за это можно многое простить. – Армин, теперь ты! – Конни не терпится задать свой вопрос. – А что бы ты… – Я поступок выбираю! – Армин заливается краской похлеще Кристы. – Эй, с какого перепугу ты поступок выбрал? Так нечестно! – Но я тоже выбрала поступок! – Саша смешно взмахивает руками, вызывая всеобщий смех и переполох. Конни отмахивается, мол, Саша и безо всякой игры открытая книга, девчонки вступаются за Армина и тут же отправляют его кукарекать к казармам. Жестоко. А ведь он наверняка просто не хотел выдавать чужие секреты. Армину многие доверяют. Жан пользуется моментом, чтобы полюбоваться Микасой. В ее зрачках отражается пламя костра – это жутко, но страшно красиво. Она сегодня не здесь: теребит шарф, с безразличием смотрит на огонь, кивает невпопад. Жан знает, где она сейчас: там же, где и всегда. Странно, но это его уже не злит. В конце концов, у всех свои слабости. Когда подходит очередь Микасы, разговоры затихают. Мало кому хочется узнать ее секреты. Как говорится, не буди лихо. – Правда или поступок? – Имир спрашивает нарочито громко. Жан ловит на себе ее взгляд и холодеет. Имир провоцирует не только Микасу, но и его самого. Зараза! Знает же, что Микаса никогда не станет делать того, в чем сомневается. – Правда. Имир победоносно улыбается, готовясь нанести удар по единственной слабой точке. Эрен Йегер. Вопрос будет о нем. – Готова твоя картошка, Браус, – Жан откусывает мгновением ранее выуженную из пепла картофелину, обжигая себе язык и небо. В ту же секунду на него с диким рычанием набрасывается Саша и кусает за руку. – Ай, ты совсем сдурела? – Бертхольт хватается за нос, по которому в процессе проехалась Браус. – Отдерите ее от меня! – Жан вопит что есть сил, потому что во рту все горит, потому что Саша прокусила его форму и руку, кажется, тоже, потому что из казарм наконец слышатся угрозы и ругательства. – Шухер! – Райнер засыпает костер землей и предлагает сматываться, пока все живы. Им и так простили кукареканье в три часа ночи. – Нечестно! Жан еще не отвечал, – Конни ожидает возражений, но все с ним молча соглашаются. – Валяйте, – Жан обреченно вздыхает. Абсурдная игра. – Правда. Только быстрее, сюда кто-то идет! – Чего ты желаешь? – Имир таки выплескивает на него свою обиду за Кристу. – Больше всего прочего. По-настоящему. Как мужчина. Конни виновато опускает голову. Почти все смотрят на стоящую чуть позади Микасу. – Я хочу спать, жрать и женщину! Все выглядят так, словно узрели голого короля. – Что? Как будто вы все не хотите того же! Ну, кроме Микасы и Кристы, разумеется! – Хорошо сказал, – парни хлопают Жана по спине и смеются над правдой-маткой. Имир демонстративно, как и он сам не так давно, закатывает глаза. Вроде теперь мир. Жан осторожно оборачивается, не зная, что может увидеть. По лицу Микасы блуждает тень улыбки.