Кошмар

Продолжение POV Сиэля Я весьма выразительно посмотрел на ключ, более чем уверенный, что Себастьян наблюдает за мной. Пытался убедить его в том, что этот ключ, по меньшей мере, гениальный совратитель, если не хуже. Поднял над головой, чтобы была видна вся недоступность и неприкосновенность блеснувшего в свете солнца предмета. А он действительно был соблазнительным. Казался таким холодным, серебристо-золотистым, таким желанным. Я непроизвольно высунул язык и потянулся к ключу. Это было странно, будто бы моя рука действительно не хочет опускать вожделенный объект, а вместо этого я стараюсь дотянуться до него языком, однако, безуспешно. Но это томленное ожидание, сопровождающееся громким тяжелым дыханием, крайне возбуждало, правда, не меня. Такое чувство, когда совсем незначительный процесс несет в себе массу напряжения, будто распускает толстую веревку, настойчиво скручивающуюся в животе. Мне казалось, что ещё мгновение, и я буквально начну урчать от получаемого удовольствия. А потом язык таки дотянулся до серебряной поверхности, меня будто что-то кольнуло, и спереди судорожно вздохнул Себастьян. Я скользнул по нему презрительным взглядом. Проклятый демон издаванием звуков мешает мне в полной мере окунуться в наслаждение. Вместо того чтобы невинно ощупывать языком ключ в поисках холодных участков, я все больше и больше думаю о накатывающем возбуждении. А все он! Этот противный дворецкий! Казалось, мой язык обшарил все закоулки несчастного предмета, побывав в каждой незначительной выбоинке. Я старался сделать так, чтобы ключ касался всех вкусовых зон органа, но как бы он ни вертелся и извивался в моей руке, вкус отнюдь не менялся. А если учесть тот факт, что вкуса в принципе не было, то резоннее заметить, что вкус так и не появлялся. Но, кажется, с Себастьяна уже хватит. Тем более, пришел к выводу: На меня также потрясающе, как на него, все эти телодвижения не действуют. Прискорбно. А так хотелось, чтобы я начал снимать с него одежду уже будучи на грани. Ну ладно, надо сворачивать этот цирк и приступать к более масштабным действиям, ибо скоро дворецкий действительно будет на грани, а я… А что я? Я тогда прикажу ему убить себя за получаемое удовольствие и без меня. Нет. Куда это меня так занесло? Зачем же сразу такие радикальные меры? Но, в любом случае, месть моя будет страшна и болезненна. Я хотел было уже сорваться с места, подбежать к демону и… изнасиловать? Пусть будет так, подбежать и изнасиловать мужчину, но решил, что не стоит портить такую великолепную картину совращения, а надо закончить все деликатно и изящно. Именно поэтому я сейчас, максимально высунув язык, осторожно положил на него ключ, втащил металл в рот и попытался наполнить взгляд, направленный в сторону Себастьяна, максимальной степенью возбуждения. Судя по тому, как сильнее разгорелись похотливые огоньки в глазах демона, мне это удалось. В крови вдруг взыграл какой-то азарт, адреналин, желание продолжать дальше эту игру. Контрольным выстрелом в голову я прикусил губу, заметив, что Михаэлис совсем размяк и готов сползти под стол возбужденной массой. Теперь я медленно плыву в сторону Себастьяна. Скажем так, мне это дается с огромным трудом. Привыкший чеканить каждый шаг, стучать рядом с собой тростью, теперь я передвигался очень мягко, по крайней мере, я очень старался! ОЧЕНЬ! Шел почти плавно, не оступаясь, а, чтобы демон не обращал внимания на мою нетвердую походку, стал расстегивать на тунике пуговицы. Хотя, скорее всего я тупо пытался продолжать соблазнение, которое внезапно чрезвычайно увлекло, ибо я воспринимал это как очередной раунд нашей игры. Даже я сам понимаю, что если считать это некоим противостоянием между мной и моим дворецким, то я тут пользуюсь явно запрещенными приемами… Если правила к этому изврату были бы письменно оформлены, то да, а так… все законно! Непроизвольно на моем лице расцвела пренеприятнейшая улыбка, точнее, как её правильнее назвать, ухмылка. Мне буквально руками захотелось попытаться опустить уголки непослушных губ, которые против моей воли ведут себя подобным образом. Но руки были заняты. И вдруг, будто в опровержение моим словам туника упала на пол. А я, увлекшись своими мыслями, даже не заметил, как успел её полностью расстегнуть, а потом ещё и выбраться из плотной приталенной ткани. Кроме того, я уже совсем близко подобрался к вожделенному столу. Точнее, вожделенным был, конечно же, не стол, а Себастьян, упирающийся руками в крышку, но, для своего же блага буду считать, что вожделенный стол. Да уж, кривое оправдание, но на большее мой жаждущий крови мозг не способен. Я нагнулся, нашаривая под столом нож. Себастьян все это время смотрел в другую сторону. Я бы очень хотел собственными глазами лицезреть его удивление. Однако может ему и не впервой, что хозяин жаждет порезать своего слугу? Ну, сейчас узнаем. К боли он все равно не сможет остаться равнодушным, хотя я постараюсь уменьшить её количество до минимума. Поднявшись, с кровожадной улыбкой на лице, неожиданно грубо схватил воротник черного фрака. Себастьян судорожно выдохнул, стараясь поймать губами как можно больше воздуха. Затупленное лезвие оказалось совсем теплым: мой организм, пылающий от переизбытка адреналина уже успел передать часть жара ему, поэтому Себастьян даже не почувствовал контраста в ощущениях, когда я просунул лезвие за воротник, между шеей и тканью. Стал настойчиво пилить на себя, тихонечко пыхтя под нос, а вот поведение дворецкого в этой ситуации меня просто возмущало! Он банально задыхался и ничего, абсолютно ничего не делал, чтобы помочь себе. Только лишь быстро открывал рот, хватая требуемый легкими кислород. А я так хотел, чтоб он сопротивлялся, вырывался… Интересно, если бы вдруг действительно возникла ситуация, когда жизнь демона была бы в моих руках, он бы посмел причинить мне боль? Хотя, тут даже думать нечего. С какой стати он не будет спасать себя?.. Вот теперь я уже жалел, что настолько сильно затупил этот проклятый нож. Так Себастьян почувствовал бы мимолетную боль, и все. Шея бы залилась, скорее всего, кровью, хотя, учитывая тот факт, что лезвие одностороннее, может быть демон бы и не пострадал вовсе… Нет, пострадал бы он, конечно, по любому, уж как-нибудь я бы устроил ему сладкий денек. А вот теперь он вообще возьмет и задохнется, ни себе ни людям. Именно в этот момент ткань с жутким треском подалась, разорвавшись почти до самых лопаток. Я удовлетворенно вздохнул, а то уж начал думать, что так и не доберусь до вожделенной демонической кожи. Я заметил совсем чуть-чуть белой спины, проступившей среди лохмотьев разорванной рубашки, и это окончательно сорвало крышу. Водрузив одну руку на затылок Себастьяна, с силой вдавил вниз, ударив голову демона об стол. Покрепче ухватившись за мокрую от пота рукоятку, повел ею вниз по шву, благо, здесь ткань подавалась значительно легче. Нож скользил, как по маслу, но иногда все же умудрялся застревать, тогда я, грозно нахмурившись, дергал лезвие вниз, и материя с треском разрывалась. Именно разрывалась, а не разрезалась. Вот осталось всего несколько сантиметров, а фрак продолжает прилипать к спине, лишь слегка съезжая в сторону. Ещё один душераздирающий треск, и ткань, нехотя поползя по спине, рывком шлепнулась на пол, открыв моему взору исполосованную кожу демона. Спина почти вся была в крови, где-то струйки резво проделывали себе путь по предоставленному рельефу, в других же местах возлежали широкие размазанные пятна, созданные рубашкой и фраком. Вот в районе шейных позвонков остался красный след от слишком тесного контакта с лезвием, а дальше по позвоночнику идет слабая, изредка прерывающаяся царапинка. Совсем короткая, ибо уже на уровне сильно выпирающих лопаток шла глубокая рваная рана, благо, хоть плоть кусками не висела. Но это оказалось самой трагичной потерей из всего, чем была испещрена спина. Ниже ранки были более презентабельными. Поправив ключ, чуть съехавший по губе после моей неудачной попытки облизнуться, наклонился ближе к Себастьяну. Его спина была так напряжена, я буквально осязал эту настороженность и силу, которые излучало его тело. Мне это нравилось – было ощущение, что если я слегка дотронусь кончиками пальцев до поврежденной кожи, она едва ли не зазвенит, как натянутая струна. Мне, можно сказать, льстило осознание того факта, что именно я ввожу демона в подобное состояние, а это дорогого стоит. Будь сейчас иная ситуация, я бы обязательно что-нибудь ещё сделал для продления удовольствия… своего, разумеется. Наслаждался бы каждым, едва слышным вздохом, который хмуро выпускает грудная клетка дворецкого, уже явно отошедшая от удушья. Себастьян боялся свободно дышать, чувствуя какой-то подвох и опасность, веющую из-за спины. Это доставляло мне невероятное наслаждение и приводило в чувство трепетного восторга, но, думаю, это самое наслаждение все равно не сможет сравниться с тем, которое я испытаю, когда, вконец наиздевавшись над дворецким, войду в него, а ведь именно это я и собирался сделать. Едва удержав себя от зверского желания ещё раз плотоядно облизнуться, просунул язык между ключом и нижней губой и слегка дотронулся до менее залитой кровью лопатки. Повел языком вверх, затем вниз, а после влево, стремясь достигнуть позвоночника. Я так жаждал крови Себастьяна, она так восхитительно поблескивала в солнечных лучах, отдавала металлическим запахом, щекотавшем ноздри, но не спешил удовлетворять своего желания. Я знал, какой вкус имеет кровь, а у демона она внезапно оказалось такой же, как любая другая (что меня несколько разочаровало в первый раз), поэтому приблизительно догадывался, как может отреагировать мой организм. Ведь бывает такое, что ты смотришь на что-то очень привлекательное глазу и невероятно сильно хочешь его попробовать. Кладешь что-то в рот, в томленье прикрывая глаза, собираясь наслаждаться чем-то потрясающе вкусным и откровенно новым для тебя. Но вдруг этот новый вкус будто задевает все нервные окончания не только во рту, но и во всем теле и ты, выпучив от ужаса глаза, бежишь к туалету, чтобы поскорее очистить рот от подобной скверны. Затем возвращаешься, несколько минут отходишь от первичного шока, и уже спустя час тебе вновь этот продукт кажется весьма и весьма аппетитным. Тогда ты едва-едва можешь сдерживать желание вновь затолкать побольше в рот, так как, наученный горьким опытом, знаешь, что после этого последует.