Кошмар

Глава 14 Лаванда Продолжение POV Сиэля Я удивленно поднял взгляд на Себастьяна. Хотя, удивленно – это громко сказано. На самом деле, удивился я только внутри себя, а снаружи не смог подать никаких признаков изумления. Михаэлис сидел на столе, туфлями вымазывая все бумаги, находившиеся там. Когда он успел убрать со стола различную еду, все ещё там стоящую, я не понимал и не видел и вообще не успел проследить даже за тем, как демон оказался сидящим на корточках прямо перед моим носом. Он слегка улыбался, а волосы падали вперед, будто бы рисуя преграду между мной и дворецким. Но даже сквозь плотную завесу черных волос я отчетливо видел его глаза. Глаза, горящие красным, выражающие явственное желание. Это я созерцал уже так часто, слишком часто, чтобы удивляться. Я опустил взгляд вниз и к своему глубочайшему изумлению увидел… то, что Себастьян запрыгнул на стол, было просто цветочками по сравненью с тем, что его плоть не стояла. Как такое могло произойти, я не понимал. Мне казалось, что у демона возбуждение уже достигло крайней точки и скоро должно выплескиваться прямо через рот, ну, или через другое отверстие. Но, как оказалось, я был не прав. Естественно, дворецкий был возбужден, что доказывали глаза и изменивший тональность, хриплый голос. Но не настолько сильно, как мне бы того хотелось! Так, это сейчас я подумал? Если Михаэлис будет перевозбужден, он не станет сдерживаться и просто изнасилует меня! Неужели мне, МНЕ, великому графу Сиэлю Фантомхайву этого хочется?.. Ладно, кого я обманываю? Мне действительно очень хочется Себастьяна, но, естественно, я об этом никогда не скажу. Кроме того, мне хочется как можно быстрее закончить эту игру, желательно… нет, не желательно. А, РАЗУМЕЕТСЯ, моей победой! Однако возможно, я сразу выбрал слишком сильного соперника для «взрослой игры», который так просто не сдастся. И как я только что смог созерцать, в отличие от меня, может адаптироваться в новой среде, пребывая в постоянном возбуждении… Я снова поднял взгляд на лицо дворецкого. Себастьян все также продолжал улыбаться, только теперь его улыбка мне стала казаться какой-то безумной, с каким-то оттенком хищности. Я хотел было кивнуть, но присутствовало ощущение, что если я склоню голову, то назад её уже не подниму. Я приоткрыл рот, чтобы высказать, что я думаю по этому поводу или хотя бы выразить свое согласие, но язык не хотел шевелиться. Я отчужденно закрыл рот и внезапно, что-то поняв, безвольно опустил руки, которые до сих пор держал на весу, что препятствовало моему полному расслаблению. Себастьян правильно все понял, расценив этот жест как согласие, и подался на меня, вместо того, чтобы притянуть к себе. Я чувствовал его прерывистое дыхание и видел красные глаза прямо напротив моих. Казалось, что ещё секунда, и он коснется губами моих губ. Если подумать, между нами уже достаточно произошло, а мы даже ни разу не целовались. Но… Я знаю причину этого, даже если бы Себастьян попытался меня поцеловать, я бы отвернулся, ведь я… Я не умею целоваться. Как это ни прискорбно, но с кем я, собственно говоря, мог бы целоваться? Ведь мне… Мне всего двенадцать лет. Да уж, здорово. Мне двенадцать лет, а я уже не девственник, какой позор! Мне казалось, что Михаэлис уже минут этак десять приближается ко мне и все никак не может достигнуть. Я сидел, откинувшись в кресле, а он практически нависал надо мной. Лицо, казавшееся таким близким, пронеслось буквально в миллиметре около моего носа, а влажный язык коснулся шеи. Я вздрогнул. До сих пор сложившееся впечатление разрушалось на глазах, таяло, как снежинки, упавшие на ладонь. По сравненью с его языком моя кожа была такой горячей, прямо пылающей черным пламенем. Но это было приятно. Как будто резко окатили ведром холодной воды, хотя было всего лишь невинное прикосновение. Затем язык пополз ниже, а пальцы Себастьяна, взяв мой подбородок, подняли голову выше. Таким образом я плохо мог разглядеть, что внизу происходит, да и не стремился в принципе. Веки стали медленно закрываться, странно, что до сих пор я как-то удерживал их в поднятом положении. Последнее, что блеснуло перед моим взором – горящие рубины, и глаза окончательно закрылись. Внешне я наверняка выглядел спящим, но нет. Себастьян это знал, поэтому продолжал держать мой подбородок и правильно делал. Если он опустит руку, моя голова, вероятно, упадет на грудь. Все тело сковывала такая непонятная слабость, и казалось, будто бы меня придавили, как минимум, могильной плитой. Вторая рука дворецкого, насколько я чувствовал, лежала на моей талии. Складывалось стойкое впечатление, что я просто малыш по сравненью с ним. Ну, по возрасту так и есть, а вот по росту я не намного ниже его. Ну, наши комплекции не отличаются в разы. Тем не менее, ладонь демона занимала пространство, начинающееся чуть выше тазобедренной кости и заканчивающееся чуть выше талии. Хотя, именно это создавало иллюзию, будто я под надежной защитой. Это было так приятно и так будоражило, ведь я всегда привык полагаться только на себя. А теперь, когда глаза закрыты, я нахожусь в неведении, хочется верить, что это существо защитит тебя. Язык прошелся между ключиц, несколько раз обведя каждую из них, а потом поднялся вверх. Я судорожно вздохнул, когда Себастьян коснулся им кадыка, несколько надавив. Ещё мгновение, я не успел проследить, когда Михаэлис добрался до моих губ и настойчиво их лизнул. Будто слизывая сок, а я в это время пытался судорожно понять, что мне надо делать. Открыть рот, чтобы впустить дворецкого, но он тогда поймет, что я не умею целоваться, это будет позор на всю жизнь. Или же наоборот сомкнуть зубы, но тогда Себастьян может решить, что я против всех этих прикосновений и вообще все прекратит, но я ведь не против, мне очень даже нравится. Это будет вообще трагедией в моей жизни! Мало ли что, вдруг такого больше никогда не повториться! Но Михаэлис предпочел не ставить меня перед выбором одного из двух. Подразнив языком сначала правый уголок губ, а затем, обведя вокруг рта, – левый, он лишь чуть-чуть проник внутрь. Всего на мгновение коснувшись языком моих зубов, и раньше, чем я решил, как же все-таки следует поступить в данной ситуации, вырвался наружу. Он снова, оставляя влажные дорожки, пополз вниз, извиваясь по коже и приятно её щекоча. Сердце ухнуло, и я внезапно осознал, что очень бы хотел, чтобы Михаэлис таки проник в мой рот. А потом, по ходу действия я бы уже понял, что мне следует делать и как отвечать на поцелуй. Но меня поздно осенила сия гениальная мысль. Возможно, если бы я сразу разомкнул зубы, Себастьян именно так и сделал бы, но… Я же поздно сообразил. Хотя, наверное, это и к лучшему. Я бы не мог отвечать на его поцелуй, касаясь языком его языка, потому что мой вкусовой орган категорически отказывается двигаться, что я не замедлил проверить. Так и есть, лениво лежит внизу, чуть подрагивая, когда я его напрягаю. В то время, когда меня снова поглотили размышления, язык Себастьяна, снова пощекотав ямку между ключиц, скользнул ещё ниже. Было жутко приятно. Пока что расстегнутые пуговицы позволяли демону проделывать себе путь по моей коже, покрывающейся мурашками вслед за прикосновениями. А что будет дальше? Чуть выше сосков находилась первая застегнутая пуговица, явно сейчас сильно раздражающая дворецкого, дыхание которого участилось. Вопреки моим ожиданиям, ни одна рука демона даже не дернулась со своего места в стремлении избавить своего хозяина от препятствий. Как оказалось, Михаэлис решил не подключать к процессу ничего, кроме языка. Неожиданно его язык скользнул вбок, за самый кончик приподнимая пропитавшуюся соком ткань. Несколько мгновений возни и язык демона, уже полностью подняв липкую материю, шарил по моей груди в опасной близости от соска. Там, где язык проходился, оставалась приятная прохлада и свежесть, так как до сих пор все прилипало и раздражало, но уже через несколько секунд мокрая тяжелая ткань снова приземлялась на прежнее место, снова одаривая неприятным чувством липкости. Себастьян долго шарился там, будто пытаясь отвоевать у рубашки территорию, а потом, сдавшись, вытянул язык максимально. Его вкусовой орган, замерший в паре миллиметров слева от соска, задрожал, дергаясь и легонько ударяя по коже. Это простое действие вызвало во мне бурю эмоций, вплоть до неистового желания самому разорвать на себе одежду, но, увы, мои теперешние силы не позволяли совершить этого элементарнейшего, я бы даже сказал, варварского действия. И вдруг язык обмяк, покорно легши на мою грудь. Я почувствовал, как он медленно ползет назад, не потому что сам того хочет, а потому что его тянут, а затем и вовсе сник во рту своего хозяина. Я, было, разочарованно вздохнул, а веки задрожали, собираясь, дьявольскими усилиями, но все же открыться, однако рука Михаэлиса, лежащая до сих пор на моей талии, переместилась на лицо, как бы удерживая глаза закрытыми. Я послушно перестал предпринимать попытки обрести зрение и расслабил мышцы век. Себастьян, почувствовав это, убрал руку с моего лица, как я думал, он все же расстегнет рубашку, но нет, его конечность снова оказалась на моей талии. Дворецкий сгреб пальцами ткань, приятно пощекотав кожу, отчего захотелось извиваться в его руках и мурлыкать, как кот. До моего подбородка дотронулось что-то мягкое, а потом, будто подхваченное ветром, слетело вниз. Легло на левую, оголенную часть груди. Оно было тяжелое и я только через некоторое время упорных вырываний мыслей из густого желе, в котором плавал мой мозг, понял, что это голова Михаэлиса. Он положил свою голову мне на грудь, а подбородок щекотали его взъерошенные волосы. Я задержал дыхание, боясь ненароком не скинуть его голову со своего тела. Казалось, что когда я выдохну, тяжелый предмет не позволит набрать воздух в легкие, поэтому я старался не дышать. Очень хотелось открыть глаза, посмотреть, как выглядит голова Себастьяна на моей груди. Как смотрятся блестящие волосы, падающие на глаза, лежащие на висках. Как тонкие смольные пряди разметываются по белой рубашке и чуть заметно прилипают к ней, а потом, нечаянно зарываясь под ткань, вызывают дрожь по всему телу. Я жаждал прижать его к себе, не отпускать от себя, будто этот предмет представляет для меня особую ценность. Мне хотелось наклонить голову и зарыться носом в бархатистые мягкие пряди. Вдыхать их аромат, перебирать пальцами, смотря, как они скользят между ними. Я никогда не задумывался над этим, но мне казалось, что волосы Себастьяна – такое недосягаемое и желанное – пахнут кофе, в аромат которого тонкой фиолетовой лентой вплетается аромат лаванды. Кофе, потрясающий запах, мой любимый, после аромата персика, как наркотик манит к себе, заставляя вдыхать снова и снова, кружа голову и даря забвение. Лаванда – нежность и безмятежность, она ассоциируется у меня со снами, мягкими и таинственными. Будто такая подергивающаяся фиолетовая дымка, едва замершая в воздухе, тонко проникающая в нос и заставляющая сознание окрыляться. Если аромат персика пробуждал во мне какое-то скрытое безумие, после которого неминуемо наступала слабость, то лаванда дарила расслабление и отдых, наполняя изнутри свежестью и покоем. Как гром среди ясного неба, вырвав меня из блаженных мыслей, язык Себастьяна вновь проник к правому соску. Я съежился под этими прикосновениями. За счет лежачего положения головы Михаэлис теперь мог продвинуться значительно дальше. Его язык проделывая ходы под рубашкой, добирался до цели и наконец достиг её, в нерешительности замерев. Я застыл, внезапно поняв, что моё тело невольно напряглось, хотя на это не было ни сил, ни желания, ни чего-либо ещё, что могло бы поспособствовать напряжению. Я резко выдохнул, когда его язык лег на сосок, неизвестно как, но умудряясь его массировать. Я расслабился, отдаваясь во власть приятных ощущений. Язык двигался вперед и назад, с силой прижимаясь к моему телу и оттягивая багровую кожу. Это было просто дьявольски приятно. Скажем так, приятней было только вчера вечером… Я физически ощущал, как горит мое лицо, покрываясь краской. Сколько ни старался, но воспоминания о вчерашнем вечере не могли пройти бесследно, оставляя за собой отпечаток на моей бледной коже. Я быстро себя успокоил, когда понял, что член начал очень и очень странно подрагивать. Лицо остыло, а вот плоть почему-то нет… Хотя, чему тут удивляться? Когда Себастьян явно так пытается меня возбудить. Почему я должен вот спокойно сидеть и терпеть? Я, может, тоже чего-то хочу! На этой самой мысли Себастьян вдруг приподнял голову выше, упираясь макушкой мне под подбородок. Его рука, которая до сих пор продолжала держать голову, опустилась вниз, с талии конечность тоже «ушла». Ну кто бы сомневался, что на этот раз демон все-таки дотянет свои вездесущие ручонки до моей рубашки… …Непонятно почему, но процесс расстегивания пуговицы оказался уж очень утомительным и длительным. Хочу подчеркнуть это слово! ПУГОВИЦЫ! Да-да, вы не ошиблись. Себастьян несколько минут расстегивал всего одну пуговицу, что меня крайне вымотало. Я постарался абстрагироваться от этой суеты, которая шипела глубоко внутри меня, а Себастьян абсолютно спокойно делал свое дело, будто его вовсе не волнует мое состояние. Честно говоря, меня это глубоко оскорбило! Ну да я решил не обращать на это внимание. Когда руки дворецкого переместились на следующую петельку, я понял, что это затянется ещё надолго и глубоко вздохнул. Этот простой жест не укрылся от глаз или рук Себастьяна, которые на мгновение замерли, а уже через секунду возобновили свое нашествие на пуговицу. Я пытался понять, куда бы мне деть свое сознание на все это время, как уловил носом тонкий знакомый аромат. Это волосы Себастьяна, лезшие мне в лицо и почти откровенно залезающие в нос. Этот аромат… Прекрасный запах… Просто восхитительный… Как оказалось, я немного ошибся. Его пряди больше пахли лавандой и немного кофе. Но странно, что я вообще знал, какой запах они должны иметь. Возможно, когда-то у меня получилось ощутить этот аромат при каких-то, пока что неизвестных мне, обстоятельствах, а потом я просто выбросил это происшествие из головы. В любом случае этот запах был мне удивительно приятен. Казалось, что меня опутывают светящиеся фиолетовым нити. Перед глазами стояла картинка, как я вишу в каком-то черном пространстве, связанный этими лавандовыми путами. Не подвешенный, ничего… А на тело сыплется кофейная пыль. Она падает мельчайшими крупицами на кожу, заставляя эти места извергаться вулканами. Это потрясающе! Одновременно мне спокойно и сумасшедшее! Я даже не знаю, как по-другому назвать это состояние. А ведь это всего лишь запах… Но сейчас не хотелось об этом думать. Кофейный песок проникал сквозь кожу внутрь, распаляя изнутри. Снаружи меня окутывало умиротворение, а внутри бурлила закипающая кровь. Однако лаванда не позволяла вырваться наружу этому сумасшествию. Она будто бы остужала, освежала, подмораживала разбушевавшиеся инстинкты, скрепленные наркотическим действием кофеина. Сейчас они не смешивались. Два чудеснейших запаха были порознь и будто бы противоборствовали друг с другом. Лаванда, оплетающая снаружи, и кофе, разрывающий изнутри. Они использовали мое тело как поле боя, а мои мышцы, кости и даже тонкая кожа являлись для них преградой. Это невозможное сочетание было прекрасно! Да, именно, это было красиво… Волосы слегка развиваются от неизвестно откуда взявшегося ветра. Но я-то знал, что это вовсе не порывы, кажущиеся такими свежими и солоноватыми, совсем как бриз… Это путы излучают этот дух свежести и спокойствия. И, несмотря на внутренний огонь, именно здесь я чувствую себя удивительно умиротворенно, как никогда. Чудесный аромат… Красивый аромат… Аромат лаванды…