***
Питер думает, что он слишком, до невозможности сильно влюблён. Питер думает, что это не совсем нормально. А ещё Питер думает, что, наверное, немного спятил, потому что любит двух людей. Голова Гарри лежит на его коленях, а сам Озборн распластался на диване и уже давно видит десятый сон. Питер аккуратно перебирает светлые пряди, а его грудь сейчас, кажется, взорвётся от переполняющей её нежности. Парень давно не следит за происходящим на экране, потому что Гарри слишком мил, когда лежит вот так, абсолютно расслабившись и перестав играть в главу мега-корпорации. Рядом на столике в тарелке лежит пара кусков пиццы, а на полу валяется пара бутылок колы. Им обоим было настолько лень готовить, что они просто заказали еду на дом. И не то чтобы это было плохо, абсолютно точно нет, но Питер иногда задумывается, насколько далеко они смогут зайти и насколько далеко уже зашли. И обычно на этом моменте Гарри, как цербер следящий за малейшими сменами настроения Питера, легонько хлопает его ладонью по лбу и говорит прекратить все мыслительные процессы, потому что «Питер, не перенапрягай мозги, их и так не особо много». И Питер перестаёт. Просто потому что Гарри так сказал. И ладно, возможно ему всё же стоит задуматься о такой странной послушности со своей стороны, но он не будет. Заметить момент, когда Гарри просыпается, Питер не успевает. Потому и не знает, сколько тот уже лежит с открытыми глазами, вглядываясь в его лицо. Пристальный взгляд светлых глаз заставляет чувствовать себя не в своей тарелке, и Питер делает попытку подняться с дивана, при этом пытаясь аккуратно убрать голову Гарри со своих колен. Озборн покорно даёт ему это сделать, чуть приподнимаясь и затем укладывая голову обратно на освободившийся диван. Он всё также не сводит с Питера пристального взгляда, и да, Паркер заранее чувствует себя виноватым, даже если это абсолютно не так. - Ты ведь не собираешься уходить, да? – спрашивает Гарри хриплым после сна голосом, и Питер замирает. - Ну, у меня есть своя квартира, я думаю, что если не буду там жить, то рано или поздно мыши вконец почувствуют себя хозяевами и устроят вечеринку на пару с тараканами и пауками в честь новоселья, - пытается пошутить Питер и даже чуть нервно смеётся, поднимая с пола свой рюкзак. - Мне никогда не нравилась та квартира, - презрительно фыркает Гарри и ложится на бок, подпирая голову рукой, наблюдая за Питером. - Мне тоже, но это единственное, что я могу себе позволить на зарплату внештатного фотографа и стипендию в университете, - уже по-настоящему смеётся Питер, непонятно зачем объясняя это Гарри – тот и так в курсе. - Переезжай ко мне, - спокойно предлагает Озборн и смотрит на шокированного Питера так, словно не сказал ничего такого. Паркеру же кажется, будто его ударили по голове чем-то тяжелым. Несколько раз. - Ты шутишь? – только и может выдавить из себя Паркер, потрясённо моргая. - Я говорю совершенно серьёзно. Гарри садится на диване, поправляя чуть смятую футболку, и смотрит на Питера тем самым взглядом «я не шучу и если ты тоже не будешь серьёзен, у нас большие проблемы». Питер набирает полную грудь воздуха, собираясь ответить на поставленный вопрос, но вместо этого лишь выдыхает и не произносит ни слова. Боже, ему так страшно в этот момент. Гарри терпеливо ждёт, пока Паркер соберётся с мыслями и наконец сможет выдавить из себя хоть что-то. И со стороны можно было подумать, что Озборн предельно спокоен, но это если не знать куда смотреть. Питер знает, а потому может с уверенностью сказать, что Гарри не спокоен. Он напряжен словно струна и в любой момент может сорваться. Питер ещё раз вдыхает и выдыхает. Затем откидывает рюкзак обратно на пол, преодолевает разделяющее его с Гарри расстояние, наклоняется и целует его. Паркер всё ещё считает действие – лучшим ответом, особенно, когда отвечать нет смысла. Гарри с силой вцепляется в его плечи, яростно отвечая на поцелуй, будто хочет показать насколько недоволен действиями Питера, и тянет Паркера на себя. Тот неуклюже приземляется на парня, вжимая его в диван, но не то чтобы кто-то из них был против. Часто Питеру кажется, что они похожи на двух маленьких потерявшихся мальчиков, которые не знают в какую сторону им идти, чтобы наконец набрести на дом. Чаще, что они просто нашли друг в друге то, чего нет в других, но растеряли это в процессе пути друг навстречу другу и теперь просто мечутся, словно обезумевшие, наворачивая круги. И ладно, пока он тут размышляет на высокие темы, Гарри успевает освободить его от рубашки и с самодовольной улыбкой перейти от выцеловывания шеи чуть ниже и несильно прикусить его сосок. Не ожидавший такого, Питер охает и прогибается в спине. - В спальню. Немедленно, - шипит он, в ответ на что Гарри смеётся и укладывает свои руки на ягодицы Питера. - А диван тебе уже не нравится? – спрашивает он, практически забираясь проворными пальцами под нижнее бельё Паркера. - Живо! – приказывает Питер, поднимается с дивана и тянет на себя Озборна, затем подталкивая его в нужную сторону. И, о боже, Питер действительно действительно любит кровать Озборна. Даже не смотря на любовь Гарри к черным шелковым простыням. На самом деле это невероятно заводит. По крайней мере Питер, быстро избавляя Гарри от ненужной одежды и толкая на кровать, думает, что сейчас просто взорвётся от чертового возбуждения и сексуальной неудовлетворённости. Озборн на это только смеётся и удобнее устраивается на собственной постели, раскидывая руки в стороны и с прищуром наблюдая за тем, как Питер поспешно раздевается. Иногда Питеру кажется, что Гарри доставляет особое удовольствие мысль, что его будут втрахивать в матрас на этих потрясающих простынях, потому что тот выглядит даже слишком довольным, раскинувшись на постели в позе морской звезды. Хотя в случае Гарри просто звезды. - Если ты не поспешишь, Питер, я начну без тебя, - заявляет раскрасневшийся Гарри и уже тянет руки к паху, но Питер вовремя их перехватывает, правда чуть не запутавшись в собственных ногах, пока кидается к кровати, но кого это волнует. – Хороший мальчик. Именно в такие моменты Питер задумывается о том, кто тут играет главенствующую роль и, черт возьми, если Гарри не контролирует абсолютно всё. Даже то, как его будут трахать. И ладно, Питер соврёт, если скажет, что ему это не нравится. По правде говоря, Паркера пугает, насколько сильно они с Озборном чувствуют друг друга. Они будто периодически читают мысли другого и заранее знают, как, где и что нужно сделать. Сегодня всё выходит так же. Питер знает, что Гарри не собирается долго ждать и, что если Питер не возьмёт его немедленно, Озборн будет очень очень зол. Он наплюёт на всё, подомнет Питера под себя и на практике покажет как надо. И может в другой момент Паркер намеренно бы ничего не делал, лишь бы вызволить на волю такого Гарри, но не сегодня. Поэтому он переворачивает Гарри на живот, заставляя прогнуться в пояснице, хватает с тумбочки смазку (предусмотрителен как всегда, Гарри), выдавливает немного на свои пальцы и вводит сразу два. Гарри сдавленно стонет, уткнувшись в подушку, и шипит ругательства. И, пожалуй, эти звуки – это то, что Питеру хотелось бы слушать вечно. Когда ему кажется, что Гарри уже достаточно растянут, чтобы принять его, Питер вытаскивает пальцы и, не удержавшись, кусает Озборна за левую ягодицу. И черт, черт, черт, Гарри такой открытый, такой его – Питера, – что просто невозможно сдержаться. Он входит без предупреждения, и Гарри выгибается настолько сильно, что на секунду Питеру кажется, что тот сломается. Но этого не происходит, и Питер делает первый толчок. Затем ещё один и ещё, не заботясь о том, чтобы дать Гарри привыкнуть. Впрочем, Озборн и не просит об этом, старательно подмахивая и наслаждаясь происходящим. И, боже, он такой узкий, такой до невозможности узкий, будто это не они трахаются как кролики практически каждый день. И Питер действительно не знает, почему всё ещё не умер или не сошёл с ума от всего происходящего. Он просто до ужаса, до отвратительности сильно влюблён в этого парня.***
На следующее утро, когда они вместе готовят завтрак, или точнее пытаются готовить завтрак Питер очень надеется, что Гарри не будет снова заводить разговор о переезде. Но его надеждам не суждено сбыться, как бы Паркер не хотел обратного. Озборн сидит на кухонной тумбочке, рядом с плитой, на которой готовится омлет, обвив ногами талию Паркера и в задумчивости кусает губы. Питер знает, что ничего хорошего от этого действия и такого притихшего Гарри ждать не стоит, но смирно стоит на месте, уложив руки с двух сторон на руки самого Озборна и переплетя их пальцы. Омлет начинает пригорать, когда Гарри наконец подаёт голос: - Так что, оставишь свою лачугу на растерзание крысам и переедешь ко мне? Гарри намеренно задаёт серьёзный вопрос в полушутливой манере, будто бы принижая его значимость, которая на самом деле огромна. Питер молчит несколько секунд, наблюдая за тем, как их завтрак превращается в непригодную для еды дрянь. - Конечно, - наконец отвечает он и переводит взгляд на буквально сияющего Озборна. – Я перееду к тебе. Гарри светится. Черт, он действительно будто светится изнутри от счастья, и Питер готов сказать и пообещать что угодно, лишь бы всегда видеть его таким. Пусть даже в конце это окажется всего лишь бессмысленными ничего в себе не несущими наборами слов. - Я могу сделать это хоть завтра, - говорит он и, прежде чем Гарри успевает ответить, срабатывает пожарная сигнализация. Что ж, они таки сожгли свой завтрак, превратив его в жалкие черные дурно пахнущие ошмётки от полноценного омлета.***
Питер ненавидит самолёты. И ладно, это его проблемы, потому что за столько полётов, что он сделал рейсом «Нью-Йорк - Лондон» и обратно, он уже должен был привыкнуть. Но черт, он определённо никогда не привыкнет. Паркер берёт билет на ближайший рейс до Лондона, практически сразу же как покидает квартиру Гарри. И на следующий день уже сидит в самолёте. Он знает, что таким образом просто сбегает от проблем, но ничего не может с собой поделать. Он также ничего не может поделать со своими чувствами, но зато может закрыть на всё глаза и просто дать себе время. Время, которого катастрофически не хватает на то, чтобы разрываться между двумя городами. Или точнее двумя людьми. Тётя Мэй бы сказала, чтобы он перестал кормить обещаниями Гвен и Гарри и сделал наконец свой выбор. Ещё она бы сказала, что он просто потрясающий лжец самому себе и, что в глубине души, он уже давно решил, кому принадлежит его сердце. Питеру бы тоже не помешала её уверенность в нём, и он очень жалеет, что люди не могут делиться друг с другом чувствами воздушно капельным путём или ещё каким-нибудь таким же безобидным способом. И вообще-то он знает, что она права. А ещё Питер знает, что он плохой парень для Гвен. И просто отвратительный лучший друг для Гарри. Впрочем, он вообще не имеет ни единого понятия, в чем же он всё-таки хорош, но это также не имеет значения. Когда-то он сказал своей девушке, что будет любить её, даже если против них будет весь мир. Когда-то он сказал своему лучшему другу, что будет помнить и ждать его, даже если все воспоминания выжгут из его головы. Когда-то он обещал двум людям всего себя. Стюардесса проходит по салону и просит пассажиров пристегнуть ремни - самолёт идёт на посадку. Питер вздыхает, делает, как просят, и смотрит в круглое окошко. Лондон. Он почти в Лондоне. Я надеюсь, ты соберёшь мои вещи без меня. Я до ужаса боюсь мышей. Питер