Ведьма

      Ночной воздух пропитался гарью. До небес вздымается сноп огненных искр из охваченных безжалостным пламенем деревянных балок дома. Стоявшая на лесном отшибе хижина была похожа на огромный факел. Он еще долго будет гореть, ведь селяне постарались на славу…       Сейчас они возвращаются в деревню радостные и счастливые, все еще объятые яростной лихорадкой. У многих в руках вилы, топоры и горящие факелы. Они поют громкие песни во славу Господа вперемешку с пошлыми частушками о ведьмах. Теперь они — герои. Благодаря им на одну рыжую тварь стало меньше. Сегодня они обязательно устроят пышное торжество в честь этого!       Селяне искренни верили, что вместе с мужем-приспешником нечистой силы и их маленьким выродком была сожжена и сама ведьма, но нет. Никто из ликующих варваров не заметил, как из леса вынырнула маленькая темная фигура.       Она слишком далеко ушла в лес, слишком поздно услышала яростные крики озверевших людей. Стремглав кинувшись к своему дому, она опять непростительно сильно опоздала… Когда женщина выбежала из густых зарослей древнего леса, селяне уже бурно отмечали сожжение нечистого семейства, а стены дома окончательно сгорели. Замерев от ужаса, она выронила корзину с папоротником. Черный капюшон длинного плотного плаща упал на плечи, открывая копну густых спутанных волос. В ярко-рыжих прядях отображались все огненные блики; казалось, что голова ведьмы была так же объята пламенем. Нерешительно шагнув на встречу пепелищу, женщина ощутила сильный запах крови. На бледном лице дико блеснули голубые глаза. Но тут же хищный блеск пропал, уступив место горю.       Опустившись на колени перед догорающими стенами, женщина закричала. На её страдания откликнулся лес: деревья зловеще задрожали от нарастающих порывов ветра. Призывно завыли волки, заухали совы. А ведьма рыдала, уткнувшись лицом в горячую землю. Она рыдала по мужчине, который влюбился в презираемую всеми селянку, которую считали ведьмой. Он не слушал сплетни, не обращал внимания на угрозы. Он просто любил. А она нерешительно отвечала ему взаимностью, с трудом веря в его искренность. Но в конце концов все же поверила, и результатом её доверия стало дитя. Их ребенок — маленький мальчик, которому не посчастливилось родится таким же рыжим, как мать и зеленоглазым, как отец.       Роды никто не принимал, женщина страшно мучилась, однако её пожалела старая соседка. Она помогла нагреть воду, чтобы искупать дитя. Но только увидев весь ведьмовский набор черт, в ужасе отшатнулась от кричащего младенца и, не переставая креститься, выбежала из избы. В этот же вечер по всей округе разлетелась новость о новорожденном ведьмаке, дите Дьявола.       Разгневанные мужики грозились вырезать и ребенка, и мать, сварливые бабы презрительно плевались в сторону худой рыжей женщины со слишком спокойным младенцем на руках. Озорная детвора, подражая жестокости взрослых, кидала в них камнями. А когда её муж вступился за семью, его жестоко избили отцы маленьких проказников. Тогда ведьма решила уйти из деревни с ребенком, но её остановил муж. За лето построив небольшой дом подальше от деревни, близ леса, они поселились там. И, казалось, теперь все должно быть хорошо, но нет…       Это еще больше рассердило селян. По ночам они обливали пороги святой водой, подкладывали серебряные кресты к косякам дверей. Вызывали местного священника читать молитвы.       Множество раз женщина получала ужасные ожоги, не зная о западне. Множество раз она забывала о своих магических способностях, передавшимся ей от бабки, и с надрывом рыдала в плечо мужа. Тот её утешал, говорил, что все скоро закончится, их оставят в покое. А она не верила; она знала, что они не успокоятся пока не уничтожат и её, и ребенка и мужа. И оказалась права…       Все еще не придя в себя, ведьма поднялась и вошла в горящий дом. Ослабевавшее пламя с шипением отстранялось от женщины. Она шла в глубь её уничтоженного жилища, разрушенной жизни. Приблизившись к детской кроватке, она прижала руку ко рту, пытаясь сдержать рвущийся наружу крик. Годовалый младенец не мучился в огне, не страдал от удушья. Он умер раньше. Не дрогнула рука у старосты деревни, когда он перерезал рыжему малышу горло. Даже не пытаясь утереть текущие слезы, она повернула голову в сторону горницы. Женщина знала, что там лежит её убитый муж. Запах его крови она учуяла еще снаружи.       Выйдя из остатков дома, женщина решительно откинула волосы за спину. Огненные пряди коснулись поясницы. Глаза на бледном, худом лице стали угольно-черными. Тяжело дыша, отчего широко расправлялись крылья тонкого носа, она устремила яростный взгляд в сторону деревни, что находилась чуть ниже отшиба. Острым зрением она видела, как веселятся и ликуют жители, напиваясь и обжираясь до отвала. Да, никто из селян не пожалел своего добра, и они принесли из своих кладовых по лучшему куску свинины и кувшину эля. Содержатели таверн и пабов выкатили на своеобразную площадь бочки с хмельным питьем, вынесли зажаренных куриц, похлебки и прочее. Староста и его трое сыновей, которые лично убили мужа ведьмы, сидели во главе вынесенных столов и были в центре внимания, как новые герои. Незамужние девки стайкой облепили самодовольных воинов, а те из них, что были покрасивее да попышнее в груди и бедрах, устроились у сыновей старосты на коленях. Молодые мужчины, не стесняясь, лапали покрасневших девушек, но выходить из-за стола не спешили, все больше хмелея и ослабляя пояса на рубахах.       Оглушая всех вокруг, наперебой пели песни местные барды и приезжие менестрели. Разведя огромный костер в центре площади, танцевали дикие танцы женщины и мужчины. Детей спать не загоняли, и теперь они таскали со столов сладкие пряники и мешались под ногами, кружа вокруг пьяных людей. Жители веселились, и думать никто не смел, что их веселье могут прервать…       Наклонив голову, женщина улыбнулась, в её глазах плескалось безумие. Покрутив на безымянном пальце тонкое деревянное кольцо — подарок мужа вместо железного, ведьма стремительно направилась вниз. Она никогда не использовала во вред свой дар, лишь заставляла увядшие цветы вновь распускаться или лечила раны, но её все равно считали ведьмой. Со временем она и вправду поверила, что является исчадием ада. Теперь пора доказать это на деле! Не замедляя шага, она вскинула бледные руки. Ясное звездное небо прочертила белая молния, запоздало раздался раскат грома. Тяжелые грозовые тучи затягивали небосвод, все чаще сверкали уже золотые всполохи. Порывы ветра качали вековые деревья, выли волки.       Музыка на площади оборвалась еще с первым громовым раскатом. Испуганно застыли на месте селяне, несколько детей заплакали. Староста, грузный и пьяный мужчина, прогнал с колен раскрасневшуюся девицу и хмуро уставился в конец улицы. Услышав вой волков поддались панике и женщины, а с началом грозы и мужчины стали ощущать себя непривычно уязвленными.       — Ведьма! Ведьма жива!       — Злой дух мстит за её смерть!       — Нечисть! Нечисть атакует!       Со всех сторон раздавались испуганный крики, женщины похватали детей и устремились в избы. Мужчины потянулись за отложенными вилами и топорами. Многие из них двигались с трудом, но даже охмелевшие, они понимали исходящую отовсюду угрозу.       Без страха вошла ведьма в деревню. Встретила её тишина, лишь горящий костер приятно трещал. Его пламя не отражалось в бездонных черных глазах женщины. Мужчины испуганно замерли, глядя издалека на безумную колдунью. Нападать всей деревней на спящих обитателей её дома было легко. Трудность возникла лишь тогда, когда рыжая чертовка не была обнаружена.       — Ты говорил, что они все спят! — орал в тот момент староста на старшего сына, вытирая окровавленный нож о детскую пеленку.       — Она должна быть тут! — оправдывались сыновья, уже убив отца ребенка.       — Староста, тут кошка! Черная! — заорал кузнец из кладовой. — Вот сатанинское отродье! Кошкой обратилась!       Черная зеленоглазая кошка, которую посчитали обратившейся ведьмой, была так же убита.       Староста гневно сплюнул: доверился этим придуркам! Надо было самому все делать, а еще лучше — подловить ведьму днем и прилюдно сжечь! А теперь сложно представить, что сошедшая с ума от горя колдунья может сделать.       Но сама женщина прекрасно представляла, как она отомстит. Открыто улыбнувшись замершим мужикам, она взмахнула рукой. Те заорали. Но ничего не произошло. Настороженно осмотревшись вокруг, они засмеялись:       — И это все, на что способна ведьма! — кричал средний сын старосты тот, что первый нанес удар мужу ведьмы. — Поди на шабаше незакончила свой поганый танец! Але муженёк хвост волшебный отре… А-а-а!       Белая молния, словно стрела, пронзила смеющегося мужчину. Заорав от боли и тут же ничком упал на землю, загоревшись. Мужики в ужасе отшатнулись.       — Познайте огонь… — прохрипела ведьма, протянув скрюченные пальцы к небу.       Тучи нависли еще ниже, из них, будто вода из ведра, посыпались молнии. Беспорядочно ударяя о землю, они загорались, распространяя огонь вокруг себя. Мужики побросали вилы и, крича словно бабы, кинулись врассыпную. В считанные мгновения загорелась деревня, безостановочно сверкали молнии, гром оглушал похлеще церковных колоколов. Ничего невозможно было разобрать в этом хаосе. Истошно лаяли псы, срываясь с цепей и кидаясь на женщину. Но в ужасе замирали лишь приблизившись к ней. Немногие осмелевшие мужчины пытались остановить её, кидаясь на ведьму с топорами и вилами. Непринужденно взмахнув рукой, ведьма отвернулась — примитивное оружие селян вырвалось из рук хозяев и атаковало их. Слушая крики воинов за спиной, плач детей и визг женщин, смотря на полыхающую деревню, ведьма смеялась.       Безжалостные порывы ветра раздували пожар все больше. Проснувшиеся вороны кружили над площадью, нападая на людей и выклевывая им глаза. Вслед за средним сыном старосты погиб и старший, напоровшись на зависшие в воздухе вилы. На младшего напала стая ворон. Юнец яростно отбивался от них, но обезумевшие от страха псы накинулись на него. От взбесившихся собак пострадали многие жители, но больше всех дети. А ведьма все смеялась…       Теперь никто не пытался напасть на колдунью: все старались побыстрее убраться подальше от безумной. Но только выбежав за пределы деревни, селяне встречали новую западню. Голодные, злые волки безжалостно набрасывались на бегущих прочь людей. Крики, не переставая, сотрясали пространство, а колдунья хохотала, отбросив с лица огненные волосы. Староста скорбно рухнул рядом с обгоревшим телом своего среднего сына. Впервые за свою немалую жизнь он рыдал.       С интересом, словно кошка, наклонила голову колдунья. Никогда она не видела слез этого грозного мужчины. Однако уже через мгновение она широко улыбнулась и закружилась в безумном танце. Деревня горела, дышать было тяжело, немногие выжившее молили о пощаде и рыдали, выли насытившиеся волки и, кружили в небе дикие вороны, а она безумно смеялась. Кровью этих людей она стирала из своей жизни любимую семью. Наконец, она замерла перед старостой, закинув голову наверх и смотря в грозное небо широко распахнутыми черными глазами. Мужчина видел лишь её тонкую шею, а волосы расплавленным железом стекали по спине. Сейчас они полыхали ярче огня. Хотя и полыхать уже было нечему: ведьма была сожжена изнутри дотла. Остались лишь огарки её некогда светлой души. А теперь она сама покарала себя, как и жителей деревни. Резко опустив голову, она уставилась на старосту. Закрыв глаза, она стояла ровно, словно слушая тот ужас, что создала сама.       Староста решительно поднялся. Нашарив поблизости оброненный меч, он направил его на притихшую женщину. Он будет драться за себя, за своих убитых детей!       — Если хочешь и меня убить, то тебе придется попотеть! Я просто так не сдамся! Перед своим концом я вдоволь поглумлюсь над тобой за смерть своих мальчиков! — бесстрашно предупредил он.       Женщина стояла не шевелясь.       — Что ты ждешь?! Нам никто не помешает! Нападай! У тебя еще есть силы! — орал он. Но ведьма не шевелилась. — Нападай, ведьма!       — Моё имя…       Староста удивленно замолчал. Женщина все так же стояла с закрытыми глазами, на её лице ни следа недавнего веселья. С её виска медленно стекала чья-то кровь.       — Моё имя… — вновь еле слышно прошептала она. — Вы всю жизнь ненавидели меня, но даже не знаете моё имя. А я знаю вас всех. Всех! Но для вас я лишь ведьма… Моё имя… Даже я его не помню. Не помню, как меня называла мать. У меня и отца нет. Мать никогда не говорила про него, сказала только, что у него глаза голубые. И все…       Староста не понимал к чему это, но продолжал настороженно следить за её движениями.       — Почему вы меня ненавидите? Я никогда не желала вам зла! — женщина плакала. Прижав руку к лицу, она говорила с болью. — Я всегда хотела помогать вам! Но раз вы решили погубить меня, то зачем убили Ганса? А мой сын! Он же совсем маленький был! Кому он навредил?! Кому помешал? Почему?!       Она рыдала, и на её эмоции вновь откликнулась природа, но уже иначе. Ветер стал стихать, тучи рассеиваться, вороны и волки ушли в лес. Среди горящей площади остались лишь плачущая ведьма и староста.       — Я отомстила… Теперь меня ничего не держит, — все так же держа глаза закрытыми, женщина выпрямилась. Взмахнула рукой — подхваченный порывом ветра староста отлетел в сторону. Стремительно ведьма приблизилась к горящему огромному костру. Чем ближе она подходила, тем яростнее горел он, стремясь принять её в свои огненные объятья. А она не замедлялась, все так же идя прямо к нему. Рыжие волосы взметнулись за спиной. «Я уже видел это…» — промелькнуло в голове у старосты. Но тут он внезапно вспомнил. Лесной домик, рыжая красавица-травница, её сварливая мать, нежное тело и стоны… А ведьма появилась с бабкой в их деревне, когда ей было уже четыре года, после смерти её матери. Тут он вспомнил и еще одну вещь, которая пришла к нему вместе с осознанием ужасного факта.       — Стой… Стой, не делай этого! — закричал он.       — Почему? Огонь забрал мою семью, теперь они ждут меня, — ведьма смеялась, протягивая руки к пламени. Оно лизало её пальцы, сжигая кожу, но женщина этого не замечала. Она все смеялась. Но тут она сделала шаг…       — Стой! Остановись, Игритт! — истошно закричал староста, вспомнив давно потерянное имя ведьмы.       — Игритт… Да, меня так звали, — женщина развернулась к ошарашенному старосте. Её глаза были ярко-голубыми. Как и у него…       Улыбнувшись на прощание, Игритт шагнула в костер. Не было ни криков, ни стонов, она просто исчезла в неистовом огне, так похожем на её волосы. А староста с криком и слезами на глазах вонзил собственный меч в свою грудь. Рухнув на землю, он увидел подле себя деревянное колечко, а после его глаза закрылись навеки.       Кольцо, вместившее в себя любовь и доверие мужа — единственное, что осталось от сумасшедшей колдуньи, которая была намного человечней большинства людей, но которую так ненавидели жители её родной деревни. Для выживших она так и останется безумной ведьмой, что мстила за смерть своей семьи…