кто из нас ХОЗЯИН?

- Тебя уже никто не спасет... - его тощее, обвислое лицо осветила маньяческая ухмылка. - Даже твой хозяин…Кажется, вы поссорились. Я видел вас в его апартаментах… Ты был такой страстный... Он смеялся, казалось, он презирает меня, но зрачки его расширились, и это был не страх. - Ох, знал бы Канаме–сама… "Сволочь!…" Он медленно наклоняется ко мне с маленьким таким скальпелем в руках - небольшие надрезы на тонких пульсирующих жилках, и я вновь и вновь прохожу всеми кругами ада. Моя жизнь в каплях красной жидкости, а эта мразь только улыбается, и с каждым ударом по моему избитому телу все шире. Сколько дней прошло? А прошел ли хоть день? Не знаю. Кажется, вечность. Харука наверно думает, что я сбежал, предал его, скрывшись, не объяснившись толком. А он-то меня пожалел. Ответил на поцелуй. Жалость… Господи, как низко я пал. Такой «тряпкой» не чувствовал себя за все годы прислуживания в доме. Не хочу умирать в таком состоянии, лучше уж пусть он узнает о всех грехах, жертвах и сам убьёт меня. Нежели эта падаль… Чёрт, да это подобие вампира, живущее на таблетках, всё видел… Да чтоб его... Чёрт! Мне это уже не повредит, но Харука… Эта мразь чем угодно воспользуется, только бы испить его крови, у него же и от обычной вон крыша едет… Стоило мне об этом подумать, как клыки впились в мою шею, с жадностью высасывая последние капли. Идиот. - Что будешь делать? Куран же за километр учует, что ты пил мою кровь, и ты умрешь так же как я… - мне было все ровно, но такая перспектива смерти меня не радует. - А он в Гильдию уехал… - с довольной ухмылкой прошептал вампир где-то в район ключиц, медленно зализывая раны. Гадость… Меня передернуло от его слюнявой рожи, а этот ублюдок воспринял отвращение за возбуждение, впиваясь в тело вновь и вновь. Лучше бы он оставил меня умереть со всеми рваными ранами, но нет, он ещё слюнявил меня .. Блядь… Закопаю... Все! Доигрался... Миллиметр... Ещё немного... И я с садистской ухмылкой наблюдаю живой факел. Как же я люблю свою способность… Молния кого угодно заставит развеселить меня, вежливо попросит сплясать танец смерти, превращаясь в тусклый сероватый туман. Прошло больше ожидаемого времени (разряд был не столь силен), пока этот падший вампир, впервые пробовавший кровь, превратился в горстку пепла. Но с этим его «концом» я осознал, что сотворил ой, какую глупость. Я идиот, ну честно… Чёрт. Чёрт. Чёрт. Надо было мне срываться… Подумаешь облизали… Ну, дебил... Честное слово… На эту мразь использовал последние силы. И как думаешь, звереныш, выбираться отсюда? Я от ярости дернул за связывающие меня цепи… И опять пожалел. Они с внутренней стороны «украшены» шипами, чертовски острыми, скажу вам… и они только что впились мертвой хваткой в мое запястье. Ну вот может же так не везти… Я поморщился от боли, на лице сразу почувствовалась трескающая кровавая корочка. Да на мне живого места не было. От количества высосанной из меня крови и глубоких ран регенерация дезертировала с поля боя. Вот же Матушка-Фортуна как найду – убью, расчленю, заспиртую в маленькие баночки, не поленюсь разбросать по всему свету. Стоп. Стоп. Надо думать не о том. Сперва, как выбраться? Сил у меня ноль, кровь на исходе, скоро уплыву в мир сказочных иллюзий. А что неплохая перспектива, умереть забыть обо всем париться в миллионах саун в аду… Нет. Нет. Нет. Какой Ад? Какая сауна? Я хочу жить!… Спросить Хару, что же всё-таки это было. Он продолжал бы тискать свою сестрицу, а я, может, и сдался бы, годиков-так через сто… Идиот. Все идиоты. А я умру. Не знаю, сколько времени я себя проклинал ещё, но из самобичевания меня вывел жуткий скрип двери. Видели бы вы моё удивление, хотел бы я себя тоже видеть, лишь чувствую как от ползущих вверх бровей на глаза сыплется засохшая кровь, глаза вообще наверно по 5 копеек, будь монеты диаметром с Колизей... - вошла Ариса. Нет, ну вы можете представить – Ариса! АРИСА! Нет, ну это верх глупости… Куда катится мир? Чего эта мелкая здесь делает? Совсем страх потеряла? Хотя чего это я... Она же дочка Канаме - её не обидят. Но чего она здесь делает? Она с беспокойством, жалостью шагает ко мне. О нет, деточка. Не подходи. Ну ты же видишь, я голоден, умираю. И ещё я ненавижу тебя, ну не подходи… Да, да. Никто в своем уме тебя не обидит. Но не я. Терпение моё к тебе, вечное подтирание за тобой розовых соплей, которые ты пускала на Хозяина, старания догождать Харуке треснули, так вот внезапно, но громко, резко по швам… Ты его поцеловала, нет, ну это же верх наглости… моего хозяина. Чтоб тебя!... Не подходи, ДУРА.. - НЕ ПОДХОДИ… - я сорвался на крик, но он то ли не долетел до неё, то ли эта дура включила «игнор». Ну и пусть… пофиг мне.. Чувствую, как крыша медленно машет мне черепицей и исчезает в водовороте жажды. ПОВ Ариса. Я отчетливо видела, как один из отцовских слуг ударил Анри сзади. Нет, лица слуги братика я не видела, но кто же не узнает тех ярких огненных волос, с детства казавшимися мне солнцем в мраке ощущений, которые нагонял мой брат с его вечной заботой о младшей сестренке. А я же так хочу, чтобы он смотрел на меня как на женщину. Один лишь случай был. Тот поцелуй на балу… Как же, наверно, страстно это выглядело. Нет, это было правда умопомрачающе. Но относилось не ко мне. Брат как всегда мастерски играл на публику, на секунду я даже поверила в его настоящую любовь, но чудится, что он целовал не меня. Может, паранойя? Лучше бы она, и то, что он сразу после той видимой страсти искал в толпе кого-то (да я тогда, как последняя дура, не закрыла глаза), оказалось её частью. Но я же не слепая. Чёрт, и когда он успел? Не позволю. Все ровно он на мне женится, мы будем мирно жить воспитывать наших детей. Привыкнем друг к другу, и ненужна будет его любовь, а сперва и моей хватит на двоих. Он точно не посмеет пойти против отца, и у него не будет выбора. Он должен продолжить род Куран, а какая-то мымра ему в этом не помощник. Но как же все-таки обидно. Сейчас следующая ночь после бала. Я брожу по коридорам, могу лишь догадываться, в которую из тысячи дверей увели, а точнее уволокли Анри. У меня дрожат руки, но не столько от страха, сколько от беспокойства. Казалось бы он мне никто – просто слуга брата - но это далеко не так - он мой лучший и самый близкий друг. Ему всегда хватало нескольких слов, чтобы успокоить, поддержать, вернуть надежду на возможную, «не детскую», любовь брата. Он всегда защищал меня от непрошенных поклонников даже тогда, когда был занят поручениями брата. Я приходила поплакаться ему, заглянуть в яркие, манящие, полные секретов глаза, в разного цвета радужках. Я искала поддержки, и он всегда мне её дарил. Я уже почти бежала, всматриваясь в однообразные двери, пока не наткнулась на маленький незаметный проход, окутанный ароматом его крови, в конце коридора. Не задумываясь, я дёрнула на себя ржавую ручку и дверь со странным, режущим звуком уши открылась. Лестница. Я спускалась три пролета, пока не увидела ещё одну дверь, резкий такой, знакомый аромат крови моего "рыжеволосого ангела" пленил моё сознание. Три шага, и дверь с тем же аккомпанементом открылась. Я несколько секунд не могла пошевелиться. Анри весь побитый, ужасно бледный, в рваной одежде, любимые мной, всегда пребывающие в творческом беспорядке, волосы слиплись от крови и пота, глаза, полные удивления... Такое впечатление, что его сняли с креста - вытянутые в разные стороны руки прикованы цепями к стене, с запястьев сочится кровь, он стоял на коленях, кое-как подняв свой взор. Неважно, что он кричит мне остановиться. Пусть. Все равно. Только бы освободить его. Я оказываюсь в шаге от него, он молчит, падаю на колени, пытаясь разбить цепь, даже с чистокровной силой это получилось не сразу. - Потерпи, ещё одна рука… я тебя освобожу... - я пыталась, не касаясь его, дотянуться к другой цепи. Он меня схватил: - Дура... - прошептал он. Пусть, ему же нужна кровь. Но его голос породил во мне страх - такой жестокий, полный ненависти и презрения. Боль. Ужасная боль. Он животной хваткой впился в меня. Я терплю. Пусть. Я должна защитить его. Должна отплатить. Только чувствую, он выпил уже достаточно, его раны почти затянулись, а он не останавливается. Страх окутал меня мгновенно. Я вырывалась. Но его хватка такая беспощадная. Я слабею, еще несколько мгновений и меня выпьют «до дна»… Я не успеваю назвать его имя, уже готова потерять сознание, но он не позволил. Я в полубессознательном состоянии упала на каменный пол. Он кинул меня как ненужную, отвратительную куклу. Анри прислонился к стене, запрокинув голову к потолку слизывал остатки крови со своих губ… - Харука…- сорвалось с его уст. Я не понимала, но он продолжил, вгоняя меня в ступор: - Ты мне отвратительна, но твоя кровь напоминает мне Хару… Харука… люблю... Он не обращался ко мне, говоря как будто в пустоту. Смысл сказанного приходил ко мне постепенно. Любит? Он? Не похоже, что он врет. Пугает. Не понимаю. Хотя... Я так часто заставала их вместе в комнате в несколько странных ситуациях, но никогда бы не подумала… Он же слуга. Но стал для брата кем-то больше, стал другом для него, да и для меня. Хару доверяет ему, но не может же он любить слугу. Он слишком горд, нет, невозможно. Пока я уговаривала себя, что брат не мог любить прислугу, Анри освободился. Стал «почти» прежним. Прекрасное лицо, чуть прикрытые глаза, но полные жестокости, жажды, отвращения ко мне… Боль пронзает снова и снова. Он играл со мной, только бы я не мешалась под ногами. Я, глупая, верила в его нежную ласку, даже думала что он лучше брата, в глубине души хотела, чтобы это была не просто жалость, дружба. Его лицо озарила довольная ухмылка, он приседает возле меня на корточки, чуть наклоняя голову, говорит: - Ариса-тян... Не видя его лица, я бы поверила, что это прежний Анри, но я видела, чувствовала всем телом его ярость ко мне, невольно сжалась, хотелось превратиться в комочек и забиться в угол. Я была слаба. Он выпил слишком много. - Рассказать секрет? – Он не дождался ответа. - Помнишь мой первый день? Маленький мальчик, впервые видевший чистокровных, с последних сил сдерживающийся, чтобы не наброситься на вас - я; и такой гордый, точная копия отца – твой брат. Он сразу стал мне интересен. Я вел себя с ним, как с животным: так ненавязчиво, покорно, но не унижался. Я стал тенью. И знаешь, ему (да и мне) нравилось, он доверился мне. Но чем больше я проводил с ним времени, чем больше я превращался в равного ему, в друга, тем больше чувствовал, что мне этого мало. Все равно на его чистокровность, все равно на его статус, семью и ваши дурацкие традиции - он занимал все мои мысли, а я и не замечал, что ловлю каждое его движение, слово, трепещу при каждом касании. Любовь? Да. Можешь сказать, что я просто хочу его крови. Но нет, нужен именно он. Его голос, дерзость, язвительность - такие искренние, не обидные. Именно он. Глупо, но это так. Прежде всего, хочу его обнять, мне бы этого хватало, держать за руку, не отпускать. Когда я осознал свои чувства меня, уже не удовлетворяли таблетки, я понемногу начал пить кровь, после убивать, но и человеческая душа не утолила мой голод – и вот я здесь. А ты меня освободила. Спасибо тебе... Я слушала каждое слово, не смея глотнуть спасительного воздуха. Во мне закипала злость. Ярость. Осуждение. Он не может. Чудовище. Убивает. И валит все свои грехи на брата! Убирайся с глаз. Во мне пылала чистокровная гордость - будь у меня больше сил, я бы дралась с ним. Убила бы. Но он умён. - Не позволю...- кричала я. - Ты не посмеешь его забрать, отец прихлопнет тебя одним ударом. ПОВ Анри Я рассказал ей то, что чувствовал. Кратко описал что случилось. Нет, я не настолько глуп, чтобы делать это просто так. Ну, разве что немножко хотелось кому-нибудь рассказать. Но прежде для того чтобы вызвать ее ревность, ненависть. Я знал, что она не позволит. Она очень любит своего брата. И даже если бы его ко мне чувства были взаимны, она бы не позволила. Слишком долго, безответно, влюблена. Ей все равно на чувства хозяина. Да и права она, Канаме меня убьет одним взглядом. Она будет защищать Хару от меня. Не позволит узнать правду. Не позволит отправиться на мои поиски. Вот чего я добиваюсь. Отныне я для Хару никто. Ни слуга, ни друг, просто человек связанный с ним приятными и не очень воспоминаниями. Нужно подождать. Немного. Но так надо. Может, он сумеет и вовсе забыть меня. Тогда обещаю оставить его в покое. Но если честно, искренне, всей душой желаю чтобы он не забыл меня - чтобы скучал, пытался найти - пусть для того, чтобы избить, но это бы значило что он что-то чувствует, воспринимая меня не как мелкую служку. А Ариса злилась не на шутку. Но я лишь усмехался. - Да Ариса, я люблю твоего братца, и если ты хочешь оставить его при себе, уберечь от меня и от злости Канаме, то не позволишь ему узнать о моих чувствах. Хочешь рассказать? Давай. Он и так знает, ты лишь придашь ему уверенности. Подумай, что будешь делать, если вдруг он отправиться на поиски, и заживем мы счастливо и долго? - я не удержал смешок. - Береги его, ибо я еще не сдался. Отцу лучше тоже не рассказывай, а то как он отреагирует на предательство дочери? - я поднялся. - До встречи, глупая девчонка, - я хихикнул и пошел в особняк. Оказалось, уже расцвело. Но я наконец более или менее сыт, так что выбраться не проблема. А свет как раз на руку. Но это же не буду я, если не сделаю глупость (похоже, с недавних пор это моя привычка). Я пошел к Харуке. Ничего не делаю. Просто стою. Смотрю на его спящее, чем-то обеспокоенное во сне, лицо. Наклоняюсь и шепчу лишь «люблю». Блин, да прям как мыльной опере. Но я хочу так. Он услышит. Запах Арисы стал резче, она идет сюда. Смышленая (иногда). Улыбаюсь, беру свою любимую алую ленту. Ничего, перевяжет и галстуком (лента у него была только одна). Открываю окно. И, как истинный герой, а не преступник, каким являюсь (жаль без купальника и плаща) прыгаю на зеленую, ядовито зеленую в солнечных лучах, лужайку задорно смеясь. Вот весело… я теперь жертва и охотников (так как людей мертвеньких много на моем счету) и вампиров (так как Канаме не оставит меня безнаказанным). Оу, кстати, чего он забыл в гильдии охотников? Из-за меня? Нет, слишком маленькая причина. Хах, наверно это его очередная игра, весело будет отыграть в ней не последнюю роль. Я долго уже бегу, подальше, с той же довольной улыбкой. И понимаю. Я не сдался. Я оборвал обреченные на провал отношения слуги и хозяина. Он уже мне не хозяин. Но... Я предан ему из-за более тонких, интимных чувств. Я признаю. Сейчас главное убежать. Скрыться. А там уже и подумаю. Я забрел в лес. Люблю густые, создающие глубокую тень кроны деревьев. Дикие животные. Искренние, чистые. Их легко приручить. И я, как последний дикарь, принялся искать себе дневную защиту в облике жителей леса (а для меня они, кстати, выглядели как сногсшибательные дамочки и подтянутые гибкие мужчины – такие верные) Чувствую, я с ними меняюсь. И никакой фальши…