Сквозняк

…Порыв ветра по-хозяйски прошелся по комнате, растрепав волосы Гвендаля и чуть не унеся с собой одну из особенно важных бумаг. На лету поймав ускользающий листок, Гвендаль мысленно высказал все, что он думает о безалаберных слугах, вздумавших открывать окно в его кабинете. Нет, конечно, Гвендаль не простудится, и сквозняки ему не страшны; но вот то, что документ государственной важности может упорхнуть с легкостью птицы… Намереваясь закрыть проклятое окно, Гвендаль поднялся из-за стола. Подойти к окну он не успел. Оно внезапно захлопнулось само собой, видимо, от ветра. Тут Гвендалю в голову пришла внезапная мысль: а ведь он сегодня не завтракал и не обедал, с головой уйдя в дела, не терпящие отлагательств. При такой ситуации повышенная раздражительность была неудивительна. Покачав головой, Гвендаль направился к двери. Он вернется к делу… сразу же после ужина. *** Библиотека казалась огромной. Высокие полки с книгами в разных тематических разделах; некоторые из полок уходили под самый потолок. А до него в высоту было не меньше еще четырех Гвендалей, так что без стремянки обойтись не представлялось возможным. Опасно балансируя на высокой лестнице, Гвендаль размышлял о превратностях судьбы. Кто бы мог подумать, что для заключения договора с соседней страной понадобится знание родословных всех тамошних аристократов! И страна-то была совсем невелика… Согласно логичным умозаключениям, договор был на руку прежде всего королю той страны, а не Шин-Макоку. Гвендаль полагал, что они согласятся на предложение без раздумий. Но политика в который раз оправдывала гордое звание болота, в котором трясины случались в самых непредсказуемых местах. Маленькая страна потребовала «уважительного отношения» к представителям своих великих родов. Что обеспечивалось прежде всего перечислением родословной каждого из них перед прямым обращением. Обращаться Гвендаль планировал едва ли не к каждому, следовательно, родословные требовалось заучить назубок. В запасе оставалось меньше суток, представителей родов насчитывалось около двадцати и, что самое паршивое, книга с родословной тамошней аристократии, которой Гвендаля в маленькой стране обеспечить отказались и которая точно должна была быть в библиотеке Шин-Макоку, никак не подворачивалась под руку. Опасно пошатнувшись и едва не рухнув со стремянки, Гвендаль стиснул зубы. Поиски затягивались, времени оставалось все меньше и меньше; упускать возможность договора было нельзя. Иначе он рисковал потерять один из немаловажных рычагов давления на Штоффеля. А если на Штоффеля не давить, только Истинному ведомо, что может случиться с Шин-Макоку. Гвендаль уже почти спустился со стремянки, когда с верхней полки упала книга. Мгновенно вычислив взглядом траекторию ее полета, Гвендаль чуть сместился влево и поймал увесистый том. Как раз тот, который так долго и безуспешно искал. *** Найти Конрата в замке было решительно невозможно, особенно если он сам этого не хотел. С детства ершистый и не привыкший подчиняться, Конрат не подчинялся и в более зрелом возрасте. Правда, теперь выражал свое неподчинение не словами, а действиями. Еще в бытность свою в Академии Конрат владел мечом лучше учителей, что вселило в него излишнюю самоуверенность, а острые углы так и не пообтесало. Справляться с углами Конрата худо-бедно мог разве что Йозак, поэтому Гвендаль предпочитал передавать все распоряжения через него. Йозак жаловался и просил надбавки за вредность — выносить Конрата подолгу и у него не получалось. Тем более когда требовалось убедить того что-то сделать. Сегодняшнее поручение передать через Йозака Гвендаль не мог. Прежде всего потому, что, перед тем, как отправлять Конрата к фон Винкоттам, должен был лично его увидеть. Мать откровенно идеализировала Конрата, потому что он напоминал ей второго супруга; она могла счесть Конрата подходящим наставником для молодого фон Винкотта. По мнению Гвендаля, Конрат пошел совсем не в Дан Хири Веллера, а в каких-то других, неизвестных, но оттого не менее неуживчивых человеческих предков. Отправлять такую асоциальную личность к фон Винкоттам было никак нельзя. Гвендаль лично был знаком с ними, и с Сюзанной-Джулией фон Винкотт, и с ее младшим братом. По его мнению, фон Винкотты были несколько… беззащитными. Живя беззаботной жизнью, без кучи интриг, ежедневно сваливающихся на них как снег на голову, фон Винкотты едва ли были готовы к общению с Конратом. Гвендаль так и видел, как его брат оскорбляет Сюзанну-Джулию (хотя до этого Конрат, помнится, оскорбил леди только однажды, на своем первом балу нечаянно наступив случайной партнерше на платье), отчитывает Деличиаса за нерадивость и с гордо поднятой головой удаляется из поместья, в котором ему, такому гениальному, делать совершенно нечего. После чего голос фон Винкоттов на очередном собрании Совета уплывает к Штоффелю. Впрочем, домыслы Гвендаля таковыми и оставались. Он, если честно, давненько лично не встречался с Конратом и мог думать о нем превратно. В сущности, его брат был неплохим полумазоку и вряд ли стал бы неподобающе себя вести… Но в том-то и дело: Конрат был мазоку только наполовину. И при своей более чем примечательной внешности мог, если хотел, оставаться незамеченным. Поиски осложняло еще и то, что Аниссина как раз вздумала проводить очередной опыт, а мареку ей, как обычно, катастрофически не хватало. Прячась от нее за всевозможными углами и делая вид, что ищет в этих углах Конрата, Гвендаль вскоре вынужден был констатировать: ни к чему хорошему такие бессистемные поиски не приведут. — Гвенда-а-аль, ты где-е-е? Выходи! — Голос Аниссины звучал с задором настоящей изобретательницы. Гвендаль огляделся, пытаясь сориентироваться, куда бежать дальше… и понял, что попал в тупик. А все потому, что коридором раньше повернул не в ту сторону. — Гвенда-а-аль! — Голос Аниссины приближался вместе с сосредоточенным стуком каблучков. Обреченно вздохнув, Гвендаль вжался спиной в стену. В его планы не входило проводить целый день с Аниссиной, когда ждет множество важных дел… первое из которых прячется гораздо лучше него самого. Словно в ответ на обреченные мысли Гвендаля, стена за его спиной дрогнула… и повернулась вместе с куском пола и самим Гвендалем, оставляя Аниссину по ту сторону. Гвендаль прищурился. Новый коридор, в котором он оказался, был залит солнечным светом, а у ближайшего окна, сквозь которое этот свет просачивался, торчал Конрат Веллер собственной персоной, неуловимый, будто незримая субстанция под названием «счастье». «Помнится мне, здесь никогда не было потайных ходов», — обеспокоенно подумал Гвендаль, но эту мысль тут же вытеснила новая, а именно: что сказать. Конрат поразительно быстро почувствовал чужое присутствие и обернулся. На мгновение его глаза чуть расширились. «Он не ожидал меня тут увидеть», — понял Гвендаль. Да что там, он и сам не ожидал. — Послезавтра ты направляешься в поместье фон Винкотт, — сходу начал Гвендаль. Его опыт свидетельствовал: в разговоре, как в бою, следует пользоваться моментом, когда противник выбит из колеи. Да и не хотел Гвендаль слышать от собственного брата церемониальное приветствие. В отличие от жителей давешней маленькой, но очень гордой страны, Гвендаль относился к церемониалу с изрядной прохладцей. Особенно между родственниками… Штоффель не в счет, разумеется. — Хотелось бы убедиться… Глаза Конрата угрожающе сузились. — …что твое фехтовальное мастерство только возросло, — задумчиво продолжил Гвендаль. — Как насчет внеплановой тренировки? Подумав, Конрат кинул. Гвендаль про себя отметил, что ему следовало бы почаще общаться с братом. Стоя у окна, в коридоре, залитом солнечным светом, Конрат совершенно не казался грубияном и нарушителем правил, каким Гвендаль его запомнил. Брат выглядел очень грустным. «Что ж, если у него есть время на грусть, общение с фон Винкоттами — не самый плохой способ это время потратить». Тренировка закончилась быстро. Конрат и вправду превосходно владел мечом, не хуже наставников из Академии и всяко лучше учителя, которого мать наняла для Гвендаля. Оставалось только узнать, где он всему этому научился. Врожденный талант — одно, приемы, которые могли быть отточены только в многократных тренировках с настоящим мастером, — совершенно другое. Конрат, без сомнения, был талантлив. Но если в Академии он частенько прогуливал занятия, а когда и оставался, то с легкостью там всех побеждал, кто помогал ему совершенствоваться? Озадаченный, Гвендаль задал этот вопрос вслух. Конрат пожал плечами: — Господин фон Крайст. Фон Крайст? Гвендаль не помнил мастеров меча из этого семейства. Глава рода, Гизела фон Крайст, была целительницей. Помнится, за выдающиеся способности к исцелению ее главой и избрали — после смерти лорда фон Крайста, ее названого отца. Больше Гвендаль о современных фон Крайстах ничего не мог вспомнить. В голову лезло бесчисленное множество исторических сведений: кажется, фон Крайсты во все времена были хорошими наставниками. Вот насчет воинов Гвендаль не знал. «Этот фон Крайст из какой-нибудь побочной ветви рода, — размышлял Гвендаль, уже возвращаясь после встречи с Конратом в свою комнату. — Или и вовсе бастард… Иначе его проживание в замке было бы общеизвестным фактом». Хотя, признаться, Гвендаля не особенно волновало, кто именно в замке проживает. Стоило ему углубиться в изучение очередных документов — и ничто вокруг не имело значения. Гвендаль привык обращать внимание лишь на тех мазоку, которые могли помочь ему или помешать его планам… Возможно, потому только сегодня удосужился лично встретиться с Конратом, впервые за последние… сколько там лет? Только потому, что поведение Конрата у фон Винкоттов могло нарушить его планы. Мысль показалась Гвендалю несимпатичной. Он делал то, что должен был делать, только и всего. Ветер, невесть откуда взявшийся в пустующем коридоре, взъерошил Гвендалю волосы. Это было похоже на ласковое прикосновение. Гвендаль помотал головой, отбрасывая ненужные ассоциации, и направился в свой кабинет. *** Ближе к вечеру в кабинет явился Вольфрам. Это было некстати, потому что Гвендаль, как всегда, был чудовищно занят, но Вольфрам выглядел таким милым, что не оторваться от дел было решительно невозможно. Тем более что Гвендаль внезапно вспомнил, что сегодня, по обыкновению, забыл пообедать, и не мешало бы поужинать в компании Вольфрама — время как раз подходящее. Вольфрам, как всегда, безумно смущался, и после второй опустошенной тарелки Гвендаля накрыло запоздалое удивление. Почему его самый младший брат, обычно подходивший к Гвендалю только по настоянию старших, но исправно наблюдающий за ним из-за угла, сегодня решился на такой отчаянный шаг? Неужели ему приглянулся вон тот вязаный львенок? Львенка Гвендаль Вольфраму вручил, не слушая возражений, после чего и задал волнующий его вопрос. — Меня… господин фон Крайст попросил, — краснея, признался Вольфрам. — Он сказал, что тебе нужно напоминать вовремя есть. Иначе ты скоро заболеешь. — Тот самый, который учит фехтованию? — задумчиво уточнил Гвендаль. Вольфрам посмотрел на брата и застенчиво кивнул. «Значит, и его тоже, — понял Гвендаль. — С тех пор, как он отказался заниматься с Конратом». С Конратом отказаться заниматься было немудрено: мало того, что он неизменно побеждал, так еще и хвастался каждой своей победой. Во всяком случае, так было в детстве. Сам Гвендаль с ним до сегодняшнего дня почти не фехтовал, но прекрасно помнил поединки своих младших братьев, всегда заканчивающиеся полнейшим разгромом Вольфрама, расстроенного до слез. Но вот то, что загадочный фон Крайст после этого тренировал обоих его братьев… Нужно разузнать о нем побольше. *** — Господин фон Крайст? Так это же госпожа. Господина нет пока. — В нашем замке? Что вы. Владения фон Крайстов далеко отсюда. — Какой фон Крайст? Никогда не встречала. Опрос жителей замка не принес никакого результата. Может, конечно, их пугало угрюмое лицо Гвендаля, но, тем более, врать бы никто не стал. Слуги и вправду не врали. Они не знали никакого фон Крайста. Стражники и солдаты тоже понятия не имели, кто он. Хотя им бы следовало знать, будь в замке непревзойденный мастер меча. Если он учил Конрата, и если тот согласился у него учиться… Значит, Конрату этого фон Крайста ни разу не удавалось победить. Вывод напрашивался сам собой; из расспросов следовал еще один вывод: над ним издеваются. Конрат и Вольфрам сговорились, как раньше, в детстве, и решили подшутить над старшим братом, заставив его в поте лица искать несуществующего мазоку. Можно подумать, ему «шуточек» Аниссины, внезапной, как дождь, не хватало. Конечно, он ценил такую заботу о своем здоровье, постоянно горбатиться над бумагами не очень хорошо, но бегать по замку в поисках того, кого нет, тоже как-то невесело. Подумав так, Гвендаль вспомнил выражение лица Конрата… потом — Вольфрама… И убедился, что братья его не разыгрывали. У них и без того хватало хлопот. Конрат еще мог бы, с него станется, но Вольфрам… Он не врал, в этом бы Гвендаль мог поручиться. Задумавшись о столь важных проблемах, Гвендаль споткнулся о складку на ковре (чтоб их, нерадивых слуг!) и едва не растянулся во весь рост. «Едва» — потому что в следующее мгновение его лица коснулся непонятно откуда появившийся сквозняк, и кто-то подхватил Гвендаля под мышки, помогая ему восстановить равновесие. — Господин фон Вальде? Голос, прозвучавший рядом, показался Гвендалю чистым, как звон колокольчика на ветру. В который раз за последние дни выбрасывая из головы неуместную ассоциацию, опять — кто бы мог подумать! — связанную с ветром, Гвендаль медленно обернулся. Чужие руки убрались так же оперативно, как и появились; за спиной Гвендаля стоял смутно знакомый мазоку. Длинные лиловые волосы, глаза холодного фиолетового оттенка и совсем не холодный взгляд. Высокий рост, но при этом потрясающее изящество, подчеркнутое белыми с лиловым одеждами; на миг у Гвендаля перехватило дыхание. Ему показалось, что он видит перед собой неземное существо. — Вы не ушиблись? — спросило существо с беспокойством. — Вы совсем себя не бережете. Гвендаль подумал, что бы такое сказать в ответ, но, если разговор и впрямь был сродни поединку, этот поединок он уже бесповоротно проиграл. Гвендаль повидал в жизни немало красивых мазоку, и женщин, и мужчин, одна мать чего стоит, но красота этого мазоку стояла на грани между мужской и женской. И, кажется, вобрала в себя самые лучшие качества обоих полов. — Я забыл представиться, — незнакомец мягко улыбнулся, — кажется, мы с вами еще незнакомы. Я — Гюнтер фон Крайст. — Господин фон Крайст, — пораженно пробормотал Гвендаль. *** — Значит, вы и правда бастард? — уточнил Гвендаль. Спрашивать о подобных вещах в Шин-Макоку нарушением этикета не считалось. — Дело не в этом, — сказал Гюнтер уклончиво. — О моем присутствии здесь не должны знать. Госпожа Сесилия пригласила меня для обучения своих младших сыновей. А они, в свою очередь, очень озабочены тем, что так редко вас видят. — Хм, — ответить на это что-то более осмысленное Гвендаль попросту не мог. Он был не в состоянии представить, как Конрат о нем переживает. Ладно еще Вольфрам… — Вы полностью погружены в работу, — в голосе Гюнтера прозвучал мягкий упрек, — и редко когда позволяете себе отдыхать. Так нельзя. Если постоянно работать с подобной отдачей, не делая перерывов, в итоге можно… — Хватит. — Гвендаль нахмурился. — Ни разу раньше не видел, чтобы вы спотыкались, — тон голоса Гюнтера неуловимо изменился. Гвендаль покосился на своего собеседника и увидел на его губах ожидаемую улыбку. Кажется, над ним издевались. — Спотыкаться — это моя прерогатива, — продолжил Гюнтер, смягчая насмешку. — Я вообще чудовищно неуклюж. — Вы сражаетесь лучше моего брата, — возразил Гвендаль. — Сражаюсь? Упаси Истинный, я уже и не помню, когда в последний раз был в сражении, — Гюнтер откинулся на спинку стула. Серебристые волосы с лиловым оттенком немного отстали от своего слишком внезапно двинувшегося обладателя, окружая его лицо сияющим ореолом. Гвендаль понял, что уже какое-то время сосредоточенно глазеет на своего нового знакомого, поморщился и незамедлительно отвернулся. Вообще-то, полагалось возвратиться к работе, а не заседать в собственном кабинете в компании никому не известного фехтовальщика, но в компании Гюнтера было невозможно сосредоточиться. Этот мазоку внушал непостижимое доверие. Раз уж даже Конрат ему поверил, у Гвендаля и вовсе не оставалось выбора… А еще, ведя подобную расслабленную беседу, Гвендаль совершенно не чувствовал, что упускает драгоценное время. Обычно все разговоры с кем-то не из семьи вызывали у него раздражение; разговоры отвлекали от очередных задач, которые Гвендаль добровольно взвалил на свои плечи и с которыми в ближайшее время должен был разобраться. Да что там, Гвендаль даже с братьями и матерью не любил общаться. Последние дни, в течение которых он умудрился не только потренироваться с Конратом, но и поужинать с Вольфрамом, были скорее исключением из правил. Общаться с братьями оказалось неожиданно легко. Общаться с Гюнтером фон Крайстом было еще проще. Давно Гвендаль не чувствовал себя так… хорошо. Просто хорошо. «Неудивительно, что мои братья обожают своего наставника», — в голову закралась неожиданная мысль. Гвендаль почувствовал едва ли не зависть оттого, что у него самого такого наставника не было. Возможно, повернись все немного иначе… — Вас что-то беспокоит, господин фон Вальде? — Гюнтер безмятежно улыбался. Бросив на него беглый взгляд, Гвендаль тут же уставился в произвольном направлении. Наставник фехтования был слишком красив. Недопустимо, невероятно. Да еще и эта атмосфера доверия… Подобного Гвендаль не чувствовал ни с одной женщиной. Мысль резанула больнее, чем мечом; Гвендаль понял. Он не видел смысла в словах матери, когда она разглагольствовала про любовь с первого взгляда. Он вообще не думал, что такое чувство, как любовь, существует. И решительно отказывался признать, будто единственная встреча с хоть сто раз распрекрасным мазоку может что-то изменить. Да-да, отказывался. — Вы слишком много внимания уделяете своему долгу, — сказал Гюнтер с легкой укоризной. — Наверняка часто повторяете себе вещи вроде «Я должен». Но на самом деле вы ничего не должны. Все, что вы совершаете, так или иначе является вашим выбором. Даже если на первый взгляд вам так и не кажется. Поэтому оставьте свое «Я должен». Лучше говорите «Я выбираю». Это будет более правдиво, и подобные слова не будут давить на вас… Вы перестанете забывать об отдыхе. — Не стоит говорить со мной, как с ребенком, — резко отозвался Гвендаль. — Я не ваш ученик. — Ах да, — Гюнтер сосредоточенно кивнул, — простите. — Никак не возьму в толк, — продолжил Гвендаль, — пусть вы находитесь в замке тайно, по поручению моей матери, но почему никто, кроме моих братьев, не знает о вашем присутствии? — Почему же, — Гюнтер улыбнулся, будто именно этого вопроса и ожидал, — знают. Есть еще посвященные. Простые мазоку… Они, как вы, свято чтут свой долг и молчат в ответ на все вопросы. Госпожа Сесилия не хотела, чтобы кто-то знал, будто ее сыновья совершенствуют свои боевые умения. И не только боевые, смею заметить… Ее брат наверняка бы это не одобрил. — Что верно, то верно, — согласился Гвендаль. — Но все же как вам удается скрываться от непосвященных? В замке живет немало мазоку. То, что о вашем присутствии до сих пор не донесли Штоффелю, просто удивительно. — Я хорошо знаю замок, — сообщил Гюнтер, на этот раз без улыбки. — Лучше, чем вы, господин фон Вальде. Гвендаль понял, что вновь засмотрелся на собеседника, но на этот раз не стал отворачиваться. Проигрывать нужно с достоинством, что в поединке, что в разговоре, что в лю… Отворачиваться и впрямь не требовалось. Достаточно было вовремя моргать, — тоже неплохой способ спрятать взгляд. — Показать вам? — предложил Гюнтер. Под взглядом фиолетовых глаз паническая мысль о незаконченных делах приказала долго жить. *** С того дня Гвендаль и Гюнтер стали регулярно встречаться. Вернее, Гюнтер начал время от времени заглядывать к Гвендалю в гости, отвлекая того от работы; как ни странно, после визитов фон Крайста дело шло только лучше. Видно, кратковременные передышки и впрямь приносили пользу. А возможно, дело было в обществе Гюнтера, которое уж слишком радовало Гвендаля. В том, что рассказывал Гюнтер, было немало полезного; он действительно хорошо знал замок, и потайные ходы, которые он показал Гвендалю, не раз уберегли последнего от того, чтобы угодить в лапы Аниссины. Сэкономленное на встречах с Аниссиной время благополучно тратилось на общение с Гюнтером. Гвендаль злился, ворчал, забывался, откровенно любуясь собеседником, и злился снова. Кроме того, Гвендаля начал преследовать постоянный сквозняк. Где бы он ни оказывался, как бы плотно ни закрывал окна и двери — сквозняк находил его всюду. И, странное дело, Гвендаль не считал его чем-то раздражающим. Он привык к нему так же, как к Гюнтеру; только Гюнтер появлялся днем (ночью он не заходил никогда, Гвендаль и не хотел, чтобы он заходил ночью), а сквозняк — поздним вечером. Общение с Гюнтером, совершенно неземным, мало-помалу привело к тому, что Гвендаль и все вокруг себя воспринимал как неземное. Он стал более рассеян, не на совещаниях, естественно; в повседневной жизни. По ночам ему снились горы, могучие, тысячелетние, крепко вросшие корнями в землю, и свирепый ветер, чей напор воспринимался горными вершинами как знакомая ласка. А еще снился Гюнтер фон Крайст, и после некоторых таких снов Гвендалю становилось мучительно стыдно за собственное существование. Определенно, хорошо, что Гюнтер не приходил к нему ночью. После одного из подобных снов Гвендаль едва ли мог за себя поручиться. «Может, мне просто нужна женщина», — думал Гвендаль. В последний год он с головой ушел в работу и с женщинами практически не видался. Своего рода обет. И много кто позавидовал бы тому, как тщательно Гвендаль этот «обет» исполнял. Притом, что немало женщин были бы не против составить ему компанию. Недавний визит к одной из таких женщин закончился не лучшим образом. Гвендаль даже толком не успел раздеться, когда налетевший неведомо откуда порыв ветра опрокинул светильник, стоявший у кровати. Женщина — одна из не особенно знатных леди, — закричала, простынь загорелась, и Гвендалю пришлось незамедлительно спасать свою даму. О продолжении совместного вечера не могло быть и речи. Но это, если честно, Гвендаля и не тревожило. Он уже понял: ни одна женщина не заменит ему Гюнтера фон Крайста. — Ты странно выглядишь, — заметила мать, вернувшаяся из очередного «любовного» путешествия. — Даже хмуришься меньше обычного. Может, ты влюбился? Гвендаль решительно покачал головой и, чтобы перевести разговор на другую тему, спросил, давно ли Сесилия наняла для Вольфрама и Конрата учителя из рода фон Крайстов. Реакция матери стала для Гвендаля неожиданностью. — Я никого не нанимала, — озадаченно ответила Сесилия. — Гвендаль, милый, ты слишком много работаешь. Гвендаль покачал головой. Он мог продолжить расспросы, но уже видел, что это бесполезно. Он прекрасно знал свою мать. Она и вправду не нанимала Гюнтера фон Крайста. *** — На кого ты шпионишь? — День был теплым и погожим; вчера Гвендаль и Гюнтер договорились встретиться в библиотеке. Гюнтер пришел раньше; Гвендалю только и оставалось, что войти и закрыть за собой дверь на ключ. Чеканя шаг, он приблизился к замершему у книжной полки Гюнтеру. — На Штоффеля? Ты по его приказу вбиваешь в головы моих братьев покорность роду фон Шпицбергов? Ни о какой покорности ни Конрат, ни Вольфрам даже не заикались, первый вообще вряд ли знал, что значит это слово; Гвендаль был несправедлив и понимал это. Только гнев кипел в нем, как подземная лава; гнев был похож на землетрясение, и Гвендаль не мог его так просто остановить. Его доверие было предано. — Тс-с, — Гюнтер обернулся, прижимая палец к губам, — я пытаюсь найти нужную книгу. Он выглядел печальным, но Гвендаль не обратил на это внимания. — А я-то удивлялся, как тебе удается скрываться! В замке полно шпионов, они покрывают тебя. Ты изучил его, как свои пять пальцев; значит, обо всех этих ходах знает и Штоффель? И ко мне в доверие ты втирался тоже по его приказу? — Стой, — предупреждающе сказал Гюнтер, но Гвендаля это не остановило. Протянув руку, он схватил фон Крайста (предположительно; кто знает, как зовут этого шпиона на самом деле?) за плечо. Налетевший ветер, непонятно откуда взявшийся в библиотеке, взметнул волосы Гюнтера; они взлетели и опали серебристо-лиловой волной, а когда Гвендаль снова смог соображать, он понял, что успел сгрести «шпиона» в охапку и сейчас целует его, прижимая к опасно пошатывающемуся книжному шкафу. К Властелину этот шкаф, подумал Гвендаль, крепче прижимая к себе Гюнтера. Желание прикасаться было до боли нестерпимым, казалось, если он не удовлетворит его немедленно, случится что-то страшное. А потом Гюнтер ответил на поцелуй. Он целовал совсем не так, как Гвендаль, не жадно, не торопливо; напротив, движения его языка были медленными, дразнящими и до безумия возбуждающими. Гюнтер задавал свой собственный ритм, не грубо, как Гвендаль, но мягко и ненавязчиво; так прохладный ветерок, подсмеиваясь, касается разгоряченного лица. Гвендаль не знал, как долго они целовались, прерываясь только на то, чтобы вдохнуть. Может, прошла всего минута. А возможно — час. Или вечность, чего мелочиться. Поцелуй прервался неожиданно: Гюнтер попросту исчез из объятий Гвендаля. Все, что от него осталось — порыв непредусмотренного здесь ветра. Гвендаль инстинктивно вытянул руки вперед, пытаясь поймать этот ветер; но разве можно удержать столь эфемерную субстанцию? Ветер, как и счастье, долго удерживать нельзя. Гвендаль наткнулся на проклятый шкаф и все-таки его опрокинул; посыпались книги. Одна из них отлетела в сторону; «Современная родословная фон Крайстов» — было написано на обложке. *** — Этого не может быть, — уверенно сказал Гвендаль. — Может, — возразил Конрат. — Джулия говорила, что призраки могут возвращаться к тем, кто был им дорог. Иногда они идут на перерождение и тоже возвращаются. Только иначе. Быть может, тогда… — Конрат замолчал. В последнее время он говорил чуть больше, чем обычно, и выглядел чуть менее мрачным. Общество Сюзанны-Джулии фон Винкотт, которую он вспоминал всякий раз, стоило ему открыть рот, определенно шло Конрату на пользу. Возможно, именно потому к нему Гвендаль и обратился с вопросом. — Я еще думал, почему он показался мне знакомым, — Гвендаль перевернул страницу «Современной родословной». — «Гюнтер фон Крайст, выдающийся политик, ученый муж, мастер-фехтовальщик. Погиб в приграничном конфликте с людьми». Рядом с краткой биографией был расположен миниатюрный портрет. Гюнтер на нем улыбался и выглядел как живой. Хотя живым давно уже не был. — Он хотел уладить конфликт миром, — отстраненно прокомментировал Конрат, — и преуспел. А когда отходил со своим отрядом, люди выстрелили ему в спину. Гизела фон Крайст не смогла его спасти. После его смерти она возглавила род. — Откуда ты столько знаешь… о Гюнтере? — произнести это имя было нелегко. — Гизела фон Крайст — близкая подруга Сюзанны-Джулии, — ровным голосом отозвался Конрат. — Она рассказала. Я давно понял, что он — не простой мазоку. — И не сказал мне? — спросил Гвендаль. — Я не знал, что ты его увидишь. Мы с Вольфрамом видели его с детства. Еще до ссоры. Ты не видел. И другие тоже. Мы решили, что взрослым не понять. Что он будет нашим маленьким секретом. Он часто нам помогал. У него есть сила ветра. Мы всегда знали, когда он рядом. Чувствовали… сквозняк. Он очень хорошо освоился в замке. Помогал спрятаться, если было нужно. Учил нас. С ним было куда интереснее, чем с любым из наставников. Он очень много знает. Он перечитал все книги в библиотеке. Чаще всего его можно найти там… когда мы с Вольфрамом перестали общаться, он начал тренировать нас. Я не думал, что он так хорошо фехтует. Он научил меня. Нахмурившись, Гвендаль припоминал события недавнего времени. Сначала захлопнувшееся само по себе окно… Потом та книга в библиотеке. Стена замка, повернувшаяся и выведшая его прямиком к Конрату. Визит Вольфрама… руки, тонкие, но сильные, уберегшие от падения. И сквозняк. Днем — Гюнтер, а ночью… — Он не может приходить ночью, — продолжил Конрат, — во плоти. Он и так… не совсем во плоти. Он мог тренировать меня строго ограниченное время. Я думаю, он просто не мог слишком долго удерживать меч. Нематериальное плохо совместимо с материальным. — Почему, — Гвендаль стиснул зубы, — почему ты молчал? — А кому я должен был рассказать? — В голосе Конрата мелькнула насмешка. — Тебе? Матери? Может, Штоффелю? Вы плевать хотели на такие незначительные мелочи. Какая вам разница, кто учит меня фехтованию? Вас всегда заботили только дела государственной важности. — Хорошим манерам тебя тоже призрак учил? — поинтересовался Гвендаль. — Он учил меня говорить то, что думаю, — отрезал Конрат, — особенно важным для меня мазоку. — К слову, о важных мазоку, — Гвендаль проигнорировал это признание, отложив его осмысление на потом, — почему Гюнтер вернулся в наш замок? Почему не в свое родовое поместье, не к Гизеле фон Крайст? — Его попросили. — Конрат усмехнулся. — Наняли. — Если ты скажешь, что это наша мать… — Нет, не она, — перебил Конрат. — Истинный Король. Он сказал, что все сложилось не так, как нужно, что Гюнтер умер слишком рано, а без него какой-то замысел может не удаться, потому что «сыновья королевы вырастут совсем другими». Гюнтер рассказывал нам с Вольфрамом об этом в детстве. Тогда мы не совсем понимали, просто принимали как должное. Сейчас я думаю, что Истинный Король просто дергает нас всех за ниточки. Он даже Гюнтера задержал в этом мире, не отпустил на перерождение из-за каких-то своих замыслов. — Просто сквозняк, — задумчиво сказал Гвендаль, глядя на своего на удивление красноречивого сегодня младшего брата. — Сквозняк из потустороннего мира. Вот почему он исчез после… активного физического контакта… — Ты вздумал с ним подраться? — фыркнул Конрат. Гвендаль подумал, что у его брата определенно необычное чувство юмора. *** — Аниссина, — Гвендаль честно попытался улыбнуться, — мне нужна твоя помощь. — Помощь? — хмыкнула изобретательница. — Сначала ты добрый месяц прячешься от меня по всем углам, притом вполне успешно, и не даешь сделать серию гениальных изобретений, а теперь сам приходишь в мою лабораторию, моля о помощи? — Голос Аниссины взлетел до немыслимых высот. Гвендаль поморщился. Аниссина откашлялась и удивительно мирным голосом продолжила: — Что ж, я тебе помогу. — Ты даже не спросила, что мне нужно, — намекнул Гвендаль. — Что бы это ни было, я помогу тебе! — воскликнула Аниссина. — Для меня нет ничего невозможного! Но и плата, — глаза изобретательницы алчно сверкнули, — будет соответствующей. «Настоящая ведьма», — подумал Гвендаль. Ради того, чтобы осуществить задуманное, он был готов хоть постоянно помогать Аниссине в ее сумасшедших затеях. — Мне нужно, чтобы ты вернула призраку тело, — Гвендаль протянул Аниссине «Родословную», открытую на нужной странице. — Вот ему. — Ты… предлагаешь мне воскресить мертвого? — благоговейно уточнила Аниссина. — Он не мертв. Он не направился на перерождение, потому что его гибель — глупая случайность, не предусмотренная ни Истинным Королем, ни самой судьбой. Он просто лишился тела. — Значит, весь вопрос в том, чтобы отыскать ему подходящее тело? — Аниссина свела брови, а потом решительно сказала: — Могу. Прибьем Дакаскоса, например… — Кхм, — Гвендаль звучно откашлялся, — не нужно. Надо вернуть Гюнтеру фон Крайсту его собственное тело. — Судя по этой книге, его тело давно мертво, — заметила Аниссина. — Зомби могу сделать, — добавила она деловито. — Нет, — Гвендаль решительно покачал головой, — только не зомби. Если влюбиться в призрака — еще нормально, то лишь извращенец будет питать теплые чувства к зомби. — Тогда мне нужна часть его тела, — подумав, сказала изобретательница. — Я могу создать ему новое тело, такое же, как прежнее. У меня как раз есть идея… — Не стоит этого делать, — по лаборатории прошел порыв ветра; голос Гюнтера звучал совершенно отчетливо. — Мне не нужно тело, чтобы любить. Гвендаль на мгновение замер. Закрыл глаза. Конечно, он все понял и так. Гюнтер мог учить Конрата и Вольфрама по приказу Истинного Короля; но он ничему не учил Гвендаля. Просто… заботился о нем. Говорил с ним. Приходил к нему по ночам, превратившись в ветер. Подглядывал его сны. А потом ответил на поцелуй в библиотеке. — Мне нужно, — сказал Гвендаль вслух. — Ты мне нужен. — Гвендаль, ты с кем разговариваешь? — подозрительно осведомилась Аниссина. — С тем самым призраком. — А-а, — Аниссина удовлетворенно потерла руки, — так он здесь. Замечательно! Можно прямо сейчас его и вселить. — Куда? — не понял Гвендаль. — А вот сюда! — Аниссина схватила с какой-то полки маленькую куклу и нажала на кнопку на стоящем неподалеку приборе. — Я как раз недавно изобрела устройство, перемещающее сознание в неодушевленный предмет! — Стой! — Гвендаль бросился вперед, пытаясь помешать Аниссине… В следующее мгновение в лаборатории произошел ожидаемый взрыв. *** — А долги будем выплачивать ей по очереди, — голос у Гюнтера был теперь совсем не милозвучным. — Ага, — согласился Гвендаль. — Неделю ты помогаешь с изобретениями, неделю я, скажем… — Ага. — Установим поочередное дежурство. — Ага. Только это позже. — Позже? — Как только твое новое тело будет готово, мы поженимся. И я пошлю к Властелину всю эту проклятую работу. Хотя бы на неделю. — Неожиданно слышать это от такого трудоголика, как ты, — после паузы ответил Гюнтер. — Значит, ты не возражаешь? — осведомился Гвендаль. Его нимало не заботили косые взгляды проходивших мимо слуг. Они определенно не привыкли видеть Гвендаля разговаривающим с куклой, которую он нес на руках.