Моё тело — тюрьма

       В клубе психологии начался цикл игр про любовные отношения, и тема первого занятия была про ссоры и как их сделать конструктивными, не разругаться в пух и прах, а донести то, что тебя не устраивает. Сначала Даша объясняла им правила, главными из которых были «понимание и постоянно удержание в голове, что ты выясняешь отношения с человеком, которого любишь», а ещё что нельзя использовать конфликтные слова и мешать всё в кучу: поссорились из-за разбросанных носков, а в процессе припомнили все «грехи», которые только случались. Потом они тренировались ссориться. Впрочем, несколько впечатлённая словами Грима, Кира была немного рассеянной и ссорилась «без огонька», да и вообще ей ругаться с кем-то никогда и не нравилось. К тому же, это могло плохо закончиться для того, на кого она злилась, и она как будто это всегда знала, но не помнила откуда. Поэтому старалась контролировать эмоции, особенно негативные. Единственные относительно «свежие» случаи были с бывшей подругой Лизой, с которой Кира прервала отношения в начале одиннадцатого класса. Когда у Киры был день рождения весной, Лиза без приглашения пришла «мириться», хотя, кажется, больше желала «оставить последнее слово за собой». Тогда в гостях были друзья родителей, в том числе и семья Мошиных. Парень Киры — Влад — тоже присутствовал. Лиза пришла на праздник позже: они уже вышли из-за стола и сидели болтали с Владом и Таней в «детской», так что мама принесла Лизе тарелку со всякими салатиками-корзиночками, сок и чай к ним, чтобы не сидеть одной в компании незнакомых взрослых. Бывшая подружка поела и начала что-то странное нести на тему, что «Кира с Владом так друг на друга смотрят, что нам с Таней надо выйти из комнаты и оставить их наедине». Кира ничего не ответила, только взглянула на бывшую подругу, которая осеклась и сбилась со своих гадостей, которые не могла сдерживать. После они с Владом и вовсе просто ушли гулять вдвоём. Тогда Влад сказал, что у Киры полностью почернела радужка и он ощутил, что в комнате будто похолодало, и попросил пообещать никогда на него не злиться. Кира пообещала и действительно никогда в будущем не испытывала злости, направленной на Влада. Даже когда они расстались, ощущала горечь, опустошение, но никак не злость. А потом узнала, что Лиза, возвращаясь домой после её дня рождения, где-то сломала руку. Как выяснилось позже, при их расставании Влад тоже сломал руку, скорее всего, потому, что причинил ей слишком большую боль. Хотя теперь, больше понимая про ману, Кира склонялась к тому, что Влад сам спровоцировал травму чем-то вроде «самопроклятия». Наносить себе вред сознательно он бы никогда не стал, но, возможно, ему было настолько больно, что он был подсознательно не против упасть и травмироваться. Чтобы вместе с физической болью проходила и душевная боль. — Так что там за «пещера ужасов»? — спросила Кира у Грима, когда села в автобус и поехала обратно в общагу. Катюша на этот раз в клуб не пошла, сказав, что потратила все деньги на тренинг «фиолетовых». Расписала, как ей всё там понравилось и теперь реально на многие вещи «фиолетово». — Когда ты решила «забыть» ту историю с тем «фотографом», то я обнаружил, что у тебя есть что-то вроде специальной локации в подсознании. Точней, оно просто проявилась… И то, что ты захотела забыть, не первое, что там находится. И я бы попросил тебя саму на это взглянуть… Кира сделала вид, что задремала на сидении, укачанная движением, и вошла следом за Гримом. «Пещера ужасов» на самом деле больше походила на некрупное нефтяное болото диаметром метра два, которое «кипело», выплёвывая крупные чёрные пузыри. Запах походил на сероводород: что-то подобное Кира нюхала в Старой Роси, правда, не в таких концентрациях. — Неприятное местечко, — оглянулась Кира. Вокруг была полоса тёмной земли без растительности, да и эта «чёрная дыра» ярко контрастировала с остальной «пасторалью». — Знаешь, с тобой это выглядит иначе, сестра, — задумчиво протянул Грим. — Надо поставить заборчик… — сыронизировала Кира. — Я не знаю, что там. — Насколько я смог понять, они очень давние. Ты маленькая, может, года три, четыре, пять, — кивнул Грим. — Их много. — М-да, все проблемы из детства, — вспомнив тренинг, процитировала Эльмиру Михайловну Кира. — Но, думаю, мне стоит как-то с этим разобраться. Не оставлять же эту зловонную лужу в середине себя. Я чувствую, что это всё равно меня… отравляет. Возможно, будучи маленькой, я просто не могла с этим справиться, а сейчас… может, там ничего страшного и нет? — впрочем, Кира не была так уж уверена в своих же словах. — А ты можешь это, ну не знаю, разделить? — Нет, не могу, — покачал головой Грим. — Мне и исследовать это получилось с трудом и этих воспоминаний нет в твоих общих данных. Но как только ты их раскроешь, то я смогу получить к ним доступ. — То есть мне надо туда нырнуть? В это болото? — облизнула Кира внезапно пересохшие от волнения губы. — Давай всё же попробуем не в автобусе, — предложил Грим. — Несмотря ни на что, я тоже не всесилен и некоторые вещи мне не доступны. Особенно… по влиянию на тебя. — Правда? — удивилась Кира. — Можно сказать, одно из условий заключения, — помолчав, ответил Грим. — Прямое влияние попросту невозможно. — Но воспользоваться своими мозгами и многолетним опытом никто не запрещает, — хмыкнула Кира. — Типа того, — воспользовался Грим словосочетанием, которых «нахватался». Впрочем, этот план не сработал. Отделить и воссоздать «пещеру» Грим не смог, и ночью, уснув рядом с Кириллом, Кира снова появилась у чёрной лужи. — Странно… Как будто больше стала? — Возможно… — совершенно по-простецки почесал затылок Грим. Выглядел он при этом так забавно, что Кира фыркнула. После «перезагрузки» он и правда стал более «человечным» и, как казалось Кире, гораздо больше, чем на пару процентов с «некритичными значениями». Но это была цена, которую они оба платили, чтобы освободиться. — Ладно, тогда я посмотрю, что там. Теперь мне даже и волноваться не надо по поводу проблем. Да и тренинги теперь все мои до конца седьмой ступени, — Кира вступила в черноту, которая показалась вязкой, как ил, и провалилась сразу по колено. А потом пошла к середине и рухнула туда с головой.

* * *

Кажется, вынырнуть её заставил Грим, вытащив буквально за волосы. Киру вывернуло чёрной жижей на траву, которая тут же завяла и пожухла. Она утёрлась и села, обхватив колени. — Да, уж… я… я вспомнила. — И что там? — Грим покосился на появившуюся проплешину земли. — Там… о моей бабушке, — прошептала Кира, уставившись в землю. — Я знала кое-что, мне мама рассказывала, но так, немного. Мы редко затрагивали эту тему. Бабушка умерла, когда я пошла в первый класс. То есть мне шесть было. Она была пожилая, мой папа — пятый ребёнок у неё, и она его уже в возрасте родила, у них с тётей Альбиной, считай, восемнадцать или семнадцать лет разницы. Мама всегда говорила, что считала, что она была немного больной, просто её невзлюбила, как невестку, гадости говорила, чуть ли не на работу к ней приходила, всякое про неё рассказывала начальству. И… в колдовстве обвиняла, что мама папу типа «околдовала», жениться на себе заставила. Мама тогда же не знала, что… что с колдовством это не просто больное воображение. Она была в других реалиях воспитана. — И что ты увидела? — спросил Грим, присев рядом. — Много разного, она меня из садика забирала без разрешения родителей, типа воровала. Устраивала скандалы воспитателям и меня отдавали. Приводила домой и в печке всю мою одежду сжигала, она… амулеты, мои обереги искала, которые типа моя мама-колдунья мне делала. А потом заставляла с собой спать и типа грелась об меня, а я когда это увидела в воспоминании, увидела… отток силы. Она меня вампирила, понимаешь? Но у неё плохо получалось… поэтому она считала, что мама моя как-то меня защищала. А ещё я вспомнила, что была ещё одна «внучка». Она у папиного старшего брата первой была… Он тоже намного папы старше. И вот эта внучка — умерла от оттока силы, которую бабушка свампирила. Потом папин брат с женой в другой город уехали и у них ещё дети появились, мои брат и сестра двоюродные, но они почти не приезжали на лето к бабушке. А если и приезжали, то на пару дней и их одних не отправляли. И ночевали они где-то у родственников их мамы. Ужас какой… — А что твоя мама? — поинтересовался Грим. — Мама не знала, конечно же. Да и потом, в те времена сложно было с одеждой. Бабушка меня чуть ли не в тряпье, которым полы мыла, обряжала. И часто на выходные забирала, а телефонов же тоже не было. Ни у неё, ни у родителей. У нас телефон только лет пять как появился в квартире, когда очередь дошла. Так что они непонятно как договаривались. Точней, не договаривались. Когда мама просила меня забрать, бабушке было некогда, она забирала… по мере своей надобности. Там много разных воспоминаний, мелких и крупных. А ещё она гадости всякие про маму, про родителей говорила, пыталась… Не знаю что, может, правда больная была. От чёрного колдовства умом двинулась. Когда сестра родилась, она мне начала внушать, что теперь меня вообще никто любить не будет. А ещё, — Кира перевела дух. — Она мне рассказывала истории типа «про одну девочку», которая свою маленькую сестру подушкой придушила и ей ничего за это не было, а родители её стали ещё больше любить, представляешь? — Как-то не очень, — поморщился Грим. — Вот и я ушам не поверила, когда это услышала, — кивнула Кира. — Понятно теперь, почему меня так коротило в детстве от подушек. Я же сестру люблю, а эти внушения… Я её очень сильно к маме ревновала в детстве, а это вот откуда. Хотя я всё равно никогда не желала Нюхе смерти и как-то понимала, что это очень плохо. — Да уж… Взрослый манипулятор может много чего ребёнку навнушать и настроить, — авторитетно сказал Грим. — Да, она говорила, что только она меня любит, а больше никто… А там столько всего происходило… Например, когда мне лет пять было, это ещё до сестры или когда мама ей беременна была, бабушка меня сначала забрала на выходные, а потом передумала, просто привела и закрыла в пустой квартире, сказала, что родители скоро придут. А как потом выяснилось, родители ушли в гости в баню к друзьям на другой конец города, мы если туда ходили, то на весь день до вечера. Пока баня истопится, пока все помоемся, пока обсохнем, пока назад… В общем, я просидела дома около десяти часов одна, без еды и без света — выключатели высоко были и очень тугие, их надо нажимать сильно, чтобы включились, и я с табуретки всё равно до них не доставала. Совсем под вечер, где-то за час до прихода родителей, у меня психоз начался, я просто в двери начала биться и кричать. Все соседи собрались на той стороне двери. Со мной разговаривали, а двери только с ключом открывались, даже не открыть, чтобы выйти. Я из-за этого, оказывается, так долго темноты боялась, пока это не поборола. — А что родители? Когда пришли? — Не помню, я так ревела и истерила, что даже ничего сказать не смогла, кажется. Отец с бабушкой вообще не разговаривал, а у мамы с ней тоже были непонятные отношения. — А ты в какой-то момент и вовсе подавила это воспоминание, — кивнул Грим. — Да… Но, наверное, самое страшное, — Кира сглотнула и попыталась абстрагироваться от того, что вспомнила, чтобы хотя бы рассказать об этом Гриму. — Перед тем, как она внезапно заболела, а потом умерла, бабушка отвела меня в стомат-поликлинику. Я чётко помню, что я уже там была, с мамой, и мне что-то там смотрели, полечили, и всё прошло хорошо, но нужно было пойти во второй раз. И бабушка, возможно, снова меня «украла» или проявила инициативу. В общем, привела меня к незнакомым врачам для взрослых и меня там чуть ли не трое врачей держали и рот открывали. А я сопротивлялась такой «медицине», — Кира выдохнула, стараясь не дрожать. Когда она «нырнула», то воспоминания, которые она увидела, были и как бы со стороны, и одновременно «внутри» ситуации. Но даже просто «облачить переживания в словесную форму» было полезно. — В общем, я победила в этом неравном бою и меня, всю зарёванную, оставили в покое, — сыронизировала Кира. — Но бабушка была просто в ярости. Как она сказала, я посмела её опозорить. Стомат-поликлиника у нас недалеко от дома, она меня буквально волоком тащила, а когда мы дошли до квартиры, она начала меня избивать. Я убегала от неё по всему коридору до кухни, и она меня била и пинала ногами, а на кухне я пыталась забиться под стол и она ударила меня табуреткой по спине. Кира вздрогнула, когда внезапно Грим её обнял. — Полагаю, тебе было страшно… — Нет, — Кира подняла лицо, чтобы слёзы, навернувшиеся в глазах, не пролились. — Я тогда боролась за свою жизнь… И именно тогда я… я очень-очень-очень сильно разозлилась и смертельно прокляла её. Я боялась, что просто умру, забитой на той кухне. Я видела сама себя… Это было что-то… что-то страшное. Кажется, я всю негативную ману собрала, которая там витала, и отправила бабушке. А бабушка на этом выдохлась, а потом заболела, несколько месяцев лежала, у нас болела, я к ней ни разу не пришла, а потом она уехала к другому сыну, который жил в Ленинграде и якобы её больше любил, и умерла там через неделю. Там и похоронена, вдали от всей родни, дедушки. А я всё забыла, но постоянно чувствую в себе эту черноту… Иногда наступала такая беспричинная злость, что мне казалось, что из меня вот такая же чернота льётся. Может, поэтому это асфальтовое болото, а не пещера, как у тебя. Я поэтому когда-то парапсихологией занялась, медитациями, потому что не могла это контролировать. Я боялась, что буду всем вредить. Из-за таких сил и возможностей. — Некоторые таким «силам» бы только обрадовались. — За всё нужно платить, — покачала головой Кира. — Я не хочу и никогда не хотела с такими вещами связываться. Один раз связалась, и вот какое тут болото вони и грязи, а если всё время пользоваться… Я боюсь представить, что из себя представляла бабушка. Так что всё это только до поры до времени. В общем, подборка воспоминаний там… одно другого травматичней. И ты не представляешь, какая паника на меня накатывает в стоматках… Звуки бормашин и так на неприятных частотах, но стоит сесть в кресло, появляется бессознательный даже не страх, а ужас. И вроде и не перед болью, сейчас всё обезболивают, а непонятно с чего. Сидишь, вся мокрая как мышь, и не знаешь, что это и откуда. Ну вот теперь я знаю. Каждый раз кажется, что переборола себя, настроилась, даже всё вылечила, но снова идёшь в больницу и физически плохо. — Да, есть с чем работать, — согласился Грим. — Кажется, ты просто взяла и открыла все первопричины своих страхов, а на тренингах обычно люди имеют дела только с проблемой вроде «боюсь врачей» или «боюсь темноты», а причин не знают. — Да, а они просто в таких вот воспоминаниях, — согласилась Кира. — Значит, оставлю это на тренинги НЛП, чтобы со всем разобраться и помочь себе. — Как вовремя они подвернулась, — подмигнул Грим, и Кира засмеялась. Да, формирование реальности порой происходило, даже если она не прилагала слишком серьёзные ментальные усилия. Словно она капелька, которая свободно скользила по паутинке, чутко реагируя на её движение. Она вышла обратно и уткнулась носом в шею Кирилла, который продолжал спать с ней. Только теперь не в одежде. От Кирилла как всегда приятно и успокаивающе пахло, и Кира заснула.