Моё тело — тюрьма

       Экзаменом по НЛП оказалось что-то вроде публичной сессии. Нужно было встретить «Клиента», расспросить о проблеме, а потом применить какую-либо технику для её решения. Все остальные, включая Мастеров, наблюдали. К седьмой ступени осталось всего двенадцать «студентов», так что на экзамен оставили последние два часа в воскресенье. Кира была «клиентом» Ёжика и рассказала о том, что боится стоматологов. Ёжик с энтузиазмом принялся за проблему, помог справиться с внешними проявлениями страха, применил технику для принятия, а также лечения фобий, но до сути не добрался. Впрочем, хотя Кира собиралась промолчать, Станислав Игоревич это заметил. — Мне показалось, что вы не до конца раскрыли суть проблемы, а сосредоточились лишь на внешних её проявлениях. Делали упор на том, что лечить зубы правильно и хорошо, и ваша клиентка с вами полностью согласна. Только проблема не в том, что она не считается с гигиеной полости рта, а в её страхе. Да, вы предложили найти какие-то альтернативы, вроде слушать музыку в наушниках, но, кажется, не добрались до первопричины. Кира, я прав? Есть что-то ещё, связанное с зубными врачами? — Думаю, да, — ответила она. — Разрешите мне продолжить и попробовать? — спросил Станислав Игоревич. — Хорошо, — согласилась Кира. Где она ещё испытает на себе работу Мастера НЛП? Это как минимум будет очень интересно. Станислав Игоревич кивнул, Ёжик сел на своё место — наблюдать. — Кира, давайте попробуем понять, почему вы боитесь зубных врачей, — Станислав Игоревич сделал подстройку, заякорил на положительные эмоции и начал, собственно, сеанс. — Как давно вы их боитесь? — Мне кажется, всегда, — немного схитрила Кира, чтобы не вышло, что она Ёжику не сказала, а Мастеру сразу всё «вывалила». Впрочем, про «как давно» Ёжик и не спрашивал. — Давайте представим, что вот эта полоса — это линия времени, — показал на пол с лентой цветного скотча Мастер. — Сейчас вы стоите в настоящем, а когда делаете шаг назад, то отправляетесь в прошлое. Давайте попробуем найти тот момент, с которого всё началось. Возьмите меня за руку, закройте глаза и сосредоточьтесь на ощущениях. Сделайте маленький шажок назад. Может быть, был какой-то случай год назад? — Нет, ничего такого, просто боюсь, — ответила Кира. — Давайте пройдём ещё раньше, попробуйте вспомнить, как были маленькой. Может быть, вам лет десять-двенадцать? — крепко держал её за руку Станислав Игоревич, а его глубокий голос звучал ровно и доброжелательно. — Мне тогда вырвали почти здоровый коренной зуб, — внезапно ярко вспомнилось Кире. — Большой врач-мужчина сказал, что вырастет новый. Он быстро выдернул и отдал мне зуб, шестёрку, там была маленькая дырочка сбоку. Потом оказалось, что зуб не вырос, но я как-то наоборот, была довольна, что тогда ничего не сверлили. Мне даже не было жалко зуба, хотя жевать на его стороне я очень долго не могла. И нижний ряд зубов немного сдвинулся и стал не симметричным. — Давайте сделаем ещё шаг назад, — попросил Станислав Игоревич. — Прислушайтесь к звукам, почувствуйте запах лекарств, возможно, вам лет пять-шесть?.. — Мне пять, — сглотнула Кира, чувствуя, как крепко держит её якорь на плече, а мастер не даёт полностью провалиться в воспоминание. Ощущения были… интересными. Словно она висит над той чёрной болотиной и вглядывается внутрь, но экстремально не ныряет. — Кажется, у меня появились дырочка в зубе. Мы уже договорились пойти с мамой, она меня уговорила, убедила, что надо показаться врачу. Мы с ней ходили, и мне только посмотрели… Детский врач. Сказали, что в следующий раз всё вылечат. А потом… почему-то меня в больницу привела бабушка. В другое отделение. Взрослое. Звуки. Недовольные злые голоса. Мне страшно. На меня кричат. Звуки. Меня держат… Несколько человек. Крупные. Нависают. Делают больно. Я сопротивляюсь. Пинаюсь. Мне пытаются разжать челюсть. Делают больно. Я кричу сквозь зубы и плачу. Задыхаюсь, потому что мне держат нос. Больно. Теряю сознание. Резкий запах. Мне плохо. Голова кружится. Кричат. Врачи отказываются. Бабушке говорят, что со мной не получится. Я слишком упрямая. Меня оставляют в покое. Бабушка меня тащит домой. Больно. Асфальт по коленям. Ступеньки. Руки в волосах. Дом. Я думаю, что наконец в безопасности. Мамы нет. Папы нет. Резкая вспышка боли. Я падаю. Темно перед глазами. Бабушка меня бьёт. По голове, по спине, пинает. Кричит. Я её опозорила. Больно. Страшно. Удары сыплются. Я убегаю. Она догоняет и бьёт. Я ударяюсь о стены. Снова и снова. Убегаю. Больно. Она стукнула меня в спину стулом. Стул развалился на куски. Спина болит. Я прячусь от неё под стол на кухне и плачу. Она кричит. Мне очень больно. Мне страшно. А ещё я злюсь и боюсь умереть, я… — Вы снова здесь, Кира, в настоящем. Делайте шаг вперёд и открывайте глаза, — удерживая её якорь, просит Станислав Игоревич. Кира слушается и понимает, что была в трансе, а всё лицо сырое от слёз. Народ тоже под впечатлением, смотрят с удивлением и даже ужасом. Ёжик сидит какой-то бледный и мрачный. Кира понимает, что он испугался, что если бы она выдала такое на его сеансе, он бы с этим не справился. И ему страшно постфактум. — Мы нашли то воспоминание, даже два, которые запустили ваше состояние страха в кабинете стоматолога, — спокойно продолжает Станислав Игоревич, по-прежнему цепко удерживая якорь на плече и привлекая внимание к себе. — Думаю, стоит локально разделить их и проработать отдельно. — Наверное, — не слишком уверенно кивает Кира. Мастер применял технику «изменения личностной истории», которую использовали для исправления периодических негативных состояний, панических атак, фобий и прочего. — Но мы не нашли триггер, который заставляет вас подсознательно окунаться в те воспоминания, о который вы вспомнили, — напоминает Станислав Игоревич. — Вы можете предположить, что это может быть? — Думаю, это звуки бормашины, — ответила Кира. — Они всё время были в первом случае. Ну и в зубном эти звуки везде и всюду. За дверями и в кабинетах. И когда сверлят. Ёжик, в принципе, нашёл этот «триггер» и предложил заглушать его берушами или музыкой. — Хорошо, со звуками вы почти разобрались в предыдущей сессии, давайте перейдём к найденным ситуациям. Какое чувство преобладало во втором отрезке времени? — Страх, наверное, — пожала плечами Кира. — Я не могла дать отпор, не могла ничего сделать. Бессилие. — Давайте изменим ситуацию. Представьте, что вы в тот первый момент пошли с мамой, которая вам всё объяснила и с ней было не страшно, вы пошли к детскому врачу, тому же, к которому до этого ходили. И всё прошло хорошо. Далее Станислав Игоревич создал несколько якорей: «когда разговаривала и объясняла мама и чувствовалась уверенность и защищённость», «когда ты чувствовала себя уверенно», «когда был поход в больницу, но не к зубному и прошло всё нормально». Накладывал на Киру эти якоря, создавая ощущения, а потом они снова пошли по той ситуации, подсовывая вместо бабушки — маму, а вместо людей в белых халатах, пытающихся раскрыть ребёнку рот, нормального врача, который умеет обращаться с детьми. Ситуацию они выправляли несколько раз, закрепляя якорями в подсознании, пока Кира на просьбу «представить себя в кабинете зубного», которая до этого сразу вызывала внутреннюю дрожь, не ощутила себя достаточно комфортно. — Думаю, Кира, вы легко сможете заякорить своё состояние для походов к зубному и проверить на реальности влияние триггера и изменилось ли что-то, — закончил сессию Станислав Игоревич. — Полагаю, действительно изменилось, — согласилась Кира, понимая, что на неё и так убили уйму времени. По ощущениям точно больше часа. Она села на стул, а Ёжик молча её приобнял в дружеской поддержке. Кира украдкой посмотрела на часы, оказалось, что с момента, когда начал экзаменоваться Ёжик, прошёл час двадцать. После экзаменовали ещё четверых, а Киру вызвали последней и поставили в пару с Анной, которая всё же дошла до седьмой ступени, но тема невестки так и осталась для неё актуальной, несмотря на все методики. Впрочем, возможно, Анна, как и просила Эльмира Михайловна, «главную проблему» держала до самого конца. — Моя невестка настраивает моего сына и внука против меня, — обозначила проблему Анна. — Что бы я ей ни сказала, всё переиначивается и всё делает мне назло. Кира провела якорения, чтобы Анна оставалась спокойной, пересказывая какие-то конфликты и приводя примеры. Ничего «сверх» особенного, на первый взгляд, в них не было. Только что «Света плохая». — Расскажите о своём сыне, — попросила Кира. — Это ваш единственный ребёнок? — Нет, Сашенька у меня второй, у меня ещё есть старшая дочка от первого брака, там мы развелись, когда ей было двенадцать, она выбрала с отцом остаться, — поджала губы Анна. Кира кивнула. Когда-то друзья родителей, у которых были дети-погодки её возраста, развелись. Павлику и Любе уже было тринадцать и двенадцать и они по закону уже могли определить, с кем из родителей остаться. Павлик выбрал остаться у отца, не принимая предательства матери, которая завела себе любовника, а Люба выбрала мать. Они уехали в другой город — родной для тёти Тани. — А почему вы развелись с первым мужем? — осторожно спросила Кира, чувствуя, что «корень проблемы» может прятаться тут. — Мамашка его нас разводила разводила, да развела, — зло фыркнула Анна. — Добилась того, что я ушла, хлопнув дверью. — Вы с невесткой, внуком и сыном живёте в одной квартире? — уточнила Кира. — Да, — кивнула Анна. — А с первым мужем и его матерью? — Тоже в одной жили. Сначала снимала, а потом второго мужа встретила. От него у меня Сашенька. Не хочется вспоминать ту семью и Светку, которая со мной даже общаться не захотела. — Подождите, я запуталась, которую Свету? Вашу невестку? — схитрила Кира. — Нет, мою дочку Светку… В процессе опроса и применения нескольких техник Кира провела Анну по её прошлому и попросила посмотреть на отношение к ней первой свекрови. А затем провела в будущее и «показала» конфликт с невесткой. Анна оказалась в шоке от того, что она копирует ненавидимую свекровь. А потом сама поняла, что чувствует злость из-за «предательства» старшей дочери и перекладывает это состояние на невестку с таким же именем. Они посмотрели их «знакомство», и Анна сказала, что они с её старшей дочкой похожи: тёмные волосы, нос немного крупноватый и имя одинаковое, — и как-то ей сразу «невзлюбилось». — А теперь давайте попробуем представить себя, смотрящую на свою жизнь, как на экране кинотеатра. Как будто вы-прошлая сидите в зале. Что бы вы-сегодняшняя сказали самой себе из прошлого? — Что надо было настоять и Свету забрать, — вздохнула Анна. — А я… Мне жить самой негде было, сначала по подругам, потом только комнату нашла. А потом, когда с разводом всё получилось, сука-свекровь успела моей дочке напеть, что мама её бросила, и та отказалась от меня, даже разговаривать не хотела. Я обиделась, не настояла, не объяснила ничего, а она хотела, чтобы я за неё боролась… Это она мне через десять лет сказала. — Давайте посмотрим в будущее, что может быть, если вы продолжите конфликты с другой Светой… Пройдём по вашей линии времени, — продолжила Кира. — Она может быть не такой размазнёй, как я, такая точно отобьёт своего ребёнка, и они с Сашенькой и Петей уйдут… насовсем. Или, если они разведутся, Петя останется неприкаянным, как моя Света… Есть о чём подумать, — ощутимо вздрогнула Анна. В итоге они снова прошли назад и поменяли отношение Анны к Свете в начале знакомства. И Анна сказала, что хочет попытаться наладить отношения со своей дочерью. Этот сеанс тоже затянулся почти на час. Кира только порадовалась, что они начали после обеда. — Так… — нарушил молчание Станислав Игоревич. — Кто-нибудь может сказать, какую именно технику НЛП применила Кира? — Мне сначала показалось, что она применяет технику изменения личностной истории, потом, кажется, было что-то из «визуально-кинестетической диссоциации»… — сказала Анжела. — А ещё «шести-шаговый рефрейминг», — задумчиво протянул Ёжик. — Такой сеанс мы называем «пельмень», — подытожил Станислав Игоревич. — Когда используют различные техники в невероятной смеси и это ещё и работает. — Ну, молодец, раз смогла выйти. — Э… Спасибо, — удивилась Кира. Она даже не задумалась, что так делать нельзя и нужно ограничиться какой-то только одной техникой. — В задании вроде бы было сказано «выбрать подходящую технику». Ни одна чётко не подходила и я разбила консультацию на этапы, под которые подходили разные техники, чтобы получить нужный мне результат. — То есть ты не забыла, что делать? — спросила Анжела. — И не растерялась? Такая проблема оказалась сложная… — Нет. С чего бы? Я работала вполне осознанно, — ответила Кира. — Тогда… Это удивляет, — сказал Станислав Игоревич. — Обычно на такое способны только Мастера НЛП. Что ж, а теперь, наконец-то переходим к приятностям… Им выдали красивые сертификаты с печатями, даже на какой-то бумаге с водными знаками, что придавало солидности. Все имена были распечатаны, в общем, Кире понравилось.

* * *

— Маша тут тебе письмо передала, — сказал Влад в общаге. Они с Кириллом и всеми остальными приехали, так как утром в понедельник у них был экзамен. Запечатанный конверт сверху был заклеен наклейками-сердечками — похожие Кира когда-то использовала, чтобы обклеить альбом Кирилла. «Кира, привет! Пишет тебе Маша!» — красивый каллиграфический почерк «отличницы» Киру не удивил. Ты говорила о том, что, может, поедешь домой, а может, и останешься в городе, потому что у вас с двадцать пятого практика по геологии, а двадцать восьмого июня учебный выезд к нам в пещеру, а потом каникулы весь июль и август. Что ты не хочешь туда-сюда ездить и тратить деньги на дорогие билеты. Я тут подумала, может, раз у тебя всё равно нет экзаменов, приедешь ко мне в гости и поживёшь недельку? Ну и с Кириллом повстречаешься и просто… чтобы было где ночевать и жить. А двадцать четвёртого у Влада день рождения и у них там тоже практика начинается. Так что я подумала, может, я тоже приеду, чтобы отметить. Влад домой после экзамена поедет в понедельник, он тебя до меня проводит. С любовью, Маша» — Что пишет? — спросил Кирилл. — Маша меня к себе в гости на неделю пригласила, — ответила Кира. — Я поеду до нашей практики. — Ты у неё неделю будешь жить? — уточнил Кирилл. — Да. Если что, и с тобой можно встречаться, — кивнула Кира. — Ну… Не знаю, наверное… — замялся Кирилл. — Я… Обычно дома занят… Огород там… У бабушки дом. Тренировки… — В любом случае, я еду к Маше, а не к тебе, и мы и с ней найдём, чем заняться, — пожала плечами Кира, не показывая, что чуть расстроилась от такого ответа. — Ты как хочешь. Маша говорила, что телефон домашний у неё есть, значит, можно будет созвониться при желании. — Ну ладно. Тогда езжай, — кивнул Кирилл. — Извини, конечно, но твоего одобрения и не требовалось, — хмыкнула Кира. — Знаешь, я дико устала после тренинга, а у тебя завтра экзамен очень рано. Так что переночуй у себя в комнате, пожалуйста. Кирилл чуть нахмурился и всё же вышел. А Кира подумала, не наговорила ли мама Кирилла что-то про неё, что тот не хочет с ней встречаться в своём городе, или правда так завален делами, что не может выкроить ни дня на целой неделе. В любом случае, она не собиралась портить себе поездку глупыми ожиданиями своего парня под окошком. Раз едет к Маше, значит, будет занята Машей и точка!