Имя розы

"Раздавлю и растопчу я свой компАс, Виноват в моих проблемах каждый раз А я худенький такой, унесет меня прибой Лучше я в песок зароюсь с головой. Но я девушек люблю, я их вместе соберу, Вдоль по линии прибоя за собою уведу..." ***** Бывают в суетной человеческой жизни такие сумбурные дни, в которые с самого раннего утра все идет кувырком, шиворот-навыворот, принося с собой различные откровенно дурацкие, а порой, и невероятные события.Отчего такое происходит, никто с точностью сказать не может. Правда, некоторые великие и мудрые утверждают, что это таинственные звезды складываются в некий причудливый узор, а еще более наимудрейшие с уверенностью заявляют о капризах госпожи Фортуны, поворачивающейся к избранным несчастливцам своим неряшливым задом. Но только все это - суеверные глупости и полнейшие враки. Самые странные и непредсказуемые вещи начинают происходить, когда после бурно проведенной ночки ты просыпаешься не в своей родной капитанской каюте, а в какой-нибудь душной, смрадной комнатушке грязной портовой таверны, обнаруживая свое обнаженное до неприличия тело валяющимся вповалку между парочки сладко похрапывающих красоток. И плохо соображая раскалывающейся с ужасного перепоя башкой, с пересохшим ртом, словно безводная пустыня, полная колючего песка и загаженная целой стаей чаек, страдающих сильным расстройством желудка, по-стариковски кряхтя, с трудом выбираешься на свободу из под немытых прелестей, сложенных на тебя одновременно с двух сторон. А потом, сердито отшвыривая прочь чьи-то давно нестиранные нижние юбки, которыми так заботливо оказался укрыт от сквозняка, пошатываясь, начинаешь искать свои вещички, раскиданные по всей комнатушке, находя их в самых неожиданных местах. И, наконец, собрав весь гардероб в единое целое, от души радуясь, что спьяну не выбросил второй сапог в открытое окошко, как в прошлый раз, быстренько одеваешься. И затем, воспользовавшись беспробудным сном умаявшихся за ночь цыпочек, потихоньку выскальзываешь за дверь, разумеется, не расплатившись с незадачливыми девицами за столь любезно оказанные услуги. Кто не успел, тот опоздал, такова сэ ля ви, дамы...А вы свою удачу уже прос... проспали. Ну, а дальше торопливо сбегаешь по лестнице вниз, и прикупив на сэкономленные денежки заветную бутылочку рома на дорожку, с самой честной рожей покидаешь полусонную таверну. Но перед окончательным "отплытием" сначала пополняешь дружные ряды измученных малой нуждой страдальцев, шумно отливающих за углом. А закончив обильно орошать стену гостеприимного заведения, с чувством глубокого удовлетворения и исполненного долга устало бредешь домой, то есть, на корабль, по которому уже успел крепко истосковаться, чтобы там, в тишине своей родной каюты, хорошенько отдохнуть после развеселой ночки. И не давая себе скучать в пути, время от времени с наслаждением прикладываешься к горлышку бутылки, на собственных глазах исцеляясь от постигшего похмелья. И вот именно все выше перечисленное проделал этим ясным солнечным утром капитан Джек Воробей, как и всякий приличный мореход обожающий заходы в порт, где в изобилии водился ром и распутные девки. Все это он также обожал, но от последней береговой радости суровой жизни пирата всегда предпочитал сматываться, как правило, не расплатившись. И теперь направлялся на судно чрезвычайно довольный собой, с усмешкой представляя перекошенные рожицы Жизель и Скарлетт, когда они, продрав поутру глазки, с бессильной яростью обнаружат бесстыдное бегство своего постоянного клиента, обрушивая на его косматую башку ураган самых жутких проклятий. К счастью, сам виновник разразившейся бури к тому моменту был уже слишком далеко, без каких-либо приключений благополучно добрался до пристани и в прекрасном расположении духа поднялся на борт своей старушки "Жемчужины". Важно отвечая на приветствия полупьяной, опухшей матросни, вяло копошащейся на палубе, Джек собрался скрыться от суеты этого грешного мира в каюте, как вдруг мальчишка-юнга Джеймс окликнул его: - Сэр, постойте, подождите, - шустрый паренек подскочил к своему кэпу. - Прошу прощения, сэр, но тут совсем недавно вас какая-то дама спрашивала... Да... Она так расстроилась, узнав, что вы еще не вернулись. Просто чуть не до слез... - Да-дама!? - искренне удивился Джек, во все глаза уставившись на юнгу. - Какая еще дама? - Не знаю, сэр, - пожал плечами тот. - Обыкновенная... - Тьфу, ты, да понятно, что не из золота... Как она выглядела? - Ну..., э-э..., да также, как и все, - замялся Джеймс. - Вот тут - так, а здесь - вот так, вверху - больше, внизу - поменьше, - заторопился парень, начиная жестами обрисовывать воображаемую фигуру приходившей женщины. - Вот ты, дурень, приятель, - не на шутку успел рассердиться Джек. - Какая она из себя? Молодая, старая? Блондинка, брюнетка, шатенка? Ай, да кому я объясняю! - он с досадой махнул рукой. - Короче, волосы у нее какого цвета? - Не видели мы ее волос, сэр, - виновато засопел Джеймс. - На ней был плащ с поднятым капюшоном. А сама она - молодая, даже слишком, и как нам показалось, очень красивая. Верно ведь я говорю, мистер Гиббс? - юнга переглянулся с подошедшим к ним сзади хмурым и заспанным боцманом, только что выбравшимся из кубрика на свет божий. - О-о, приятель, и ты, как я вижу, тоже здесь, - усмехнулся Джек, разглядывая помятого Гиббса с головы до ног. - Ну, и что тут за такая таинственная гостья посетила нашу посудину в мое отсутствие? - Утро доброе, кэп, - невесело поприветствовал его боцман, хоть по изнуренному ночной гулянкой виду обоих этого никак нельзя было сказать. - Да черт ее знает... Прибежала эта дамочка, вернее, девица, вся такая взволнованная, запыхавшаяся, да еще и большущую корзину с собой притащила, - он недоуменно развел руками. - Сказала, что ей срочно нужно увидеть капитана по крайне важному делу, а когда узнала, что тебя нет, ужасно огорчилась, - Гиббс, слегка заколебавшись в раздумьях, почесал в затылке. - Твоя каюта оказалась незаперта... Ну, и мы с Джеймсом предложили этой цыпочке тебя там подождать. Но она наотрез отказалась, сославшись на какие-то неотложные дела. А уходя, оставила свою корзину в твоей каюте, сказав, что это - подарок для капитана. - Че-чего? Ка-какой еще по-подарок? - изумился Джек, отчего-то начиная заикаться, а на душе у него сразу сделалось как-то нехорошо. - И за ка-какие же та-такие мои за-заслуги? Странно... - Не знаю, кэп..., - Мы в ту корзину не заглядывали, богом клянусь, - с этими словами боцман честно вытаращил заплывшие мутные глазищи. - Честное слово, даже не прикасались, следом за дамочкой из каюты вышли и с тех пор туда больше не заходили... - Да верю, верю, праведные вы мои, - насмешливо фыркнул тот. - Ладно, пойдем посмотрим... Джек пулей влетел в каюту, предусмотрительно запирая дверь прямо перед носом сунувшегося следом любопытного Гиббса... - Извини, приятель, но не сейчас..., - и с опаской подкрался к своему неожиданному "подарку". Большая добротная корзина, в которой притаился подозрительный "сюрприз", была надежно устроена на койке, и раздираемый неприятными предчувствиями Джек, дрожащей от волнения рукой осторожно снял легкую полупрозрачную ткань, прикрывающую этот таинственный "дар". Но тут же, обливаясь холодным потом, в ужасе шарахнулся прочь, и зашатавшись, едва не рухнул на пол. Из корзины на капитана Воробья во все шоколадные глазки удивленно смотрело крошечное чудо три-четырех месяцев от роду. Видно, все это время малыш крепко спал, а теперь, проснувшись, сладко зевнул и с интересом разглядывал нависшую над ним усатую физиономию незнакомой "матери", а вернее, новоявленного папаши. О таком радостном обстоятельстве красноречиво свидетельствовала лаконичная записка, вложенная внутрь переносной "колыбели", и состоящая всего из трех слов - "Любимый, это - твой." Несколько коротких мгновений родственные души молча любовались друг на друга, а потом младенец начал возмущенно ворочаться и недовольно кряхтеть. Первым и самым сильным желанием Джека было поскорее рвануть прочь из каюты, и устроить чудовищный разнос всем предателям, находившимся тогда на судне, так безалаберно позволившим нерадивой стерве-мамаше подкинуть ему этот живой сверток, завернутый в белоснежные кружевные пеленки и уже начинающий потихоньку пищать. Но не самолично же выставлять себя на посмешище своим парням...Более того, они, наоборот, ничего не должны узнать о таком неожиданном "пополнении команды". Этого допустить было решительно нельзя, иначе неизгладимого позора капитану Воробью, точно, не миновать... "Не-ет уж.... Ни за что, - в ужасе подумал он, с тоской поглядывая то на ребенка, то на дверь, и чувствуя, как все многочисленные косички шевелятся у него на голове ядовитыми змеями, готовыми в любой миг ужалить своего хозяина, и неуклонно вздымаются дыбом. - Уж лучше застрелиться, удавиться, утопиться... Короче, сдохнуть, причем, совсем неважно, как. Подумать только, средь бела дня их кэпу на корабль бабы детишек подбрасывают! Так сказать, с доставкой на дом! Срамота! И куда я теперь такое "сокровище" девать буду!? Не за борт же его вышвырнуть, в конце концов! Нет, ну, подумать только, какая наглость - "это - твой"! А почему, позвольте спросить? Ведь на нем, а может, и на ней нигде этого не написано... Ну, какого пола сей отпрыск, можно очень легко проверить..." И Джек уже собрался аккуратно вытащить малыша из корзины, как вдруг в дверь настойчиво постучали. Наверное, это нетерпеливый боцман, сгорая от любопытства, все-таки, не выдержал и решил сам заявиться с визитом, чтобы собственными глазами взглянуть на загадочный "презент". "А вдруг это вовсе никакой не Гиббс?" - тут Джека вновь охватила паника, и он, плохо соображая, что делает, попытался запихать злополучную "люльку" вместе с малышом под койку, но она туда не поместилась, застревая высокой ручкой. Тогда озадаченный капитан "Жемчужины" заметался по каюте в поисках более подходящего места, и ничего не найдя, пристроил ее с другой стороны койки, подальше от выхода. А затем, мелко содрогаясь и обливаясь противным липким потом, кое-как отпер дверь, за которой с некоторым облегчением увидел встревоженную физиономию Гиббса. - Джек, что у тебя за шум? Ты чего двери так долго не открываешь? Пускать меня, что ли, не хочешь? - пытаясь заглянуть вглубь каюты, с порога засыпал он вопросами своего ошеломленного кэпа, в ответ только растерянно хлопающего глазами. - И выглядишь ты как-то... странно. Будто какой-то тухлой дряни съел, или сам морской дьявол тебя посетил... Что-то стряслось, да? Ну, чего ты молчишь-то? - Э-э.... ни-ничего... Ни-ничего..., - заикаясь, пробормотал Джек, приложил палец к губам, ухватил слегка одуревшего боцмана за рукав, втащил его внутрь и тут же снова запер дверь. - Тс-с, тише ты, приятель, не ори на все судно. Кажется, у меня возникла крайне серьезная проблема, - сердито прошипел он, опасливо покосившись в сторону своей постели, и в это время малыш, видно, оскорбленный до глубины души таким невниманием к себе, отчаянно разревелся, заставляя обескураженного папашу испуганно вздрогнуть. А тот в свою очередь рванул на громкий детский крик, поднял корзину с пола и поставил ее на койку. - Вот, пожалуйста... Полюбуйся..., - и Джек сплюнул с досады. - Ма-матерь Божья, Д-Джек, что э-это!? Ве-вернее, кто!? - теперь заикаться начал Гиббс, и ужаснувшись, схватился за голову. - О-ох, парень, да тебе его та девица подкинула!? Почему-то я так и подумал... - Ха, подумал он, видите ли, - злобно фыркнул тот. - А если подумал, так какого дьявола в корзину не заглянул, пока эта дрянная мамаша еще здесь находилась? Подумал он, надо же... Индюк вот тоже думал, да в суп попал, - ехидно передразнил он боцмана, осторожно извлек орущего младенца из корзины, неловко взял его на руки, и видно, слишком прижал, отчего малыш зарыдал еще сильнее. - Ар-р-р, дьявол, вот наказание.. Как их хоть держат-то, таких маленьких... Да не вертись же ты... - Погоди, Джек, да не тискай ты так сильно и не тряси его. Ему же больно... Дай-ка его лучше мне. Во-от та-ак..., - Гиббс аккуратно взял крошечное, нежное тельце, ловко пристраивая его на руках, а ребенок мгновенно затих, и все еще всхлипывая, лишь тихонько, обиженно посапывал. - Ну, прости дурака, знаю, виноват... Но ведь я даже представить себе не мог, что... Вот же стерва какая - бросила такую крошку, развернулась и спокойненько ушла с чистой совестью. Так это, значит, твоя мастерская работа, получается? - Ну, не знаю, - растерянно пожал плечами Джек. - Наверное, да, судя по сопроводительной немногословной записке, - и кивнул на клочок бумаги, валяющийся на постели. - Эта цыпочка словоохотливостью явно не отличается. - Ишь, ты, какой симпатичный... Такой хорошенький, пухленький, тепленький, мягонький, - ласково заворковал Гиббс, любуясь сопящим на руках чудом. - И, кстати, на тебя очень похож - такой же черноглазый и смугловатый. Только малость покрасивее будет. - Угу, приятель, спасибо... Я весьма польщен, - угрюмо пробурчал Джек. - Вот только мне от такого яркого факта близкого родства нисколько не легче. - Да ладно, брось... Детишки есть дар Божий, - мудрый боцман наставительно поднял указательный палец. - А у него уже и волосы имеются - темные и густые. Смотри, какой лохматый. Прямо, как ты... Да-а... Точно, этот кроха - твой... Погоди, а может, это девчонка? - Сейчас посмотрим, кто же тут такой у нас скрывается, - хмуро отозвался до сих пор пребывающий в неведении папаша. - Дай-ка теперь мне его... Или ее... Да не бойся ты, не уроню, - он бережно взял из рук Гиббса ребенка, который тут же возмущенно запищал, осторожно уложил его на койку и торопливо развернул тонкие пеленки. Как вдруг младенец, оказавшийся явно мужского пола, наряженный еще и в коротенькую батистовую рубашечку, пустил высокую дугообразную струю, обливая зазевавшемуся "родителю" рукав. - О-го-го, ну, ничего себе, девчонка, - восхищенно присвистнул Джек, покосившись на большое мокрое пятно, и тут же с укоризной взглянул на малыша. - Э-эй, парень, ты что это себе позволяешь, а? Еще бы немного, и глаз вышиб напрочь, наклонись я чуть пониже. Безобразник! - Да уж, это точно, - расхохотался Гиббс. - Ишь, ты, полил папашку, облегчился и лежит довольный. Как мало надо человеку для счастья. Молодец, парень! Сразу видно, чья порода. Слышь, Джек, я гляжу, такая замечательная черта у вас наследственная, семейная... - Э-эй, приятель, что ты хочешь этим сказать? - черные очи капитана Воробья гневно сверкнули. - Что я... - Ну, не-ет, что ты, что ты, - вовремя спохватившись, замахал руками боцман. - Упаси тебя бог, дружище. Просто хочу сказать, что теперь парню понадобятся сухие пеленки, а у нас их, разумеется, нет. Но это пустяки, можно порвать что-нибудь. Только его ведь еще нужно кормить, и учитывая столь юный возраст, как следует ухаживать. А чем кормят таких маленьких деток? Пра-авильно, молоком. А где берут молоко? Тоже верно, из материнской груди. Есть у тебя, Джек, эта самая грудь? Покажи... Не-ет, вот то-то же... Да и в море ты его с собой не потащишь. И вообще... - Зато мне теперь понадобится сушить рубашку... Без тебя все знаю, приятель, - хмуро буркнул Джек. - И что же мне теперь с ним делать? Не за борт же его, этакого красавца, выкинуть, в самом деле. - Да хоть бы и некрасавца, - строго сказал боцман и удивленно посмотрел своего растерянного кэпа. - Хм, ну, как это, что делать? Тут, слава богу, есть целых два выхода - либо отдать малыша в приют для младенцев, где о нем будут заботиться, есть на Тортуге такое заведение. Или разыскать его непутевую мамашу-мерзавку и вернуть ей "подарок" назад. Пусть сама его судьбу решает. Судя по шикарной одежке и цветущему виду этого парня, мать его далеко не из бедных. Джек, а ты хоть помнишь имя этой розы? Или, поди, уже запутался в своих девицах? Сам-то знаешь, кто она? - Да в том-то и дело, даже понятия не имею, - в ответ лишь огорченно развел руками тот. - В последнее время у меня было не так уж много женщин, а у всех, от кого я..м-м..., вернее, кто от меня, ну, неважно... Короче, нет и не было у них никаких детей. Может, эта цыпочка что-то напутала. - Ха, напутала, как же, рассказывай, - ухмыльнулся Гиббс. - Да ничего она не путала. Видишь ли, приятель, женщина никогда не принесет ребенка на первый попавшийся на глаза корабль, и не сунет его в каюту незнакомого капитана. Для такого поступка ей нужны очень веские причины. И эта дамочка явно знала, что делает. - Гиббс, подожди, не тараторь, - Джек поморщился и тряхнул головой. - Сосредоточиться мешаешь. Кажется, вспомнил я еще одну свою... розу, как раз далеко не бедную, и которую... - И которую ты соблазнил и бросил, как и всех остальных. Да еще и с..., - он изобразил руками округлый живот. - М-м, парень, это - низость... - Я в курсе, - с досадой фыркнул Джек. - Но такое... такой грех получился уж совсем случайно и крайне глупо. Это - во первых, а во-вторых, мне просто не довелось больше увидеться с этой крошкой. И разумеется, ничего не знал о... таких отягчающих обстоятельствах, - тут он, в свою очередь, используя богатую жестикуляцию, тоже изобразил интересное положение. - Да если б даже знал, что бы изменилось? Ведь не могу же я со всеми своими цыпочками под венец идти. Потому, как не турецкий султан, и целый гарем мне иметь вовсе ни к чему, - и покосился на затихшего младенца, которого Гиббс снова держал на руках, потихоньку укачивая. - Давай уж, рассказывай, дружище, чего теперь. Бог даст, может, еще и удастся твою ветреную подружку вместе разыскать, - усмехнулся боцман, устраивая засыпающего малыша поудобнее. - Ладно, и вправду, к чему скрывать, если результат налицо, - тяжко вздохнул Джек. - Короче, слушай... Только ты меня не сбивай и не насмехайся... Идет? - и исподлобья взглянул на Гиббса. - А то сразу же заткнусь и ничего говорить не стану, - сердито предупредил он. - Идет, - шепотом отозвался тот. - Ну, хватит, приступай уже, что ли. Ишь, ломается, как невинная девица. Я уже давно весь во внимании и сижу, как на иголках... Отступать было некуда да и незачем, и от сочного пинка, прилетевшего под неугомонный зад из прошедших бурных дней, новоиспеченному папаше, прокашлявшись, все же пришлось хорошенько удариться в воспоминания. ***** - Это произошло десять месяцев назад, а если еще точнее, около десяти с хвостиком. Помнишь, Гиббс, то время, когда я только вернул себе "Жемчужину", вновь стал ее капитаном, и мы всей оравой на радостях залились на нашем прекрасном острове в одну замечательную таверну с гордым названием "Звезда морей"? Ну, вот то-то же... А почему нам тогда так славно удалось там разгуляться, не имея в карманах ни гроша? Правильно, не знаешь..., - тут Джек хитро посмотрел на озадаченного боцмана, слушающего своего кэпа молча и без лишних вопросов. - Да все потому, приятель, что Лорена - жена Сэма Ричардсона, хозяина этого милого заведения, была моей давней и очень хорошей... знакомой. Причем, слишком хорошей, и мы с ней вместе частенько коротали жаркие ночки, не давая себе скучать, каждый раз без зазрения совести наставляя ветвистые рога ее незадачливому супругу, которого она не любила и вышла за него замуж лишь по настоянию родителей, имея с престарелым муженьком около пятнадцати лет разницы в возрасте. Старина Сэм же, в свою очередь, оставался в блаженном неведении, а если даже о чем-то подобном и догадывался, предпочитал держать язык за зубами. Кроме того, проворная Лорена умудрялась заправлять почти всеми делами таверны, и такое знакомство, кроме любовных утех, приносило еще и немалую пользу - еда, выпивка и крыша над головой всегда тебе гарантированы. Положив руку на сердце, красоткой ее мог назвать только очень восторженный человек - скорее, она была привлекательной дамочкой средних лет, с круглой, румяной мордашкой, небесно-голубыми глазками, пухлыми коралловыми губками и роскошными золотисто-пшеничными волосами. Правда, некоторая полнота делала ее фигуру немного грузной, но совсем не портила, а даже, наоборот, так и манила потрогать такие соблазнительные прелести. К тому же, способствовала более мягким, безопасным занятиям любовью, без риска что-нибудь себе сломать об выпирающие шпангоутами ребра и все остальные кости не в меру тощих девиц, после которых устанешь считать синяки. Короче говоря, пышнотелую цветущую Лорену можно было сравнить с дородными красотками, увековеченными кистью великого Рубенса... - Ко-ого-о? - изумился Гиббс, нарушая свой обет молчания, а его круглая широкая физиономия вытянулась. - Ай, так, никого, - с досадой махнул рукой Джек. - Нашел, кому говорить. Все, приятель, не сбивай меня, а то запутаюсь..., - и он продолжил свой рассказ. Глаза радовались видеть, как миссис Ричардсон в своих широких необъятных юбках, словно сорокапушечный корабль под всеми парусами, важно плывет по залу с кружками в руках, попутно сшибая мощной "кормой" и горделиво покачивающимся бюстом шляпы с зазевавшихся пьянчуг, а иногда и их самих вместе со шляпами. Только желающих заигрывать, протягивая грязные, похотливые лапы к такой аппетитной, притягательной пышечке, кажущейся на первый взгляд легкомысленной и доступной, все же находилось немного - Лорена, несмотря на всю смешливость и задор, обладала крутым нравом вкупе с крепкими, по-мужски увеститыми кулаками, которые попадали нахалам всегда в самый нужный момент и без промаха точно туда, куда надо. Это во-первых, а во-вторых, никто из постоянных посетителей "Звезды морей" - заведения по всем статьям вполне приличного, не желал ссориться с его хозяином, неизменно торчащим тут же, за стойкой, не рискуя быть битым и выброшенным дюжими парнями-вышибалами за дверь. Осторожный и предусмотрительный старик Сэмми им очень хорошо платил за такую хлопотную работенку, поэтому ребята старались вовсю, и могли при особом усердии отделать так, что родная мать твою изуродованную рожу во веки веков не узнает. - Но я несколько отвлекся, - Джек устало вздохнул, извлек бутылку из кармана, жадно глотнул и передавал ее Гиббсу, только тот отказался, покосившись на сладко спящего малыша. - Ну, не хочешь, как хочешь, - и спрятал бутылку назад. - Вот и в этот день все было по-прежнему - девицы нетяжелого поведения крутились возле входа в таверну, поджидая жаждущих любви и ласки клиентов, внутри посетители ели-пили, старый хрыч Сэмми все так же топтался за стойкой, а его дражайшая вторая половина величаво проплывала между столами, разнося заказы. Конечно же, она сразу заметила меня, и будучи женщиной сообразительной, тут же смекнула, что к чему, но вида не подала, а немного погодя уже несла всей нашей голодной и страждущей, правда, немногочисленной компании еду и выпивку. Ее гладкая розовая мордашка светилась от счастья, и составляя принесенный обед на стол, обрадованная цыпочка так легонько толкнула меня полным бедром, что я чуть не расплескал на себя весь ром из наполненной до краев кружки, которую держал в руке. - Точно помню, было такое, - шепотом отозвался Гиббс. - Ты только говори потише, Джек, а то сейчас этот парень как проснется, так снова крика не оберешься. - О-ох, извините, заботливая мэм, совсем забыл, - ухмыльнулся тот, но понимая серьезность угрозы, громкость тут же убавил, а боцман, нахмурившись, показал своему кэпу кулак. - Ладно, ладно, не сердись, больше не буду. Ну, так вот... Пока вы, пьянствуя, орали во все глотки, я внимательно наблюдал за перемещениями Лорены, и заметил, как она направляется в конец зала к лестнице, ведущей в подвал. Убедившись, что дюжие стражи правопорядка не обращают на мою скромную персону никакого внимания, прошмыгнул за женщиной следом, в три прыжка очутился внизу и увидел в приоткрытую дверь тонкую полоску тусклого света. Недолго думая, я проскользнул внутрь полутемного пыльного закутка, бесшумно подкрался к Лорене, азартно роющейся на полках в поисках каких-то продовольственных припасов, и обхватил ее сзади за широкую талию, туго стянутую корсетом. От такой стремительной атаки моя пышечка вздрогнула, резко развернулась и от восторга тоненько взвизгнула, хоть такой звук не совсем соответствовал ее мощной комплекции. При этом Лорена, изливая свою бурную радость, повисла у меня на шее, которая угрожающе хрустнула, и с такой силой прижалась всей могучей, высоко вздымающейся грудью, что дыхание у меня перехватило, а перед глазами пролетел целый рой черных мушек. Но не обращая внимания на такие пустяки, мы, крепко истосковавшись, с жадностью набросились друг на друга, и обмениваясь сочными поцелуями, обслюнявили друг другу добрую половину физиономий, в то время, как моя рука уже нырнула под многочисленные нижние юбки, и запутавшись в них, нервно блуждала в поисках желанных прелестей между кружев и шелка. Закипевшая после длительной разлуки огненная страсть с чудовищной скоростью набирала обороты, и двое распаленных влюбленных, напрочь забывая обо всякой осторожности, были готовы окунуться с головой в свои пылкие чувства прямо здесь, в подвале, на сваленных в дальнем углу мешках. Но только всякая неосмотрительность, равно, как и любая потеря головы, рано или поздно бывает наказана... "Ма-ам, ты здесь, в подвале?" - и звонкое цоканье каблучков, сопровождающее быстрые, легкие шаги на лестнице, вмиг растоптали разгоревшийся костер, выбрасывая нашу сладкую парочку из рая хорошим пинком под зад. Мы с Лореной в испуге кубарем скатились с мешков и подскочили с пола как раз вовремя - тут в дверном проеме, словно яркий лучик света посреди этого темного царства греха, едва не совершенного нами, возникло юное миниатюрное создание лет шестнадцати-семнадцати от роду, и во все огромные синие глазищи с подозрением уставилось на несостоявшихся развратников. Белокурая Розали, дочь Лорены и Сэма, (в отцовстве которого лично я всегда глубоко сомневался), так некстати ворвавшаяся в крайне ненадежное укрытие незадачливых любовников и чуть не застукавшая нас со своей матерью на месте преступления, со дня нашей последней встречи в таверне успела вырасти и замечательно похорошеть, превратившись из просто миленькой девочки в настоящую красотку. В отличие от своей упитанной матушки, ее дочь была невысокой, очень стройной и изящной, но совсем не тощей, а двигалась грациозно, плавно и бесшумно, словно пантера. Если бы не предательски стучащие каблучки, мы с Лореной, ослепшие и оглохшие от страсти, ни за что бы не услышали, как девушка вошла в закуток. И вот сейчас эта точеная фарфоровая статуэтка стояла на пороге, то недоверчиво рассматривая свою мать, своевременно успевшую вытереть губы и поправить задранные юбки, то меня, которому, слава богу, ничего натягивать-застегивать не пришлось. К слову сказать, томные взоры этой крошки я много раз замечал на себе и раньше, непринужденно болтая с Лореной, стоящей за стойкой в отсутствие своего престарелого и часто хворающего супруга. В бездонной пучине пронзительно-синих глаз Розали плясали задорные чертенята, когда девушка застенчиво, исподтишка разглядывала меня, только заигрывать с ней, а уж, тем более, приставать с нескромными намерениями даже не думал. Скорее, я просто любовался ею, как свежим, чистым, прекрасным цветком, вовсе не собираясь срывать его безжалостной рукой. Ведь мне вполне хватало ее матушки, да еще, хе-хе, кое-каких своих подружек, и морочить девочке еще слишком юную головку никакого желания не возникало. Но все это было тогда, в прошлом, а теперь же, вновь увидев Розали после длительной разлуки, я вдруг поймал себя на мысли, что нахально таращусь на эту восхитительную розу, раскрывшуюся во всей своей красоте и представшую пред мои бесстыжие очи, заставляя напрочь забыть о ее матери. Но, как оказалось, ненадолго: - Мама, что... что вы тут делаете...? Вдвоем? - сердито произнесла озадаченная девушка, еще разок одаривая напуганных любовников колючим, неласковым взглядом с пяток до макушки, и от ее не в меру зорких глазок, разумеется, не укрылся потрепанный и помятый вид матушки, а про себя же ничего сказать не могу. - Хм, ну, как это что, детка? Что можно делать в подвале, да еще вдвоем? Мешок в другой угол хотели перетащить, конечно... Сама не видишь, что ли? - невозмутимо отозвалась находчивая мать, ни капельки не краснея от стыда. - В том углу слишком сыро и все может испортится... Нужно разобрать всю эту наваленную в беспорядке кучу. Вот я и попросила мистера Джека мне помочь, а он, как истинный джентльмен, любезно согласился, - тут она повернулась ко мне. - Моя благодарность безгранична, сэр... - Ну, что вы, миссис Ричардсон, не за что, - смущенно пробормотал я, исподлобья поглядывая на Розали, по-моему, не слишком-то поверившую в такое изощренно-бесхитростное вранье. - Ведь мы же с вами еще ничего толком и не успели... Ох, хочу сказать, не перетащили. Так, может быть, мы продолжим? - и уверенно отправился к куче мешков, схватил один, который полегче, и уволок его в другой угол. - Мама, а почему ты не попросила кого-нибудь другого? - продолжала допытываться неугомонная девица. - В таверне, слава богу, пока что есть работники-мужчины... - А вот не захотела я их просить, и все. Понятно, доча? К тому же, почти все они заняты, а содержимое самых нижних мешков интересует меня сейчас, немедленно, - запальчиво ответила матушка, начиная злиться. - Оно мне нужно, и ждать сто лет я не собираюсь. Кроме того, у нас с мистером Джеком крайне серьезный, деловой разговор, - Лорена строго взглянула на Розали, взяла ее за плечи и легонько выставила за порог. - Поэтому, дорогая, тебе лучше уйти и не мешать нам. Чем быстрее мы тут управимся, тем скорее я смогу выбраться отсюда. Все, давай, иди же. И отвернувшись от обескураженной дочери, вновь сделала вид, что всецело поглощена мешочной "проблемой", а девице ничего другого не оставалось, как с самым оскорбленным видом покинуть помещение, недовольно задрав кверху хорошенький маленький носик, любопытно сующийся во все дела подряд. Вскоре стук каблучков стих в отдалении, и мы с Лореной, наконец-то, смогли вздохнуть с облегчением. Но дальше находиться вдвоем в подвале было опасно... - Ну, что, горе-любовничек, пойдем, я проведу тебя через черный ход на улицу, - усмехнувшись, сказала она, выглянув из-за двери и оценивая обстановку. - По лестнице в зал лучше не возвращаться - может заметить Сэмми, несмотря на свое плохое зрение. Или его амбалы заинтересуются, что ты в подвале делал. А потом снова в таверну вернешься, но только уже снаружи. - А если дочка расскажет твоему супругу, как мы с тобой, дорогуша, в подвале вдвоем... мешки ворочали? - ехидно поинтересовался я. - Не расскажет, - уверенно заявила Лорена. - Да эта глупая девчонка и не поняла ничего. Больно молодая еще. Ладно, пойдем уже, пока кто-нибудь из прислуги сюда не заявился. Она провела меня по узкому, слабо освещенному коридорчику, мы незаметно прошмыгнули мимо кухни, где хлопотали суетливые работники и оказались возле двери, ведущей на задний двор. Лорена сняла с пояса большую связку ключей, быстро отыскала нужный, с трудом открыла тяжелый проржавевший замок и выпустила меня на свободу. - Придешь ко мне ночью, красавчик? Ведь нам с тобой так грубо помешали, а я ужасно соскучилась по тебе, - умильно промурлыкала дородная подруга, припечатывая меня к стене своим могучим бюстом, и ловкие пальчики шаловливо погладили весьма чувствительное место, которое тут же начало подавать признаки жизни, возмущенно ворочаясь в правой штанине. - М-м, цыпа... Не надо..., не балуйся понапрасну, - от таких прикосновений меня бросило в жар, и тут же вспомнились обжигающие губки возлюбленной, которая великолепно умела "играть на флейте", а ее жадный ротик в глубоком миньете доводил меня до настоящего исступления. - Ну, конечно же, приду, какой разговор. Потерпи до ночи, и буду весь твой. Мы с моим дружком тоже крепко истосковались по тебе, такой мягонькой сладкой ласковой кошечке..., - я ухватил ее за полные тугие ягодицы. - А как же наш му-уж-ж-ж? - и ухмыльнулся, представляя чахлого сморчка Сэмми, занимающегося любовью с цветущей Лореной. - Объелся груш, - фыркнула она, убирая мои руки и отстраняясь. - Мы с ним давно уже не спим вместе. Моя комната наверху, только окно теперь - первое от водосточного желоба. А Сэмми обычно дрыхнет, как дохлый, и к тому же, его берлога в другом конце. Так что, красавчик, добро пожаловать ко мне на борт, - плутовка воровато оглянулась, скромно чмокнула меня в щеку и исчезла за дверью. - Старая подруга, - прислушиваясь к противному лязгу запираемого ржавого замка, мечтательно вздохнул я в предвкушении развеселой ночки. - Ясное дело, приду... Куда же денусь. ***** - Как говорится, сказано - сделано... Возвратившись в таверну, просидел с вами до самого закрытия, а потом, ни слова никому не говоря, потихоньку смылся, оставляя вашу перепившуюся компанию развлекаться дальше, как душе угодно. А вы-то даже и не заметили, как кэп вас бросил, - Джек победно глянул на слегка опешившего Гиббса. - Эх, вы, пьяницы горькие!.. Ну, ладно, не буду отвлекаться... А потом немного подождал, пока все гуляки разбредутся, обошел заведение с другой стороны и увидел в знакомом окошке тускловатый свет - значит, Лорена уже вернулась к себе. И не теряя понапрасну времени, взял на абордаж водосточный желоб, благо, он все еще был очень крепкий. Проворно вскарабкавшись по нему, оказался возле окошка, предусмотрительно оставленного открытым моей умненькой подружкой, ухватился руками за раму, и не удосужившись для начала заглянуть в комнату, перемахнул через подоконник, очутившись внутри. Но тут же хотел рвануть обратно - вместо с нетерпением ожидающей меня Лорены, я увидел Розали, в открытой ночной сорочке сидящую перед зеркалом и старательно расчесывающую роскошные белокурые волосы, золотисто искрящиеся при тускловатом свете неяркой лампы. "Зараза!" - разумеется, такое восклицание не в коей мере не относилось к этой юной нимфе, и наверное, меня просто угораздило перепутать окна. А в подтверждение своей ужасной догадки вспомнил, что Лорена так и не сказала - справа ее комната или слева, а желоба располагались с обеих сторон. Сейчас же, по непростительной забывчивости миссис Ричардсон, я вломился в левое, когда нужно было совсем наоборот. В любом случае, незаметно удрать уже не удастся... Обнаружив меня в своей спальне, перепуганная девчонка отчаянно вскрикнула, и роняя гребень, бросилась к двери, но мне удалось опередить ее, в два прыжка оказавшись рядом и решительно пресекая всякие попытки к бегству. - Мисс, ради бога, умоляю, только не кричите! - шепотом взмолился я, хватая вырывающуюся Розали за руки. - Позвольте мне все объяснить..., - вот только, что именно тут объяснять, совершенно не знал. Ведь не говорить же ей, в самом деле, как мистер Джек лез в окно к ее матери, а случайно попал.... Но хорошие идеи всегда приходят на ум сами по себе. - Да пустите же меня, сэр! Иначе я, точно, закричу, обещаю, - вредная девица продолжала вырываться и мне пришлось ее отпустить. - Признавайтесь, зачем вы влезли сюда? Молчите? Тогда позову на помощь, - она набрала побольше воздуха, приготовившись заорать, и желательно, погромче. Тогда мне ничего лучше не придумалось, как заткнуть ей ротик единственным действенным средством - сгреб Розали в охапку, отчего барышня лишь возмущенно пискнула, и порывисто впился в пухленькие влажные губки, чувствуя, как она медленно затихает, тая в моих хищных объятьях, словно масло на солнце. По правде сказать, в этот момент я от души наслаждался завоеванным поцелуем, прижимая к себе упругое, хрупкое тело, слушая и ощущая гулкое биение ее сердца, готового выпрыгнуть наружу. Но все же нашел в себе силы отпустить ошарашенную такой наглостью девушку... - Ты все еще хочешь позвать на помощь, детка? - и со вселенской скорбью в голосе отступил от нее на шаг. - Ну, что же, зови... Тогда сюда прибегут дюжие парни и изобьют несчастного влюбленного Джека до смерти. А ему останется лишь в страшных муках и невыносимых страданиях, истекая кровью, умереть у твоих прекрасных ног. Насчет последнего я не врал - ведь если буду обнаружен наедине с этой крошкой в ее комнате, не сносить мне косматой башки. И от ее матушки - в первую очередь... А вот насчет влюбленного... Сейчас Розали была чудо, как хороша - полудетское красивое личико раскраснелось, круглые с ямочками щечки полыхали ярким румянцем стыда после пережитого поцелуя, возможно, первого в жизни. Белокурые локоны рассыпались по обнаженным плечам, а слишком тонкая ткань не завязанной на груди сорочки почти не скрывала манящих прелестей девушки, позволяя рассмотреть их во всех подробностях. Да, пожалуй, в такую розу запросто можно было влюбиться... Любоваться этой полуобнаженной красотой можно бесконечно, и пока я с восхищением созерцал сокровища, открывшиеся моим нескромным взорам, Розали в полном замешательстве отошла подальше, исподлобья сверкая на непрошеного гостя глубокими синими глазами, но тотчас опустила их, смущенно придерживая распахивающийся вырез сорочки. - Что... что вы та-такое говорите, сэр? Вы, верно, смеетесь надо мной, или просто неудачно шутите? - растерянно пролепетала девушка, не глядя на меня. - Не веришь - не надо, - с сожалением вздохнул я, пожимая плечами. - Но это - сущая правда... И так захотелось снова увидеть тебя, детка, что просто не выдержал, несмотря на поздний час... Но раз меня отвергли и не рады... Пожалуй, мне лучше удалиться, проведя сегодняшнюю ночь под твоим окном и в гордом одиночестве. Прости за беспокойство... Добрых снов, любимая..., - и с самой горестной рожей уже собрался покинуть комнату прежним путем. Наверное, тогда я наболтал этой крошке слишком много лишнего, вот только уходить от Розали решительно не хотелось. А захотелось вновь схватить ее и целовать, целовать допьяна, стащить эту мешающую сорочку, теряя голову от бесподобного, ни с чем не сравнимого аромата женского тела и... И не оглядываясь, с тяжким вздохом поплелся к окну, собираясь по-честному освободить помещение, направившись за утешением к ее заждавшейся матушке. Хватит уже дурить этой малышке хорошенькую головку и понапрасну дразнить себя. - Джек, подождите..., подожди..., - она с плохо скрываемым отчаянием бросилась за мной следом. - Не надо... Не уходи... Останься... - Детка, ведь ты же отлично знаешь, что будет, если всерьез принимая твое приглашение, сейчас останусь здесь, с тобой? - и развернувшись, в упор посмотрел на нее. В ответ Розали молча кивнула и робко обхватила точеными ручками мою шею, я же, в свою очередь, привлек дрожащую от волнения девушку к себе, пересохшими губами поймал пухлые губки, а язык, слегка раздвигая их, настойчиво проник внутрь, соприкасаясь с ее мягким, гибким язычком, чувствуя, как в моих объятьях ее юное упругое тело становится податливым и безвольным. У меня долго не было женщины, от такого длительного воздержания горячая близость доступного соблазна сводила с ума, и закипевшая похоть прокатилась по всем местам мощной обжигающей волной. Рука сама скользнула с осиной талии вниз, укладываясь на маленькие круглые ягодицы, с силой прижимая трепещущую цыпочку туда, где растревоженная плоть, напрягшаяся в ожидании, грозя порвать штаны, уже рвалась на волю из тесного плена ткани, упираясь возмутительнице спокойствия то в бедра, то в живот, то в ложбинку между ног. От такого яркого проявления мужского желания девушка испуганно вздрогнула и попыталась отодвинуться , но я не позволил, положив ее ладонь на устрашающее место, пульсирующее, словно второе сердце, и повергающее неискушенную в любовных делах крошку в такое замешательство. - Ты все еще хочешь этого, детка? - и с трудом оторвался от ее губ. - Если передумала, скажи об этом сразу, иначе потом будет слишком поздно, остановится уже не смогу. Слышишь? Тогда мне лучше немедленно исчезнуть отсюда... - Да, хочу, - нервно сглотнув, уверенно прошептала Розали, пряча глазки и оставляя попытки убрать свою руку из моей ладони, все так же упорно удерживающей ее. - Я тоже очень люблю тебя, Джек... Только ты не обращал на меня внимания, заигрывая с моей матушкой... - Неправда, обращал... Просто...э-э... стеснялся признаться, - и мечтательно вздохнул. - А с твоей матерью мы просто старые добрые приятели... Знаю, что это было очень подло и совсем не по-джентльменски - вот так бесстыдно и нагло воспользоваться чувствами наивной девочки, только на тот момент громкий укоризненный голос совести окончательно заткнулся, задавленный единственным всепоглощающим инстинктом. Я мягко отстранил ее от себя, требовательно потянул с плеч кружева, поддерживающие легкую сорочку, и она упала к ногам девушки, заливающейся пунцовой краской стыда под моим горящим бесстыжим взглядом. А пока глаза беспрепятственно любовались восхитительным обнаженным телом, пальцы осторожно погладили призывно розовеющие пятнышки с крошечными шариками плотных сосков, вмиг затвердевших под ласкающей рукой, и от этих прикосновений меня бросило в нестерпимый жар. - Джек, ты... ты так меня разглядываешь, что хочется сквозь зе-землю провалиться, - заикаясь, прошептала она, робко пытаясь отступить от моих изголодавшихся рук. - Ты прекрасна, детка... Тебе не нужно никуда проваливаться, - и сгорая от вожделения, уложил Розали на кровать. А сам, быстренько разоружившись, стащил сапоги и стал торопливо раздеваться, краем глаза наблюдая, как девушка, прикрывшись одеялом, с опаской исподтишка поглядывает в мою сторону. И в испуге опускает глазки, когда мои штаны оказываются на полу, в куче остальной поспешно сброшенной одежды. Несомненно, то, что во всей красе гордо вздымалось у меня внизу, цыпочке посчастливилось увидеть впервые, и это зрелище повергло ее в настоящее смятение. Наверное, прежде мне следовало загасить лампу, но только сразу о таких мелочах как-то не подумал, а теперь свет уже не имел большого значения. И в конце концов, сейчас кое-кому на этот крупный предмет придется не только смотреть... - А от кого же мы так прикры-ылись? Уж не от меня ли? - умильно промурлыкал я, наконец-то, избавившись от всего гардероба. - Ну, хватит же прятаться, иди ко мне, детка, - и бесцеремонно стащив крайне неуместное сейчас одеяло, надежно укрыл ее собой. Мои неистовые, колючие поцелуи, обрушившиеся на растерявшуюся Розали настоящим ураганом, густо покрывали ее раскрасневшееся, горящее личико и тонкую шейку. А нетерпеливые губы добрались до упругих выпуклых округлостей, - несмотря на хрупкую комплекцию, эта малышка имела довольно приличную грудь, что неописуемо радовало глаза и неудержимо притягивало руки. К этим пышным выпуклостям, едва умещавшимся в ладонях, я с восторгом припал, словно младенец, с наслаждением посасывая заманчивые ярко-розовые кружки и щекоча жесткими усами гладкую нежную кожу, оставляя на ней заметные красноватые следы. Дыхание девушки стало частым и прерывистым, она вздрагивала, приглушенно вздыхая, когда зубы слегка прикусывали твердые горошины заострившихся сосков.Проснувшаяся чувственность незамедлительно дала о себе знать, и Розали, задыхаясь в моих жарких объятьях, стала смелее и уверенней отвечать на ласки, в ответ даря мне свои. Надо сказать, к долгим прелюдиям я не привык, и поспешные занятия любовью были привычным делом, но с невинными девицами, все-таки, предпочитал несколько иное обращение.Правда, участь первопроходца меня никогда не прельщала - сухость, боль, слезы, кровь, а барышня обычно - полнейшее бревно в постели. Такая "обратная сторона медали" мне всегда очень не нравилась, только когда-то ведь нужно начинать. Кроме того, желание женщины - закон для истинного джентльмена. Эта крошка сама захотела провести со мной ночь, и значит, теперь вопрос решен. А тем временем проворный язык продолжал свое захватывающее путешествие в самый низ живота, чуть прикрытого мягким, вьющимся пушком. Девушка со сладким вздохом раздвинула ноги, позволяя ему беспрепятственно проникнуть в глубину горячей ложбинки, и он тут же начал свой изощренный, искусный танец, исследуя в ней каждую нежную складочку.Губы жадно вбирали истекающую соком плоть, а присоединившиеся зубы, не причиняя боли, осторожно покусывали тонкие лепестки, прикрывающие спрятанные меж ними желанные сокровища. Розали, извиваясь, со стоном вцепилась в мои плечи. Тогда я, тут же прервавшись, приподнял ее бедра повыше, широко развел их и тихонько вторгся двумя влажными пальцами в тесное лоно, отчего крошка пронзительно пискнула. - Ай! Джек, что это? Зачем ты... Однако, это, все-таки, больно..., - она тревожно завертелась, пытаясь избавиться от нахальных "гостей". - Мне, мне очень хорошо с тобой, но, понимаешь, я... я все равно боюсь, - задыхаясь, прошептала она. - И бо-боли... И последствий... - Тс-с, тише, детка... Успокойся и не сжимайся. Так надо, иначе будет еще больнее, - прохрипел я, целуя ее, и другой рукой поглаживая резко выступившую бусинку правого соска. - Ну, если сюда боишься и неприятных последствий опасаешься, тогда давай в попку... В этом нет ничего страшного - просто встанешь на коленки, пригнешься пониже, расслабишься, я тебя туда немножко поласкаю, и мой дружок проскочит в нее быстро и мягко. Тебе не будет больно, обещаю... И невинность твоя при тебе останется и забеременеть не сможешь. А некоторым... барышням в другую дырочку даже больше нравиться, да и проблем никаких, - и продолжая убеждать Розали, свободным пальцем нащупал меж призывно раскрытых ягодиц крошечную ямку, ненавязчиво нажимая на нее и забираясь внутрь. Между тем, мое героическое терпение уже заканчивалось - отяжелевший низ живота от переходящего всяческие грани возбуждения полыхал адским пламенем, а переполненные от долгого ожидания яички, казалось, готовы были вот-вот взорваться, разбрызгивая по сторонам до сих пор не отданное содержимое. Ни на какие дальнейшие уговоры сил почти не осталось, одурманенный разум стремительно начал покидать своего хозяина, и если сейчас сомнения и раздумья боязливой цыпочки не прекратятся, то мне придется пойти на крайние меры. - Ну, что, детка, договорились? Тогда осторожненько переворачивайся на живот, подгибай под себя ножки и не напрягайся. А все остальное - мои заботы. Давай, давай, сладкая, не тяни время..., - нетерпеливо поторопил я Розали. К слову сказать, позу "кошечки" ее матушка очень любила и никогда не ограничивала меня в небольших шалостях сзади, чем вовсю и пользовался, балуясь, куда хотелось и частенько вставляя ей в другие "ворота". Только Лорена такие пикантные развлечения никогда не отвергала, а напротив, получала от них гораздо большее удовольствие, чем от обычных плотских утех. Но ее дочь на этот счет была совсем иного мнения. - Ай, нет, нет, пожалуйста, не надо... Слышишь!? - с отчаянием вскричала перепуганная таким необычным предложением крошка, и забившись подо мной, нервно заерзала, спасаясь от бесцеремонного вторжения, а ее красивенькое личико исказилось от ужаса и отвращения. - Джек, что ты такое придумал? Вот...ту-туда-то, уж точно, совсем не...не хо-хочу.. Ведь ты же... не будешь заставлять меня силой? - дрожащим голоском спросила она, готовая вот-вот расплакаться. - Ну, что ты, глупенькая. Конечно же нет... Не хочешь - не надо, - поспешно согласился я, прекращая дальнейшие попытки и тут же оставляя негостеприимную ямочку в покое. - Давай по-старинке управимся, кто же возражает, но тогда позволь мне кое-что сделать, - и не дожидаясь ответа, ввел пальцы поглубже, все сильнее растягивая маленькое, тугое отверстие и разрывая невидимую преграду, отчего Розали громко вскрикнула. - Ну, вот и все, а ты боялась... Затем быстро извлек испачканную кровью руку, но не успела девушка опомниться, как я прижал ее согнутые коленки к груди, с силой удерживая, и с довольным рычанием тут же втиснулся горящей головкой в раскрытое тело, до упора входя в него всей напряженной длиной толстого ствола. И тотчас начал размашисто двигаться, напористо вталкиваясь бешеными ударами в неподатливую глубину. Розали морщилась, кусала губы и чуть слышно, робко всхлипывала, а в ее глазах сверкали крупные слезы... Она с трудом сдерживалась и старалась не кричать, принимая в себя мой разбухший, массивный член, безжалостно, грубо вколачивающийся внутрь, и разумеется, не получала от этой пытки никакого удовольствия. Впрочем, все закончилось очень скоро - я слишком долго терпел и через несколько мощных толчков уже почувствовал приближение развязки. Конечно же, у меня и в мыслях не было одаривать малышку ненужным потомством, только чересчур увлекшись, не успел вовремя выйти из тугого горячего пространства, целиком наполняя его обильно излитым семенем. И теперь, задыхающийся, обессиленный, в блаженном изнеможении все еще лежал на ней, сжимая в объятьях, навалившись всем телом и придавив ошарашенную, притихшую девушку к постели. Как вдруг настырный, громкий стук в дверь заставил нас обоих содрогнуться, тотчас приводя в чувство от совершенного греха... - О, господи, это, наверное, мама..., - в ужасе пискнула Розали, пытаясь спихнуть меня с себя. - О боже, она своим грохотом переполошит весь дом... Да слезай же ты быстрее... Два раза мне повторять было не нужно - я уже сам успел кубарем скатиться на пол, и подскочив, стал торопливо натягивать штаны, обливаясь холодным потом, а насмерть перепуганная крошка, поморщившись от боли, тут же соскочила с кровати за мной следом, подхватила с пола сорочку, и путаясь в ней, кое-как оделась. - Розали, дочка, что у тебя за шум? Что ты там делаешь? - раздался снаружи недовольный голос Лорены, продолжающей упорно стучаться. - А ну, немедленно открой! Слышишь? - Да, мама, сейчас, минутку..., - дрожащим голоском пролепетала Розали. - Все-все, уже открываю... Просто замок...э-э... немного заело..., - и в смятении взглянула на меня, уже при полной одежде и вооружении, да, к тому же собирающегося рвануть в открытое окошко. - Джек, а ты куда? - она, искренне изумившись, вытаращила и без того огромные глазищи, от страха посиневшие сильнее, чем небо перед близкой грозой. - Ведь ты, кажется, мне руку и сердце изволил предложить? - и она вцепилась в мой рукав мертвой хваткой, отчего мне пришлось ненадолго зависнуть на подоконнике. - Вот и мама как раз так вовремя пришла, - словно в ответ на ее бесхитростные слова, прозвучавшие в нашем незавидном положении немного издевательски, грозный стук в дверь перешел в яростный грохот. - Или ты что же, переспал со мной, а теперь с чистой совестью сбежать хочешь? Не выйдет, любимый! - но тут снаружи вновь послышалась жаркая брань... - Розали, черт бы тебя побрал, быстро открывай! Что это за фокусы!? Или ты там с любовником кувыркаешься!? Да я эту дверь сейчас вышибу, к чертовой матери! И тебя вместе с твоим дружком в порошок сотру, можете не сомневаться! - в бешенстве орала Лорена, и в том, что свою угрозу она непременно исполнит на самом деле, ни малейших сомнений не оставалось. А еще лучше, если это сделают дюжие парни, которых она обязательно позовет... Бледная, как полотно, Розали на сей раз ей не ответила, и задыхаясь от страха, продолжала цепко держать меня. Положение становилось критическим, враги напирали уже с обоих бортов, да тому же, наивная цыпочка всерьез вознамерилась стать моей женой. То есть, грабительски отобрать у меня сразу и руку, и сердце вместе со всем остальным, ко мне прилагающимся, а самого оставить с... носом примерного семьянина. "Хо-хо, только этого еще не хватало! - негодование так и распирало меня. - Ишь, ты, чего придумала! Да ни за что на свете!" - вот только об этом недогадливой девице знать сейчас вовсе ни к чему. Но капитан Джек Воробей всегда умел сохранять недюжинное самообладание в любых ситуациях, а иногда даже с честью выходить из них. Поэтому благоразумно промолчал, и не обращая внимания на Лорену, все так же упрямо штурмующую комнату с упорством плохого вышибалы, мысленно поздравил себя с тем, что дверь такая прочная, и тотчас состроил честную физиономию. - Ну, что ты, глупенькая... Конечно же, нет... Как ты могла такое подумать? - и укоризненно взглянув на Розали, обнял ее, нежно целуя в побелевшую щечку. - Разумеется, я предложил тебе и то, и другое. Но ведь ты сама понимаешь, что твоей матушке решительно не понравится, чем мы тут с тобой занимались...э-э... до свадьбы... А заранее ссориться со своей будущей тещей мне совсем не хочется, да и тебе тоже лишний скандал ни к чему. Смекаешь? Поэтому сейчас мне лучше исчезнуть, но утром я вернусь и поговорю с твоими родителями, все им расскажу, и...э-э... посватаюсь, как положено. Идет? - Джек, я боюсь. Мне страшно, слышишь!? Ведь если ты сейчас уйдешь...,- в дрожащем голосе девушки было столько отчаяния, что мне стало ее очень жаль и даже немного стыдно, только ничего другого придумать все равно не мог. - А ты... ты не обманываешь? - она с подозрением взглянула на меня, но рукав, все-таки, отпустила. - Обещаешь? - Обещаю, детка... Ничего не бойся... Жди меня и я вернусь, - и обнадеживающе подмигнув перепуганной крошке, неловко сиганул в открытое окно, зацепился ногой за подоконник и мешком вывалился на свободу. Благо, до земли было невысоко, и я, неуклюже шмякнувшись, с трудом поднялся и обернулся, посылая Розали на прощание воздушный поцелуй. А затем, кряхтя, охая и потирая отбитые места, на всех парусах понесся прочь от таверны, сам не заметил, как добрался до пристани, и окончательно успокоился, только оказавшись на "Жемчужине"... ***** - На следующее утро наша старушка покинула порт, и, хоть после того нелицеприятного поступка мы еще два раза заходили на Тортугу, я больше не был в той злополучной таверне, и ни с Розали, ни с ее матушкой не встречался, да, по правде сказать, не слишком у этому стремился, - Джек устало закончил свой рассказ и снова с чувством приложился к бутылке. - Да, приятель, наломал ты дров, - хохотнул Гиббс и тут же с опаской покосился на спящего малыша, вновь становясь серьезным. - А знаешь, что за такие вещи полагается, парень? Молчишь? Ну, вот то-то же. Отличился ты, нечего сказать... Отлил хорошую пулю бедной девочке. Только теперь она тебе же в задницу и прилетела. - Да уж, это точно, - тяжко вздохнул Джек, вытирая мокрые губы и усы. - Конечно же, Розали не стала молчать, а во всем честно созналась маменьке. Ну, а та, в свою очередь, будучи женщиной крайне сообразительной, не растерялась, к тому же, сгорая от ревности, обиды, злости и досады, заставила дочку вот таким образом избавиться от плода нашего случайного грехопадения, заодно примерно наказав изменника и обольстителя. Впрочем, очень глупо было бы удивляться беременности этой крошки - ведь в тот момент вся моя нерастраченная страсть через край переполнила ее, стекая на постель, - невесело усмехнулся он. - Впрочем, малышка сама виновата - ведь я ей предлагал альтернативку. Дала бы в попку, раз уж по своей девической влюбленности так захотелось переспать со мной, и никаких проблем... А то уперлась, как баран - не хочу, не буду. И теперь, вот он, результат налицо, - и кивнул на младенца. - М-да-а, даже представить страшно, что Лорена своей согрешившей доченьке устроила. Не хотел бы я оказаться на ее месте... - Но, слава богу, тебе это не грозит. А у тебя, приятель, тоже была альтернативка - оставить девочку в покое и проваливать к ее любвеобильной матушке, - сердито проворчал Гиббс. - Пусть бы тебе давала, куда влезет... Ладно, теперь это уже неважно. И как ты назовешь-то его, этот плод своего греха? - тут же ухмыльнулся он. - Ведь у ребенка должно быть хоть какое-то имя. - Не знаю, - пожимая плечами, честно сознался Джек. - Ну, можно и в свою честь, раз уж так необходимо. Только он наверняка крещеный, и имя у него уже есть... Слушай, Гиббс, я знаю, что мы с тобой сделаем, - он сунул боцману под нос корзину. - Короче, сейчас снова пакуем сюда этого замечательного парня и несем его в ту таверну, обратно к мамочке, бабушке и дедушке.Все, давай, укладывай его в люльку... - Джек, ты что, совсем сдурел? - ужаснулся боцман, не выпуская малыша из рук. - Да ведь нам же с тобой там все рожи разобьют, когда ребенка притащим... А то и совсем насмерть уколотят. Не, я так не согласен. Не пойдет..., - затряс он лохматой полуседой головой. - А-а, вот ты дурень, да мы же сами в таверну не потащимся. Я еще окончательно не свихнулся, чтобы после всего случившегося предстать пред ясные очи Лорены, да еще с... таким сюрпризом, - заговорщицки усмехнулся Джек. - Корзину с этим парнем мы отдадим местным девицам, они постоянно там ошиваются. Ну, заплатим им, разумеется... А они и отнесут этот живой "подарок" родственничкам назад. Смекаешь? - и хитро подмигнул озадаченному Гиббсу, которого даже такая перспективка слабо утешала. - Ну, не знаю, - замялся он, осторожно положил ребенка на постель и почесал в затылке. - Конечно, можно попробовать. Ай, ладно, черт с тобой, приятель, ты ведь и дохлого уговоришь, - махнул рукой верный боцман, а младенец, тут же проснувшись, недовольно запищал. - Да к тому же, он, наверное, еще и голодный. - Тогда тем более, надо пошевеливаться..., - заторопился Джек. - Только давай, завернем его хоть как-нибудь, что ли... Вернем, так сказать, прежний товарный вид этому красавчику. А, кстати, как это делается, ты, часом, не в курсе? - он с надеждой взглянул на Гиббса. - Ха, вот ты спросил, - в ответ хохотнул тот. - Мне тоже детишек пеленать как-то не доводилось. Да давай его так чуть-чуть замотаем, а там уж пусть родственнички парня сами разбираются, - но тут нерастерявшийся малыш снова выстрелил напористой, искрящейся струей, только на сей раз никого из неумелых нянек не зацепил, зато серьезно намочил кэпу одеяло. - О-о, черт, ну, вот о-опять, - проворчал Джек, с укоризной глядя на довольно кряхтящего сынка. - Да сколько же можно? И откуда только в таком крохотном создании берется столько воды...? Наверное, он весь, целиком и полностью, из нее одной состоит. Фу-у..., - и брезгливо принюхался. - Нет, кажется, не только... А про одну воду я сильно заблуждался... - Да ладно, Джек, не расстраивайся, - от души расхохотался развеселившийся боцман. - Они все так делают. А одеяло высушить можно, ну, и этот совершенный грех тоже убрать... Сейчас приведем парня в порядок. Кстати, как-то странно - ведь ты, кажется, говорил, что его мать и бабка - обе светлокожие блондинки... А он просто до неприличия черномазенький... - Весь в своего папашу, - гордо отозвался Джек, рассматривая ребенка, которого расторопный боцман заботливо обтирал пеленкой. - Славный малый, даже возвращать жалко. А придется... Только закончить свою какую-то очень мудрую мысль он так и не успел, потому что с палубы послышался шум и истеричные женские крики, от которых Джек с Гиббсом дружно, не сговариваясь, подскочили... - Нет, джентльмены, ничего у вас не выйдет! Я все равно пройду, пройду к капитану, и вы меня не остановите! Слышите!? - разъяренно орала снаружи какая-то чересчур нервная дамочка, пытаясь изо всех сил прорваться к каюте, а парни в свою очередь добросовестно ее не пускали, из-за чего цыпочка вопила на все судно дурным голосом. - Пускай он немедленно, сейчас же вернет моего сына, или я за себя не ручаюсь! - но в ответ на такие безумные заявления матросы только ржали, словно жеребцы, продолжая преграждать ей дорогу. - О-о, а вот и наша блудная мамаша пожаловала, - обрадованно присвистнул Джек, неторопливо направляясь к запертым дверям, и явно не спеша их открывать. - Ну, надо же, смотрите-ка, и года не прошло. Значит, все-таки, совесть проснулась и загрызла. Ладно, зараза-Розали, вот сейчас-то ты получишь по-полной. Я тебе покажу, как детишек подбрасывать, - и он, гневно сверкая бездонными глазами, сердито отодвинул щеколду. Но стоило только ему слегка приоткрыть дверь, как в каюту, едва не сбивая с ног оторопевшего хозяина, сметающим все на своем пути ураганом ворвалась вовсе никакая не Розали, а совершенно незнакомая Джеку юная особа, а следом за ней колобком вкатилась молодая толстенькая негритянка, наверное, кормилица. Увидев лежащего на койке младенца, объявившаяся мать, не обращая внимания на двух растерянных "нянек", подхватила ребенка на руки, крепко прижимая его к себе, и никакие силы не смогли бы отнять у нее это полуголенькое сокровище. А малыш, все это время не прекращающий беспокойно возиться, хныкать и пищать, тотчас успокоился и умиротворенно затих, счастливо посапывая. - Э-э, мисс, миссис... м-м..., ну, неважно... Я что-то не понял - кто вы такая и куда хотите утащить моего сына? - нахмурившись, сурово начал Джек, пристально разглядывая стройную смуглую черноволосую девицу в легком кремовом плаще и дорогом шелковом платье роскошного темно-изумрудного цвета, с удовольствием отмечая, что нежданная гостья очень хороша собой. Но только видел эту красотку явно первый раз в жизни, хоть и не слишком был в этом уверен. - М-м, знаете, леди, что-то никак не припомню, чтобы... Когда мы с вами...э-э... того..., - и выразительно покосился на малыша. - Возможно, я был сильно пьян... Нет, не может быть, не верю. До такого я обычно не допиваюсь... - О-о, сэр, ради бога, простите меня! - взмолилась девушка, виновато опуская черные, словно карибская ночь, огромные блестящие глазищи. - Это я... я сама, одна виновата во всей этой дурацкой истории.. Вы здесь вовсе не при чем, и мы с вами на самом деле незнакомы... Позвольте мне все объяснить..., - передавая ребенка негритянке, затараторила она, взволнованно поправляя выбившийся из красиво уложенной прически иссиня-черный локон. - Да уж, извольте, сделайте милость, а то ведь я совсем весь потерялся в догадках, - пробурчал Джек, все также продолжая нахально рассматривать незнакомку с головы до ног, и чувствуя, как недавняя злость и тревога бесследно исчезают. - Только, пожалуйста, чуть помедленнее. Ладно? А то мой разум возмущенный не поспевает за вашим язычком. - О, конечно, конечно, извините, сэр, - не сбавляя речевого потока, спохватилась гостья. - Понимаете, я просто... спутала корабли. вот и все..., - и снова смущенно потупилась, на мгновение сдерживая поток красноречия, но это был всего лишь короткий миг. - Я Марион, жена капитана Генри Блэка, его фрегат "Черный орел" стоит впереди вашего, - сбивчиво продолжала она. - Мы долго не виделись с Генри, и сын родился в его отсутствие. Отец же Джекки еще ни разу не видел, а я не стала дожидаться, пока он сам придет взглянуть на ребенка, и решила первой обрадовать мужа. Но, к сожалению, плохо посмотрела на название, из команды Генри ни с кем незнакома, и оба ваших красавца почти одинаковые. Ну, по крайней мере, на первый взгляд, ведь я не слишком разбираюсь в таких тонкостях, а Мэгги и подавно, - и кивнула в сторону кормилицы, возившейся с младенцем. - Она осталась на пристани, а я, поднявшись на борт, не обнаружила капитана на месте, и конечно, очень расстроилась, к тому же, мне было необходимо отлучиться по неким неотложным делам. И тогда, воспользовавшись тем, что Джекки крепко спит, написала коротенькую записку, сунула ее в корзину и оставила его в каюте. А потом, покинув судно и уже отойдя на приличное расстояние, вдруг почуяла неладное, мы быстро вернулись назад и тотчас с ужасом поняли, как нелепо ошиблись. Вот так вместо "Черного орла" наш с Генри сын оказался на вашей "Черной Жемчужине". И за это страшное недоразумение еще раз прошу у вас прощения, сэр..., - стрельнув влажными, жаркими глазами в хозяина каюты, Марион закончила свою занимательную историю, стоившую несчастной жертве женского легкомыслия стольких испорченных нервов. - Мда-а, дамы... Отличились вы, нечего сказать, - насмешливо фыркнул Джек. - Спутать корабли! Ну, надо же, какая удивительная беспечность! Знаете, миссис, а ведь сегодня у вас была замечательная перспективка лишиться своего ненаглядного Джекки, кстати, очень приятно познакомиться с моим тезкой. Ну, и конечно же, с его очаровательной матерью, - и не спрашивая позволения, галантно прижался губами к точеной ручке Марион. - По правде сказать, такой "сюрприз" в виде вашего сына поверг меня в самую настоящую панику. Да такую, что я даже хотел... Ну, ладно, уже неважно... Все хорошо, что хорошо кончается, - и усмехаясь, взглянул на малыша, уютно расположившегося на руках у Мэгги. - Родители и дети снова вместе, и это просто прекрасно. А насчет прощения... Считайте, оно вам было подарено заочно, - промурлыкал он, прожигая черноокую красотку ласкающим, сладким взором. - Но только в другой раз, леди, решая сделать своему благоверному подарок, будьте любезны, не забывайте внимательнее читать название судна. Оно обычно пишется на корме, а корма находится сзади, вы ее сразу узнаете, она такая большая и широкая. Запомните, плиз, это совсем несложно... - Да, да, конечно, сэр, я все поняла и впредь буду очень внимательной и осторожной, - смущенно захлопала глазками Марион, покрасневшая под знойным взглядом капитана "Жемчужины". Еще раз простите мою досадную оплошность. А это вам за причиненное беспокойство, - и сунула ему в ладонь бархатный бордовый мешочек, туго набитый монетами, и взяла сына из рук Мэгги, которая подхватила пустую корзину. - О-о, миссис, пожалуй, это - явно лишнее, - для вида замялся Джек, но тут же невозмутимо запихнул его в карман. - Мистер Гиббс, - ехидно обратился он к ухмыляющемуся боцману, молча слушающему всю эту душещипательную историю, и время от времени давившемуся плохо сдерживаемым смехом. - А ну, немедленно отставить неуместное зубоскальство... А лучше проводите дам на корабль мистера Блэка, и передайте капитану Генри привет от капитана Воробья, а также его поздравления по случаю прибавления в семействе, - отчитав стушевавшегося Гиббса, Джек весело взглянул на малыша. - Счастливо, возмутитель спокойствия... Да смотри, больше не теряйся, парень..., - и слегка потрепал младенца по темным, чуть вьющимся волосикам, попутно ощупывая плотоядным взглядом высоко вздымающуюся грудь его матери, туго обтянутую очень низким корсажем и тускло поблескивающую золотой цепочкой с маленьким крестиком, уютно улегшимся в ложбинке между полуобнаженных упругих прелестей. - М-м, знаете, Марион, если вам...э-э... вдруг станет скучно, ну, или грустно, а может быть, просто одиноко, добро пожаловать на борт моей старушки..., - тихо добавил он, когда Гиббс и Мэгги вышли из каюты. - Буду очень-очень рад вновь увидеть вас. Только, разумеется, без вашей многочисленной "свиты". Смекаете? - Я подумаю над вашим предложением, Джек... Обещаю..., - подхватывая ребенка поудобнее, кокетливо отозвалась та, в ответ одаривая несостоявшегося "папашу" выразительным сверкающим взором и шурша шелком пышных юбок, грациозно выплыла на палубу. Капитан Воробей отправился за ней, по пути свирепо глянув на похабненько хихикающую и переглядывающуюся матросню, которая тут же притихла. Он с явным сожалением проводил глазами черноокую Мадонну с младенцем, гордо удаляющуюся по пристани на соседнее судно в сопровождении Мэгги и Гиббса. А вернувшись к себе, со вздохом огромного облегчения сдернул с койки мокрое одеяло и поволок его сушиться на палубу. Конечно, дети есть дар Божий, но пусть лучше всемогущий Господь пока осыпает подобными щедротами какого-нибудь другого счастливчика. Он же, Джек, еще слишком молод, и к такому кошмару вовсе не готов. На следующий день Гиббс, вернувшись из "Звезды морей", куда заглянул из чистого любопытства, принес своему кэпу еще одно приятное известие - юная Розали полгода назад вышла замуж за сына хозяина мясной лавки. И у них в семействе даже намечается пополнение, только это случится еще очень нескоро, и никакого отношения Джек, слава богу, к нему не имеет. На радостях тот помирился с Лореной, и суровая, но незлопамятная хозяйка таверны, конечно же, по доброте душевной простила своего ветреного старого приятеля. Да и разве можно долго сердиться на такого очаровашку? И, конечно же, сладкая парочка голубков в знак своей крепкой дружбы и полного взаимопонимания ни один разок наставила незадачливому супругу раскидистые рога. Знойная красотка Марион Блэк тоже не обошла вниманием приглянувшегося привлекательного парня, и посетила его каюту, где они, не теряя времени даром, всю ночь напролет предавались пылкой страсти. Через пару недель красавец-фрегат покинет шумный порт Тортуги, отправляясь в бескрайние морские просторы навстречу чистому горизонту, опасностям и приключениям. Ведь Его своенравное Величество Море, легко скользящая по искрящимся бирюзовым волнам старушка "Жемчужина" и соленый солнечный ветер, поющий в ее черных парусах - вот единственные возлюбленные капитана Джека, которым он никогда не изменял. THE END.