Everything has changed

Сейчас. Елена влюблена. Она не просто влюблена, она любит, любит, как в старых романах, до дрожжи в коленках, потери сознания и частичной остановки сердца. Любит сильно и нежно, страстно и невероятно искренне, до слез, до нехватки воздуха в легких, до исступления. И кто бы мог подумать, что она, Елена, образец искренности и невинности, в прямом смысле это слова, отдала себя целиком - свое тело, свое сердце, свою душу - тому, от кого должна была бежать не оглядываясь? По меньшей мере, это странно, да что уж там, это очень странно, очень нехорошо и очень неправильно и совсем не в ее стиле. И это еще не самое ужасное, самое ужасное то, что она понимает это, наверное, лучше, чем кто-либо другой. Она очень хорошо все понимала, и несмотря на это, нарушила негласное правило. Хорошим девочкам не стоит любить плохих мальчиков. Елена Гилберт - хорошая девочка. И она любит. Сейчас. Сейчас она любит в нем все. Она любит его глаза, его губы, его взгляд и его голос и каждый шрам на его теле, как если бы это все принадлежало бы ей. Хотя по правде это и так принадлежит ей. Сейчас. Но это не всегда было так. Тогда. Для своих семнадцати лет Елена пережила слишком много. Смерть родителей изменила всю ее жизнь, в прямом смысле перевернула ее с ног на голову. Они оставили ее слишком рано и Елена, маленькая, перепуганная и ничего не понимающая Елена, осталась совсем одна в большом и жестоком мире, у которого нет жалости к таким как она. От нее не требовалось ничего, кроме как выжить. И она выжила, но цена, которую она за это заплатила была высока. Ранняя смерть близких уничтожает детство. И когда Елена, делая все, чтобы казаться уверенной, на негнущихся ногах шла 1 сентября в школу, то вдруг почувствовала, что ее не волнует ни оценивающие взгляды одноклассниц, ни перешептывания за спиной. Ей ровным счетом на все это плевать. И в тот момент она почувствовала, какая сильная волна отчаянного ужаса нахлынула на нее. Она не ребенок. И снова им никогда на станет. Пути назад нет, и все мосты сожжены дотла. В этот момент, в ту самую секунду Елена ненавидела весь мир за то, что ее родителей больше нет с ней рядом. Но эта ненависть ничто по сравнению с той, которую она испытывала к Деймону Сальваторе. Иногда ей казалось, что она ненавидит его с самой первой их встречи. Но чаще всего она думала, что уже родилась с этим скользким жарким до боли неприятным чувством. Этот жестокий, невыносимый, эгоистичный брат Стэфана (да, именно "брат Стэфана", даже в мыслях ей было противно произносить его имя), который строит из себя черт знает что. Он монстр. Хладнокровный и безжалостный убийца, для которого человеческая жизнь не представляет никакой ценности, да с чего он взял, что она, Елена Гилберт, забудет о своей гордости, о своей честности, о всех своих моральных принципах чтобы обратить свое внимание на него. На него. Чудовище. Жестокое, неуправляемое, которое нужно остановить. В нем нет ничего человеческого, ничего светлого, ни единого лучика света, да и, возможно, никогда и не было. Его душа, если она у него есть, - черная бездонная дыра в его сердце. Он живет ради удовольствия, своего удовольствия и он уничтожит любого, кто встанет на его пути. Чудовище. Монстр. Монстр. Иногда она забывалась и повторяла эти слова про себя, несколько раз, как мантру. Она даже мысли не допускала, что это может быть самоубеждением, и ее ненависть к нему росла с каждым днем. Но не ночью. Первый раз это произошло через месяц после того, как она встретила этого монстра. Она была со Стэфаном, она любила Стэфана, или хотела верить что любит, в любом случае это было неважно, потому что ей было с ним хорошо (или она хотела думать, что было?). Иногда ей в голову приходили эти мысли, но Елена отмахивалась от них и верила (или хотела верить?), что их любовь со Стэфаном самая настоящая и самая искренняя. Почему бы и нет? Ей нравился Стэфан, очень нравился, ей нравилось все, кроме секса, точнее, секс ей вообще не нравился. Она убеждала себя в том, что это особенность ее гормонального роста. Семнадцать лет - ведь это слишком мало, чтобы начать получать удовольствие, верно? Все-таки, Елена обладала потрясающей способностью к самоубеждению. И вот тогда это и случилось впервые. Стэфан ушел почти сразу после секса, и она даже была этому рада, потому что больше всего ей хотелось тогда остаться одной. Прошел почти час, а она все еще сидела на кровати, обхватив руками коленки и спрятав голову, совсем как в детстве. Ее сердце колотилось о ребра с такой силой, что она могла отчетливо слышать каждый удар. Не то, чтобы ей было страшно, просто...что-то с ней не так. Ведь невозможно не чувствовать совсем ничего? Она не заметила, что плачет, когда услышала собственные всхлипы. Ей никогда еще не было так плохо, так одиноко и так страшно. Она снова и снова задавалась одним и тем же вопросом и так и не могла найти ответ. А что если это не пройдет? А что если она никогда не будет чувствовать ничего такого? Ведь это значит, что она неполноценна, неполноценная девушка. Что если она никогда не будет ничего чувствовать там? А она даже не может никому об этом рассказать, ведь это так стыдно говорить об этом... Проваливаясь в мокрый от слез сон, Елена не успела удивиться тому, почему в ее мыслях вдруг появился Деймон. ..... В тот день она почти не чувствовали страха, скорее неприятное тревожное ноющее чувство в груди, которое постепенно сводило ее с ума. Они ехали почти два с половиной часа, крупные капли дождя с силой ударялись об окна машины, и иногда она не могла удержаться и вздрагивала от них. Стэфан в плену, в плену у вампиров из гробницы и эта мысль не покидала ее голову. Возможно, его сейчас пытают, возможно, его уже нет...нет в живых, а она даже не знает этого. Они остановились у небольшого кирпичного дома, стены которого она еле могла разглядеть через толщу воды. -Не выходи из машины, - Деймон бросил ей это как приказ, да что там, это и был приказ. Елена хотела ответить ему что-нибудь, но он уже был далеко от машины. Елена Гилберт - хорошая девочка. Елена привыкла слушаться, слушать родителей, учителей, Стэфана, и раз уж сейчас жизнь последнего висит на волоске, она может послушать и его ненавистного брата. Деймон сказал не выходить из машины и она не выйдет. Она может потерпеть ради Стэфана, может... Через десять минут ее нервы были натянуты как пружина, ее руки дрожали то ли от страха, то ли от холода, пробравшегося до костей. Она готова была расплакаться, но меньше всего ей хотелось сейчас чувствовать себя слабой. Она вышла из машины и побежала к дому. За несколько секунд она промокла до последней нитки, холод и страх вывели ее из равновесия, и Елена не заметила как кто-то схватил ее и потащил под навес над крыльцом. Елена ахнула больше от неожиданности и стала отчаянно отбиваться. Она не перестала отбиваться, даже когда заметила, кто ее держит. -Какого хрена, Елена?! Она часто видела как лицо Деймона искажает ярость, но сейчас это было нечто другое, другая ярость, как будто он ему было страшно. Она не могла понять, чем вызван его страх, но раздумывать над этим времени не было. Деймон сжимал ее запястья так сильно, что она испугалась, что он их сломает. Она сжала зубы и терпела изо всех сил, но в конечном итоге не выдержала и застонала от боли. Он сразу же отпустил ее руки, и Елена не поняла сделал ли он это, потому что не хотел, чтобы ей было больно, или наоборот ждал этого стона, этого ее проявления слабости. "Почему бы и нет, ведь он все стремится подчинить себе", - подумала Елена, а Деймон тем временем внимательно изучал ее взглядом. -Я же сказал тебе оставаться в машине. Она слышала ярость в его голосе, но в нем не было привычной ему холодной отстраненности. Елена снова подумала, что он чем-то испуган, испуган довольно сильно, но чем? Деймон смотрел на нее так, будто выбирал что с ней делать - поцеловать или оторвать голову. Елена не знала, что пугает ее больше всего. И когда она уже чуть было не теряла сознание от страха, от осознания своей собственной беспомощности, он отвернулся и исчез внутри дома. Этой ночью ей снились кошмары - до боли яркие и реалистичные. Она просыпалась от одного и почти сразу же проваливалась в новый, и так снова и снова, до тех пор, пока она не проснулась окончательно. За окном лил дождь, и это напомнило ей о событиях сегодняшнего дня. И тут вдруг ей в голову пришла мысль, что страх Деймона, такой несвойственный ему, мог быть вызван ей. Он мог испугаться за нее. Она вспомнила, как сегодня думала, что он хочет поцеловать ее и улыбнулась этой мысли, но сразу же отогнала ее от себя. Когда она заснула в следующий раз, это был не совсем кошмар. Она бежала по лесу, ветки били ее по лицу как хлысты и дождь лил с небывалой силой. Она не могла больше бежать, она задыхалась, вокруг было слишком темно и слишком много воды, и Елене показалось, что она тонет. Тонет, совсем как в ту ночь, когда машина слетела с моста в реку и погибли ее родители. Ей хотелось закричать, но ничего не получалось. И тут она почувствовала его руки, его губы, всего его сразу на своем теле. Деймон смотрел на нее, его глаза глядели прямо в ее душу, но это нисколько не пугало ее, скорее, наоборот. Сон переменился. Ей было тепло, уютно, спокойно, и приятно...боже, как же ей было приятно. Его губы обжигали кожу на шее, на веках, на щеках. Она таяла, таяла в его объятиях, никогда еще ей не было так хорошо, никогда еще она не чувствовала себя настолько защищенной, как будто она снова стала ребенком. Она почти не видела его, но чувствовала его везде. Везде. Елену подбросило на кровати. Она жадно хватала ртом воздух и сердце колотилось в груди как бешеное. Солнце только начинало всходить. Елена обхватила обеими руками подушку и свернулась на одеяле, пытаясь успокоиться. Она шептала его имя, его имя. Не чудовище, и не монстр. Деймон.