ХЛАМ

Элис второй час просиживала в сети, разглядывая новые фотографии своего бывшего в папке с красноречивым названием «С любимой». Вот только на фото была другая девушка. Молчаливо заглядывая в мирок по факту чужого человека, она с неким мазохистским упоением ковыряла в незажившей ранке души. Эмоции с завидным своенравием быстро сменялись друг другом. Хандра с лёгкостью перетекала в гнев, гнев — в эйфорию воспоминаний, но счастье ловко ускользало из головы, уступая место самосожалению. Иногда возникало желание разбить пару, навредить или хотя бы отписать что-либо провокационного характера, и Элис даже несколько раз расписывала полотно из оскорблений или недвусмысленных шуточек в сторону «перезревшей невесты», но в последний момент отменяла свое решение, так и не отправив многословность своих обид. Элис была слишком слабой для борьбы. Слишком слабой для того, чтобы забыть. Слишком слабой, чтобы отпустить полностью. Он не узнает о посещении его страницы ею, так зачем Элис запрещать себе и эту малость? Боль неразделённой любви захлёстывала её с головой, ввергая в бездну тоски и разочарования. Хотелось вырвать это чувство из глубины души. Хотелось развеять всепоглощающий сумрак из тревог. Хотелось изгнать недовольство собой и произошедшим. Хотелось выжечь страдания и продолжить свой путь так, словно и вовсе не знакомилась с ним. Хотелось просто… жить?.. Чёрно-белое фото с целующейся парой, терзавшее страдающее сердце, померкло. Всплыл синий экран смерти. Элис растерялась. Подобное случилось впервые, и наболевшая проблема сменилась насущной. Остаток зарплаты не позволял непредвиденные траты, а до следующей ещё неблизко. С техникой она дружила не больше, чем первобытные с огнём, а посему её тонкая душевная организация не выдержала и протяжным воем возвестила тишину о приближении рыданий, долгих и в голос. На глаза навернулись слёзы, но не успела первая из них коснуться деревянной поверхности стола, как синий фон сменился видеоизображением мужчины лет сорока. — Элис, Вас приветствует отдел Х.Л. А.М., — выделяя каждую букву, произнёс он. Элис замерла. Желание разрыдаться сникло. Она инстинктивно обернулась, будто это обращение касалось вовсе не её, а другой обладательницы этого имени. Незнакомец коротко выдохнул, тем самым подчеркнув своё нетерпение. Он, казалось, совсем не утруждался созданием положительного первого впечатления. — Жаль, что это вынужденная необходимость. Всё разъясняй, убеждай, уговаривай. Впрочем, не суть. — Что бы это ни было, я отказываюсь покупать! — Элис уже немного пообвыкла и выразила своё предположение по поводу дальнейшего развития диалога. — Покупать? Что за чушь?! Сбой алгоритма? Отказаться от опыта? Продолжить? В этот раз он не смотрел на Элис, а словно советовался с собой. Или, может, с тем, кто находился по его правую сторону за кадром? — Какой алгоритм? Какие опыты? Я ничего не понимаю! Вы же сами сказали: «Отдел „Хлам”». Так вот, я не нуждаюсь в бесполезных безделушках. — Элис начинала раздражаться. Дожить до бесцеремонного захвата внимания гибелью домочадца с целью распространения интерактивной рекламы. Да ещё и в видеорежиме без её согласия. Ранимый нрав Элис дал трещину и начал бунтовать. — Я и сам не в восторге от названия, — огрызнулся мужчина, — но на всё воля спонсоров с их желанием поглумиться над честью и достоинством покорных тружеников науки. ХЛАМ — Хронология Личности, Альтернатива Модификаций. Очень серьёзный отдел, между прочим. — Мне это ни о чём не говорит. — Элис пожала плечами. — И не удивительно. Его язвительный тон портил и без того плохое настроение. Она решила завершить разговор одним движением. — Всего доброго. — Элис собралась было захлопнуть крышку своего чада, но голос остановил её на полпути. — Хоронить Любовь Алыми Мечтами. Так лучше? — интонация была с едва уловимой тревогой. Крышка ноутбука снова обрела прямой угол. — Чёрт, вроде и дурак напарник местами, а в подходе отчасти больше меня смыслит. — Что, простите? Элис начинала смотреть с заинтересованностью. В романтизме иного названия отдела она нашла частичку себя, хоть и не понимала, в чём именно. — Не суть. Вы влюблены, верно? И любовь эта Вам в тягость? Мы рады избавить Вас от бессмысленных страданий, — лозунгом произнёс мужчина. — Гипноз? Нет, не интересует. Статьи об этих практиках больше говорят о негативных последствиях, чем благоприятных развязках. К тому же если допустить, что я соглашусь… ну, гипотетически… финансы не располагают. — Последние слова Элис произнесла тише других и с доверительной застенчивостью. — Ваших денег и не потребуется, — рассмеялся собеседник не пойми с чего. — Всё совершенно бесплатно, уверяю. — Какая же польза с того Вам? Каждый ищет выгоду. Элис не сомневалась в этой негласной истине. Возможно, она и была отчасти простодушной, но это не наделило её детской наивностью. — Это новация. Прорыв! Мы ищем добровольцев для эксперимента. Причём совершенно безопасного и безболезненного, — торопливо добавил он, уловив перемену в лице девушки. — Максимум негативного последствия — полное отсутствие результата. Что теряете Вы? Ничего! Что можете обрести? Свободу! И снова лозунги, заученные фразы. Это сразу видно, ведь этот человек совершенно не умеет расставлять акценты, — не ускользнуло от внимания Элис. Но тем лучше. Если он не может играть на её эмоциях, это поможет сохранить взвешенность решения. — И в чём же состоит эксперимент? Если не гипноз, то что является ключом к свободе? — Контролируемый нами сон, в котором Вы убьете объект ваших страданий. Всего-то, — небрежным тоном мужчина возвестил о методе. — «Всего-то»? Это слишком! — Элис чуть не задохнулась от наплыва возмущения. Убить Игорёшу, подумать только. Немыслимо! — Но это всего лишь сон. Прощение с зависимостью от человека через агрессию поспособствует выздоровлению. — Вы говорите так, будто любовь — это болезнь. — Её интонация впервые за этот диалог наполнилась неприязнью. — Она самая, — не заметив перемен в отношении к себе, произнёс собеседник. — Угнетающая тревожность, апатичность, снижение аппетита, расстройство сна, рассеянность, эмоциональная неустойчивость… И это только самые распространённые симптомы. — Человек с монитора авторитетно кивнул в подтверждение собственных слов. — И это правда поможет? — Элис за несколько месяцев уже свыклась с безысходностью своего положения, и право выбора терзало её. — Есть две сотых отсутствия положительного результата, но мы работаем над устранением этой накладки. — А я буду его… помнить? — она напряжённо выпрямилась в ожидании ответа. — Вне всяких сомнений. При положительном результате Вы будете помнить его так же отчётливо, как и при отсутствии результата. — И что я буду чувствовать? Ненависть? Обиду? Что послужит замещением? — Менять одно на на другое ей, откровенно говоря, не хотелось. — Ничего. Ровным счётом ничего. В этом и вся суть эксперимента. Полное безразличие к объекту. — Это мне бы помогло. Наверное. — От её уверенности в желании избавиться от этого мрака страданий, казалось, не осталось и следа. Но навязчивая идея продолжала твердить: «Так будет проще». — Я согласна! В кои-то веки ей предлагают помощь, пусть только возможную, но всё же. Стоит ли упускать этот шанс в угоду дурной привычке? — Я жду Вас уже сейчас. Незнакомец так и остался незнакомцем, исчезнув не представившись. Экран вновь заполнился насыщенно-синим, но в этот раз отображалась всего одна-единственная белая строка крупным шрифтом с адресом. Адрес она переписала, зная своё бессознательное пристрастие к замене синонимами названий улиц и ориентировании на местности. Хотя это ориентирование на деле оказывалось полным его отсутствием. Мысли Элис были сосредоточены на поставленной задаче — не заблудиться в однотонной серости домов, и только когда девушка добралась до заветной двери, вход в которую решил бы весомую проблему, они перетекли в иное русло. Постучаться Элис не решилась. Довериться незнакомцу — опрометчивый поступок. Беспомощная девушка не сможет себя защитить. Мир коварен и изменчив. Везде ложь и жажда наживы. Дверь открылась на том самом моменте, когда воображение рисовало ей совсем не радужную перспективку разбирания внутренностей на органы и попутного изнасилования. — Я буду Вашим проводником. Проходите. — Мужчина средних лет в свитере цвета охры и голубых джинсах посторонился, пропуская Элис внутрь. Это был тот самый незнакомец с экрана, но энтузиазм доверительности значительно поутих под гнётом невероятных, но пугающих картин. — Я передумала. Элис развернулась и уже была готова уйти, постепенно ускоряя шаг, пуститься наутёк, но фраза, произнесённая в десятку, остановила её стремление скрыться. — Другого шанса не будет, — безапелляционно произнёс мужчина ровным тоном. «А не всё ли равно? Жизнь. Смерть. Разве то, как я живу, является жизнью? Мне протягивают руку помощи, а я отталкиваю её в приступе паранойи. Моя паранойя меня бережёт. Не в этот раз», — мелькнули мысли за долю секунды. Элис прошла, но всё ещё опасливо оглядывалась по сторонам, напряжённо ожидая, что дверь будет заперта на ключ и она окажется в ловушке. Как ни странно, запирать дверь не собирались. «Ждёт пособников? Бессмысленно. Если бы в них была нужда, они изначально находились бы здесь. Если бы была нужда…» Поток мыслей был прерван. — Присаживайтесь. Чай или кофе не предлагаю. Это бессмысленно. Я подключу провода стимуляции. Импульсы от них помогут расслабиться и создадут необходимую иллюзию. Незнакомец сказал всё это безразлично, чуть ли не пробубнил себе под нос, из-за чего Элис прошибло мелкой дрожью от ещё более ужасающих предположений. Но девушка всё же присела на указанное место и безропотно позволила присоединить к её голове разноцветные проводки на присосках. Напряжение постепенно отпустило, и она погрузилась в глубокий сон под яркие ритмичные вспышки. Кухня Игоря. Насыщенный аромат дразнил, раззадоривая аппетит. Игорь великолепный повар. Хоть и не работает по специальности, навыков не утратил. Элис вспомнила, какие завтраки он ей готовил, как буквально носил на руках, любуясь таким близким и желанным телосложением своего наваждения. Он не замечал чужого взгляда на себе, продолжая ловко кружить над приготовлением блюд. Внезапно тело Элис самовольно едва заметно подалось назад, и она увидела, как из него начала плавно пробираться наружу её точная копия. Освободившись от своей скорлупы, она заговорила: — Привет, милый. Парень обернулся и на миг застыл от неожиданности. — Ты что здесь делаешь? Ключи на бочку и прощай, — грубо отозвался он. В руке двойника материализовалась катана. Игорь не мог сообразить, как это возможно. При «ловкости» Элис фокусником ей не быть. Влюблённому оригиналу захотелось выкрикнуть своё право на свободу выбора. Захотелось сообщить о своём отказе. Захотелось выхватить катану. Захотелось запихнуть этот клон внутрь себя. Захотелось сделать хоть что-то… Но Элис не смогла пошевелиться. Пусть мысленно, пусть это иллюзия, пусть она будет мучиться до последнего вздоха, но она не хочет наблюдать даже за его ненастоящей смертью. Палач в её обличии занёс острое лезвие, и блики прошлись по нему печальным маревом. Один лишь взмах обезглавил и горе, и счастье в одночасье. Элис хотела закрыть лицо руками и не смотреть на пульсирующий фонтан крови, прорывающийся сквозь глотку, не видеть его падение сперва на колени, а затем распростёртое тело у ног её зла, но приказ был проигнорирован, и тело не подчинилось, не уберегло её от зрелища, раздирающего душу. — Как себя чувствуете? Впрочем, неважно. В статистике будет полное отображение. Можете идти. Она вырвалась из иллюзий и вновь оказалась в компании незнакомца. Голова кружится, и тошнота заставляет желудок сокращаться в попытке вывернуть содержимое наизнанку. Элис сдержала этот позыв, встала и на ватных ногах, слабо ощущая себя и окружающее, вышла из просторной комнаты, прикрыв за собой дверь. Она же продолжала любить, но к этому добавилось безумное волнение. Всё было настолько же реально, насколько и невозможно. Полной гарантии никто не давал. Ведь оставалось сколько-то там сотых, не ощутивших результат?.. Может, и она — всего лишь одна из них, и нет повода для беспокойства, — успокаивала себя Элис, но старания не увенчались успехом. Элис сделала попытку открыть дверь, но та была заперта. Она нажала кнопку дверного звонка, но ей не открыли. Девушка требовательно постучала в желании добиться ответов на ещё не чёткие, но волнующие вопросы, роящиеся в её голове. — Привет. Хочешь записаться в группу? Новички по средам, но если хочешь, можешь ознакомиться со студией и результатами моих учеников сегодня. Ты мне понравилась. Элис обернулась на приятный тембр. Перед ней стоял парень лет двадцати пяти и улыбался ей. — Сейчас открою. — Он провернул ключ в замочной скважине и открыл дверь. — Проходи. Так и не переступив порог, она смотрела на расставленные мольберты, подготовленные для работы с натуры. Впечатляющее количество пейзажей, портретов, натюрмортов располагалось на стенах. Комната преобразилась до неузнаваемости. За пару минут таких перемен не произвести. *** — Уже третий случай перехода иллюзии в модель действительности, — печально заметил шатен в белом докторском халате. — Системный сбой. Схалтурили программные кодировщики. Следует сообщить комитету о необходимости замены программы, но перед этим сними полные данные статистики и обработай данные. Она ведь не полностью дефектной оказалась. Пригодится. В каких условиях приходится работать?.. Разве я этого достоин? С шатеном говорил проводник Элис, но его слова не казались для него чем-то важным. Думал он о чём-то своём. — Жестоко так поступать с людьми, — совсем тихо заключил он свои блуждающие мысли, но они были услышаны. — «Людьми»?! Какие люди? Опомнись! Синтетики не люди. Симуляция. Компьютерная программа. Они только думают, что чувствуют, а на деле… — Может, мы тоже только думаем, что чувствуем? Может, тем, кто нас использует, также запретили говорить, что мы синтетики? Может, и мы только думаем, что дышим, пьем, едим, спим, работаем? Мыслим, в конце концов! Собеседник опешил от нахальства подобных заявлений. Как это он, Константин Игнатьевич, — вдруг ненастоящий? — Нет, всё же перцептивная реальность сказывается на неокрепшей юной психике. Я сообщу специалистам по психостабилизации. Если ты выйдешь из колеи, твоя замена порядка недели, а может, и двух, будет вникать в суть опытов и особенности обработки данных. Ты подводишь мой отдел. Совсем совести нет. Из-за таких, как ты, наука устранения лишних эмоциональных нагрузок и топчется на месте. Ты… — Заработался, — громким, но неискренним согласием он прервал монолог, который грозился надолго затянуться. — Пойду данные скопирую, пока двадцатый мир ещё в системе. — А о твоём психическом здоровье я всё же сообщу, — выкрикнул вслед удаляющейся фигуре старший сотрудник отдела. Шатен шёл в подвальное помещение, размышляя по пути: «И что он так пыхтит над этим отделом? ХЛАМ — он и есть хлам. Бесполезная дребедень. Всё же у „благодетелей” тонкий юмор. Может, всё дело в его собственной драме неразделённой любви, вот сутками напролёт и корпит над задачей. Другого смысла нет. Ему от этого надрывного энтузиазма не прибавится лимит кредитов. Игнатьевич хоть энтузиазмом живёт, а мне… тошно мне. Синтетики из последних сил цепляются за чувства, люди с каждым годом желают стать ещё более мертвее. Жаль Элис. В ней сочеталась вся многогранность неоднозначности человеческой души». Парень копировал данные в независимый источник, продолжая восхищаться ею, одновременно сожалея и радуясь, что её удалят. И всё же он будет тосковать по ней…