Уникальность

      Свою первую любовь, как говорил Алоис, он встретил в девять лет. Ею стала светловолосая девочка-ровесница, запомнившаяся Сиэлю разве что аллергией на кошек и любовью к собакам.       Свою вторую любовь Алоис обрёл в тринадцать лет. Она была на два года его старше и ничем прочим, пожалуй, не выделялась. Именно в этом возрасте Алоис потерял то, что общественность скромно зовёт невинностью (хотя Сиэль подозревал, что невинность – в прямом её смысле - была потеряна его другом ещё раньше). Всё это вообще прошло бы мимо Сиэля, если бы не одно но – этой второй любовью был парень.       Третья, четвёртая, пятая и все дальнейшие объекты любви Алоиса были отчаянно одного со второй пола. Юный Фантомхайв с мужеством, достойным своих предков, воспринимал предпочтения друга – в конце концов его это не касалось, хотя и радости он, конечно, не испытывал. Транси клятвенно пообещал, что ни единое движение с его стороны не разрушит их дружбу, но если Сиэль вдруг захочет попробовать… Сиэль был твёрдо уверен, что не захочет.       Спокойствие их дней Алоис нарушал с завидной регулярностью. Каждая его эпопея «расстался-влюбился-совратил» развлекала Сиэля неимоверно. Было даже интересно наблюдать, как Транси меняет парней, словно перчатки, при этом искренне убеждая, что очередная его любовь – навечно.       Когда номера стали двузначными Сиэль почуял неладное. Он пытался даже обвинить себя в мнительности (чего за ним никогда не бывало), но всё же вынужден был признать устрашающую тенденцию предпочтений Алоиса: номер тринадцать от номера четырнадцать отличался лишь ростом, у номера пятнадцать были редко синие глаза, а номер шестнадцать имел привычкой закрывать волосами правую часть лица. Не стоило упоминания, что с номера восемь все они были на удивление темноволосы. И Сиэль на мгновение восхитился тем, как Транси обошёл свою клятву.       Восемнадцатая любовь Алоиса оказалась самой строптивой и неожиданной. Её он осаждал два месяца, а затем победоносно представил Сиэлю. Зеленоглазая Элизабет, немного смущаясь, улыбалась ему, и Фантомхайв вздохнул с облегчением – Алоис сдался.       О гибели Джулиетт Расел Сиэль узнал из объявления учителей, кровавые подробности ему радостно предоставила всемирная паутина, а на детскую фотографию он случайно наткнулся в школьном альбоме.       О загадочном убийстве Джилберта Деша вещали уже с экранов. Его лицо показалось Сиэлю смутно знакомым, поэтому подросток запомнил его имя.       Третий убитый почти ускользнул от внимания Сиэля, который обычно не страдал любовью рыться в отцовских бумагах, но Алоис вдруг взялся ему доказывать, что лондонская полиция только сидит без дела, и Сиэль решил наглядно показать его ошибку.       Узнав об убийстве Фредерика Ганна, Сиэль не почувствовал удивления. И, не почувствовав его, всё понял. Ах да, четвёртая любовь. Надо же уже четвёртая.       - Йохан Хайенманн недавно вернулся на Родину, знаешь? – небрежно бросил Сиэль. Алоис совсем не выглядел опечаленным, а в ближайшие каникулы он пропал на пару дней. Фантомхайв, чуть позже, нашёл седьмую любовь в сводке немецких новостей.       Нельзя было сказать, что Сиэль не понял намёка. Намёка, в обход клятвы. Его совершенно не привлекал Алоис, так же как и не привлекал никто другой. Но Фантомхайв чувствовал ответственность – не за тех малознакомых людей, что имели несчастье быть соблазнёнными, нет – за Элизабет, которую про себя он называл другом детства. За Элизабет, на которую Транси обратил внимание только ради решения Сиэля.       Сиэль пригласил Алоиса к себе, когда дома никого не было. - Я понял. - И? Ты согласен? - Можешь прекращать, я согласен.       Сиэль позвал Алоиса к себе, когда дома никого не было - как всегда случалась с понедельника по пятницу. Сиэль позвал Алоиса к себе, потому что от него в этот день чертовски несло кровью.       А через час, в вечерних новостях, прогремит очередное окровавленное имя. Энтони Спирс – семнадцатая любовь. Кажется, Алоис знал, что его лучшему другу нравилось быть уникальным.