А неприятности - в придачу!

Иори выполз из сырой норы, со стоном потянулся, разминая мышцы спины, и хмуро взглянул на пасмурное небо. Будильник недвусмысленно показывал на время выхода из зимней спячки, только вот природа подкачала. Промозгло, тучки, вот-вот готовые разродиться ледяным дождем, кое-где среди клочков робко зеленеющей травки остались островки серого ноздреватого снега. Юноша зябко поежился и поплотнее запахнул шерстяное пончо. В который раз он с досадой подумал, что ни на что более приличное, чем это вытертое старое убожество у него не хватает средств. Когда-то далеким предкам Иори не были нужны никакие будильники. Солнце прогревало землю, змеелюды чувствовали это тепло и покидали зимние жилища, дабы начать новый цикл своей жизни. С течением веков многие из них утратили эту способность, теперь приходится полагаться на специальный прибор, который поможет понять соне, что пора выползать на свет и радоваться весне. У Иори был самый дешевый хронофор. Он не учитывал температуру конкретной местности, а ориентировался на прогноз погоды и расчетную дату. Наверное, где-то сейчас было солнечно и даже, возможно, на пару градусов теплее… Юноша поморщился, с тоской размышляя о том, пришлют ли к этой «площадке для проведения холодного времени» кареты скорой помощи. Первые часы после пробуждения змеелюды обычно страдают от недостатка тепла. В древности смерть после зимовки от переохлаждения и недостатка пищи не была редкостью. Сейчас надо быть совсем уж нищебродом или идиотом, чтобы так глупо помереть. Прогресс шел вперед семимильными шагами, развивалась медицина и социальное обеспечение, но медпомощь все же не была бесплатной. Иногда муниципалитет оплачивал услуги эскулапов и около площадок, вроде этой, для представителей самого бедного слоя населения, появлялись люды в белых халатах для того, чтобы вкатить страждущим пару уколов, измерить температуру и, при необходимости, отправить в больницу. Юноша медленно прополз пару метров к центру. Там находилась расчищенная от мусора и снега площадь, именно на ней вскоре переплетутся одуревшие от запахов тела. Пока что по гладким плитам покрытия скользило всего несколько змеелюдей, насколько можно было судить с такого расстояния – все самцы. Скорой нигде не было видно. Иори вполголоса выругался: эта зимовка была тяжелой. Прежде всего потому, что парень не смог подготовиться к ней как положено. У него совсем не было средств, только на аренду норы в самом дешевом месте и хватило. Ни о какой системе отопления или курсе витаминов «До и после» нечего было и мечтать. Результатом стало совершенно ватное, непослушное тело, Иори едва хватало сил на то, чтобы вяло свивать кольца, пытаясь согреться движением. Оглядев место зимовки, юноша попытался прикинуть, сколько здесь в этот раз залегло народа… кажется, меньше, чем в прошлом году… Конечно, ведь в черте города уже появилось не менее трех благоустроенных лежбищ, а это — для безденежных одиночек. Вздохнув, парень решил, что выход у него остается только один. Расслабившись, он позволил своим железам сделать все за него. Собственно, организм начал готовиться к такому исходу сразу, как змеелюд выполз на поверхность, но Иори, если бы захотел, мог бы опрыскаться «Антифемом», однако, посчитал такой поступок не слишком разумным. «Антифем» был еще одной новинкой, призванной улучшить жизнь. После спячки подмерзшие самцы начинали источать влекущий аромат самки, приманивая таким образом кавалеров. Змеелюды, почуяв аромат, сползались к источнику и оплетали мнимую самку своими телами в древнем, как мир, стремлении оставить потомство. Таким образом несчастный, промерзший до костей самец, получал необходимое для выживания тепло. После «согревающих процедур» запах менялся, и обманутые в надеждах кавалеры расползались на поиски более приемлемой для продолжения рода кандидатуры. Приятного в таком «согревании» мало, если ты, конечно, не из тех извращенцев, которым нравятся самцы. Механизм перемены запаха запускается сам собой, а между тем, далеко не все готовы быть объектом похоти распаленных юнцов. Вот для таких «не готовых» и придумали «Антифем». Попшикался, и все — не пахнешь! Но мерзнешь. Это хорошо, если с осени припасена теплая одежда или грелки. В современных убежищах есть отопление, никто не мешает погреться на лежанке. Можно выставить разные режимы, начав с минимальной температуры, и постепенно, без стресса для организма, прогреться до нормы. Конечно, в холодной норе Иори ничего подобного не было. Не тот уровень. Зато и монет на съем убежища ушло немного. Юноша грустно оглядел площадку — что-то не густо. Всего несколько особей. Судя по обхвату хвоста — возрастные. Значит, на «ложную» самку не прореагируют, нечего и пытаться. Чем старше был змеелюд, тем лучше себя контролировал весной. У только-только вступивших в половое созревание юнцов от запаха самки совершенно сносило голову. Даже зрение несколько притуплялось. Инстинкты повелевали обвиться вокруг дурманяще-ароматного тела и попытаться продолжить род. Современные самки не горели желанием откладывать яйца не пойми от кого. Некоторые использовали все тот же «Антифем», некоторые — противозачаточные, были и такие, кто выбирал себе одного-единственного партнера, снимал специальное уединенное убежище «для пар» и предавался весеннему безумству с избранником, полностью исключив контакт с другими людами. Так или иначе, с самками была напряженка. Впрочем, так было всегда. Не зря же на одну красавицу приходилось не менее пятидесяти претендентов! Ио, половое созревание которого произошло в четырнадцать, за четыре весны ни разу не посчастливилось слиться с самкой. Дважды он состязался с другими юношами, стремясь добраться до желанного тела, но оба раза ему не повезло: слишком тощего паренька легко оттерли от самки более крупные альфы. На третью весну Ио основательно подмерз, пришлось изображать из себя готовую к спариванию бету. Наверное, запах у него вышел какой надо, потому что плотный клубок достаточно быстро согрел тонкое тело парня. Это было большой удачей: не у всех самцов получается привлечь партнеров, да еще таких горячих. Иори с удивлением заметил в тот раз даже нескольких омег, резко выделяющихся крупным размером и выглядывающими из-под губ клыками. Жаль, что как самец он омегам был совершенно не интересен — ни один даже головы в его сторону не повернет. Ну, тут Ио их не винил. Даже на фоне не слишком внушительных, по сравнению с бетами, альф, парень выглядел заморышем. Сказалось плохое питание и холодные норы, в которых он был вынужден проводить зимовки. Вечно полуголодному, плохо одетому альфе нечего было и мечтать привлечь к себе внимание какой-нибудь беты, не говоря уж об омеге. Хотя омег и было значительно больше, чем альф и бет вместе взятых, штука была в том, что прекрасные, крупные, сильные омеги предпочитали заключать партнерство друг с другом. Действительно, зачем нужен мелкий альфа, или капризная, избалованная бета, если партнер-омега ничуть не хуже справится как с оплодотворением, так и с вынашиванием яйца, не говоря уж о том, что омеги гораздо больше по размеру, а значит, выносливее. На великолепных омег Иори старался не смотреть, чтобы не расстраиваться. Парень поежился под резким порывом холодного ветра, медленно огляделся, в надежде увидеть хоть кого-нибудь подходящего. Даже от этого неспешного движения закружилась голова. «Плохо!» — вяло подумал парень, ощущая, что апатия с каждым мигом становится все сильнее, а кончик хвоста окоченел и совершенно не чувствуется. Именно в этот момент природа решила добить юношу: из туч посыпался мелкий колючий дождик, температура юного змеелюда понизилась еще немного, этого оказалось достаточно, чтобы сознание окончательно покинуло замерзшего парня, и он кулем рухнул на землю. *** Очнулся Иори от тепла. Почти жары. Это было настолько приятное чувство, что даже некий весьма недвусмысленный дискомфорт в районе ануса не вызывал неприятия. «Ну, чего еще ожидать, если пахнешь самкой?» — подумал Ио. Конечно, будь альфа в сознании — смог бы увернуться. Такое поведение никого бы не удивило: беты могут часами водить ухажеров за нос, извиваясь всем телом. Обычное дело. Странным было то, что Ио чувствовал только одного партнера рядом. — Ну, открой глазки! — промурлыкал низкий голос над ухом, пуская своим звучанием мурашки вдоль хребта. — Я знаю, ты уже пришел в себя! Юноша нехотя поднял веки и удивленно охнул: его оплетал хвостом прекрасный ослепительно-белый омега. В половой принадлежности сомневаться не приходилось: альфы никогда не вырастали до такого размера. Махина ласково ему улыбнулась, прижмурила кроваво-красные глаза и ускорила возвратно-поступательные движения, не забывая при этом надежно фиксировать запястья, на случай сопротивления, и сжав кольца сильнее. — Хы! — вырвалось у Иори вместе с буквально выдавленным из легких воздухом. — Не дави так! Ребра помнешь! — Ты ужасно верткий, не хочу рисковать! — довольно улыбнулся нежданный любовник, демонстрируя клыки замечательной длины. — Здесь негде вертеться, да и поздно уже выворачиваться, х-х-х… раздавишь же! — прохрипел парень, на этот раз к нему прислушались — кольца немного ослабили сокрушительное давление на его тело, по крайней мере, теперь можно было дышать. Видя, что «жертва» не сопротивляется, омега капельку расслабился, хвост задергался, обвивая, скользя по чешуйкам в незатейливой ласке, и Ио сам не заметил, как совершил ответное движение. Омега был горячий, тяжелый, его чешуйки блестели под светом лампы, он представлял собой воплощенную эротическую мечту. Немного напрягало распределение ролей: Ио предпочел бы сам погрузиться в «сладкую тесную глубину», именно в таких выражениях повествовали об этом событии более удачливые приятели. Но даже так: сама возможность прикасаться к столь необычному и привлекательному партнеру уже рождала в груди Иори восторг, граничащий с экстазом. К несчастью, все хорошее когда-нибудь завершается. Омега задергался, шипя сквозь зубы, мышцы напряглись, сжимая кольца и заставляя парня беспокоиться о своих многочисленных ребрах (1). Но даже кончив, люд почему-то не спешил выпускать альфу из своих объятий. Ио заерзал: слишком уж увесистым был любовник. — Не пущу, — сонно пробормотал альбинос, широкие ладони снова сжали тонкие запястья Иори. — Ты мне денег должен. Я, пока ты в отключке валялся, меда вызывал. Почти три сотни содрал за вызов, подлюка! Не то чтобы Ио хотел куда-то уходить. Во-первых, на улице все еще холодно, а ему все еще нечего надеть. Старое пончо не в счет — почти не греет и продувается. Во-вторых, очень хочется есть, а дома — ни еды, ни денег. Перед спячкой парень сделал запас, состоящий из консервированного горошка и лапши быстрого приготовления, но разве же это еда? Однако сообщение о долге его взволновало: налик появится еще не скоро, отдавать не с чего, потому парень поспешил откреститься: — Ничего не знаю. Я тебя об этом не просил, а посему ничегошеньки не должен. — А я сказал: должен и будешь отрабатывать! — альбинос угрожающе оскалился, и Ио с тоской подумал, что противопоставить этому «я сказал» нечего. Попробуй поспорь с эдакой махиной! До полиции, между прочим, еще доползти нужно. А и доползешь, что скажешь? Ну, допустим, заявление у него примут, а дальше чего? Никто не помешает белоснежному змеелюду расправиться с ним позже. Факт нападения еще надо доказать. А кто станет свидетельствовать против омеги? — Отличный аргумент, — кисло констатировал парень, — ну и что ты хочешь? Сразу говорю — денег не дам, хоть режь! — Не-е-ет, деньги мне не нужны! — ухмыльнулся омега и быстро лизнул раздвоенным языком щеку парня. — А чего тогда? — растерялся Ио, смутно представлявший, что еще с него можно взять. Омега посмотрел на него, как на идиота: — Натурой, конечно! Трахаться хочу, вот как счас было, что неясного? — Я же не бета… — недоуменно произнес Ио. — И что?! — закатил глаза альбинос, — у меня нетривиальная ориентация, я альфалюб. Слышал про таких? Иори покопался в памяти: — Что-то такое читал… не понял: так ты это специально? Я думал — перепутал с самкой! Это… я есть хочу! И перестань ломать мои ребра! Омега хмыкнул, но кольца расплел, и Ри смог наконец-то оглядеться. Он находился в квартире, причем не из дешевых. Отопление, теплый пол, огромный визор на стене. Лежак был большим и очень удобным, правда, крепления на стене Иори не понравились — понятно, для чего нужны такие штуки. Ему подумалось, что этот омега может оказаться опасным. *** Зачем нужны крепления, Ио понял утром, когда омега, представившийся Олби, мило улыбаясь, пристегнул его руки к стене наручниками. — Мне надо по делам, — пояснил альбинос, — буду часа через три. Просто поспи еще, хорошо? Иори молча кивнул, демонстрируя полное спокойствие, хотя внутри уже начал сжиматься тугой ком ярости. Юноша был благодарен Олби, правда, ведь без его вмешательства он бы просто погиб, да и это… альфаложество ему в общем-то понравилось. Но приковывать к стене? Да, что этот змеелюд себе возомнил? Когда хлопнула дверь, Ио выждал еще немного, а затем резко ударил руками по стене, выбивая суставы. Наручники легко стянулись, юноша, закусив подушку, резко дернул сначала один, а потом и другой палец, вправляя кости в суставные сумки. Несколько лет на улице научат и не такому… дверь была вполне обычной, без неприятных сюрпризов, уже через полтора часа парень входил в собственную комнатушку. Проплачена халупа была еще на месяц, но осторожный Иори сам себе не рекомендовал в ней оставаться: вдруг этот не совсем нормальный Олби догадался переписать его регистрационный номер и теперь знает адрес приписки? Парень был вынужден задержаться еще ненадолго, чтобы через стандартный выход в сетку найти себе подработку. Записав на бумажку три варианта, альфа покидал немногочисленные пожитки в сумку и оправился на первое собеседование. Задача стояла следующая: нужна работа, чтобы не помереть с голоду, и угол для сна. Желательно без приписки. Ну, это-то как раз не проблема, работодатели обычно не горят желанием платить лишние налоги. К концу дня изрядно подуставший Иори нашел себе идеальное с его точки зрения место: работа в редакции газеты курьером. Печатную продукцию выписывали разные организации, дело Ри заключалось в том, чтобы дотащить энное количество экземпляров, отсчитать, положить на стойку, получить роспись в бланке и удалиться. А еще ему разрешили спать в офисе. Парень сразу понял, что он и кожаный диван просто созданы друг для друга. Еще в его распоряжении был сортир, кулер с горячей и холодной водой и, собственно, газета. Правда, она была на иностранном языке, который Ио не понимал… Постепенно парень приноровился к новой жизни. Узнал расписание всех дешевых общественных бань и адреса прачечных, нашел несколько столовых, где кормили вполне сносно и почти по-домашнему и уже начал присматривать себе комнату — после двух недель работы выплатили аванс, так что можно было попытаться снять что-нибудь недорогое. Встреча с Олби стала неожиданностью для обоих: Иори принес газеты в модный бутик, разместил их на стойке около входа, еще раз пересчитал на всякий случай и подошел к продавцу-консультанту за подписью. И именно в тот момент, когда молоденькая изумрудная бета хмурила лобик и ставила завитушку в бланке, из примерочной выполз Олби с несколькими вешалками в руках. Они увидели друг друга одновременно, на лице альбиноса появилась неприятная усмешка, а Ри с трудом подавил желание бросить все нахрен и сбежать. Конечно, юноша не двинулся с места: надо было забрать бланк и тележку с газетами. Почти вырвав из рук беты бумаги, парень подхватил тележку, чудом ее не перевернув, скатился со ступенек и поспешил дальше по маршруту, надеясь, что для Олби покупки окажутся гораздо важнее преследования тощего альфы. Как показали последующие минуты — совершенно напрасно. Альбинос вылетел следом практически незамедлительно, Иори порадовался, что улица была одной из центральных, очень оживленной и потому, по идее, разъяренный змеелюд ничего ему не сделает. Наверное. Скрыться с мешающейся тележкой было нереально, смешаться с толпой не позволяла слишком маленькая фора, Ио решил не смешить честной народ попыткой бегства с нелепой тележкой и остановился, поджидая преследователя. — Ты! — было первое и единственное, что произнес альбинос, после этого он надолго замолк, со злостью буравя Иори взглядом, и наконец последнему это надоело. — Слушай, мне вообще-то работать надо. Что-нибудь еще сказать хочешь, или я пополз? — Я те счас поползу! — угрожающе прошипел Олби, схватил вздрогнувшего парня за руку, почти насильно отобрал поклажу и потянул в сторону ближайшей забегаловки. Иори, беспокоясь за целостность своей конечности, послушно пополз за омегой. Жральня, в которую затащил юношу альбинос, была небольшой, полутемной, в ней сильно пахло травами, а с витрины призывно белели конопушки. Очень аппетитные, но цены… они парню сразу не понравились. Он уже собрался подать голос, однако Олби, ничего не спросив, быстро заказал два напитка, ткнул пальцем в едушку, забрал поднос и затолкал Иори в самый темный угол. Там сунул поднос Ио, разместил свои кольца так, чтобы парень не мог мимо него протиснуться и пристально уставился на юношу. Альфа занервничал. Олби молчал и прожигал его взглядом. Есть в таких условиях было совершенно невозможно, да к тому же, Иори наконец-то учуял запах, исходящий от альбиноса — призывный аромат самки. Парню стало очень неуютно: он был слишком молод, чтобы спокойно отнестись к искушающему запаху. Еще минут десять — и приятное возбуждение обернется лишающей разума похотью. Ему будет абсолютно все равно, куда идти и с кем, лишь бы утолить страсть. Кажется, именно этого и ждет Олби. — Ты пахнешь самкой, — констатировал Иори недовольно. — Я в курсе. Для тебя — что угодно! — гадко усмехнулся Олби, Ри поймал себя на том, что нервно свивает хвост в кольца, двигаясь все быстрее и быстрее. Вообще-то омега ему нравился. Под гладкой блестящей чешуей перекатывались мышцы, красные глаза выглядели очень необычно и явная заинтересованность в нем, плохоньком слабеньком альфе, весьма льстила. Но методы ухаживания, если это можно так назвать, не устраивали совершенно. Еще несколько минут протекли в напряженном разглядывании друг друга, Ри злился все сильнее, и через некоторое время с удивлением понял, что злость почти вытеснила вожделение. И Олби тоже это почувствовал. — Значит, ты из этих «ни полшишки в жопу!», да? — с досадой произнес он. — Нет, из тех, кто не терпит, когда его приковывают. Я прекрасно осознаю, что у меня экстерьерчик подкачал, а ты — очень привлекательная омега, но это не значит, что тебе позволено изгаляться надо мной, как душенька пожелает! — Ладно, хорошо, признаю — с наручниками я погорячился… а сейчас-то что не так? — огорченно вопросил змеелюд и запихал себе в рот конопушку. Целиком. Альфа завороженно проследил за тем, как достаточно большой кусок протолкнулся внутрь и отметил про себя, что Олби, видимо, относится к тем видам змеелюдей, которые не утратили уникальной конструкции челюсти, позволяющей заглатывать практически все, что угодно. Говорили, что при желании такой змей даже в состоянии поглотить и переварить менее крупного собрата, впрочем, в эдакие небылицы Иори не верилось. Хотя в желтых газетенках регулярно появлялись соответствующие статьи... Олби сверлил Ри взглядом, и тот, вынырнув из своих мыслей, ответил: — За исключением того, что ты специально морочишь голову запахом, просто поджидая, когда мне снесет крышу? — юноша отщипнул от оставшегося куска и запил травяным настоем. — Это само… — проворчал омега, отводя глаза, у Иори забухало в груди: «само» может быть только в том случае, если альфа омеге действительно нравится, отвергнуть альбиноса в таком случае будет верхом глупости. Его раздвоенный язык высунулся наружу, улавливая малейшие нюансы запаха Олби, альфу мелко затрясло, когда аромат омеги усилился в ответ на его заинтересованность. — Может… пойдем ко мне, а? — нерешительно предложил белый змеелюд, и Ри не нашел в себе сил отказать. «Ну, в конце концов, если он опять попытается удержать меня силой… вывернусь как-нибудь!» — успокоил сам себя парень. Олби притер его к стене, сразу как за ними захлопнулась дверь. Прижал руки, навалился всем телом, переплел кончики хвостов, запах усилился настолько, что у Иори закружилась голова, член встал, а зрение помутилось. У змеелюдов так иногда случалось от переизбытка эмоций. Несколько минут они яростно целовались, пропихивая раздвоенные языки как можно дальше в рот друг друга. Ио улучил момент, когда Олби слишком увлекся изучением глубин его глотки и, использовав стену, оттолкнулся, роняя альбиноса на пол коридора. Змей зарычал, чуть не откусил партнеру язык, взметнул вверх белые кольца, пытаясь вывернуться, закрутился, но Иори обвился вокруг омеги всем телом, медленно, но верно продвигаясь к цели. Юноша чувствовал влекущий аромат самки, разум помутился, и только одно желание билось в голове метрономом: добраться до манящего отверстия, ввинтиться в глубину, слиться с прекрасной омегой. Кажется, Олби эта идея не слишком понравилась, он вырывался, но, опасаясь повредить более мелкого альфу, вынужден был сдерживать свою силу. Конечно, если бы Иори был неприятен альбиносу, достаточно было бы приложить люда пару раз об стенку, или пол, или вонзить в плоть ядовитые клыки. Однако омега мечтал об этом альфе уже много дней и ни за что не позволил бы себе повредить хрупкому красавчику. Противостояние ожидаемо завершилось «победой» Иори, просто потому, что Олби устал выворачиваться, кроме того, его грела надежда, что после того, как альфа получит желаемое, удастся ему присунуть. Следующие несколько часов оказались весьма… интенсивными. Мелкий альфа, дорвавшийся, наконец, до омежьей плоти оказался на диво выносливым. К концу марафона Олби просто позорно уснул, оставив планы по завоеванию альфы на завтра. Первое, что увидел Олби поутру, это ускользающий хвост. Взревев, подобно реактивному самолету, омега кинулся за коварным самцом, столь подло уползающим, пока он спит. — А ну, стой! Куда!? — Мы тележку забыли! — совершенно спокойно произнес Ри. — А еще у тебя, кроме подозрительных банок с белковой дрянью для качков, ничего нет пожрать. Вид у альфы был укоризненный. И даже немного обвиняющий. — Я тебя что — еще и кормить должен? — от подобной наглости Олби застыл на месте, только хвост нервно шебуршал по полу. — Нет, ну что ты, я, конечно же, всегда ношу еду с собой! — ехидно ответил альфа, Олби уже открыл рот для гневной отповеди, как вдруг почувствовал, что что-то не так. Очень сильно не так. — Ах ты гадина! Ты что натворил? Ты меня вчера запечатал? — взвыл омега не своим голосом, вертясь вокруг своей оси и ощупывая интимные места. — Э… я не помню… — Иори разом растерял всю свою уверенность. Вчера во время соития — первого соития за всю его жизнь, не считая акта альфаложества, но это ведь совсем другое — ему было настолько хорошо, что мыслительная деятельность прекратилась практически полностью. Конечно, запечатать омегу без его согласия было не самой лучшей идеей, но должен же был альбинос понимать, что требовать какого-либо контроля над инстинктами в первый раз просто глупо! Олби, наконец, нащупал все, что нужно. Отверстие оказалось наглухо запечатано(2). Тихонько подвывая от злости, он метнулся к аптечке. Там хранились некоторые средства, призванные помочь в подобной ситуации, змей схватил баллончик со спреем, с ужасом думая о том, что оплодотворение уже могло произойти… кажется, есть какие-то таблетки для мини-аборта… но этих препаратов он у себя не хранил — не для чего — значит, надо сползать в аптеку… — Не смей! Олби поднял голову и уперся взглядом в весьма решительно настроенного любовника. — Воспользуешься этой гадостью — и я больше к тебе и близко не подползу! — Ты охренел, да? — прошипел Олби, скалясь, но кинуться не решился, все-таки альфа ему очень нравился. — Что мы будем делать с яйцами? — Как что? У тебя какой вид? Яйцеживородящий? — Яйцекладущий! — прошипел Олби. — Я не собираюсь возиться с сопляками! Я работаю, неплохо зарабатываю и не собираюсь бросать все из-за глупого весеннего залета! Я, между прочим… — А мне плевать! Не хочешь от меня яиц, значит и меня рядом не будет! Пустоцвет! Выяснение отношений перешло на повышенные тона, когда собеседники орут, но вряд ли слышат друг друга… — Зато я, в отличие от некоторых, не нищеброд! — выкрикнул омега, зверея. — Да и пошел ты нахрен! Иди ищи себе такого же яйцененавистника! — Иори с удовольствием хлопнул дверью так, что чуть не вынес коробку. Олби, тихо матерясь, сделал несколько кругов по опустевшей квартире, со злости стукнул рукой по стене. К несчастью, именно в ней находился злосчастный баллончик, позволяющий растворить пробку альфы. Неслабый удар сплющил тонкий металл, во все стороны брызнула пена, и, уже орущий в голос, Олби еще минут двадцать оттирал резко пахнущую жидкость со стен. Когда омега дополз наконец до аптеки, фармацевт, сочувственно блестя очками, сообщила ему, что все растворители действуют не позднее двенадцати часов после полового акта. Олби кисло признался, что прошло гораздо больше. Таблеточки, как оказалось, можно принимать, только если нет пробки. Итого, единственным вариантом для Олби становился аборт. Чертыхаясь и поминая неласковым словом ебливых альф, альбинос пополз на работу. Вечером вместо того, чтобы зависнуть в каком-нибудь баре или клубе, Олби шерстил интернет на предмет абортариев и абортов. Где, когда, почем… Весь день его преследовало отвратительное настроение: коллеги заметили изменения в запахе, недвусмысленно сообщающие об успешном оплодотворении, и, зная об ориентации альбиноса, недоуменно на него косились. Это надо же было так влипнуть! Хотя, родители, наверное, обрадовались бы… Да и змейки от Иори, с его необычной — бирюзовой — окраской, были бы интересные… В час ночи Олби понял, что вот уже несколько часов сосредоточенно просматривает сайты про беременность и кладку и уже успел выбрать три наиболее подходящих варианта ареалов для малышей: недалеко от дома и не очень дорого… С раздражением захлопнув крышку монитора, пообещал себе завтра же отправиться в ближайший медцентр и произвести чистку. Но назавтра ничего не вышло: на работе его завалили заданиями, даже на перерыв вырваться не удалось… Вечером Олби поклялся себе страшной клятвой послать всех нахер, выделить время и хотя бы записаться… Пришлось утешать себя тем, что «мое слово! Сам дал, сам вернул!», потому как вечером прямо к порогу офиса приволокся Иори, всучил обалдевшему Олби авоську с фруктами и витаминками для яйценосящих и… У обоих опять что-то случилось с крышей: Олби снова начал пахнуть, хоть врачи по всем каналам рассказывают, что так не бывает, а Ри совершенно потерял голову от вожделения. Наглухо закрытый яйцеклад немного остудил их пыл, но Олби быстро пришел в себя и поспешил воспользоваться ситуацией, оприходовав несколько растерявшегося альфу. Утром жизнь казалась вполне сносной штукой. Конечно, мерзкий альфа все испортил: завел разговор о кладке. Олби вновь, уже спокойнее, изложил свою позицию. — Ну, ты мог бы хотя бы попытаться прислушаться к моему мнению! — упрямо сказал Иори. Олби оскалился, что, впрочем, не произвело на нахала ни малейшего впечатления, и раздраженно произнес: — Я не могу себе позволить отпуска по уходу. Хочешь яйца? Хер с тобой, но тогда и сидеть с ними будешь сам! — Отлично, — альфа был совершенно спокоен, — заключим партнерское соглашение? — Договорились! — прошипел омега, досадуя на то, что ему достался невероятно упертый консерватор. — Но, чур – кладку только одну! У меня, между прочим, ни у кого из родни меньше десяти не появлялось! — Хорошо… Здорово, значит, у тебя много родни? — чему-то обрадовался альфа. — Слишком много! — процедил омега, припоминая вредных сестриц и мерзко-самодовольных братьев-омег, только и говорящих, что о своих змеенышах. Сестры регулярно интересовались, когда же Олби притащит своего партнера: «Ну, хоть и из этих… Но он же должен быть? Где он? Почему прячешь?» Братья глядели на Олби с показным сочувствием и тщательно припрятанным превосходством, пополам с брезгливой жалостью. «Так и останется бобылем! Ни партнера нормального, ни деток… разве на ЭТИХ можно положиться? Вот случится беда (не дай Солнце, конечно!), так никто и стакана воды ему не подаст!» Олби тихонько скрипел зубами, слух у него был хороший. Спорить с крепколобой родней было бесполезно. Пару раз он, конечно, заявлял, что нахрен ему рожать только для того, чтобы подали стакан, есть же сиделки! Ему улыбнулись, как любимому, но душевнобольному чаду, ненатурально покивали, неубедительно согласились и… разговоры продолжились. Теперь уже шепотом и за спиной. Но обязательно так, чтобы объект обсуждения их услышал. Альбинос повел себя единственно возможным в подобной ситуации способом: делал вид, что не слышит, а при каждой удобной возможности едко высмеивал «правильных» сестер и братьев, сцеживая таким образом накопившуюся бессильную злость. — Знаешь, может, и не так много появится. У нас редко рождается больше одного-двух яиц… — задумчиво произнес Иори. — Кажется, это зависит, скорее от беты или омеги, чем от альфы! — прошипел Олби. — Наверное… Слушай, а ты на УЗИ пойдешь или пусть сюрприз будет? Иори подполз поближе к раздраженно раскачивающемуся омеге и начал наглаживать пластинки на передней стороне тела, Олби недовольно шипел и скалился, но не смог найти в себе достаточно злости, чтобы оттолкнуть так нежно притрагивающиеся руки. Через какое-то время омега с удивлением осознал, что уже сам прижимается к альфе, трется кольцами, выгибается и переплетает кончики хвостов. В паху потяжелело, Олби внимательно оглядел кухню и решил, что стол вполне подойдет для его целей. Ри не сопротивлялся, когда омега пристроил его спину на пластиковую поверхность, только улыбнулся, расслабляя мышцы и свешиваясь с другой стороны столешницы так, что почти коснулся макушкой пола. Олби с удовольствием отметил, что альфа не утратил присущей древним змеям гибкости. Современные змеелюды достаточно сильно отдалились от своих предков-змей, многие возможности оказались потеряны. У некоторых видов изменился скелет, соответственно, и манера передвижения. Олби же гордился тем, что может передвигаться в горизонтали. Если отвести плечи назад, руки практически не мешали, а большая длина тела позволяла развивать приличную скорость. Наверняка Иори тоже так умеет… альфа нетерпеливо поерзал, вырывая альбиноса из задумчивости, хвост медленно заскользил по белой чешуе омеги, в брюшные пластины уперся налитый кровью орган. Олби провел по стволу, вырывая из Иори тихий вздох. Олби не спешил, хотелось насладиться спокойным соитием, когда партнер не пытается тебя заломить, или ускользнуть. Ри лениво извивался, не делая попыток избежать прикосновений, омега потерся головой о твердые шестигранные брюшные пластинки, альфа приподнялся и потянулся к Олби за поцелуем, легко удерживая свое тело на весу. — Знаешь, мне, конечно, приятно твое воодушевление — аж до лежака не доползти… но мне в спину упираются несколько вилок и это… немного отвлекает, — произнес альфа, Олби обхватил торс Иори и, без напряга подняв тонкого любовника, потащил в сторону более комфортной для соития поверхности. Ри вздохнул, обвернулся вокруг тела Олби и приподнял хвост, чтобы омеге было удобнее нести груз. — Меня никогда не носили на руках! — улыбнулся альфа. К сожалению омеги, он не мог себе позволить потратить все утро на любовь — работа сама себя не сделает. Поэтому пришлось оторваться от альфы и начать-таки собираться. Припомнив прошлый раз (это когда они моментально разругались в пух и прах), омега решил, что оставлять альфу голодным неправильно, кажется, у него от этого портится характер. Вот и омеги-братья совместно с сестрицами частенько обсуждали «чудесные рецептики». Олби всегда относился к подобным разговорам с легким пренебрежением. Ему было достаточно спецпитания да пары простейших в приготовлении блюд. Но упорные в своем желании привить ему домовитость родственники подарили на прошлый День омеги многофункциональный агрегат и книжицу с «рецептиками». Мало обрадованный этим подарком с толстым намеком, Олби поблагодарил родственников весьма кисло, что предсказуемо вызвало новый всплеск поучений, впрочем, решительно прерванный. Кстати, с тех самых пор несколько братьев-омег перестали с ним общаться. Сам Олби из-за этого нисколько не переживал. Сегодня, глядя на расслабленно улыбающегося альфу, альбинос внезапно подумал, что мультиварка — не такой уж плохой подарок. Иори хотелось покормить. Даже дважды — уж больно тощеньким он был, сразу видно, что недоедал. Смотреть больно — аж все сто двадцать ребер видать! Посему ни разу не пользованный аппарат был извлечен из порядком запылившейся коробки, вымыт, инструкция просмотрена, затем настала очередь брошюрки. Выбрав, что попроще, омега покидал продукты, засыпал специи и оставил машинку пыхтеть над приготовлением. Взгляд Олби зацепился за яркую баночку притащенных вчера Ри витаминов. Вздохнув, открутил крышку и принял две таблетки, как назло именно этот момент выбрал альфа, чтобы заползти на кухню. Увидев Олби с открытой баночкой в руках, Ио заулыбался, а омега раздраженно зашуршал кольцами по полу – он вовсе не собирался так рано признаваться Иори, что согласен выносить его яйца. — И нечего так лыбиться! — проворчал альбинос, поспешно пряча компрометирующую посудину. — Пока нет официальных бумаг, еще ничего не решено! — Может, пора обговорить детали? Иори свил тело в кольца и удобно устроился на них, всем своим видом демонстрируя довольство жизнью. Олби вздохнул. Еще бы этот противный альфа не радовался! В маленьком, на взгляд Олби, конечно же, городке, численность населения была не слишком высока. А посему — никаких сдерживающих демографический прирост законов. В родном городе омеги с этим было строго, Олби, с его генетикой, вообще не светило получить разрешение на потомство. Альбиносы часто страдали различными заболеваниями, да и зрение подводило. Олби не любил, когда ему тыкали недостатком, потому вскоре переехал. Сначала в один город, потом — в другой. Так, с места на место, он остановился в невеликом, вечно пасмурном, северном городке. Впрочем, для чувствительной к солнечному свету кожи и нежных глаз, климат был самым подходящим. Вот только для змеиной природы холод — не самая благоприятная вещь. Олби подозревал, что именно из-за морозной зимы и прохладного лета численность городка не спешит увеличиваться. Змеелюды ползали все какие-то квелые, неспешные, заторможенные, будто наполовину непроснувшиеся. А вот Иори был ничего… особенно после того, как отогрелся. Олби все еще не верилось, что он собирается вот так резко все поменять, однако, симпатичный альфа был весомым доводом в пользу подобного решения. — Я настаиваю на совместном проживании, — прогундел омега, с намеком глядя на альфу. Улыбка последнего не дрогнула — хороший знак. — И еще придется знакомить тебя с семьей, — Ри продолжил безмятежно скалиться. — Я так понимаю, что с работой у тебя не очень? — мрачно уточнил Олби, улыбка несколько померкла, Ио вздохнул, кивая, омега продолжил. — Я хорошо зарабатываю и спокойно возьму на себя расходы. Тогда с тебя все остальное: пребывание со змеенышами в ареале, обучение основам выживания и помощь во взрослой жизни. У твоего вида какой возраст зрелости? — Ну… — альфа замялся, кончик хвоста заметался. — Не знаю точно. Кажется, года четыре… — В каком смысле «кажется»? — прищурился альбинос, подозревая нехорошее. — Э… я как-то сам воспитывался. Ну, знаешь, так иногда делают — проплачивают ареал на несколько лет, а змееныши уж там сами. Меня в четыре года выперли — думаю, это и была зрелость. — О! Я считаю подобное отношение к детям варварским. Это же… пережиток прошлого, так поступать нельзя! — Я не говорю, что это правильно, — вздохнул Иори, — так было, но для своих змеенышей я такого не хочу. Естественный отбор — жестокая штука… Омега подполз ближе и обвернулся вокруг сникшей фигуры, стремясь утешить загрустившего альфу. Теперь понятно, почему бирюзовый змеелюд такой тщедушный — наверняка плохо питался с самого детства, вот и не вырос. Внезапно Олби пришло в голову, что некоторые змеелюды продолжают потихоньку расти до самой смерти. Коли Иори относится именно к таким, он еще сможет вырасти, особенно если Олби всерьез займется его питанием. Конечно, омега любил тоненьких и хрупких альфочек, но не слабых и не тощих. Не недокормышей. Рассеянно оглядев свои баночки с питанием, Олби решил, что заставит-таки Ри в довесок к обычному рациону потреблять еще и легко усвояемый белок. *** На заключение договора обычно зовут родню. Особенно, если договор долгосрочный — на пять лет. Но Олби от праздника отказался наотрез. — Это потому, что ты меня стыдишься? — прямо спросил Иори, мрачнея. — Нет. Это потому, что каждый раз, когда я вижу своих драгоценных родственников, у меня портится настроение! — рявкнул Олби, моментально разъяряясь, у него почему-то все время было дурное настроение. Впрочем, Иори проявлений буйного нрава не пугался, он знал, что стоит ему подползти поближе и, обвившись, начать гладить брюшные чешуйки, как омега почти моментально успокаивается. Правда, после этого обычно приходилось спасаться от домогательств. — Чшшш… Мы к ним вообще не пойдем? Олби закрыл глаза, покачиваясь из стороны в сторону, пальцы альфы нежно обводили шестигранные чешуйки, пуская дрожь возбуждения вдоль позвоночника, влекущий аромат самца окутывал омегу, заставляя забыть все плохое, вообще забыть о мире вокруг. Каждодневные дела, серое пасмурное небо, тупой стажер, что не может запомнить, какой кофе предпочитает Олби — все это становится совершенно неважным, далеким, блеклым, словно сон. Единственно значимое — это бирюзовый альфа, прикосновение его тела, дыхание, щекочущее спину. Наверное, надо объяснить ему про родню… Все-таки они собираются прожить вместе пять лет, это немало! Ну, Иори думает, что пять… сам Олби начинает задумываться о гораздо… гораздо более длинном сроке. — Пойдем, конечно. Надо, — пробормотал омега не открывал глаз и продолжая медленно покачиваться. — Не слышу энтузиазма. Неужели у вас такие плохие отношения? — Не плохие. Просто… ты ведь заметил, что я альфалюб? — Ты меня только что выебал, конечно, я заметил! — в голосе прижимающегося сзади Ри послышалась улыбка, Олби в который уже раз порадовался, что альфа совершенно спокойно воспринимает его поползновения. — Все мои в курсе. И, ну… кто сочувствует, будто это болезнь, кто-то — жить учит, родители постоянно спрашивают, не завел ли я себе бету. Осложняется все тем, что у меня никогда не было постоянного партнера, ведь я предпочитаю именно альф, беты не привлекают… — А омеги? — заинтересованно спросил Иори. — Ты чего? Мне нравятся тоненькие, гибкие, а омеги все, как один — дылды. Короче, возвращаясь к семье: ты представляешь, какой ажиотаж вызовет наше появление? Я, да с альфой, да еще и беременный! — Олби открыл глаза и поморщился, представив себе гвалт, который поднимут его сестрицы. — Ты так говоришь, будто думаешь, что… ну, вроде как отступился от собственных принципов. Тебе было неприятно? — Пфф! Ты немного преувеличиваешь собственные физические возможности: если бы мне было НЕ приятно, ничего бы не было. Да и змееныши — это… наверное, даже хорошо. Особенно, если сидеть с ними буду не я. Но родне всего этого не объяснишь, тут ты прав, — кисло подытожил Олби, внезапно поняв, что в чем-то Ри прав, — наверняка каждый посчитает своим долгом поздравить меня с тем, что я стал «правильным» омегой. — Нда… — протянул Иори сочувственно. Олби извернулся так, чтобы видеть лицо собеседника и быстро лизнул гладкую щеку. Не удержался, слишком уж близко они располагались, так и тянуло переплестись телами и… — Эй-эй! — забеспокоился Иори. — Сегодня все уже было! Я же сотрусь изнутри! — Да я просто… потрусь об тебя немножко… и все… — пробормотал Олби. — Кстати, я договорился на завтра. В два. Предварительный вариант на столе. Прочитай, если что-то не понравится, до семи можно внести изменения. Как Олби и предполагал, альфа оказался замечательно равнодушен к юридическим тонкостям, а потому ему без труда удалось пропихнуть пункт об автоматическом продлении по истечении срока. Конечно, Олби дураком не был. Может же случиться так, что через пять лет Иори перестанет ему нравиться? Маловероятно, но возможно. Поэтому, согласно подпунктам один и два, омега мог настаивать на окончательном завершении партнерства без объяснения причины. Ио же мог завершить отношения лишь в случае доказанного факта измены, или причинения вреда здоровью. Тоже доказанного. То есть — через суд и не иначе. Иори, вот лопух, прочел документ за полчаса. Точнее будет сказать — бегло просмотрел, и со всем согласился. Олби в полной мере ощутил себя коварным и злокозненным. А что? Соблазнил, склонил к альфаложеству, да еще и на партнерство раскрутил! Бирюзовый альфа вызывал в омеге неконтролируемое желание схватить и никогда не отпускать. А если будет вырываться — связать! И все равно не пускать! Но Иори, в общем-то, и не вырывался. Олби пока так и не понял, почему змеелюд классической, так сказать, ориентации столь спокойно относится к члену в своей заднице. *** Работу Иори все-таки потерял. История с пропавшей тележкой и не дошедшей до получателей партией газет хоть и с опозданием, но достигла ушей работодателей. Олби сказал, что это не страшно, и он вполне способен прокормить обоих, но альфа все равно начал искать себе новое место. Сумка с вещами перекочевала в нору Олби, так как кожаный диван оказался теперь для альфы потерян. Омега был этому только рад. Подписание договора прошло очень просто: пришли, поставили в нужных местах подписи, занесли документ в реестр, получили корочки. Родителям Олби отослал смс, воспользовавшись аппаратом Ри, который сразу же после этого выключил. — Это еще зачем? — Чтобы не доставали. Свой телефон я уже за это время сто раз поменял, родаки его не знают... кроме того, он у меня рабочий, и выключить его нельзя... Иори покачал головой: он искренне считал, что семья — это здорово, и не совсем понимал агрессию Олби, но и лезть не в свое дело не собирался. Альфа хотел устроиться продавцом или официантом, Олби категорично заявил, что пора прекращать маяться дурью и, раз уж у них планируется прибавление, следует окончить соответствующие курсы. — Курсы? — Ну да. Что-нибудь вроде «молодые родители», «буду папой», «основы ухода за змеенышами». — Тогда я работать не смогу. — Зато будешь подкованным родителем. Я считаю, это необходимо, ты же с ними сидеть собрался, да же? Вот. Я, значит, стараюсь для тебя, ращу внутри себя яйца, а ты мне их потом угробишь! Ну-ка, бегом на курсы и не спорь! Поняв, что противиться омеге бесполезно и даже немного опасно, Иори покорился судьбе и пополз повышать грамотность. Уже на первой лекции ему показалось, что посещение этой тягомотины попросту ворует у него время, однако возникать и жаловаться Олби не решился. С этими уроками, как Ри про себя это поименовал, утро оказалось занято, а почти весь день — свободен. Альфа постарался найти себе подработку на дневные часы, вечер омега занимать запретил, аргументировав это тем, что вечера желает проводить со своим партнером. Однако пока ничего, кроме промоутерской работы на пару часов в день, не нашлось. Промо было работой сдельной, не постоянной, никакого оклада не предполагалось, звали только на конкретные акции, так что Иори был занят далеко не каждый день. Не зная, чем занять неожиданно освободившееся время, Ри начал потихоньку делать домашние дела, тем более, что его омега хозяйствовать терпеть не мог. Как-то раз, желая порадовать альбиноса, приготовил ужин. Он оказался вполне съедобен, что привело Олби в неописуемый восторг. Омега объелся, разомлел, замедлился и даже не сразу понял, что Иори поглаживает его со вполне определенными целями. Пробка, которой альфы запечатывают омег, уже выполнила свою функцию и рассосалась, ничто не мешало альфе повторить свой подвиг. Ничто, кроме самого Олби, конечно. — Даже и не думай! — сердито произнес омега и вяло пошевелился в объятиях Иори. Сытная еда навевала желание спать, омега относился к тем змеелюдам, которые много едят, а потом переваривают пищу в почти полной неподвижности. Если не наедаться, то эффект не такой радикальный, поэтому вне дома Олби сдерживал себя и принимал пищу понемногу, а сейчас — переел. Омега понимал, что сколько-нибудь активное сопротивление оказать не способен, он даже не слишком сильно переживал на эту тему, погруженный в сонное отупение, но мнение свое высказал: — Ты — коварная тварь! Лишил меня боеспособности! Нечестно... — Нечестно — это когда ты меня ебешь, а сам не даешься! Все! Не буду больше тебя кормить! — Иори отпустил омегу — он же не насильник, если партнер резко против, не полезет, хотя пах Олби одуряюще. Уже не самкой, по-другому, но все равно притягательно. — Ладно-ладно! Уговорил, бис языкастый... — омега внезапно пошел на попятный, положил руки альфе на плечи и повис, заставив Иори крякнуть от натуги — весил змеелюд изрядно. — Мне понравилась твоя стряпня... только я сейчас засну... ты не против трахать спящее тело? — Не против! — радостно заявил Иори и потащил слабо извивающегося и постоянно зевающего партнера на лежак. Олби действительно заснул, и Ри сделал зарубку на память — показать еду, но кормить только после секса! На утро омега ехидно улыбнулся и, показывая в улыбке свои клычки, сообщил, что теперь очередь альфы. Иори, который всю ночь проворочался, размышляя, не перегнул ли он палку и не выгонит ли его теперь омега, сам потянулся за поцелуями, счастливый оттого, что его не отталкивают. А через пару дней Олби засобирался в командировку. Оказалось, что его работа связана с разъездами. Ри как-то раньше не спрашивал омегу, где он трудится, на прямой вопрос тот пожал плечами: — Да с грузами работаю. В основном контролирую доставку всяких там вагонов. — А чего их контролировать? — удивился Иори. — Рельсы же! Прицепил вагон, он едет, куда ему деваться? — Разное бывает. Вагоны теряются, и очень даже просто. Не забывай, что есть такое понятие как сортировочная. Составы переформируются, пространства там огромные, с документацией работают не слишком аккуратно, а если в вагоне что-то ценное — утянут и скажут, что ничего не приходило. Или еще вот бывает: задержат на пару недель. А заказчик ждет. — Понятно... — Не скучай, это недалеко. Поездки случались в среднем раз в месяц, дней на пять. Сначала Иори немного волновался, ему было не по себе оставаться в чужой норе совсем одному, однако уже к третьей поездке несколько освоился(3). Пока Олби не было дома, он валялся на огромном лежаке, смотрел визор всю ночь, уткнувшись носом в подушку, от которой пахло альбиносом. Омега ему очень нравился, настоящая удача, что ему попался такой необычный партнер. Иори прекрасно понимал: как альфа он не слишком притягателен, беты проползали мимо, ни разу не высунув языка — высшая степень пренебрежения, что уж говорить про великолепных статных омег! Олби было не по вкусу отдаваться, что несколько расстраивало, но брал он с большим энтузиазмом. Почему-то его приводили в большое волнение хрупкость и маленький рост Ио. Сам юноша считал это недостатком, но когда омега с горящими глазами выкручивал и перегибал его тело, называя «идеально сложенным» и «замечательно гибким», конечно, не спорил. Идеально так идеально... *** Из последней своей поездки Олби вернулся встревоженным и мрачным, несколько часов он метался по квартире, рыча и игнорируя вопросы, потом все-таки пошел на контакт: — Не уследил! Спиздили мой вагон! — И что теперь? — обеспокоено спросил Иори, поглаживая плечи партнеру, но не решаясь дотронуться до стучащего по полу хвоста. — Пиздец теперь! — мрачно сообщил Олби. — А если конкретнее? — Конкретнее? Пожалуйста. В вагоне был никель, а он, как ты, возможно, знаешь, стоит недешево... Эту сумму просто навесят на меня, придется продавать квартиру, чтобы отдать. — Не, ну с какой стати на тебя-то навесят? — возмутился Ри. Олби тяжело вздохнул: — С такой, что по документам там вообще ехало совершенно другое, и страховка ничего не покроет, а, собственно, никель был пертым... — Ну и что! Сделай морду кирпичом и все! Ты ничего им не должен! — Солнце, Ио! Ты такой наивный... да меня просто прикопают! Ты чего — не врубаешься, что за люды таким занимаются? Что там по бумагам — никого не ебет, вариантов, по сути, только два: либо продавать нору и валить подальше, либо продавать нору, отдавать бабло и жить на твою зарплату... — Ну... — неуверенно произнес Иори. — Не может же все быть так плохо? — Еще как может! — горько вздохнул Олби. — Зачем ты вообще в это во все ввязался! Это же незаконно! — Ну... незаконно. Зато деньги хорошие. Если не проебешься, конечно. Мне просто не повезло! — Блядь! Это совсем не так называется! О... У нас же скоро яйца появятся, на что мы будем питаться, если все этим твоим бандюгам отдадим? — Да, не будем мы им ничего отдавать! Еще чего... сейчас нору загоним, и — тикать. Нужно только придумать, куда... — Эй, а если нас найдут? Отследят по приписке или еще как — мы же будем новую собственность приобретать, появимся в реестрах... — Будем покупать через подставных лиц. — Я смотрю, для добропорядочного гражданина, ты в этом слишком хорошо сечешь! — с неудовольствием заметил Иори. — Ну, я никогда не врал, что добропорядочный! — криво улыбнулся Олби, Ри удрученно покачал головой. — Даже не рассчитывай съебать под шумок! — прошипел омега угрожающе, уловив неодобрение во взгляде альфы. Иори не понял, почему такое вообще пришло в голову партнеру, но вдоль всего хребта промаршировали мурашки — только сейчас он сообразил, что, в общем-то, знает об омеге совсем немного. Они в основном трахались, или просто лежали обнявшись, или строили планы на будущее. Но что за змей этот Олби? «Очень красивый и беременный от меня», — напомнил сам себе парень, стараясь избавиться от мысли, что омега может быть опасным. Он больше, намного сильнее, он ядовит и, кажется, не слишком чтит закон... и сейчас Олби казался несколько... расстроенным. Да. Назовем это так. Горящие злостью красные глаза, нервные движения хвоста, поза, выражающая готовность кинуться... «Он просто устал и перенервничал», — подумал Ри. Известие о том, что его обожаемый альбинос втянут в криминальные дела, нешуточно огорчило, но притягательность Олби никуда не делась. Иори чувствовал, что его все так же влечет к змеелюду. Брошенный с самого рождения, Ри не мог себя причислить к рьяным поборникам нравственности и законности. Было дело, он присваивал себе то, что плохо лежит, среди его знакомых водились темные личности и даже затесалась пара откровенных уголовников. Напрягала агрессия омеги. Некстати вспомнилось, как змей приковал его в первый день... — Я не очень хорошо реагирую на угрозы. Перестань скалиться. Чего ты завелся? Я же тебе ничего не сказал! И не смей шипеть! Ффф... лоханулся, а теперь шипит на меня... — последние слова Иори пробормотал себе под нос, направляясь в сторону кухни. — Ри! — Олби метнулся за альфой и догнал его в проходе. — Ты же поедешь со мной? — Мы соглашение заключили... заверенное! Интересно, что мне скажут твои знакомые, если я останусь? Иори упер руки в бока и начал раздраженно покачиваться, хвост забил по полу, а язык от нервов начал выскакивать изо рта в два раза чаще. — Слушай... — Олби замер, внимательно следя за движениями рассерженного альфы. — Мне жаль что так получилось... ну, я виноват, но с каждым же может случится! — Не с каждым! Если во всякую херню не лезть — то и не случится! — Ага, как на мои деньги сытно жрать и сладко спать — так пожалуйста! А теперь я еще и виноват, что нас обеспечивал! — Я же не знал, откуда эти деньги... — начал Иори возмущенно, но Олби его перебил: — Да ты и не интересовался! — заорал омега, почти не сдерживаясь, несколько секунд змеелюды сверлили друг друга яростными взглядами, Иори отвел глаза первым: — Тут ты прав. Это, конечно, косяк. Расслабился. Нельзя было, конечно, вот так доверять первому встречному, — произнес он горько, и Олби мгновенно сдулся, как воздушный шарик, его мощные плечи поникли, туловище опустилось вниз настолько, что голова оказалась ниже макушки альфы. — Как ты так можешь? — горло у Олби сдавило, он с удивлением ощутил, что чуть не плачет. — Я — кладку для тебя... а ты говоришь — первый встречный... Почему-то эти слова больно ранили омегу, хотя раньше он не замечал за собой особой чувствительности, в основном смотря на мир с долей скепсиса и цинизма. Олби ощущал себя ужасно виноватым, потому что встряли они с Иори ого-го как, подстава получилась. Альфа-то вообще ни при чем, но он партнер, а значит, для всех они в одной связке. И охотиться, чтобы деньги стрясти, будут за обоими, и к ответственности привлекать, если что-то всплывет — тоже. Несмотря на это понимание, была и злость на альфу, и страх, что бирюзовый змеелюд в нем разочаруется и постарается каким-нибудь макаром утечь. Неожиданно Олби, закрывшего от переживаний глаза, мягко обняли за плечи, его окутало облако знакомого, успокаивающего, такого родного запаха. — Извини. Конечно, я зря так сказал, — прошептал Иори и лизнул Олби висок, омега перевил кончики их хвостов, и некоторое время они просто сидели, успокаиваясь в объятиях друг друга. Несколько минут в доме было тихо, только шуршание чешуи и легчайшие выдохи, издаваемые Олби, когда альфа касался языком его лица. — А давай, ты больше таким заниматься не будешь? — прервал молчание Иори. — Не буду. Обещаю, — Олби вздохнул, думая о том, что только полный идиот полезет в «вагонный» бизнес после такого... или Ри под «таким» имел в виду что-то иное? Более общее? В смысле — не лезть в сомнительные авантюры? Ну, если так-то подумать, то надо уже и впрямь прекращать. За себя-то Олби не волновался, но вот альфа... альфу надо бы поберечь... *** Жилплощадь продали быстро: нора была удобная, в хорошем состоянии, район не из дешевых. Получив из рук покупателей наличность, в тот же день покинули город. Маршрут прорабатывали тщательно: рано или поздно змееныши подрастут, им будут нужны документы, следовательно, въезд и заселение должны быть легальными. Семье Олби отослал еще одно смс, в котором сухо сообщал, что у него проблемы и он «уходит в тень». Такое уже случалось раньше, так что не растеряются. Потом они заехали и отметились в паре городов, но вместо того, чтобы подобрать нору, приобрели обширный кусок леса по бросовой цене — отсутствие коммуникаций, а также большая площадь привели к тому, что покупателей практически не наблюдалось, им же для воспитания змеенышей — в самый раз. Дни заполнили многочисленные хлопоты: нужно было подобрать место для дома, потом решить, что же они будут строить, затем разыскать фирму и определиться с проектом. Все это — в сжатые сроки. Ио нервничал, качал головой и все повторял, что пора бы яйцам уже родиться, а они шиш что успевают. Олби ничего такого не ощущал. Омега задумчиво поглаживал тело и раз за разом сообщал, что раз никаких предвестников родов не наблюдается, а их нет — так и нефиг нервничать. Он очень много ел, несколько погрузнел, но так как его фигура никогда не отличалась хрупкостью, это было не слишком заметно, постоянно раздраженное состояние сменилось на несколько сонное и задумчивое. Казалось, его ничто не волновало, он оставался совершенно спокоен в любой ситуации. Даже когда понял, что пока дом не готов, жить придется в двухместной палатке. Оная была приобретена и установлена около небольшого родничка. Все хлопоты по хозяйству взял на себя Иори, так как Олби оказался не слишком уклюж в этом вопросе. Омега тяготы походной жизни переносил стоически: — Знаешь, это даже забавно. Как будто в походе. Ночью можно выползти и полюбоваться на звезды, а еще прикольно смотреть в пламя костра, когда со всех сторон — лес, — поделился он с Иори, тот только усмехнулся, сам-то альфа в детстве вдосталь нахлебался этой романтики, да и в юности тоже... по сути, только живя с Олби, он понял, что такое настоящий комфорт, и особого восторга не испытывал. Впрочем, сожалений тоже. Ну, получилось так, что ж теперь... В один из дней, как раз когда рабочие приступили, наконец, к возведению конструкции, Олби побледнел и схватился за живот. Потом тихо сказал «ох» и согнулся пополам. Ри тоже побледнел, схватил омегу за руку и потащил в палатку. Логичнее было бы рожать на траве, но альфа не хотел, чтобы шныряющие везде рабочие удостоились такого интимного зрелища. Олби застонал сквозь зубы, свернул часть тела в кольца, чтобы уместиться, Ри торопливо постелил под него одноразовую пеленку и приготовился принимать яйца. Складка клоаки приоткрылась, из нее закапала розоватая слизь, живот омеги судорожно сокращался, его скрючивало, на лице появилась гримаса страдания: — Блядь! Ай! Это больно! Бляяяя... я убью папу... он говорил — терпимо... о! О!!! Олби треснул кулаком по подстилке, переживая особенно сильное сокращение, и из отверстия медленно вылез... змееныш. Он был в прозрачной пленочке, из которой, впрочем, достаточно быстро выполз. Иори оторопело смотрел на тонюсенького, еще пока безрукого, всего покрытого слизью, змеенка. — Ты ж сказал, что яйцекладущий! — удивленно произнес альфа, Олби с не меньшим изумлением смотрел на новорожденного. — Эм... папа всегда говорил, что мы — яйцекладущие! Врал? Но к чему ему врать? И остальные же — яйца откладывали! Я чего — приемный, что ли? Впрочем, скоро стало не до рассуждений, потому что полез следующий змеенок. Всего их оказалось трое. Иори ото всей души возблагодарил дурацкие курсы, а особенно ту их часть, которая рассказывала, про «внезапные роды». Ведь он еще досадовал, что рассказывают про живорождение «яйцевикам»! Первым делом он обтер деток и определил их в сумку на молнии, похожую на переноску для животных. Альфа покупал ее для яиц в специальном магазине, она имела вставки из сеточки, чтобы внутрь поступал воздух и особое ребристое дно. Ненужное теперь дно легко вынулось. Змеята в сумку идти не хотели, но опыт победил пыл юности и мелкие люды обиженно зашипели, тыкаясь в сетку. Обезопасив детей, которые уже сразу после рождения ловко ползали и могли потеряться в траве, если бы покинули палатку, Иори кинулся за водой и тряпочками. Обессиленно лежащий Олби был вытерт, потом Ри напоил омегу теплым супом из термоса. Раз в несколько дней Иори мотался в город и покупал продукты. Иногда заходил в столовые и приобретал готовую еду, поместив ее в термос, чтобы не остыла, просто чудо, что еще немного осталось. Омега был совершенно вымотан, он в прострации разглядывал копошащихся в сумке змеек: — Не понимаю... — пробормотал он. — Да ладно. Вышло и вышло. — Как «ладно»? — встрепенулся Олби. — У нас же ничего нет! Ни одежды, ни питания! Я не знаю, как за ними ухаживать! — Спокойно! Одежда им пока не нужна — тепло. Все, что необходимо малышне: небольшой загончик, чтобы не расползлись. Первые десять-двадцать дней они не едят... — Двадцать дней? Ты ничего не путаешь? — Нет. Нам на курсах рассказывали. Они же желтком налопались, когда внутри были... — У меня внутри нет желтка! Они же мною и питались, через сосудики! — мрачно сообщил Олби. — Так... — растерялся Иори. — Слушай, тогда надо уточнить. Нам сказали так, дословно: «первые десять-двадцать дней малыш не будет питаться, ему будет достаточно остатков яичного желтка...» Стой, давай, я сейчас просто позвоню в поликлинику и уточню? Проконсультировавшись с врачом, Иори вынужден был признать, что Олби прав — кормить надо. — Ну и чем? — Сказали попробовать лягушками. Если пасть тянется хорошо — слопают за милую душу. — Ри, они ж грязные... Я не знаю, как ты, а я вот горяченькое ем. Ты чего, хочешь малым сунуть эту гадость? — Ну... они ж пока как дикие. Смотри, даже ручки не прорезались... — Они БЕЗРУКИЕ? — встрепенулся Олби, внимательно всматриваясь в змеят. — Да. Ты только не волнуйся, лежи спокойно! Это как у лягух: месяца через три, когда дети приобретут хоть какое-то соображение, у них начнется очередная линька и руки прорежутся! Сначала маленькие, а потом отрастут! И строение немного изменится — видишь, они пока что скорее змеи, чем люди. Голова расположена по-другому, глаза — по бокам, да и лицо на наше не похоже... — Хм... и впрямь... блин, они такие страшненькие, как инопланетяне! — Что ты такое говоришь! Очень симпатичные! Олби с сомнением поглядел на детей: тощенькие, туловище немного утолщено, они двигались по-змеиному, челюсти были несколько вытянуты, подбородок защищали твердые шестигранные чешуйки, как на брюшке, наверное, потом они слиняют, потому что у самого Олби подборок был гладким. — Не удивительно, что по визору показывают уже подростков. На такое насмотришься — вообще рожать не захочешь... — пробормотал омега, заработав укоризненный взгляд альфы. — Они чудесные! — с нажимом произнес Иори; Олби решил, что спорить нет смысла и согласился. — Значит, лягухи? — перевел он разговор на насущное. — Наверное... пойду, попробую найти... ты пока отдыхай. Такое чудо мне родил! Когда альфа, сияя дебильной улыбкой, уполз, омега подтянул к себе сумку поближе и начал рассматривать беспокойно наворачивающих круги детей. Змеята тщательно исследовали сумку в поисках выхода, сталкиваясь друг с другом головами, они недовольно шипели и сворачивали в сторону. У Олби сложилось впечатление, что мелкие не совсем понимают, что они вообще делают. Вспомнив про странное поведение собственного организма, впервые за много месяцев позвонил отцу. Минут пять в темпераментный монолог отца невозможно было вставить даже пол-словечка, потом он замолчал, наверное, запыхался и Олби торопливо выпалил: — Ты говорил, у меня яйца будут, а они так родились... — ОЛБИ! — завопил отец, вне себя то ли от радости, то ли от злости, что пропустил такое событие, и вообще даже не знал, и альбинос решил перезвонить попозже — пусть переварит. Выключив на всякий случай трубку, снова уставился на змеек. Наблюдая за детьми, сам не заметил, как задремал: все-таки роды — штука утомительная... Проснувшись, заметил, что Иори уже вернулся. — Они полиняли. Я скормил им трех лягух. Правда, сначала все-таки оглушил и помыл... — Ну, хоть помыл... — Олби кинул взгляд на детей — они свернулись колечками и задремали. Тоже, наверное, умаялись. Иори разместился вокруг Олби, окружая его и детей своими кольцами, и довольно улыбался. — Теперь ты счастлив? — осведомился Олби, хотя невооруженным глазом было заметно, что да. — А я и раньше был счастлив. Такой красивый омега на меня внимание обратил! — Ага. Красивый альфалюб и проблемы впридачу, — кисло улыбнулся Олби. — Ну, без мелких-то недостатков змеелюдов не бывает! — Иори потерся головой о плечо Олби, омегу затопил влекущий запах, и он подумал, что будет замечательно вдыхать его каждый день, всю жизнь... (1) У змей ребра начинаются от самой головы и доходят почти до самого кончика хвоста. То есть, Иори беспокоится о тех ребрах, которые ниже туловища. (2) Самцы змей запечатывают самок сразу после спаривания, так что другие самцы не могут ее оплодотворить. Семя сохраняет жизнеспособность в течение нескольких лет. (3) Змеи откладывают яйца где-то через месяц после спаривания, но я самовольно увеличила период вынашивания яйца. И еще: у змей действительно есть вид, в котором большинство особей — гермафродиты, причем истинные. Самки змей в большинстве случаев крупнее самцов. У некоторых видов при спаривании на одну самку «наматываются» 50-100 самцов. Подмерзшие самцы начинают пахнуть самкой и их «греют» в таком клубке.