Идеальный PR.

"Mama raised me good, mama raised me right, Mama said: 'Do what you want, say prayers at night.' " One Republic, "Love Runs Out".

Называться так в современном обществе, значит подвергать себя вечной борьбе и конкуренции. Двойное моральное давление. О, она не могла об этом не знать. Каждое утро, в 4:58, я вспоминаю, кто я такой. Как только прозвонил будильник, как только я сфокусировал взгляд на часах. Я вспоминаю. Под стеклянным куполом Центрального парка, ровно час, пропотевая до полного удаления лишних калорий, шлаков и токсинов, с музыкой ли, без музыки ли, я должен думать и помнить о том, как меня зовут. Я имею право бегать, но не имею права убегать от себя. Как ритуал, проверять щетину на щеках, которой там всё равно больше никогда не будет, слава косметологии. Выпрямлять волны волос, забив на цвет, просто собирая их в аккуратный конский хвост. Смотреть в свои глаза, проверять линзы. Они не цветные. Такую зелень ничем не закроешь - маленький повод для гордости своей внешностью. Знать, помнить, понимать, что я мужчина, мне тридцать два, я нахожусь на определенной социальной роли и на определённой ступени, с которой меня каждую секунду моей жизни пытаются спихнуть. Знать о том, насколько хорошо проплачена пресса. Как скоро сварится кофе. Сколько минут до одного из стеклянно-бетонных красавцев с не моим именем на люминесцентной вывеске. Фамилия Маннинг сохраняется до сих пор в документации. Я, глава семейного бизнеса, несу ответственность за высоту и чистоту этой фамилии. Моя семья сделала всё, чтобы у меня был достойный старт, а я убрал семейность с лица кампании. PR-агентство Маннингов стало PR-агентством "ProAchievement". Мой отец умер, проклиная меня в своём маразме. Я не должен был спихивать его наследие. Но я сделал то, чему учила мать, то есть то, что хотел. Моя мать сменила имя Рэйчел на Рэрити*, когда пошла мода на эдакие диковатые традиции - носить имя, которое бы дали человеку индейцы кучу веков назад. Своё имя она подобрала очень правильно. Она действительно была редкостью. Мой уже полубезумный отец во всём на неё полагался. Красивая, умная, резкая, стильная, идеальная. Моя сестра Дестини* ничего от неё не взяла. Она сейчас где-то на Лафайет, в квартале Святого Марка. Продаётся за гроши, ищет истинную любовь в лице нового хозяина. Ненавистное общество. Я всем в мать. Я её огонь, её гордость, её альфа-мальчик, её лучшая афера. И она знала, как подстёгивать и направлять меня даже после смерти. В мире, где всё резко изменилось с этой дурацкой модой, когда имя должно отражать характер, мне постоянно приходилось работать сверх меры. Лэк. Недостача чего-либо. Я не мог пропускать школу по болезни, ибо само словосочетание "we are lacking Lack today" (Нам сегодня не хватает Лэка) вызывало долгие насмешки. Чтобы показать, что мне всего хватает, я должен был выложить это всё в квадрате. И я выкладывал. И буду выкладывать. Этот подарок моей матери даром не пропал. Я Лэк Маннинг, глава PR-агентства "ProAchievement" и я ровно в семь тридцать сажусь за руль верного байка, ведь сегодня день пробок с первой по пятую авеню. Лавируя среди пыхтящих машин, я приеду раньше своих служащих на добрые полчаса, а когда все подтянутся, мы вместе будем душить мою недостачу и недостачу моих клиентов. Самое противное, что мою мы так и не задушим. Утренний аутотренинг окончен. Поехали. *** - Ты, главное, будь спокоен и холоден, Маннинг, спокоен и холоден... - Заткнись, ты перекрываешь фоновую музыку у меня в голове. - ... Мистер Бейтс таких старых педовок, как мы с тобой, кусать не будет... - Я тебя сейчас сам укушу. За задницу. А лучше пну. Гейл останавливается, ехидно улыбаясь. - Если бы ты хоть кого-то из своих любовников кусал за задницу, они были бы более благодарны. - Идиот. Гейл так фамильярен не потому, что он старый школьный друг и прочая фигня в этом роде. Я нанял этого парня за его способность продать всё и преподнести банк спермы как резиденцию Папы Римского. А зовут его, на самом-то деле, Найтингейл* Ли, и он имеет возможность сокращать своё имя, счастливчик. Поёт, кстати, и правда хорошо. Мысленно поддерживаемый этой изворотливой сволочью, я открываю двери своего рано растревоженного кабинета. - Доброе утро, Мистер Бейтс. Как ваша мебель? - Цветёт лаком и пахнет свежими срубами, и всё благодаря вам, Мистер Маннинг. Доброе утро. Мистер Бейтс является типичнейшим представителем классики предпринимательства. Невысокий, когда-то красивый, сейчас, скорее, породистый мужчина из тех, возраст которых зависит от освещения. Сейчас он выглядел довольно моложавым и лишь проседь выдавала почтенные лета. Мистер Бейтс любитель воспитывать своих подчинённых методом кнута и пряника, умный, в каком-то смысле - мудрый, и, разумеется, развращённый до глубины души. А кто сейчас без изюминки? - Ну что вы, Мистер Бейтс. Ваша продукция замечательна сама по себе, я лишь подшлифовал пару углов. - Не прибедняйтесь, Маннинг, не стоит. - Но раз всё так замечательно, то какова цель вашего визита? - Теперь я вижу, почему ваши служащие такие серьёзные. Я им - "Хочу проведать шефа.", а они мне - "У вас заказ или есть какие-то жалобы?". Маннинг, мальчик мой, на вас жалуются? - Пока не случалось, Мистер Бейтс. Так вы не по работе? - Нет, не по работе. Надеюсь, я вас не стесняю и у вас найдётся пятнадцать минут? А может и меньше... - Раз уж вы говорили с моими служащими, то моё расписание вам должны были рассказать наизусть несколько раз, плюс распечатать. - Да вы их муштруете, Маннинг! Однако...собственно, тогда буду краток. Благодаря вам и вашим светлым умам, продажи за этот месяц выросли вдвое. И продолжают расти. Дерево действительно начинает пользоваться большим спросом, но, как вы и советовали, скоро мы нежно подменим его материалами под дерево и окончательно снимем с хвоста агрессивные остатки зелёных. В благодарность за это, я бы хотел преподнести вам некий подарок в виде знакомства с парой-тройкой, как бы лучше выразится, значимых людей. Пусть знают, кто может выдвинуть их имя. Вы, как мне кажется, имеете полное право на их молчаливую защиту, если она вдруг понадобится. - Право, вы оказываете мне огромную услугу. - О, да, я знаю. И поверьте, я счастлив вам её оказать. Насколько я знаю из вашего расписания, у вас есть пара-тройка часов сегодня вечером. Он вытащил из нагрудного кармана карточку и бесшумно положил её на стеклянный стол передо мной. Выглядело, как визитка обычного ресторана, ничего особенного. Я кивнул, и положил руку на карточку, показывая заинтересованность. - В шесть. Я знаю, что вы не опоздаете. - Разумеется, я буду вовремя, Мистер Бейтс. - Для вас теперь - просто Джек, пусть и гожусь вам в отцы. Да, я из тех счастливчиков, кто не менял имя из-за глупой моды и свободен от стереотипов современности. Не люблю этого в своих клиентах. Сейчас он старается навязать дружбу. Гольф вместе, девочки-мальчики, пара стрип-баров, и он уже треплется о том, что у Лэка Маннинга не всегда стоит. - Прошу прощения, но даже к своему отцу я обращался по всем строгим законам этикета, а теперь привычки сломать так сложно. - Ну что же, тогда, всего хорошего и до вечера. - Всего хорошего, Мистер Бейтс. Он поднялся с кресла, перевёл дыхание и поправил пиджак. Уже почти дойдя до двери, Мистер Бейтс полуобернулся, смотря на меня прищурившись, с искоркой в глазах. - Ах, да. Должен предупредить вас, что место довольно-таки специфическое. Дресс код предполагает либо чёрное, либо белое, в зависимости от позиций. Вы же понимаете, о чём я? - Оу. Да, конечно, я понимаю. Спасибо за уточнение. - Всего хорошего, Мистер Маннинг. Я поправил воротник на своей рубашке. Надо бы попросить курьера сгонять ко мне. Хотя, у курьеров по определению нет вкуса. Я поднёс к глазам карточку с адресом и названием. Не так уж это и далеко, да и пробки к вечеру должны переместиться в другой район. Успею заехать сам. Болезненно захотелось курить. У Гейла наверняка есть. Лэк Маннинг сверху. Всегда сверху. А про некие проблемы им узнать не суждено. *** - Что значит, как себя вести? - Ты прекрасно знаешь, что я не поклонник этой закрытой эротической фигни. Давай, просвети меня. - Вот, кстати, зря, что не поклонник. Эта, как ты говоришь, "фигня", может пойти тебе на пользу. - Кончай издеваться и разложи по пунктам. - Так. Для начала, будь готов к тому, что там будут женщины и мужчины, полуобнажённые и в ошейниках. - Постой-постой, а как же белое и чёрное? - А ты, что же, думал, что доминант не может быть снизу? О! Не перепутай "снизу" и "нижний" или "нижняя". И, да, там не все могут быть именно такой тематики. Ты можешь наткнуться на обычного человека в чёрном и на обычного человека в белом, которые больше никаких позиций не занимают. - Говори чётче, чётче. Потом по изучаю на досуге. - Так вот. Далее, эти дяди, учитывая особенности нашего общества, могут преподнести тебе некий подарок. Мой собеседник наглым образом уселся на стеклянный стол, совершенно не заботясь о его сохранности. Стоит сказать, что все эти годы стекло держалось молодцом. Я курил в окно, слушая Гейла под звуки большого города. - Ну, к бутылке хорошего коньяка я готов. - Это тебе какой-нибудь невинный клерк подарит бутылку коньяка. У нас свои взгляды на подарки. - У вас? Однако, Гейл, однако... - Дослушай. Они могут подарить тебе восхитительное вещество, которое заставит любого белого поплыть, пустить слюну и лечь к твоим ногам. Они могут подарить тебе наборчик занятных вещиц, которые ты должен будешь испробовать там же, пусть и не при них. Им доложат, будь уверен. И наконец, будь готов к тому, что тебе приведут свеженькое и на всё готовое за уже уплаченные деньги мясцо из квартала Святого Марка. - Ты серьёзно? Сигарета истлела и была щелчком отправлена в окно. Я был готов к тому, что услышу очень нужные в этот момент слова "Просто шучу. Купился?". Но Гейл молчал и смотрел на меня в упор. - Ну нахрен. - Лэк, послушай! Ты обязан будешь это принять... - С какого хера, пардон мне мой французский*? Моя сестрёнка позвонила мне вчера и попросила привезти ей одежду и лекарство от простуды. А за одно "коктейль", потому что она не уверена в том, простуда ли это. - Резинка. У тебя всегда есть резинка, ты же не иди... - Твою мать, не отвечай мне! Разумеется, я приму всё. Хотя бы потому, что если я сморщу носик, город наполнит информация на тему "Лэку не хватает потенции, или у него воз и телега брезгливости!", а папарацци штука продажная. Им подплатят чуть больше, и вот уже владелец "ProAchiement"а замечен в тёмной компании высококлассных извращенцев. Причём из всех этих извращенцев узнан буду только я. - Лэк. Он спрыгнул со стола и, прищурившись, взглянул мне в лицо. - Когда у тебя было в последний раз? Я вздохнул. - Месяц назад. - Пора подзарядиться, старик. Или у тебя близится кризис среднего возраста? - Я не верю в кризис среднего возраста. - Тогда используй этот вечер. Вовсе не факт, что они тебе подложат человечинку. Может, я даже преувеличил насчёт извращённости их мышления. Может, это будет коньяк и упаковка сигар. Может, вообще ничего, только знакомство и расслабление. Но тебе кто-то нужен. Желательно, кто-то постоянный. - Гейл, мы уже говорили... - Да-да. Тебя бесит вторая немытая кружка в раковине и тебе не нужен нахлебник. Я отошёл к столу, убегая от давления гейловой массы. Он одной со мной комплекции, но, когда я в расстроенных чувствах, а он серьёзен, даже его тень давит на меня. Мой сотрудник-психотерапевт направился к выходу. Застыв перед дверью так же, как до него - Мистер Бейтс, он бросил: - У меня всё ещё нет шансов? Я вздохнул. - Иди работать, Ли. - Маннинги ни под кого не ложатся. Гейл отсалютовал и скрылся за дверью. Я потёр переносицу и разблокировал встроенный touch screen*. *** Корпоративная этика предусматривает точное появление в условленном месте, минута в минуту. Опыт подсказывает более выгодные методы. Обычно те, кто приглашает, приходят на полчаса раньше. Напитки и закуски заказаны, на четверть подъедены и распиты, сознание ещё не затупилось, но уже оттаяло. Гостя можно встретить радушно. Темы для разговоров, к тому же, продуманы и обговорены с остальными хозяевами вечера. Те, кого пригласили, не должны задерживаться дольше пяти минут - неуважение. Приходить раньше времени или точно ко времени - пустая щенячья услужливость. Оптимальное время - спустя одну-две минуты после назначенного. Гость покажет, что он человек занятой, но обязательный, не суетливый, но точный. В тёмно-синий, освещенный приглушёнными светильниками зал я вошёл в шесть-ноль-две по точнейшим часам, после президентских - моим. Разумеется, в чёрном, но без шёлка, вельвета или особых аксессуаров. Не люблю вычурность или показную чувственность. Волосы, правда, пришлось заплести во французскую косу, подвёрнутую снизу и подколотую простой прямоугольной чёрной заколкой - лишний рыжий волосок на чёрной рубашке это уже досадная неопрятность. Я весь Tommy Hilfiger и Ralph Lauren. Ничего особенного, кроме посетителей, одетых либо в белое, либо в чёрное, я не увидел. Никаких сцен с извивающимися под свой собственный ритм танцорами. Никаких людей в ошейниках и без одежды. Обычные люди, обычные разговоры и обычные официанты, один из которых распознал во мне меня и отвёл в середину зала, где островками разместились низкие круглые столики и удобные диваны цвета морской волны в форме буквы "С". Мистер Бейтс, как ему и полагалось, поднялся со своего места, дабы меня поприветствовать. Он в чёрном. - А вот и он, господа, человек, по щелчку которого меняются стенды и телевизионные рекламные ролики, а люди толпами идут в определённые, нам с вами нужные места и делают определённые, нам с вами нужные вещи. - Мистер Бейтс, так открыто о моей божественной природе ещё никто не заявлял. Он улыбается, пожимает мне руку, а я слышу одобрительные смешки. Рядом с уже знакомым мне джентльменом сидят трое других - двое в чёрном и один - в белом. Чуть поодаль расположилась хорошенькая и серьёзная барышня в мышино-сером костюме. Чья-то секретарша, видимо. Серый цвет, наверняка, является защитным, так как официанты тоже его носят. - Прошу, знакомьтесь. Это Мистер Хейл, глава "New York Electronics". Мистер Монжеон, кандидат на должность мэра в этом году. Мистер Тромбли, его правая рука. Наконец, Мисс Фишерман, секретарь мистера Монжеона. Пока мы обменивались визитками и пожимали руки друг другу, я успел отметить три вещи: оба представителя "чёрной" половины имели блёклые, незапоминающиеся черты работников спецслужб. Представитель белой половины, мистер Монжеон, кстати, напротив, лицо имел хищное, птичье, в жестах был резок. И, как мне подумалось, наш будущий мэр спит со своей правой рукой. Кхм. Хорошая вышла фраза, очень в духе Гейла. - Ну, что же, время летит быстро, глядите-ка: мы только познакомились, а уже шесть-ноль-пять. Предлагаю выпить за встречу и выразить нашему гостю свою радость. Мистер Монжеон явно был лидером компании. - А мы не сильно торопимся? - Вклинился Хейл. - Мистер Маннинг ещё даже сесть не успел. Я надел одну из своих неотразимейших улыбок. - Благодарю вас обоих за заботу, Мистер Монжеон, Мистер Хейл. Думаю, что я вполне смогу насладиться вашей радостью, которая безмерно мне льстит, и одновременно принять положения сидя хотя бы для того, чтобы выпить. Снова довольные смешки, Мистер Бейтс хлопает меня по плечу. Пока справляюсь. Мистер Тромбли что-то нашептал официанту и тот послушно удалился. Я сел рядом с Мистером Бейтсом, как если бы я был его протеже, и дотронулся до ножки своего уже наполненного белым вином бокала, показывая, что не смею более задерживать тост. Снова заговорил Мистер Монжеон. - Я едва увидел вас, Мистер Маннинг, но уже понял, что вы человек нашего круга. Лидер, он, господа, лидер во всём. Признаюсь честно, я уже выиграл на вас некоторое количество денег...- Он добродушно рассмеялся, а я понял, что эти милые джентльмены делали ставки на цвет моего костюма. Интересно, на что ставил Бейтс? Между тем, кандидат продолжал: - Надеюсь, что мы все сможем положиться на вашу помощь в достижении не только таких развлекательных целей. Ну, и разумеется, в нужную минуту мы готовы будем предоставить свою. За знакомство и симпатию! "Замечательная речь!" - почти прошептал Мистер Тромбли. Мы приподняли наши бокалы, выпили. Все четверо моих собеседников пили до дна, я поддержал. Мисс Фишерман что-то напряжённо разглядывала в своём "Apple". - Ну что же, время выражения радости. - Мистер Хейл противновато хихикнул и я слегка напрягся. Пока что всё шло очень даже замечательно, но раз уж меня предупреждали двое людей, что обстановка в какой-то момент окажется специфической, нужно быть ко всему готовым. Но к этому я всё равно был готов меньше всего, просто потому, что это было наименее вероятно и наиболее нежелательно. Наш официант уже успел вернуться, разумеется, не один. Рядом с ним стоял молодой мужчина, на которого я сперва не обратил внимания, так как он тоже был одет в серые цвета - обычные брюки, обычная рубашка. Но сейчас, когда на него обратили моё внимание, я подметил занятные, отчего-то нервирующие детали. Парень был явно моложе меня, ему едва ли за двадцать пять. Может быть, даже меньше двадцати пяти. Телосложения мы примерно одинакового, эдакая средняя мускулистость,то, что считается хорошей фигурой. Но почему-то его хорошая фигура казалась мне мощнее и значительнее моей, как и иногда в случаях с Гейлом, с той разницей, что в этот момент я был относительно спокоен. В отличие от большинства мужчин, он не позволял волосам расти ниже лопаток, его тёмные кудри в беспорядке покоились на плечах. Лёгкая щетина - явно стиль такой, а вовсе не проблемы с кожей. Кожа, кстати, не темнее моей, но что-то южное в нём явно есть. А ещё это выражение лица и этот прищур. Я вдруг понял, что он-то меня уже изучил и сейчас пытается смутить, сбить. Я, в свою очередь, упорно отказывался показывать ему, как замечательно это у него выходит. - Как щедро. А я заслужил такую роскошь? -Я первым разрушил тишину, дабы не показать своего замешательства. - Заслужили, давно заслужили. - Мистер Бейтс снова похлопал меня по плечу. - Я выбрал его вам, хотя остальные настаивали на женщине. Старый хрен. Значит, он активнее всех ставил на мою "белость", ведь парень явно актив, актив из активов, супер актив, из тех, о ком даже споров быть не может. И что мне с ним делать? Мистер Тромбли, казалось, думал в том же направлении, поэтому предложил мне, как ему, видимо, подумалось, выход из положения. Тихим хриплым голосом, он проговорил прямо в моё ухо: - Отведите его в сторонку, Маннинг. В вас власти сквозит гораздо больше, чем в этом необъезженном жеребце. А жеребец ведь хорош, так приручите его. Или сломите. Остальные согласно заулыбались, закивали. Я встал - ноги спружинили, но не подогнулись. Мне стало нехорошо, но судя по всему, никто ничего не заметил. Даже этот парень. Когда я подошёл к нему, официант мягко отступил, а мой подарочек наоборот, подошёл ближе. - Здесь есть веранда, Мистер. У него был приятный, непрокуреный голос, но я был слишком занят своими тревогами, чтобы по достоинству это оценить. - Так идём. Я сам поразился механической холодности своего тона. Он мягко кивнул, улыбнулся и сделал первый шаг в сторону стеклянных дверей, которые я только-только заметил. Мы пошли. Парень умело скрывал то, что он меня ведёт. Казалось, мы идём вместе. Когда мы вышли, я не сдержал облегчённого вздоха - пусто. Прохладно. Август. Обстановка сразу же привела меня в чувство. Я уже открывал рот для того, чтобы спросить, сколько нужно заплатить, чтобы он ушёл из моей жизни, как тот заговорил сам. - Надо же. Сам Лэк Маннинг теперь удостоился чести быть знакомым Мистера Монжеона. В его словах была ирония, огонёк сарказма. - Но я же вижу, что тебе с ними не по себе. По глазам вижу. Я решил быть откровенным, но до определённых приделов. - Не буду хвалить за проницательность, я особо неприязни не скрывал. - Ну да, ну да. Релай*. - Прости, что? - Меня зовут Релай. Так удобнее будет выразить мысль, не находишь? - Кхм. Да, спасибо. Так вот, Релай. Сколько тебе посулили эти милые люди? Я наверняка смогу дать больше просто за то, чтобы ты немедленно исчез. - О-хо-хо. Не нравлюсь? Не ври. ещё как нравлюсь. Релай явно чувствовал себя в своей среде. Никаких особых обязательств, знай дери кого надо, да денежки на счёт переводи. Меня эта лёгкость и непринуждённость начала бесить. Скользко так, до тошноты. Дети в таком состоянии плачут от бессилия, а я тихо закипал. Холерик я. Холерик. Неожиданно, парень посерьёзнел, широким жестом откинул гриву назад и сократил в шаг расстояние между нами, цедя сквозь зубы: - Ну где, где твои гениальные мозги, когда они нужны? Давай, посмотри на меня неласково. Головой на землю кивни, на плечо надави, тут же камеры. Выведешь как щеночка, раз, погарцуешь перед ними, два, отвезёшь меня к себе, шах, выставишь когда угодно - мат. Он был прав. Прост и прав, именно это окончательно вывело меня из себя. - Да нахер ты мне сдался! Я пришёл сюда сидеть и лицемерить перед теми, кто платит деньги за моё искусство и кто даёт мне хлебушек с икрой, но ты-то сюда как вписался? Я могу просто подойти, пнуть тебя к ним на стол и сказать, что не интересуюсь! Брак! Расход! Средний палец мне показал, плохой мальчик! Я так разошёлся, что не сразу заметил, как уголки его губ расползлись в широкой улыбке, а глаза сощурились. Задыхаясь, я смотрел на него, но не видел его, ибо стресс, ибо задолбал. Холодным душем стали следующие его действия. Релай глубоко вдохнул. - Вот. Вот это то, чего я ждал, детка.-Проговорив на выдохе, он мягко и отработанно опустился передо мной на колени, смотря в землю.- Отослать меня ты, конечно же, можешь. Но твой опыт мал, а корпоративная этика - эх - не велит отказываться от подарков сверху. Я даже детку мимо ушей пропустил. Меня только что добили окончательно, и если кто и должен был стоять на коленях, так это я. Почему-то эта мысль глубоко засела в подсознание. *** Остальные полтора часа прошли скучно. Мы вернулись в зал, сели, совершенно чинно и спокойно. Релай молчал, ирония напрочь сошла с его лица. Была покорная непоколебимость, которая остальных явно радовала. Я, напротив, поддерживал беседы, темы которых мне уже были знакомы и отчасти приятны хотя бы потому, что на нервы действовали благотворительно. Я между делом подумал, что Гейл прав - вся фигня со мной от творится от недостачи. Вечной недостачи чего-то большего, чем чёткое расписание, любимое дело и редкий сброс гормонов в очередного или очередную. Но это большее пока что было неопределённым, маячащим перед глазами пятном, на котором невозможно было сфокусироваться без потерь во времени. Следовательно, нужно просто придерживаться стандарта поведения. Вот сплавлю этого Релая, и позвоню кому-нибудь. Мной многие интересуются. Когда мы прощались, правда, произошла ещё одна неприятная вещь. Я обратил внимание на то, что люди здесь, расстаются с определёнными ритуалами. Представители одного цвета обнимаются, жмут друг другу руки, расцеловываются в щёки - обычные жесты вежливости или симпатии. Если прощались противоположные цвета, они целовались в губы. Темпераментность поцелуя зависела от взаимности симпатий и прочее, да и вообще, не так уж это страшно - целоваться, но тут в игру вступили мои личные предпочтения. Мистер Монжеон показал себя как хороший собеседник, но отвратнейший человек. Скользкость его характера отвращала меня даже больше его внешности "на любителя". Будь моя воля, я бы послал его и не стал помогать с предвыборной компанией. Но ничего не попишешь. Крыша. Когда подошёл черёд нам пожелать друг другу хорошего вечера, я сдержался и допустил минимум эмоций. К счастью, это было быстро. Главным образом из-за моей неохотливости, но он, видимо, тоже особо не настаивал. Спину сверлил (спорю на сотню) взгляд Релая. Держит меня за жополиза, значит. Ну да ладно.Напоследок мне сказали, что в следующий раз меня проведут на нижний этаж здания - вот там, дескать, рай и небо в алмазах. Значит, что-то, о чём говорил Гейл имеет место быть. Ну и ладно. Я в этот день начну громко и мокротно кашлять. Машина у меня одна, мне больше и не нужно. Старая, но всё ещё нежная и бесшумная синяя Honda Civic. Никогда не был сторонником поддержания статуса засчёт новой машины, но так уж вышло, что мой антиквариат сейчас хороших денег стоит, особенно если учесть то, в каком замечательном она состоянии. Сам чиню на досуге то, что нужно чинить. Человек без хобби - уже наполовину не человек. Релай оставался спокойным и молчаливым, что не могло не радовать. Я уже решил, что оставлю его на ночь. На диване. За дверью в гостинной. Подальше от меня. Во-первых, он всё равно не вариант. Этот человек явно сильнее и полнее меня в психологическом смысле - казалось бы, откуда такой феномен среди проституток? Ну, и во-вторых, мало ли. Резина резиной, мази мазями, а вакцину-то всё ещё не изобрели. Лекарство тоже. Парень не стал испускать подобострастных вздохов насчёт размеров и дизайна моего жилища. Мирно и вежливо поинтересовался некоторыми особенностями и правилами, сказал, что благодарен и что с подушкой и покрывалом справится сам, только диван покажите. Я отметил, что из всех людей, которых я встретил этим вечером, он единственный мне по-человечески симпатичен. Я бы его даже нанял. Вон, как отчитал меня за нервозность, ещё и "корпоративная этика" выговорить смог. Пропадающий талант. С этими мыслями, я пошёл в душ, оставив Релая наедине со спальными принадлежностями. Ему ничего не нужно красть, ему всё на блюдечке дают просто за то, что он такой, какой он есть. Да и чувство такое, будто ему гордость не позволит. В душе я расслабился и подобрел окончательно. Волосы стали единственной моей проблемой - под струями воды они моментально приняли прежнюю форму и завивались сейчас десятками мелких и крупных колечек. Процессу сушки, спасибо технологии, я посвятил от силы минуты три и уже как можно аккуратнее распутывал некоторые части, когда вошёл Релай. Меня это не напрягло - живой же человек. Поговорить захотелось. - Почему ты их распрямляешь? - Потому что так я выгляжу, как одуван. Или угловатая барышня после курса стероидов. - Не скажи. Он протянул руку и разъединил две спутавшиеся пряди, которые я не заметил. И если это ещё меня не сильно смутило то, что он запустил пальцы глубоко в мои волосы, поглаживая и взвешивая на руке, заставило меня напрячься. - Не выпрямляй их больше. Тебе так идёт. Я нервно усмехнулся. - Я сам знаю, как мне идёт. И когда я уже собирался отобрать у него свои волосы, он вдруг снова стал серьёзным, почти мрачным. В следующий момент произошло нечто, возможно, логичное, но снова выбившее меня из колеи, только на гораздо, гораздо более долгое время. Навсегда. Его пальцы вдруг зарылись ещё глубже и сжали волосы у корней. Он подошёл совсем близко, так, что его дыхание я чувствовал у себя на щеке и медленно, с нажимом, потянул, отклоняя мою голову назад. Я не был готов. К тому же, меня охватил странный ступор, что-то между ожиданием и ужасом. Мою занесённую для удара в челюсть руку он перехватил свободной своей без труда. С откинутой головой, уязвимой шеей рукой в тисках его пальцев я вдруг понял, что бесполезно, не нужно и не хочется. - Вот. Ты снова оправдываешь мои ожидания. - Он наклоняется ниже, поворачивая мою голову набок и смотрит точно в глаза, полушипя. - Думаешь, я и этого не заметил? Куда тебе чёрное? Даже не белое. Ты рождён быть нижним, ты в курсе? Чьим-то собственным, породистым нижним. В голове всплыло "различай 'нижний' и 'снизу'", но я мало что ещё мог вспомнить. Мне никогда ещё не было настолько...интересно. Это, чёрт подери, было более захватывающе, чем что либо. - Да ты откликаешься. -Продолжал он между тем. - С такими выразительными глазами, как твои, мне даже особо интуицию напрягать не надо. Он усмехнулся и резко потянул меня вниз, отпуская мою руку. Вот теперь стало больно. Я тихо взвыл, но подчинился - ватные ноги сами подогнулись и приняли тяжесть тела в коленоприклонной позиции. Свободной теперь рукой, он расстегнул пуговицу на серых брюках. К этому и шло, собственно. Я дернулся назад с чем-то невнятным, животным, вместо слов. Наверное, я всегда буду так реагировать только на него. Релай удержал, сжал сильнее, потом чуть-чуть разжал пальцы в волосах. - Не бойся так. Я чист. Результаты вчера смотрел. Давай, работай. Я, знаешь ли, не люблю ждать, особенно когда со мной поговорили в таком тоне. И он дёрнул вниз ширинку, а затем и брюки, вместе с бельём. Релай и правда был чист. Не только по анализам, просто чист. Абсолютно чист, образец мужской гигиены. Чист, внушителен, обрезан. И неспокоен, к тому же. Щёлк! Это выключился здравый смысл. Я вдруг подумал, а почему нет? Я хочу этого парня. Хочу быть его. Хочу. Он не торопил меня и я смог частично расслабиться. Приоткрыть губы, обхватить ими его привставший член, взвешивая на языке, приноравливаясь. Потом приотпустил, прошёлся всей поверхностью языка по длине, "смазывая", заодно надеясь выявить особенности. Снова вернулся к исходному положению и медленно, как можно усерднее и аккуратнее двинулся вниз, ещё только наполовину. Прижал, обвёл языком - солоноватый, когда уткнётся в нёбо, станет горьким. Я вспомнил солёную карамель. Почему-то, это сильнее погрузило меня в процесс. Тянучая, тающая на языке карамель. Вести голову медленно, очень медленно, пока кончик носа не начали щекотать тёмные завитки волос. От него не пахнет ничем, кроме чистой кожи и его парфюма. Не дезодоранта. Парфюма. Теперь так же медленно назад. Кусочки карамели приятно гонять языком, прижимать к щекам. Техника, кажется, "крылья бабочки". Языком по головке, вниз, вдоль уздечки - Релай медленно выдыхает, но не поглаживает по голове, не ослабляет хватку. И не надо. На пару секунд отпускаю его, снова хочу пройти по всей длине языком, ведь у него встал, не мог не встать. Вдруг случайно замечаю на яркой плоти головки коричневатое пигментное пятнышко. Родинка. О, мой бог, кто бы ты ни был. О боже. Ласки пришлось отложить, мне хочется взять его глубоко. Он всё крепнет у меня во рту, когда я уже быстрее вбираю его в себя, вытягиваю шею, смягчаю язык и горло. Карамель тяжело проглотить. Он горький, скользкий, а у меня давно не было практики, но вроде бы, удалось. Зарыться носом в кудрявую интимную стрижку не так приятно, как проследить, что она переходит в волшебную полоску волос на животе до пупка. Релай потрясающ, хотя бы сейчас, когда я ускоряю движения. Хочу, чтобы он кончил. Чтобы застонал, сжал волосы на затылке со всей силы. Я никогда так не хотел выпить чью-то сперму, как тогда. Неожиданно и до боли обидно прозвучало спокойное "Достаточно". Он отпустил мои волосы, отодвинулся, надел прямо так, обратно, бельё и брюки. Мысль о том, как ему не больно с такой эрекцией пришла постфактум. До неё и всё это время было "За что?". Он ушёл из ванной, закрыл за собой дверь моей комнаты, а я сам не заметил, как, дрожа, облокотился на шкафчик под раковиной. Я мужчина, мне тридцать два и я нахожусь в полнейшей жопе. Меня только что унизили просто не показав, насколько я был хорош. А я был хорош. И Релай ловил от этого кайф всё это время, но..."Достаточно"? Я прекратил трястись, встал с пола. Я мужчина, мне тридцать два. Я старше, опытнее, серьёзнее. И я почти боготворю парня-проститутку, который не удостоил меня своим оргазмом в моё же горло. Нужно было ложиться спать. Из-под двери свет не пробивался, значит, я один всё ещё на ногах. Свой каменный стояк я пока что игнорировал. Релай спит. Релай уйдёт завтра. Завтра всё станет как было и я забуду о нём, как забыл кучу ненужного. В кровати, под одеялом, я дал себе волю. Одного раза не хватило, пришлось повторять. Я вспоминал руку в волосах, карамельность, полу запах парфюма, медленный выдох и родинку. Кусал губы, как подросток - ей богу, у меня с шестнадцати так не стояло после простого минета. У меня вообще давно так не стояло. Засыпая, мучаясь, думая, что надо бы заменить простыни, я понимал прекрасно, что он знал, что я буду это делать. Я молил теорию вероятности дать мне пережить этот психологический пиздец. Хотя бы с минимальными потерями. _______________________________________________________________________ Примечания: * rarity - редкость destiny - судьба nightingale - соловей to rely - полагаться на кого-то или что-то, зависеть от кого-то или чего-то; произносится как "рилай", но вариант с "е" звучит лучше. Фраза "прошу прощения, за мой французский" действительно имеет брата-близнеца в английском: "pardon me my French". Родинки на головке мужского полового члена действительно существуют. И они прекрасны, милы и сексуальны, ИМХО. To Be Continued...