Игуана и сигареты

«В финале же автор решает преподнести читателю сюрприз, и, что бы вы думали, ему это удается». Курсор замер в конце строки, Зайзен вздохнул глубоко — он не представлял, что вообще хочет сказать. Подумал еще немного, безжалостно стер все. Покосился на часы — половина первого ночи. Сегодня Кенья опаздывал, и как бы Зайзен ни пытался убедить себя, что вовсе не ждет сообщения от него — все же последние полчаса он совершенно не мог ни на чем сосредоточиться, бессмысленно пролистывал вкладки браузера и даже запись в своем блоге не закончил. Они пересеклись несколько месяцев назад на форуме, посвященном автоспорту, где Зайзен собирал информацию об автогонках, а Кенья делился опытом и давал интервью в разделе «Знаменитости». Как-то так вышло, что Кенья написал ему, Зайзен ответил, и вскоре они уже разговаривали каждый вечер. С Кеньей было легко, хотя Зайзену и не нравилась его порывистость, умение рвать на короткие сообщения абсолютно любую мысль и нелепая манера почти все разговоры сводить к гонкам. Но именно с Кеньей Зайзен чувствовал, что может заговорить о чем угодно — и быть понятым. Кроме того, фейерверк эмоций, которым Кенья осыпал его почти каждый раз, приносил в жизнь Зайзена новые краски. «Без скорости нет жизни», — говорила подпись Кеньи, и в какой-то момент Зайзен понял, что тот действительно в это верит. Например, свою почти полную биографию, включая любимые игры в детском саду, драки в школе и любовь в университете, Кенья выдал уже через месяц после знакомства. Конечно, разговаривали они каждый вечер, и Зайзен уже привык к тихому треньканью, с которым приходило оповещение о новом сообщении от Кеньи — и все же, это было слишком быстро. Зайзен узнал, что Кенья получил травму на треке семь месяцев назад и с тех пор почти не встает с постели. Он мог бы представить, как это должно быть неудобно, но в представлениях не было нужды — Кенья рассказал все сам, в подробностях. И все же, видимо, Зайзен привык к нему. К долгим вечерам, перетекающим в глубокие ночи, которые они проводили за разговорами ни о чем. Привык и ждал, когда же окно мелькнет новым сообщением — и вот теперь совершенно не мог отвлечься от этого ожидания. Кенья никогда не опаздывал, за все эти месяцы — ни разу, всегда появлялся в сети в условленное время — когда, по мнению врачей, ему полагалось спать. Он говорил, что сон для слабаков и что он не спит вовсе, а только думает о том, какой же он неудачник и сколько еще ему валяться без дела, и уж лучше тратить это время на разговоры в интернете, чем на терзания себя. Зайзен отвечал, что, несомненно, в этом есть логика, и отвлекаться от грустных мыслей необходимо. Кенья заваливал его смеющимися смайликами и заверял, что никаких грустных мыслей нет и в помине, и вообще, чего это они все о нем, пусть лучше Зайзен расскажет что-нибудь. И Зайзен рассказывал — коротко и немногословно, так что Кенья обрушивал на него шквал вопросов, не дожидался на них ответов и задавал новые. Его сообщения всегда походили на водопад, в который не имело смысла вклиниваться. Зайзен ждал паузы, отвечал односложно, и Кенья продолжал свой монолог. Иногда Зайзен задумывался, зачем вообще тратит время на эту бессмысленную переписку. Не находил ответа и вечер за вечером ожидал сообщения от Кеньи, убеждая себя в том, что ему это совершенно не нужно. «Эй! Привет! Извини! Я опоздал!» Окно сообщений моргнуло четыре раза, Кенья как всегда не мог уложиться в одно сообщение. Зайзен вздрогнул от неожиданности и ответил: «Привет. Думал, ты не придешь. Случилось чего?» И молчание. Как будто на другом конце, у другого монитора Кенья мучительно раздумывает над ответом — чего раньше за ним не водилось. «Ничего особенного. Это все братец мой. Завтра заезд, всех на уши поднял. Мне спать не дает, собака» Зайзен щелкнул по календарю в углу экрана — и правда, завтра стартует та самая гонка, в которой Кенья пострадал год назад. «О, понимаю. Сочувствую. Ты в порядке?» Нужно было сказать что-то еще. Зайзен знал, что брат Кеньи тоже гонщик, и завтра будет участвовать, и, скорее всего, победит. По крайней мере, ставки на него делали большие, как рассказывал Кенья. А еще Зайзен понимал, что переживает об этом Кенья куда больше, чем говорит. «Забудь. И черт с ним, пусть побеждает. Но знаешь, что я узнал? Что меня вообще взбесило. Он парня себе нашел! Ты прикинь?! Перед самыми гонками! Это вообще как, нормально?!» Зайзен хмыкнул. «Ты же сам говорил, что в вашей среде это фактически принято. И что тебе самому кто-то нравится.» Кенья опять медлил. За это время Зайзен открыл новую вкладку и принялся рассматривать заявленных на завтра участников гонки. Ошитари Юиши значился под номером тридцать пять, сверкал безупречной улыбкой с промо-фотографии и обещал победить. «Да я не о том» И снова тишина. Зайзен задумался, подбирая слова, но Кенья уже заговорил снова: «Кароче, не правильно это. И братец у меня дурной совсем. Надоел он мне. И болячки мои дурные тоже надоели. И все надоело. Черт с ним! Вот вылечусь, снова буду первым. Ничего он тогда поделать не сможет. И не просто первым на финише, но и в остальном тоже.» Зайзен подождал немного, как делал всегда, чтобы убедиться, что поток мыслей Кеньи закончился. «В остальном?» «Тоже парня себе заведу. Вот только встану с этой постели и заведу.» Зайзен закрыл вкладку с гонками и переключился на погоду. На ближайшую неделю обещали по-прежнему удушающую жару, ничего нового. Можно было бы еще посмотреть новости, но погода — это был максимум, на котором Зайзен смог сосредоточиться. «А что, есть варианты?» Кенья снова замолчал. Что-то с ним в этот вечер определенно было не так. С другой стороны, он впервые заговорил о чем-то настолько личном — все рассказы о прошлых увлечениях ничем не походили на нынешнее откровение. Ну и, конечно, Кенья переживал насчет гонок, да и как тут не переживать? Зайзен знал, как на самом деле он близко к сердцу принимает и свою вынужденную неподвижность, и ту аварию. И как сильно его злит невозможность участвовать теперь, особенно, когда он мог бы соревноваться с братом, с которым они были соперниками с детства. Зайзен понимал, что Кенья чувствует. Но никак не мог подобрать правильные слова, чтобы это понимание выразить. «Не то чтобы есть. Уверенности нет. Вот в чем проблема. А вдруг он против будет.» «А ты спроси.» Опять молчание. Зайзен обновил ленту своего блога, прочитал всего один новый пост — какая-то не смешная заметка про баскетболиста и его собачку — закрыл вкладку. Кенья все не отвечал, так что Зайзен глянул в сторону кухни. Хотелось пить, может быть, даже пива? После коротких колебаний, убедившись, что Кенья все еще молчит, Зайзен решил, что пиво — вполне хорошая идея. Открыв банку, он с минуту бездумно пялился на дверцу холодильника с одной единственной запиской, прикрепленной к ней. «В себе разберись, идиот». Это был прощальный привет от девушки, которая прожила с Зайзеном почти год, но так и не нашла в этих отношениях того, что искала — что бы это ни было. Ушла она однажды утром, когда Зайзен еще крепко спал после обычного ночного разговора с Кеньей, как всегда закончившегося далеко за полночь. Оставила только эту записку, и Зайзен решил, что не станет выбрасывать ее, пока не разберется в ее содержании. Потому что, по его мнению, с ним все было в порядке. Несколько глотков пива вывели Зайзена из задумчивости, и он вернулся к компьютеру. Кенья все не отвечал, часы показывали второй час ночи. Спать не хотелось, хотелось, чтобы Кенья ответил — вот прямо сейчас, в конце концов, почему он молчит? Зайзен набрал: «Чего задумался?» И вздохнул. Снова тишина, может, он вообще уснул уже? Зайзен выпил еще пива — большими, глубокими глотками, от которых внутри стало тепло, а в голове немного мутно. «А ты бы согласился?» Зайзен не понял, о чем Кенья спрашивает, но все равно ощутил радость. Не спит, значит… «На что?» На этот раз Кенья молчать не стал. Ответил быстро и коротко: «Встречаться со мной» Настал черед Зайзена молчать. Он перечитал вопрос дважды, в несколько глотков допил пиво и недоуменно поболтал предательски быстро опустевшую банку. «Предположим, согласился бы. И что тогда?» Зайзен не смог бы объяснить, почему ответил так. Он видел перед глазами записку на холодильнике, думал о том, что волновался, когда Кенья не написал в обычное время. К тому же, было очень поздно, в квартире стояла таинственная ночная тишина, а пиво в организме растекалось приятной слабостью. «Обалдеть. Серьезно?! Если гонишь, я тебя убью. Чесслово, урою.» «А вдруг я урод? И не понравлюсь тебе.» Зайзен ждал ответа и даже не думал отвлекаться на что-то еще. Ему вдруг действительно стало важно участвовать в этом разговоре полностью, как будто силясь расслышать интонации голоса Кеньи — которых никогда не слышал. «Вот нифига. Не такой я примитивный. Не то чтобы с первой строчки в тебя влюбился, но уже давно это тянется. Ты просто такой… Как объяснить. Ну знаешь. Когда чувствуешь, что это — то самое. Чувствуешь и все. И не важно, как ты выглядишь.» Зайзен усмехнулся и не думая ответил: «Да ты романтик, как я погляжу. Ну ладно, не урод я, но если тебе не понравится секс со мной? Бывают, знаешь, несовпадения.» На этот раз Кенья помедлил. Зайзен пригнулся ближе к монитору, буквы начали предательски расплываться. Забрался в кресло с ногами, пытаясь принять более удобную позу. «Хочешь, можно попробовать. Вот прям щас. Не совсем то. Но зато узнаешь, какая у меня фантазия.» Зайзен моргнул. Огляделся, как будто желая удостовериться, что его никто не видит. «Никогда не пробовал секс по переписке. Тем более с мужиком.» «А я тоже. Тем любопытнее. Давай?» Было уже все равно. Точнее — было интересно. И действительно захотелось. Зайзен представил вдруг, что Кенья обнимает его и шепчет на ухо: «Давай?», и от одной только этой картинки по спине пробежали мурашки. Как Кенья выглядит, Зайзен знал, видел его фотографии в новостных статьях и блогах фанатов. Несомненно, он был привлекательным, и, представляя его сейчас, Зайзен проглотил слюну — ему хотелось секса с Кеньей. «Давай» «Ооо Да сегодня просто мой счастливый день» «Заткнись и обними меня» Это было что-то совершенно шаблонное, фраза всплыла сама собой, и Зайзен улыбнулся — момент оказался подходящим. Наверное, Кенье тоже понравилось, потому что он сразу же перестал ломаться и перешел к делу: «Я тебя обниму осторожно, как будто ты убежать можешь, если я буду резок, но ты же не убежишь? И тогда я тебя поцелую тоже осторожно, но тебе понравится, и ты ответишь, и поцелуй будет долгий, так что и воздуха не хватит» Зайзен прикрыл глаза, представляя. Его не волновало, что там пишет Кенья, окно сообщений продолжало настойчиво пищать. Сейчас Зайзен почти по-настоящему чувствовал, как Кенья целует его — и это было прекрасно. «Да, поцелуй был хорошим. Мне понравилось. Что еще ты сделаешь?» «Уже возбудился? Это я должен быть нетерпеливым. Но я так долго ждал, что теперь просто хочу, чтобы ты прочувствовал все мои муки ожидания. Поэтому я буду тебя целовать, а руки мои пока пошарят под рубашкой. Кстати, ты что предпочитаешь, рубашки или футболки?» Зайзен рассмеялся. В тишине пустой квартиры смех прозвучал странно и глухо, но Зайзен не обратил на это ни малейшего внимания. «Сейчас на мне рубашка. Белая, если хочешь знать, с коротким рукавом.» «Отлично! Ее расстегивать так сексуально! Так что этим я и займусь. По одной пуговке, медленно-медленно. Мои руки теплые, но ты все равно вздрагиваешь, когда я к тебе прикасаюсь. Как будто боишься. Не надо меня бояться, я буду нежным. Потом я буду целовать твою шею, особенно вот здесь, где бьется жилка. Аккуратно проведу языком от основания шеи к уху. Так хорошо?» В комнате стало жарко, Зайзен расстегнул несколько пуговиц. Он дышал глубоко, полностью сосредоточившись на воображении. Несуществующие прикосновения Кеньи обжигали, поцелуй, застывший на шее, расцвел огненным цветком. «Да, хорошо. Продолжай, мне нравится.» Отвечать было необходимо, ведь иначе Кенья подумает, что он тут увлекся представлениями — а это будет слишком стыдно. Или не будет? По крайней мере, хоть Кенья и предложил все это, не похоже, чтобы он хоть как-то реагировал сам. Нельзя же и правда возбуждаться и столько всего писать одновременно. «Нравится, это прекрасно. Мне нравится, как участилось твое дыхание. Мне нравится, что ты сдерживаешься. Это очень сексуально, что ты пытаешься сопротивляться сам себе. Да, ты меня заводишь, но я все равно не буду спешить. Теперь долой эту рубашку, как тебе ощущение моих рук на спине? Хорошо, да? Я проведу ниже, к штанам. Кстати, у тебя брюки или джинсы? А ремень есть?» Зайзен выругался беззвучно. Нужно было обо всем этом раньше спрашивать, идиот! А еще старший, называется. «Сегодня джинсы и без ремня. И если тебя интересует, какое на мне белье, то сразу скажу — обычные боксеры темно-красного цвета.» По счастью, Кенья не стал это комментировать, даже ни одного смайлика не прислал. Зайзен в нетерпении покликал мышкой по рабочему столу и впервые почувствовал не раздражение, а благодарность за то, что Кенья пишет короткими предложениями и отправляет их одно за другим. «Джинсы без ремня сильно облегчают мою задачу. Я просто расстегну их, и ты поможешь мне их снять. Какая у тебя прекрасная задница! Это же просто обалдеть. Качаешься? Нет, можешь не отвечать. И сам вижу. И вижу, что мои ласки не прошли даром, у тебя уже стоит. Так что я тебя снова поцелую, а рукой приласкаю член прямо через трусы. Ты, конечно, не ожидал, но все-таки очень этого хотел. Подался вперед, наконец обнял меня. А то, сколько можно, стоишь столбом, как будто тебя парень в первый раз к сексу склоняет…» «Стоп, во-первых, действительно первый. А во-вторых, ты-то почему это все еще одетый? Я тут в одних трусах да со стояком, а ты, значит, одетый?» «А ты меня раздень» Зайзен сглотнул. Но отступать уже было некуда. «Что там на тебе хоть надето?» «Футболка обычная, темно-зеленая такая с большой игуаной через всю грудь. Моя любимая. Джинсы и ремень с легкой пряжкой. Трусы боксеры черные, тебе понравится, спорим, они у нас одной марки» «Хорошо. Итак, поднимай руки. Сначала снимем с тебя футболку, игуане на это смотреть не стоит, так что отложим ее куда подальше. С ремнем ты мне должен помочь, сразу честно скажу, я с ними не дружу, да и руки у меня сейчас дрожат. Справились, отлично, теперь снимай джинсы и к моим бросай.» Зайзен отправил сообщение и стал ждать. Вдруг отчаянно захотелось курить — а ведь он бросил еще несколько лет назад, сигарет в доме не держал. Заменить никотин сейчас мог бы алкоголь, но за пивом нужно было вставать и идти к холодильнику, а Кенья ведь наверняка снова сейчас напишет. «Хорошо быть раздетым. Тебе нравится, как я выгляжу? Тело спортсмена. Теперь ты можешь чувствовать, как я к тебе прикасаюсь всем телом. Это приятно. Так что я продолжаю тебя целовать и ласкать твой член через трусы. Или уже пора и от них избавиться. Я не знаю, как далеко можно зайти сегодня, ведь первый раз. Хотя я тебя хочу просто дьявольски. Но для начала можно и так.» Что можно так, Кенья пояснять не стал и замолчал. Прошла бесконечная минута, Зайзен уже собирался спросить, не заснул ли он в самой середине постельной сцены, когда окно сообщений снова моргнуло. «Так что я снимаю к черту эти трусы и беру твой член в руку. Я нежно, как себе. Провожу по нему, немножко сжимаю яички. Если тебе что-то не нравится, ты ведь скажешь? Так что я тебе надрачиваю, а ты дышишь тяжело мне в ухо, и от этого у меня тоже уже камнем стоит. Помоги хоть» И снова необходимо ответить. Зайзен подумал немного, отогнал прочь картинку с Кеньей в одних трусах, который сам кладет его, Зайзена, руку себе на член и улыбается так приглашающе, что зубы сводит от возбуждения. «Я никогда чужой член в руках не держал, не обессудь, парень. Но если делать то же, что делаешь ты, то все получится? Так что я сниму с тебя трусы, помоги мне с этим, а то сложно что-то делать, когда тебе дрочат — и отлично так притом. В общем, хрен с ними, с трусами. Давай я тебе тоже подрочу, как себе прям.» Что еще сказать, Зайзен не знал, к тому же ему вдруг стало отчаянно стыдно. Он представил уже все, что мог представить, и с ужасом, но не без удивления осознал, что у него действительно стоит. Кенья ничего не отвечал. Уютную привычную тишину в комнате нарушал только ровный гул компьютера. Зайзен вздохнул несколько раз — не помогло. С этим стояком можно было сделать только одно. Зайзен расстегнул джинсы, с легким нажимом провел пальцем по ткани. А, какая разница, он уже написал, что делает это — пусть и не с собой, но секс с мужиком по идее был куда хуже онанизма. Зайзен стянул трусы, закрыл глаза и начал двигать рукой. Из головы не выходил образ Кеньи, кажется, Зайзен даже почти слышал его стоны и чувствовал щекочущее кожу дыхание — чуть ниже уха, на шее, где ему больше всего нравилось. Возбуждение накрыло с головой, и Зайзен с тихим выдохом кончил. С минуту он сидел, прислушиваясь к собственным ощущениям. Образ Кеньи все еще был рядом, и в этом было что-то правильное. Потом пришлось вставать и отправляться в ванную, чтобы привести себя в порядок. Вернувшись к компьютеру, Зайзен увидел новое сообщение: «Ну, ты как?» «Спасибо, кончил» «Вот и я тоже. Отлично получилось» Зайзен встал и раскрыл окно, впуская в комнату духоту летней ночи — там, в черноте, не было ни ветерка, воздух как будто забыл, как двигаться. Но вместе с духотой в комнату ворвались ночные звуки: стрекот цикад, нестройный хор лягушек, уханье какой-то птицы. Так было лучше. Зайзен написал: «Мне понравилось» Кенья ответил сразу же: «Мне тоже. Теперь надо по-настоящему» По-настоящему. Зайзен не был уверен, что сможет взглянуть в глаза человеку, с которым занимался сексом по переписке, пусть даже и никогда не признается, что ему действительно понравилось все произошедшее. И что он на самом деле делал. «Наверное. Думаешь, это действительно возможно?» «Ты меня что, плохо знаешь?! Если я чего решил, значит это возможно! Смотри, вот окончательно выздоровею, и сразу к тебе махну.» Зайзен усмехнулся. Да, такое обещание дать было легко, и еще легче согласиться на него. «Хорошо. Договорились. Встретимся, когда ты выздоровеешь». «Обязательно. А щас я спать пойду, чего-то меня вырубает. Спокойной тебе» «Спокойной ночи» Кенья ушел в офлайн. Зайзен с минуту смотрел на окно сообщений, а потом выключил компьютер. По-прежнему сильно хотелось курить, но выходить на улицу не было никакого желания, так что Зайзен просто открыл еще одну банку пива и уселся на пол напротив холодильника. Записку в темноте было не разглядеть — Зайзен выключил весь свет — но со временем глаза привыкли, и можно было видеть ее маленький темный квадрат на гладкой стальной поверхности. И впервые за долгое время Зайзен понял, о чем же эта записка говорит ему. Поднялся рывком, скомкал ее и выбросил. В эту ночь он спал крепко и без сновидений. С Кеньей на следующий день он разговаривал как обычно. Как будто предыдущей ночи никогда не случалось. Второй Ошитари не выиграл гонку, кому-то удалось его обойти — Зайзен не вникал, но Кенья был очень возбужден и весь вечер проговорил только про гонщиков. А через месяц он возник на пороге квартиры Зайзена. В зеленой футболке с игуаной на груди, светлых потертых джинсах и с упаковкой пива в руке. Он неуверенно подгибал правую ногу и был немного бледен, но выглядел в целом почти так же, как на своих лучших фотографиях. Улыбка, по крайней мере, была точно такая же. — А ты, и правда, не урод. Я вот прихватил тут кое-чего. Ну, зайти-то пригласишь? Зайзен рассмеялся и спросил: — Сигареты есть?