Не благодари

Чихун — хороший богатенький сынок. В нём нет присущей этому слою общества алчности и ещё ряда недостатков. Он добр, воспитан и в принципе может считать себя золотым. От Чихо вечно пахнет сигаретами и потом. Он обтирает все стены грязной кожанкой и блюет, сломавшись пополам. Он не знает слова "трезвый" и "адекватный". Весь он напичкан табаком, экстази и дешёвым клубным коньяком. Зико никогда не попросит помощи. Он всё знает и делает самостоятельно. Он противен и ужасен самому себе. Лил проливной дождь. Чихун просто гулял. Он любит такую погоду, чтобы вернувшись домой, ты мог залезть в тёплую ванную и порелаксировать. А вот Чихо такую херню терпеть не может. Ну конечно, когда ты валяешься облёванный на асфальте, а тут ещё и дождь. Не очень-то приятно, ага. Чихо с трудом, с большим трудом, поднимается сначала на четвереньки, царапая руки о мокрый асфальт, а потом сильно шатаясь, тащится куда-нибудь, не важно, куда, главное, чтобы больше не мокнуть. Ему уже не впервой залазить в такие места, в которые обычным людям и не снились, чтобы спасти свою нетрезвую задницу. А тут какой-то богатенький хер с зонтом навстречу. Который добрый, щедрый, басит и Чихун. Чихо чуть ли не наваливается на него своей отравленной тушей, на что слышит только: – Вам чем-то помочь? "Господи, убей меня." – крутится на языке. Но Чихо с трудом этим языком ворочит, да и забыл скорее всего, что такое по-человечески изъясняться. Чихун аккуратно помогает идти, не ругается, держит зонт так, чтобы Чихо не мок. Чихун ведь совсем незнакомец, и Чихо ему — тоже. Зико считал, что вымерли такие. Как динозавры какие. Он готов закричать в голос, зареветь, царапая руки, шею, всё тело. Машины бликуют фарами, сигналят, окатывают водой, а Чихун что-то басит, дёргает Чихо от брызгов и в итоге затаскивает в дом. Там тепло и пахнет вкусно. Чихун просит горничных набрать тёплую ванную. Не для себя, а для Чихо. Родители реагируют на втащенное в дом бренное тело спокойно и даже одобрительно. – Давненько у нас никто не бывал. В ванной так светло, что глаза болят и жарко, что аж дышать трудно. У Чихо голова, словно мешок, она вообще прямо не держится. В глазах бело и плывёт. Его усаживают на край ванной, сильно больно держа за ворот футболки, снимают воняющую старую кожанку, футболку. Чихун держит Чихо за голые плечи. На них синяков россыпи, кости больные, тонкие и острые до жути. – Спасибо... – выдавливает полуживой Чихо. – Да что там. Снимай штаны, трусы и залазь в воду, – Чихун закрывает глаза ладошками и отворачивается. Чихо, как может держится стойко, пытаясь не свалиться и не расшибить себе башку, он всё снимает и перебирается через бортик ванны. Вода повсюду. Кожа губкой всё впитывает, а Чихо становится чуть лучше, скорее даже от заботы. Тут никто не пинает как шавку какую, тут тебя... любят? Чихо был слегка ошарашен, когда ему предлагают тут поселиться. Наркоману-мудаку-алкоголику-У-Чихо? Шутят, небось. Но это очень убедительно. Где-то недели через две Чихо становится более-менее похож на человека. Если бы Чихо спросили бы, готов ли он умереть в благодарность — он бы умер. *** В отношениях как-то всё слишком быстро скатилось до состояния вечной эйфории. Ну, знаете, когда вы вдвоём лезете на крышу, не боясь упасть, чтобы посмотреть на закат, а потом звёзды, укутанные в плед и желательно, в обнимку. – Спасибо, – ещё раз давится Чихо. – Да что там, – басит Чихун.