Некромант

             Его имя Игнар, что из рода полночных сов; люди звали его Уходящим за Рубежи.       И в тавернах шептались, что он позабыл богов и их вечное право на всю человечью жизнь, что он хуже убийцы в несчётные сотни раз, потому что убийцы, хоть грешны, но мёртвых чтут. Некроманту же, видимо, гибель дала приказ и вокруг грудной клетки стянула холодный жгут; некроманту в посмертье – навечно гореть в огне за всю скверну и гнилость, травившую белый свет.       Полыхали костры, только ненависть жгла сильней.       ...а Игнар Уходящий упрямо искал ответ.       Некроманту дорога всегда в тишине и мгле, по гробницам и склепам, вскрывая чужую суть. То, что было и будет, таится в седой золе – и Игнар обещает сквозь зубы: не сметь свернуть. Его мертвенный дар как осколком застрял в груди; лишь владельцу известно, какая за ним цена, и как холодно небо, не ждущее впереди.       И как липкая тень заменяет чертоги сна.       Он сплетает заклятье, обводит изгибы рун, и морозное пламя сочится по нитям вен. Смерть скользит по углам, режет пальцы, как сталью струн, мягко-приторным смрадом стекает по глади стен – маг вдыхает спокойно, привычка берет своё; на счету много лет, как уже не дрожит рука.       Смерть смеется в лицо и заносит над ним копьё.       Цель горит впереди, беспощадна и далека.       ...пусть оскалится ночь, пусть растает во тьме тропа – цель, желанней огня и опасней стальных клеймор, подчиняет себе, не способная уступать...       Цель по имени "жизнь" выжигает в груди клеймо.       Есть известный закон, преступивших не знает мир: некроманты и гибель повенчаны до конца. Их отравленный дар через мёртвый идёт эфир, и они перед смертью не скроют уже лица, их шаги, словно тлен, и их сердце давно молчит, ибо насквозь прогнило от чёрной, как ночь, волшбы.       Но Игнар подбирает упрямо свои ключи, за одним лишь спеша вопросом.       А если бы?..       Смерть страшнее всего, от неё не суметь сбежать.       Только пальцы сплетают привычно узоры чар – что бы ни было вписано древними на скрижаль, можно будет разбить, пока только горит свеча. Сила плавленной ртутью втекает в чужой хребет, в унисон ей сияет, как звёзды, его душа.       Если можно заставить умерших прийти к себе – почему бы тогда не попробовать в-о-с-к-р-е-ш-а-т-ь?       Люди правы в одном – он не верит давно в богов, он давно перестал полагаться на их дары. Некромант, саму Смерть окрестивший своим врагом, знает, как её жала стремительны и остры; вновь и вновь проходя по могильным её следам, знает каждый рубец и отметки её когтей.       Взгляд Игнара бесстрастен, и поступь его тверда.       Его именем где-то пугают отцы детей.       Некроманты – есть тьма, и им выделен круг в аду, и вся вечность ценой тем, кто выбрал потом гореть.       А Игнар Уходящий идёт на свою звезду.       Чтобы смертные люди       забыли       про слово       "смерть".