Ветру на спину

У Саманты новое платье — белое, с розами на рукавах. Она смотрит на себя в зеркало и морщит нос. — Не фея, — со вздохом решает она. Некрасивая. В этом зеркале всё кажется уродливым — узкая трещина пересекает его слева направо, да и платье Саманте слишком велико. — Зато я Вэнди, дядя Майкл. Я в Неверландии! Несмотря на размер, в подаренном платье есть свой плюс: в нем она похожа на девочку из любимой сказки. Жаль, что на Базе хорошего зеркала не найти. Человек, замерший у двери, выпускает в воздух клубок сигаретного дыма. У Джеффри первая, его собственная, машина. Он продал дедушкину, влез в кредит и теперь разъезжает на форде — сером, как его жизнь. Не до ярких цветов, если мама проводит у психиатра большую часть дня, а отец появляется настолько редко, что из памяти успевает стереться его лицо. Зато теперь Джеффри учится в Квантико и готовится стать агентом ФБР. У него есть друзья и девушка, он имеет право надраться в баре и проспать занятия. Он больше не ребенок, и в этом есть свои плюсы. Саманта научилась рисовать котенка. Пока получается не очень хорошо, но у существа на бумаге, по крайней мере, есть усы, лапы, хвост — все атрибуты настоящего кота. Именно такого она заведет, когда подрастет. И покинет Базу. Саманта мечтает стать художником, и теперь у нее есть время, чтобы практиковаться. Джеффри написал свой первый отчет по делу. Получилось сносно, по крайней мере, замдиректора ФБР не смотрит на него, как на желторотого юнца, а вчитывается в вымученные строки и кивает сам себе. Неделю назад Джеффри получил удостоверение и пистолет. Здесь его косноязычие никого не волнует. Если кто-то входит в ее комнату, Саманта замирает. Грузные мужские шаги приносят с собой боль, шаркающая походка медсестры — вкусный обед и новые книги. Но лишь расслышав веселое шуршание кроссовок, она оборачивается и всматривается в дверной проем. Если в гости заглянул Питер Пэн, значит, ее ждет веселый день. Мальчишки! Если ночами Джеффри слышит стук в дверь, он достает из кобуры пистолет. Друзья к нему не ходят, а от врагов можно ждать чего угодно. — Кто это? — спрашивает Джеффри, прижимаясь к стене. Полотно двери слишком тонкое — сомнительная преграда для пули тридцать шестого калибра. — Простите, не вы потеряли котенка? — произносит робкий женский голос. — Он мяучит под дверью. — Я, — врет Джеффри и открывает дверь, чтобы забрать из рук соседки беспрерывно орущего зверька. Саманте кажется, что она потеряла память, потому что прошлого у нее больше нет и единственная константа в ее жизни — мальчик, которого иногда к ней приводит Курильщик. Поиграть. — Я убью тебя, — заявляет Саманта, глядя в светло-карие глаза. Наивные глаза домашнего ребенка, которого наверняка ждет мама, сытный обед и пушистый кот. А он всё пытается научиться летать. — Что я такого сказал? — оправдывается тот, моргая. — Ничего. Он стоит на пороге в клетчатых шортах по колено и серой футболке и прижимает к себе книжку. Снова хочет, чтобы она прочитала сказку. — Так что ж ты орешь тогда, Сэм? — Я не ору. Я говорю, что убью тебя когда-нибудь. Потому что это единственный способ отомстить Курильщику. Она не помнит, что именно чувствует во время тестов. Но чувство это сродни тому, что возникает, когда царапаешь ногтями стекло. Такое запоминается на всю жизнь. Курильщик молчит и ждет… Но не спешит забрать сына, наверное, гадает, решится ли Саманта. Мальчик садится на кровать и болтает ногами. — Ты прочитаешь мне про мальчишек, сбежавших от мамы и папы? Решимость тает. Саманта устраивается на кровати и открывает книгу. «— Я научу тебя. — Летать? — Я тебя научу запрыгивать ветру на спину. И мы тогда полетим вместе!» Ее голос прерывает тихий скрип: это в дверном замке трижды поворачивается ключ. Джеффри мечтает потерять память, потому что воспоминания о детстве приносят только боль. И единственная константа из прошлого, к которой ему хотелось бы вернуться — девочка на военной базе, к которой водил его отец. Ее имени он не помнит. Джеффри зовет ее Вэнди, потому что она любила рассказывать сказки. — Ты готов? — Крайчек смотрит, как на слабака. Уж он-то точно знает, на что они идут, и не думает, что Джеффри справится. А Джеффри вспоминает Неверландию. В детстве никто, кроме Вэнди, не укладывал его спать, не подтыкал одеяло по ночам. Крайчек толкает его в плечо. — Оглох? — Готов, — невпопад бормочет он. Однажды Джеффри решится и спросит отца о ней. Однажды, но не сейчас.

***

— Джефф, — говорит Саманта, когда в один из вечеров они убегают на прогулку по Базе, — я улетаю из Неверландии. Пообещай, что не забудешь меня. — Обещаю. Саманта тянет его к только что выложенной у новых домиков дорожке. Она присаживается на корточки у одной из плит и озирается по сторонам. — Делай, как я, — Саманта прижимает ладонь к еще не успевшему застыть бетону. Джеффри повторяет ее жест, прикладывая руку так, чтобы их пальцы соприкоснулись. Отпечаток ладоней теперь хорошо виден в тусклом свете фонарей. Она выводит свое, потом его имя палочкой и стряхивает следы с белого платья, которое теперь кажется слишком коротким. Бритоголовый охранник светит в их лица фонариком. — Эй! А вы тут что делаете? Живо назад. Они несутся в домик, взявшись за руки и представляя, что совершают побег. Только с военной базы просто так не сбежать. Ключ проворно поворачивается в замке. — Сэм, мы найдем способ сбежать отсюда. — Нам пора взрослеть. Если ты пообещаешь отпустить меня, — Саманта грустно улыбается и смотрит в его глаза, — я подарю тебе наперсток. — Наперсток? — сердце Джеффри припускает галопом, ведь сказку о Питере Пэне он знает наизусть. Он усаживается на край скрипучей кровати, закрывает глаза и замирает, боясь пошевелиться. Мягкие губы Саманты осторожно касаются его губ, и Джеффри кажется, что комната наполняется звоном: это фея Динь-Динь злится, что Питер целуется с другой. Звон становится всё громче, на смену звукам приходит яркий свет. Ладони Саманты накрывают его глаза. Она прижимается ближе, но свет проникает повсюду. — Не открывай глаза. Не открывай. Джеффри не понимает, что происходит. Какая-то сила отбрасывает его на пол. Он, как слепой, шарит руками по воздуху, пытаясь нащупать ее, но Саманты уже нет. Остался только свет. Когда Джеффри приходит в себя, в комнате светло. Кожа пылает, будто он сгорел на солнце, а перед глазами расцветают яркие круги. — Где она?! — отец трясет его за плечи. — Сбежала? — Улетела… — улыбается Джеффри несмело. — Вэнди улетела домой.