Нельзя просто так взять и выйти из игры

      Эльф стоял ко мне лицом. Вдруг вокруг его шеи обвилась змеёй цепь и стянулась на горле. Всё происходило словно в рапиде: вот он смотрит на меня пустыми злобными глазами, а в следующее мгновение голова и тело вара уже отдаляются. Его ноги зависли на какую-то долю секунды перед моим лицом и улетели в след за своим хозяином. Я, заворожённая этим зрелищем, провожала взглядом улетающее тело и не понимала, что происходит. В чувство меня привёл крик Симона.       Simon: Бсое, тупица!       Конечно блесок у меня не было, и вообще, что он тут делает? Танк должен был сидеть на попе ровно рядом с Хеленой. Неужели он волновался за меня и пошёл проверить всё ли в порядке? И почему я — «тупица»? Обидно, но времени возражать нет. Я сорвалась с места и побежала куда глаза глядят. Прочь! Прочь с этого кладбища! По дороге нацепляла на себя мобов. Они, конечно, маленьких лвлов, но больно царапали плечи и голову. Ох уж, эти горгульи. Спина, щёки, руки — всё кровоточило, зудело и ныло, но я не останавливалась и продолжала бежать. Петляя между мобами, только больше их на себя агрила, и парик сзади увеличивался в размерах. Страх нарастал. Справился ли Симон с тем ножом? Или наш вар позвал на кладбище целый клан, чтобы расквитаться с ненавистным Хиро? Если Дарк один, то я даже не сомневаюсь в победе камаэля, но что если...       Только выживи.       Пожалуйста, выживи!       Вот под ногами уже не каменные плиты, а трава. Я уже не знала: отстали ли мобы или продолжали полосовать меня — всё тело горело и разрывалось от боли из-за ссадин и глубоких царапин.       Неожиданно я впереди увидела дерево с раскидистой кроной и нырнула, не раздумывая, под неё, прячась за толстый ствол дерева. Теперь можно отдышаться, привести мысли в порядок и телепортироваться в город. Руки до сих пор тряслись, а нутро сдавливал страх. В реальности мне никогда даже от гопников не приходилось бегать, не то что от убийц. Я никак не могла успокоиться, пытаясь бороться с комком, который подступил к горлу. Неужели сейчас зареву? Нет, надо отвлечься. Не думать о плохом. Только не жалеть себя. Только не жалеть!       «Simon: Ты сдох?»       Моё сердце от неожиданности будто раздалось где-то в горле, пропустило удар, ухнуло куда-то вниз и заколотилось с бешеной силой. Внезапный испуг стал последней каплей, и слёзы брызнули из глаз. Я сползла по стволу, пряча лицо в ладони.       «Simon: Эй! Нубас, ответь уже. Ты живой?!»       В голосе Симона слышалось неподдельное беспокойство. Если первый раз он спросил просто для галочки, то второй вопрос прозвучал с явной тревогой.       «->Simon: Д... да-а... от... отстань».       «Simon: Ого, ты ревёшь что ли? Большие мальчики не плачут, кстати. Или ты всё же малыш? Я, наверно, сотни школяров до слёз довёл на оли. Ну же, не молчи, поведай папочке, что тебя напугало?».       В голосе Симона слышался нескрываемый сарказм и насмешка. Лучше бы не отвечала, пока не успокоюсь. Грёбаные стереотипы. Почему если ты парень и тебе так страшно, что ты не можешь сдерживать слёз, то это сразу вызывает смех? Разве мы все не одинаково чувствуем и переживаем? Да, безусловно, кто-то более чувственный, а кто-то менее, но почему общество навязывает нам с детства, как нужно себя вести мальчикам, а как девочкам? Разве это справедливо? Разве это свобода? По-моему нас с детства приучают жить в клетках, которые мы с радостью строим вокруг себя. Почему ты копаешься в грязи? Ты же девочка! Тебя ударила Катя? Не плачь и не давай сдачу, ты же мальчик! Честно было бы сказать Кате, что никого бить нельзя и лишить сладкого. А мальчику дать в волю пореветь и погладить по голове. Не потому что он принадлежит к какому-то полу, а потому, что он, как и все, хочет сочувствия и справедливости. Боже, это невыносимо: быть не таким в мире царящих «вы должны». Мало того, что я лишена привычного тела, так теперь ещё и окунулась с головой «ревёшь — не мужик». Симон отвратителен. А я ещё и волновалась за его жизнь, да он всех переживёт и станцует на могилах. От гадких мыслей слёзы будто не собирались заканчиваться — становилось всё жальче и жальче себя, и я уже взахлёб, не сдерживаясь, выла, просясь на ручки к маме.       «Simon: Пати прими, алё! Ты слушаешь меня вообще? Я в городе, Хелена со склада рыбу вытащила, сейчас в Раскалённых Топях на камнях её жарит. По карте найдёшь, если нажмешь принять группу. Принять группу. Давай. Ткни кнопочку, ребёнок».       Я приняла пати и увидела, что кроме меня и танка в группе никого нет. В голову пришло осознание, что Симон наврал, дабы разузнать моё местоположение и придти поглумиться. Изо рта вырвался судорожный всхлип, и вой обиженного детсадовца зашёл на второй круг, — я вышла из группы.       «->Simon: Урод! Ненавижу! Лучше бы тебя вар убил! Ненавижу! Ненавижу!»       «Simon: Ты что несёшь? С ума сошёл? Тебя не учили благодарить хороших парней, спасающих твою жалкую шкуру? Я ведь тоже обидеться могу. А знаешь, что бывает с теми, на кого я обижен? Ответишь? Нет? Молчишь. Хорошо, тогда я отвечу. Ничего не бывает. Понятия не имею, что с ними происходит. Для меня они теряют свой смысл, становясь дыркой от бублика. Что я тебе сделал? С момента, как я стал твоим наставником, я разве хоть раз обманул тебя? Может, подставил? -_-ть, что не так? Ну, посмеялся я немного над слёзками, разве это повод желать мне смерти? После того, как я спас тебя? М? Может, я кинул пати тебе первому, а ты сделал сам какие-то выводы, отказался от группы и сбежал. Клоун...»       Я не ожидала от героя осмысленной речи, возможно, поэтому настолько удивилась, что даже рыдания прекратились, сменившись на громкие всхлипы.       «->Simon: Не сбежал. Я на том же месте. Мне плевать на тебя».       «Simon: Вот и отлично, потому что я уже здесь. Привет».       Я подняла глаза: ко мне подошёл камаэль и остановился в шаге, склонив голову набок. Он обманул меня. Обманул, а я поверила. Поверила во всю его болтовню, которой он заговаривал мне зубы, пока шёл сюда. Какой же... Ну почему я такая доверчивая неудачница? Почему оказалась в этом чёртовом мире, с этой пародией на человека? Почему только что не сдохла от вара?       Опять слёзы.       Кам сел рядом и протянул ко мне руку, слегка приобняв. Я вздрогнула от его прикосновения и резко замолкла, слушая как он тяжело дышит. Он торопился сюда? Ко мне? Неровная поверхность тяжёлых перчаток танка больно давила на кожу через тонкую ткань робы, но я молчала: он считает меня парнем, а мужики, должно быть, ведут себя тихо в таких ситуациях. А что они делают, когда их обнимает другой мужик?       Я склонила голову к плечу Героя и, немного поёрзав, в итоге умастила её на его груди. Руки нежно обвили камаэля вокруг талии, и я сладко зарылась носом в его холодный и колючий доспех. Вот бы избавиться от него. Наверно, под ним танк тёплый и приятный. Но Симон был явно против насколько тесного контакта: он резко оттолкнул меня от себя и вскочил на ноги. В его глазах загорелся гневный огонь, а пальцы сжали рукоять сияющего меча.       «Simon: Ты понимаешь, что от меня тебе хватит одного удара? Какого чёрта ты творишь? Не нужно меня приписывать к своей лиге, если я проявил сочувствие. Ещё раз, и ты минуты не проживёшь. Усёк, дебил?».       И как после этого мне реагировать? Разрыдаться или умилиться, что он сочувствует? Он умеет проявлять эмоции? А что если он не такой моральный урод, каким я себе его представляю? Хотя гомофобия, определённо, откуда-то из уродств берёт начало. А что если он просто боится? Боится, что тот поцелуй не был настолько уж плох, как должен был ему показаться.       «->Simon: Извини, я не знаю, как себя вести с тобой. Я думал, ты пришёл посмеяться надо мной. Не ожидал, что ты не станешь издеваться».       Симон ещё некоторое время недоверчиво смотрел на меня. Потом снова сел рядом и опёрся спиной на дерево, засунув в рот соломинку.       «Simon: Да нет, я в жизни не такой уж и козёл. В игре как-то само собой получается, понимаешь? Вроде бы не хочу никого обижать, а потом увижу, как кто-то ракует, и слово за слово... Смешно, да? А сейчас, когда мы состоим из пикселей, у меня совсем башню рвёт. В реале... м-м... брат семилетний один остался. Думаю постоянно об этом, и нервы сдают».       У него есть тот, за кого он волнуется. Похоже, что красноглазый не аморальный упырь-уголовник, а всего лишь немного двинутый старший братик. Хотя он будто бы и не хотел это признавать. Я повернула голову к камаэлю и по-новой взглянула на самое ненавистное существо на сервере. Он уже не казался мне настолько враждебным, как несколько минут назад. Безусловно, в его взгляде по-прежнему осталось нечто хищное, но теперь я уже не ждала, что он готов меня растерзать в любую секунду. Танк явно заметил, что я его внимательно изучаю и ощупываю взглядом, от чего он неловко взъерошил волосы и опустил голову со слегка порозовевшими щеками.       «->Simon: А родители где?»       Кам изменился в лице: растерянность мгновенно улетучилась, глаза помрачнели, под ними появились тёмные тени, а вена на виске запульсировала. Похоже, тема была не из приятных.       «Simon: Нет у нас предков. Мать... мама... она... она оставила нас и уехала в другое место. Надеюсь, она счастлива теперь. А отец любил её, наверно, иначе я не могу объяснить его приступы ревности и ярости. Бухал он много, в нас будто врагов вечно видел. Я, однажды, пытался ему объяснить насколько мог. Мол, мы с братом дети его, нуждаемся в нём, не хватает любви там... родительской. Но он мне леща за это отвесил и за дверь вышвырнул, словно я хлам ненужный. Вот и поговорили. А два года назад... два года назад... да сдох он, короче. Не хочу говорить об этом».       Симон отвернулся. Я заметила, как он надавил большим и указательным пальцем себе на глаза, а после, с силой их вытер. Он пытался казаться сильным, тем самым стереотипным парнем, которые не плачут. Тяжело, должно быть, сдерживать слёзы, когда тебя рвёт изнутри. Но я не собиралась рассказывать ему, что лучше отдаться эмоциям и выплеснуть всё. Наверняка он меня пошлёт куда подальше с этой участливостью. Так что я не стала лезть с обниманиями и поглаживаниями по голове, хотя очень хотелось.       «->Simon: Мне жаль, я даже подумать не мог, что у такого как ты, может быть... ну это…»       «Simon: Что? Неблагополучная семья? Мы не выбираем у кого родиться. Сейчас у меня всё неплохо. Ну или более-менее. На хавку и инет хватает. Я на программиста доучиваюсь, на сайтах подрабатываю. Всё в донат сливаю. Лол. Хорошо, что хата от родителей досталась, а то было бы совсем туго. А ты как? Тебе лет-то хоть сколько? Пятнадцать есть?»       Теперь понятно, почему он решил пожалеть меня. Небось, отцовские чувства к малолетке проснулись. Или увидел во мне братишку своего, решил пригреть под крылом. Под крылом... ну и каламбур же. А я уж было решила, что он испытывает ко мне симпатию, но боится этого. Какая дура.       «->Simon: Я говорил уже, что мне двадцать один».       «Simon: Серьёзно? Я думал, ты гонишь. Ты странно себя ведёшь. Нежный слишком и чувствительный, словно... из этих самых. Без обид».       «->Simon: Никакой я не чувствительный! Это ты сухарь. Мне тяжело привыкнуть к мысли, что я должен сражаться с кем-то. Никогда не приходилось бороться за своё существование. Тебе самому сколько?»       «Simon: Двадцать три, через четыре месяца двадцать четыре будет. Кстати, ты не подумай чего, просто интересно. Не злись, окей?»       Кам выплюнул изрядно изжеванную соломинку и, ухмыльнувшись, прищурил глаза.       «->Simon: Ну? Хватит ёрзать, говори уже».       «Simon: Ну-у... ты никак не отреагировал, когда я сказал, что ты из этих. Тебя возмутили слова про чувствительность, но не про ориентацию. Могу считать это ответом? Хотя стоп. Ладно, ничего не говори. Не знаю для чего я вообще решил это узнать».       Я удивлённо приподняла бровь, видя, как камаэль занервничал и покраснел. Но что ему ответить сама и понятия не имела. На данный момент он прав, я в мужском теле, но всё ещё нахожу парней привлекательными. Получается, что я — гей. А ещё, из-за этого чёртового разговора, стала питать симпатию к Симону. Не из-за экзотической внешности камаэля, а потому, что он оказался чутким, добрым, целеустремлённым парнем, которому очень не повезло в жизни. Правду говорят, девушки влюбляются в парней, когда те проявляют свои слабости. Пока он рассказывал о своей жизни, мне хотелось его обнять, утопить в ласке и заботе, которые он не получал от родителей. Я посмотрела в алые, уставшие глаза и как-то уж слишком легко отдалась вспыхнувшим эмоциям. Я потянулась к Герою и прижала его к дереву, а он недоумённо уставился на меня.       «Simon: Что? Я тебя разозлил? Ты прав, это совсем не моё дело».       Я не стала отвечать на вопрос, а прижалась своими губами к его. Сквозь слегка приоткрытые веки увидела, как медленно расширились глаза Симона. Но я ничего не могла с собой поделать, ошибка уже свершилась, так дайте мне ей насладиться. Я обняла танка за шею и сжала пальцами волосы, не позволяя ему отстраниться. Немного осмелев, я перекинула через него свою ногу, оказавшись верхом и, прикрыв глаза, ощутила своим языком язык Симона — влажный, мягкий и скользкий. Он пытался вытолкнуть мой из своего рта, что возбуждало ещё больше. Мне хотелось, чтобы он не просто слабо упирался в мою грудь руками, будто корча из себя недотрогу, а как-то тоже проявлял инициативу. Например, подхватил бы меня, толкнул в душистую траву и целовал бы до потери сознания. Но, похоже, Симон находился сейчас примерно в том же ступоре, что и я, когда встретила вара на пути.       К несчастью, его сознание вернулось. Кам отшвырнул меня, как какую-то грязную тряпку, вскочил на ноги и с презрением уставился сверху вниз. В этот момент мне стало жаль всех геев мира. Вот так влюбишься в парня, а он на тебя, как на отброс смотрит.       «Simon: Ты соображаешь, что творишь? Я разве давал согласие на это? Я тебя первый раз простил из-за твоего нытья, что это случайность! Или сейчас для тебя тоже случайность? Я не заднеприводный, усёк? Ты в клубах со своей голубой туснёй так развлекайся, а ко мне даже не суйся. Или ты решил, что раз я тебя сразу не прихлопнул, то есть шанс подсадить меня голубой вагон? Если я не треплюсь на каждом углу о своих сексуальных победах с женщинами, это ещё не значит, что я утешаюсь в голубятне. Ты конченый псих, если думал, что между нами что-то возможно! Просто убожество! Найди кого-то из своего круга! Ок, да?».       Слова полоснули острым ножом по сердцу. Знал бы он, что внутри этого тела находится девушка. Хотя какое это имеет значение? Сейчас я парень. И я — гей. Господи, чувствовать нечто к человеку и видеть в его взгляде презрение — убивает. Меня ни разу не отшивали. Да и с чего отшивать, если я никогда не проявляла инициативу. А тут первый раз поддалась вспыхнувшим чувствам, и меня отшвырнули прочь настолько грязно и грубо, что хоть иди и петлю намыливай. Только бы снова не разреветься.       «->Simon: Извини, я больше никогда не подойду к тебе и не заговорю. Постараюсь не попадаться даже на глаза. Это была самая большая ошибка в моей жизни».       Симон повернулся ко мне спиной и с презрением сплюнул под ноги.       «Simon: Телепортируйся в город, видеть тебя противно рядом».       Видимо, на этом мои воздушные замки, которые я только начала строить — лопнули. Ну ничего. Переживу. Тем более, будь я собой, то он бы от души поглумился над своим недругом. Даже бы не рассказал того, что я услышала будучи парнем. Хотя в этом случае всё осталось бы на своих местах: я для него — раздражающий нубас, не желающий признавать свою никчёмность, а он для меня — последний мудило. С этим жить определённо проще, чем с грузом «мальчики не должны быть вместе, уходи, фу-фу-фу».       Я не хотела никому рассказывать свой маленький секрет, но мне было настолько хреново, что просто казалось необходимым с кем-то поделиться. И уже стоя в городе, пришла в голову мысль, что мне нужно найти брата и всё ему рассказать. Совершено забыв сменить пм голосовой командой, я чётко протараторила.       «->Simon: Это Rain, кинь пати, я сейчас подойду».       «Simon: Что ты только что сказал?»