Талигойская балда

Жил-был Эрнани Ракан, Царь всем запечным усатым жукам. Пошел царь вдоль Данара Посмотреть кой-какого товара. Навстречу — Рамиро Алвá С похмелья ноги переставляет едва. «Что, государь, так рано поднялся? Чего ты взыскался?» Эрнани в ответ: «Нужен мне работник: Маршал, толмач и законник. А где найти мне такого Служителя не слишком дорогого?» Рамиро говорит: «Буду служить тебе славно, Усердно и очень исправно, В год за три щипка тебя за усищи, Пить же мне давай «Чёрной кровищи». Призадумался Ракан, Не верит, что обошлось без подлян. Щип щипку ведь розь. Да понадеялся он, как всегда, на авось. Царь говорит Алве: «Ладно. Не будет нам обоим накладно. Поживи-ка у меня в Кабитэле, Окажи своё усердие на деле». Живет Рамиро в раканьем доме, С фрейлинами блудит, аки в Содоме, Ест за четверых, Работает за восьмерых: С любой дамой на балу попляшет, Носами бунтовщиков мостовую вспашет, Баллисты зарядит, коням фуража закупит, За кости с Аланом сядет — как липку его облупит. Царица Алвой не нахвалится, Царевна об Алве лишь и печалится, Царевич зовет его тятей: В седло посадит, нянчится с дитятей. Только царь один Алву не любит, Никогда его не приголубит. О расплате думает частенько: Время идет, и срок уж близенько. Эрнани не ест, не пьёт, ночи не спит: Ус у него заранее трещит. Вот он маршалу Придду признаётся: «Так и так: что делать остаётся?» Ум у Спрута догадлив, На всякие хитрости повадлив. Маршал говорит: «Знаю средство, Как удалить от нас такое бедство: Закажи Алве службу, чтоб стало ему невмочь; А требуй, чтоб он её исполнил точь-в-точь. Тем ты и ус от расправы избавишь И Рамиро без расплаты отправишь». Стало на сердце царя веселее, Начал он глядеть на Алву посмелее. Вот он кричит: «Поди-ка сюдой, Верный мой слуга вороной! Слушай: обязались в Марагоне Целый Круг платить оброк моей короне; Лучшего б не надобно дохода, Да есть с них недоимки за три года. Как напьёшься ты своей «Крови», Собери с бунтовщиков оброк мне снова». Алва, с царём понапрасну не споря, Пошел себе на северное взгорье; Там стал он вкруг замка кружить Да дурным голосом в окна вопить. Выходит к нему Франциск Оллар: «Чего, пернатый, орешь, как на пожар?» — «Да вот хочу твой афедрон клейморой мо́рщить, Твоё байстрючее племя корчить». Фрэнка старого взяла тут унылость. «Скажи, за что такая немилость?» — «Как за что? Вы не платите оброка, Не помните положенного срока; Вот ужо будет нам потеха, Вам, собакам, великая помеха». — «Рамиро, погоди ты драть с нас шкуру! Оброк Эрнани с нас требует сдуру. Погоди, вышлю к тебе Мануила». Алва мыслит: «С нами Создателева сила!» Вынырнул подосланный «фламинго», Как заныл — аж в челюстях заломило: «Здравствуй, друг вороной! Оброк-то тебе надобен какой? Об оброке век мы не слыхали, Не было байстрюкам такой печали. Но, так и быть — возьми, да с уговору, С государева Францискова приговору — Чтобы впредь не было никому горя: Кто скорее из нас обежит Саграннское нагорье, Тот и бери себе полный оброк, Между тем там приготовят мешок». Засмеялся Ворон лукаво: «Что ты это выдумал, право? Где тебе тягаться со мною, Со мною, с Рамиро Алвою? Экого послали супостата! Подожди-ка моего меньшего брата». Пошел Рамиро в ближний кишлак, Двух козликов то ли купил, то ли взял за так. К замку опять он приходит, У замка Мануила находит. Держит Алва за рога одного козла: «Будет ужо царская персона весела! Ты, поварёнок, еще молоденек, Со мною тягаться слабенек; Это было б лишь времени трата. Обгони-ка сперва моего брата. Раз, два, три! догоняй-ка!» Пустились козлик и Манрик: Мануил по варастийскому простору, А козлик в кишлак, да до дому. Вот, горы кругом обежавши, Высунув язык, моську поднявши, Прибежал Манрик задыхаясь, Весь мокрёшенек, лапкой утираясь, Мысля: дело с Рамиро сладит. Глядь — а Алва братца гладит, Приговаривая: «Братец мой любимый, Устал, бедняжка! нá капустки, родимый». Манрик оторопел, Хвостик поджал, совсем присмирел, На братца поглядывает боком. «Погоди, — говорит, — схожу за оброком». Пошел к Оллару, говорит: «Песец! Загонял меня Ворон вконец!» Старый Фрэнк стал тут думать думу. А Рамиро наделал такого шуму, Что закатное небо смутилось И знамениями так и расходилось. Вылез Мануил: «Полно, воронок, Вышлем тебе весь оброк — Только слушай. Видишь ты палку эту? Выбери себе любимую мету. Кто далее палку бросит, Тот пускай и оброк уносит. Что ж ты? вывихнуть ручки обидно? Чего ты ждешь?» — «Пока Гальтару станет видно: Зашвырну до Лабиринта твою палку, Да и начну с изначальными тварями свалку». Испугался Манрик да к Оллару, Рассказывать, как задал Алва жару, А Рамиро под окнами опять шумит Да байстрюку клейморой грозит. Вылез опять Манрик: «Что ты хлопочешь? Будет тебе оброк, коли захочешь…» — «Нет, — говорит Алвá, — Условий твоих было два, На этот раз сам назначу, Задам тебе, пархатый, задачу. Посмотрим, какова у тебе сила: Видишь, там пегая кобыла? Кобылу оседлай-ка ты, Да в штаны не напруди хоть полверсты; Объездишь кобылу, оброк уж твой; Не объездишь кобылы, ан будет он мой». Рыжий прохвост Пошёл на погост, Поднатужился, Поднапружился, Залез на кобылу, два шенкеля дал, На третьем упал, ножки вверх задрал. Алва ему: «Рыжий ты бес, Куда ж ты за нами полез? И два шага-то снести не смог — Ты поди пока, застирай промеж ног!» Сел Рамиро на кобылу верхом Да версту проскакал, так что пыль столбом. Испугался Мануил, да к Оллару Рассказывать, как снова дал Ворон жару. Делать нечего — собрали полный оброк Да на Рамиро взвалили мешок. Идет Алва, покрякивает, Ракан, завидя его, вскакивает, За маршала Придда прячется, Со страху корячится. Алва его тут отыскал, Отдал оброк, платы требовать стал. Царь белугой ревёт, Выставил усы вперёд: С первого щипка Прыгнул царь до потолка; Со второго щипка Лишился царь языка; А с третьего щипка Стащили с трона старика. А Алва на Октавии женился И от ней втихаря в зюзю упился.