Гость с того света

      Эта история произошла со мной в юности. Лишь одно воспоминание о ней будоражит память, будто всё случилось относительно недавно. Позвольте мне начать издалека, ведь так проще понять ситуацию в целом.       В одно прекрасное воскресное утро ноября солнце ворвалось сквозь плотно запахнутые шторы. Прямой луч света падал на середину комнаты. Его нестерпимое сияние коснулось моих плотно закрытых глаз. Ужасно так просыпаться — только размыкаешь веки, а в глазах это слепящее свечение. Как будто через зрение проникают инородные вибрации, и злобные инопланетяне собираются проводить над тобой опыты. Сейчас во мне говорит ярый фанат «Секретных материалов», но ассоциации даже спустя много лет остаются неизменными. Возможно, я испорчу романтическое описание утра, но пробуждение по сей день мне дается тяжело. Родителей дома не было. Значит, можно было уничтожать здоровье на кухне сколько душа пожелает. Курение стало одним из неотъемлемых ритуалов моей подростковой жизни. Возможно, виновата наследственность — отец дымил как паровоз, особенно после ссор с мамой, которые случались всё чаще в последнее время. Брак моих родителей трещал по швам. Иногда казалось, что они настолько заняты выяснением отношений, что совсем не замечают, где я в этот момент нахожусь. Только моё внезапное появление в самом эпицентре скандала могло их успокоить. Они вдвоём, как сговорившись, делали вид, что всё в порядке. Вели себя как ни в чём не бывало: спрашивали про школу, про то, как продвигаются внеклассные занятия. Родители интересовались моей жизнью. Возможно, они не хотели травмировать единственного сына, но я-то знал всю правду. Благополучие семьи дышало на ладан. Маме не нравилось, что отец постоянно в разъездах и редко бывает дома. Лёжа в своей комнате и прислушиваясь к тому, о чем они говорят, я часто слышал слово «развод». Для меня это слово стало синонимом краха всего, во что я верил. В свою образцовую семью в том числе. В такие моменты мне просто хотелось провалиться сквозь землю.       Каникулы закончились, и это значило, что мне предстояло идти в школу. От воспоминаний о ней стало уныло на душе, как будто сразу целый выводок котов заскреб по стеклу. Я мечтал скорее закончить её и уйти в колледж. По рассказам моей многочисленной родни, порядки там были куда менее суровыми и более здоровый климат в целом. Меня радовала сама мысль о том, что там не было зашкаливающего количества уродов, с которыми волей-неволей приходится вместе учиться, нет учителей, утверждающих, что носить парню длинные волосы в школе — это аморально. Однажды я пришел на урок в футболке «Black Sabbath». Позже на школьном педсовете меня назвали дьяволопоклонником. Дома мама пыталась отнять эту футболку, но тут вмешался отец и поругался с ней, потому что она принадлежала ему, а я только взял её поносить на время. Забавная вышла ситуация. Бесить учителей порой было очень весело, особенно радовали угрозы отловить меня в коридоре и подстричь. Отец на рассказы о безумствах в моей школе смеялся от души, чем вызывал праведное мамино негодование. В классе я ни с кем особо не дружил, но благодаря различным выходкам меня не дразнили, несмотря на нетипичный для школы вид. Но далеко не всё было так замечательно. Компания из старших классов, состоящая из второгодника и его прихвостней, тупоумных громил, доставляла мне много неприятностей. Я их безумно раздражал своей эксцентричностью, поэтому выслеживать меня после школы и бить впятером — это было абсолютно нормальным явлением. Особенно учитывая то, что я был младше и физически слабей. Во время экзекуций я старался молчать. Ну что я мог сделать один против пятерых? Иногда мне удавалось от них убежать, хотя это не всегда срабатывало. Ещё одним любимым развлечением ненавистной шайки было подвешивание меня за трусы в школьной раздевалке после физкультуры. Очень спасало то, что родители работали допоздна и следить за состоянием синяков на моем теле было некому. Я не хотел выглядеть слабым. Поэтому не рассказывал о происходящем никому, даже отцу, несмотря на то, что он был единственным человеком, кто понимал меня. «Скоро это пройдет» — убеждал я себя. Нужно было набраться терпения и подождать.       Интерес к музыке проявился у меня в раннем возрасте, когда я слушал записи, которые в юности собирал отец. Видя увлечённость единственного сына, родители посовещались и решили отправить меня в музыкальную школу. Учиться играть мне предстояло на скрипке. Сначала было очень сложно — инструмент был достаточно капризным. Но, несмотря на то, что я не ожидал такого поворота судьбы, с ним все-таки удалось подружиться. От былых сомнений не осталось и следа. В итоге, часть моей души сроднилась со скрипкой на целых семь лет моей жизни. Мама тайком лелеяла надежду, что я захочу продолжить обучение, но я в своих честолюбивых мечтах себя скрипачом не видел. Став постарше, я увлекся творчеством групп «Black Sabbath», «Twisted sister» и «Kiss», а потом загорелся идеей создать собственную группу, в которой хотел быть гитаристом. Родителям об этом не говорил, поэтому на все расспросы отвечал, что просто хочу попробовать играть на чем-то ещё, кроме скрипки. Отец наверняка одобрил бы мою идею, а вот мама… За её реакцию было боязно. Поэтому я не говорил никому правды, учась играть самостоятельно. Хотелось бы отметить, что это далось намного тяжелее, чем занятия на скрипке. И союзников у меня не было, так же как и друзей. Поэтому заветной мечтой было окончание школы и последующий отъезд в колледж, где царила не такая строгая атмосфера, как у меня в старших классах. Жить предстояло у моего дяди — старшего брата отца. Они с отцом в молодости играли в группе. Их гараж, в котором кипел творческий процесс по созданию рок-композиций, так и стоял нетронутый. К тому же, насколько мне было известно по рассказам дяди, в колледже было много фанатов рок-музыки, которых никто из преподавателей не грозился подстричь. Я ждал окончания школы и клялся самому себе, что выдержу всё, чтобы добиться того, чего так страстно желаю.       Первый учебный день после каникул не принёс ничего хорошего. Этого и стоило ожидать. Идя из школы домой, я решил пойти более длинным путем, который шел прямо за школой, в надежде на то, что эти козлы курят на пустыре — он находился в противоположном направлении, и там компания выродков часто собиралась. К сожалению, благим намерениям не суждено было сбыться. Их заводила, второгодник со стажем, пытался стянуть с меня штаны, желая проверить, какого я пола. Конечно, ведь с длинными волосами только девицы ходят. Даже в наше время этот мерзкий стереотип имеет место быть, а во времена моей молодости он был ещё более популярен. Правда, сейчас я особо зазнавшихся могу успокоить, приложив к аргументам ещё и сильный тычок в нос, но тогда… Тогда я был тощим подростком, еле-еле защищавшим себя.       Ранее эти монголоиды довольствовались только издевками, обидными прозвищами, пинками, толчками и ритуальным подвешиванием на физкультуре. В тот злополучный день и этого всего показалось мало. Не желая ощутить такое унижение, я изо всех сил двинул громиле (не хочу называть его мерзкое имя) в глаз. Очень удачно получилось. Он завыл как раненый зверь, его дружки подскочили к нему. Убежать я не успел. Один ублюдок врезал мне в нос, а затем в голову. Удар был настолько мощным, что я потерял сознание. Дальше была лишь одна пустота. Потом за ней я услышал смех. Когда я окончательно пришел в себя, то сразу увидел перед глазами нечто ужасное. Надо мной стояла толпа. Все буквально загибались от смеха. Я лежал на земле без штанов и с разбитым носом. Кровь испачкала руки и всю нижнюю часть лица. Даже во рту был ощутим её мерзкий соленый привкус. Злорадный смех так и звенел у меня в ушах. − Ну что, получил, уродец? − Вставай, мудила! − Сраный пидор, какие у него облегающие трусишки! − Волосатый долбоёб! Натянув штаны, которые лежали недалеко от меня, я пустился наутек через толпу.       Так получилось, что путь мой пролегал как ход конем — буквой «Г». Сначала нужно было двигаться прямо, никуда не сворачивая, потом повернуть направо и после этого ещё пройти расстояние в несколько метров. Я задыхался от быстрого бега, а живот начал болеть от напряжения. На улице царила пустота. Это было хорошо и плохо в одно и то же время — меня никто не видел, но и никто не мог помочь. Казалось, что все жители города находятся в той отвратительной рыгающей и ржущей толпе и дружно потешаются над моим несчастьем. Солнце для ноября палило нещадно. Бежать из-за возникшего внезапно головокружения не представлялось возможным. Мокрый от крови и пота, я перешёл на медленный шаг. Солнце, будто сжалившись, скрылось за тучами, и стало прохладнее. В лицо подул ветерок. Убедившись, что меня никто не преследует, я остановился отдышаться.       Сначала непонятно было, где я нахожусь, из-за того, что к горлу подкатила тошнота. Архитектура шестиэтажного здания, открывшаяся моему взору, была симметричной и четкой, как в классическую эпоху. Когда-то давно оно было жёлтым, с двумя белыми колоннами впереди и с вычурными узорами вокруг окон. Но следы былого величия почти померкли. Стекла в окнах все были выбиты, мраморная отделка местами отвалилась и посерела от времени, так же, как и колонны. Входной двери не было, вместо нее посреди здания зиял пустой проем. Свой первозданный цвет данное сооружение не сохранило, став грязно-желтым. Оно стояло в окружении многовековых дубов, один из которых рухнул прямо у входа в здание. История этого покинутого сооружения была мне немного знакома. Как ни странно, местная молодёжь старалась обходить его стороной. Будто что-то отталкивало их оттуда. Ещё до моего рождения здесь хотели построить театр. Но строительство внезапно прекратили по неизвестной причине, и помещение так и осталось заброшенным. Я раньше видел это здание, но никогда в него не заходил — слишком уж ветхим оно казалось, да и тусовались там наркоманы и прочее отребье. В тот день меры предосторожности потеряли свою былую значимость. Обойдя упавший возле входа дуб, я зашел внутрь. Скорее всего, рабочие сделали только само здание и его фасад, так как внутри не было никакой отделки. Кроме разбитого стекла и мусора, на бетонном полу ничего не было. Увидев в противоположном конце стены грубо вытесанную лестницу, я поднялся, дошел до самого последнего этажа и нашел дверь, ведущую на крышу, настежь открытой.       Очутившись наверху, я уставился на открывшийся передо мной вид на небо, затянутое серыми тучами. Потом посмотрел вниз и вспомнил всё, что произошло со мной. Слёзы невольно полились из глаз. Все, что давало силы жить и надеяться, будто испарилось. Внутри лопнул тугой обруч, сдавливающий грудь. Все мелкие радости, помогающие держаться на плаву, разом покинули меня. Мечты казались навсегда погребенными под грузом позора и унижения. «Как мне теперь жить, когда каждый, кого я встречу завтра, будет смеяться мне в лицо? А когда об этом узнают родители? Что делать?» Я ощущал себя идиотом, который считал, что предназначен для чего-то особенного, а на деле оказался слабаком — избитым и раздавленным. «Надо покончить со всем этим. Просто шагнуть вниз, и всё». Меня одолела мрачная решимость. Я подошел к самому краю крыши. Опять посмотрел вниз. Я уже закрыл глаза и собирался шагнуть вниз, как вдруг ощутил на своем плече чью-то руку.       Вздрогнув, я повернулся. Передо мной стоял парень странного вида. Он был очень высок ростом, худой и почти полностью замотан во что-то чёрное, похожее на робу. Длинные, спутанные волосы клоками спадали ему на лоб, поэтому было трудно разглядеть его лицо. Я обратил внимание на его руку. Она была широкой, с длинными пальцами и острым, сильно отросшим ногтем на мизинце. Вены синели сквозь бледную кожу, будто реки на фоне белеющего снега. У него был тихий, похожий на шелест голос, поэтому я едва понимал, о чем он говорит. − Не делай этого, мальчик… Я стоял возле него, испуганный, рассеянный, но по-прежнему настроенный на то, чтобы наложить на себя руки. − Ты кто такой и откуда здесь взялся? Какое тебе до меня дело? Ты следил за мной? Он издал дребезжащий смешок. Мне стало как-то не по себе. − Это неважно. То, что ты собираешься делать, погубит твою душу. Это необратимо, понимаешь? Пытаясь собраться с духом, я ответил: − Знаешь, мне на самом деле плевать, кто ты. Хочу покончить со всем этим, не мешай. − Я тебя понимаю. Сам однажды так поступил. Я могу тебе это показать. Я молча уставился на него. Парень подошел поближе. Его походка была неровной, движения казались неестественными, будто он еле-еле волочит ноги. − Мне было очень плохо. Я покончил с собой, стоя на том же самом месте, где сейчас стоишь ты. − Мужик, ты что, прикалываешься? Какое тебе дело, буду я жить или нет? Он тихо засмеялся. − Чего ты хочешь добиться тем, что перестанешь жить? Пойми, я сделал то же самое. Ничего хорошего. − Тогда почему ты сейчас стоишь передо мной, раз ты уже пытался покончить с собой? Не получилось? Парень покачал головой. − Ты меня не понял. Я покажу тебе, как… − Что ты пытаешься сказать? − Я покажу тебе такое, чего ты не забудешь никогда. − Да ты псих, чего ты от меня хочешь? Внезапно странный парень подошел к самому краю и шагнул вниз. Я видел, как тело упало на асфальт, неуклюже распластавшись внизу. Сказать, что я был в шоке − это значит не сказать ничего. − Эй! Весь дрожа, я побежал вниз. «Что за чертовщина? Этот сумасшедший убил себя сам!» Мысль о том, что пять минут назад на его месте мог оказаться я, приобрела реальные очертания. Он стоял рядом со мной только что и вдруг упал прямо на бетонную кладь внизу. Наконец-то я осознал весь ужас своего положения. Стало ясно, что он имел в виду под фразой: «Я покажу тебе, как…». Вместо него там мог лежать я. Парень лежал вниз головой, раскинув руки. В таком положении он напоминал неуклюжую тряпичную куклу. Когда я спустился, то мне на секунду показалось, что багровая лужа крови отходила от его головы. Там было ещё что-то красное. На это я смотреть не решился, поэтому трясущимися руками достал телефон из кармана и набрал номер скорой. Вдруг услышал стон.Тело мертвого парня пошевелилось. Нужно было бежать, но ноги будто приросли к земле. Тот, кого я считал умершим, поднял голову. Часть его головы, соприкоснувшаяся с асфальтом, превратилась в кровавое месиво. Его единственный глаз сверкнул из-под ниспадавших на лицо окровавленных волос и уставился прямо на меня. − Если поступишь так же − назад уже не вернешься. Белёсый, без зрачка глаз продолжал смотреть на меня. Голос походил на сиплое рычание. Я затряс головой, чувствуя, что вот-вот потеряю сознание. − Цени свою жизнь, пока ее не отнял кто-нибудь другой. А теперь вали отсюда и забудь мое лицо! Я бросился бежать со всех ног, слыша его хриплый смех у себя за спиной.       Конечно, родители узнали о произошедшем в школе. Разбушевавшийся отец хотел лично убить всех обидчиков. Хорошо, что мама оказалась рядом и этого не случилось. Они отвезли меня в больницу. Там я провел несколько дней. Надо сказать, что произошедшее сплотило их. Наконец-то прекратились бесконечные стычки и разговоры о разводе. Придя в школу, я узнал, что эти пятеро ублюдков отнимали деньги у ребят из младших классов, и за этим занятием их застала одна из наших учителей. Она рассказала об этом директору школы. Нашлись другие дети, которые тоже в свое время пострадали от действий этих негодяев, но молчали, боясь расправы. После этого заводилу этой мерзкой компании и его лучшего дружка исключили. Насколько я знаю, оба уже давным-давно мертвы. Судьба остальных трёх прихвостней неизвестна, не знаю, оставили их доучиваться или нет. Они как будто растворились, так как после того случая я их больше не видел.       Закончив школу, я поступил в колледж, где наконец-то смог дать осуществиться своей мечте и создал группу. Соратники быстро нашлись. Я познакомился с двумя братьями-близнецами, фанатами «Slayer», которые полностью поддержали мою идею. Спустя четыре месяца репетиций в дядином гараже мы с переменным успехом выступили на сборном концерте. Несмотря на то, что я не считаю это величайшим достижением, тогда это была огромная победа. Воспоминание о моем первом выступлении, о счастье, которое я испытал, играя на сцене, давало силы работать дальше и не сворачивать с намеченного пути. В результате, мне-таки удалось достигнуть желаемого. Парни, с которыми мы собрались, будучи подростками, эти два веселых близнеца так и играют вместе со мной. Однажды они привели на репетицию нашего будущего вокалиста, и теперь он — неотъемлемая часть нашей команды. Наша группа играет метал и славится аж до старушки Англии. Надеюсь, это еще не предел. Однако мне нужно научиться контролировать свою манеру перескакивания с пятого на десятое и продолжать рассказывать историю. Как вы уже догадались, она ещё не закончилась.       Два дня назад я решил заехать домой на выходные. Решил поехать на автобусе, так как за руль мне садиться было нельзя. Алкоголь и все дела, ха-ха. Согласно расписанию, он должен был отправиться в 15:40. Однако он выехал ближе к пяти вечера. Своей встречи с домашними я ждал с нетерпением, поэтому задержка в пути заставила сильно понервничать. Терпеть не могу, когда запланированные действия что-то внезапно нарушает. В итоге, домой я приехал к десяти вечера. Автобусная остановка находится далеко от дома, поэтому нужно пройти пешком минут двадцать, чтобы наконец до него добраться. Я вышел, закурив по привычке. На улице было уже темно, только тусклый свет фонарей освещал мне путь. Казалось бы, самое время для прогулок, но на дороге никого не было. Внезапно я ощутил пристальный взгляд в спину. Мне стало некомфортно и холодно посреди жаркого летнего дня. Пройдя ещё несколько шагов, я обернулся. В слабом свете фонарей показалась черная фигура. Было что-то настолько неестественное в её движениях, что хотелось бежать со всех ног, но я не двигался с места. Мое внимание и взгляд были полностью сосредоточены на ней. Когда расстояние между нами сократилось, я разглядел таинственного попутчика. Сердце лихорадочно забилось и упало куда-то вниз. Это был тот самый парень, которого я увидел в пятнадцать лет тогда, на крыше. Вдруг он остановился. Я тоже стоял на месте, не смея тронуться ни вперед, ни назад. На его лице, полузакрытом ниспадавшими на лоб длинными волосами, я разглядел какое-то подобие улыбки. «Неужели он меня узнал?» — пронеслось эхо у меня в голове. Никогда не хвастался развитым шестым чувством, но было такое ощущение, что ответ на этот вопрос будет положительным. Вдруг руку пронзила боль. Сигарета, которую я продолжал держать, обожгла пальцы. Подул теплый летний ветерок. Я огляделся по сторонам. Улица была пуста. Зловещая черная фигура исчезла.       Я спрашивал отца о заброшенном здании театра — нет ли какой-нибудь истории, связанной с этим местом? Он покачал головой в ответ на мои расспросы. Кем был этот парень, почему он явился ко мне ещё раз? Скорее всего, эти вопросы так и останутся открытыми, да и нет желания что-то выяснять. Я знаю о том, что он спас мне жизнь. И кем бы он не был — я всегда буду ему за это благодарен.