Часть 1
4 ноября 2014 г. в 19:29
В баре без дорогостоящего оформления из металлических причудливых сооружений сидели двое. Они разговаривали, оживлённо жестикулируя, что довольно сильно не нравилось единственному работнику — владельцу заведения. Его личный опыт показывал, что эмоциональный диалог нередко приводил к пьяному дебошу, но предприниматель не торопился попросить клиентов удалиться. Эти двое — сотрудники Корпорации, что очевидно, исходя из белого цвета гражданского комбинезона, не станут пить ЭлДиЭс чуть ли не залпом, расплатившись за каждую минуту пребывания согласно тарифу. А быть может, если повезёт, на захмелевшую голову расщедрятся, оставив сумму вдвое больше?..
Его бизнес трещал по швам. Более презентабельные заведения Единства притесняли частников, и Юрий не был исключением. Фло — малое питейное заведение — вот-вот должно было неминуемо скончаться, даже не предупредив об этом предсмертными конвульсиями. Или они за пару-тройку лет стали достаточно привычными, чтобы их игнорировать? Как бы там ни было, приходилось терпеть, пока терпится. Выход на пенсию сейчас — сытое брюхо гарантировано только на двадцать, а то и пятнадцать лет. Слишком рано, а значит, слишком мало. Возможно, смерть может решить вопрос существования? Нет, и здесь Система нашла выход — изъятие пяти процентов из Пенсионного Фонда, выделенного с момента признания жизнеспособности младенца и отрабатываемого годами у ближайших родственников за то, что они всего-то не подали заявку о психодисбалансе минимум за сутки, не уберегли от суицида. А родственников, притом любимых, у Юрия было двое. Но всё то — скупые цифры и бюрократизм, они не в силах передать и толики той безысходности, которой был укутан мир настоящего.
Ещё, казалось бы, не так давно было более терпимо: спиртные напитки на полках манили своим разнообразием, и хоть лимит употребления уже был введён, за них платили, можно было делать наценки, их можно было смешивать, можно было недоливать или разбавлять без зазрения совести, а значит, и навариться не составляло труда.
Владелец смаковал каждый миг воспоминаний, когда он только подымался на ноги как частник, но приторно-сладкий вкус постепенно наполнился горечью. Нынче подобные проделки мимо внимания Системы не пройдут. Если бы не отсутствие в подобных заведениях датчиков Норм Лексики, что Закон, благо, ещё дозволял, то пришлось бы ему заблаговременно воспользоваться ПФ.
Атмосфера этих мыслей угнетала его. Он с напускной флегматичностью отмахнулся от неё, утешая себя надеждой, что случайные захожие всегда могут превратиться в завсегдатаев.
Впрочем, и ущерба Юрий не потерпит: отсудить возмещение убытка — это траты, а стало быть, запредельная роскошь. Такая же роскошь, как и ремонт за свой счёт. Из двух зол выбирают меньшее. Опасения за имущество боролись с желанием заработка, и второе оказалось совсем не на последнем месте, выиграв эту партию.
«Единственные посетители за сегодня. Наблюдать, но не вмешиваться», — благоразумно подытожил он.
Между тем спор набирал обороты, а голоса становились всё громче:
— Таки везде контроль! Мы таки рабы Системы! — седовласый мужчина почтенного возраста отхлебнул порцию мутно-белой жидкости с чёрными сгустками в ней.
— Но с другой стороны, Закон — это система, а без Системы мы погрязнем в анархии. — Оппонент, младше раза в три, если не более, резко покачал головой в знак несогласия и стукнул кружкой с такой же жидкостью на самом дне по столу.
— Мы таки уже в ней. Только эта анархия таки с устойчивой стабильностью. — Старик перестал выкрикивать, пригорюнился.
— Хаос и разруха с одновременной стабильностью? Нелепость, — хмыкнул парень.
— Желторотый ты таки! Вот слыхал ты таки, скажем, об атомном реакторе? Таки нет! И ведь подчинили-таки нестабильность в свою таки угоду. А что с этого имели атомы? Во! — седовласый сунул фигу под нос молодому.
Коротко стриженный шатен отмахнул этот жест рукой, но не оскорбился, даже наоборот — приободрился.
Он наблюдал, как старик всматривается в кончик большого пальца, зажатого меж указательным и средним, и, быть может, пришедши к выводу, что перебрал в выражениях своего возмущения, разжал кулак.
Стало быть, Вениамин дошёл до кондиции, и можно было плавно подводить его к нужной теме.
— Всё то ладно, да ничего. Пройденный этап, так сказать. А что ты скажешь о желании общества эмоционально деградировать?
— Таки и тут влияние властей! Ты думаешь, мне приятно пить это синтетическое пойло? Таки нет. А я его в глотку! А всё-таки почему? А таки потому, что ограничения угнетают, а деваться таки некуда. Согнулся-таки раб и благодарит-таки за крохи условной воли.
Разговор явно не спешил перетекать в нужное русло, что огорчало Дмитрия.
— При чём здесь ЭлДи? Я о другом совсем.
— Таки и я о другом. Вот почему, ты мне таки скажи, я не могу пить сколько мне вздумается? А хочешь пить сколько душеньке угодно — ищи-таки трезвенника, которому позволен тот же лимит, что и мне. Купишь его пайку — срок таки и ему, и мне. Справедливо? Таки нет! Вот те и Система… — последнее слово Вениамин нашёл нужным выделить, скривившись, протянув гласную с ударением.
Манера Вениамина вставлять своё «таки» везде, куда не попадя, уже не только раздражала Дмитрия, но и начинала его изрядно выбешивать.
— Справедливо. Почему нет? Алкоголизм — беда прошлых веков. Тут с Законом я согласен. — Парень равнодушно пожал плечами. Психологической склонности к алкоголю он не испытывал, тем более что натурального ему и в глаза не довелось видеть, а ЭлДиЭс не вызывал ни похмельного синдрома, ни физической зависимости. Вениамина в этом ему не понять никогда.
— Таки и здесь ты не прав! Ты таки думаешь, что трезвенники по своей воле таковые? Таки нет. Биржа труда завалена таки уже непригодными специалистами. На смену квалификации таки что нужно? Правильно! Таки кредиты. А их таки только из ПФ и можно взять. А кто таки даст гарантию, что пока не обучишься, и эти кадры не завернут? Таки никто! Вот таки и получается, что жить таки право имеешь, а за что жить — это таки уже проблемы не Системы, а каждого таки в частности. Того и гляди, сам на помойке окажешься. Но эт я таки о тебе. Моей таки гениальности на мой срок хватит-таки сполна.
От этой тирады Дмитрий опешил. Слишком болезненная тема. Работы лишиться никак не хотелось, да и Вениамин, уже сам по себе являясь раздражающим фактором, только что дал предлог себя возненавидеть.
«Кичиться вздумал своими умениями. Будто жить вечно собрался, до сих пор работает. ПФ покрыл раз пять, а всё ещё греет насиженное местечко, нет чтобы другим дать возможность. А может, плюнуть на затею, развернуться и уйти? — мелькнуло в мыслях Дмитрия, но он всё же сдержал себя. Цена упущенного шанса была несоизмерима нетерпимости. — Хотя и вправду, такого специалиста ещё поискать надо, чего уж душой кривить. Надо подыграть».
— Это да… В программировании личностных характеристик и миров ты мастер, — сказал он, надеясь, что стал на полшага ближе к своему вопросу.
— Таки да! — самодовольно согласился старик. — Но таки не весь потенциал используют! Идиоты! На этом таки можно восполнить миллионы кредитов! А сколько рабочих мест таки образуется? Пропасть между зажиточными и нищими… — Вениамин в запале энтузиазма, размахивая руками, невольно перевернул кружку. — Будь-таки проклят мой ум и доброта! И докажи теперь, что пролил не вовнутрь себя, — старик жадно сглотнул, видимо, мысленно слизывая мутную жидкость с поверхности стола.
— Там немного оставалось. Ещё закажем.
Дмитрий ничего не понял из той ахинеи, которую нёс Вениамин. Более весомо, что шибко расстроенный Веня — Веня, на всё говорящий «нет», а значит, его срочно нужно подбодрить.
— Для тебя таки немного, потому что таки не твоё. — Вениамин по-детски обидчиво выпятил губу и, скрестив руки на груди, сел полубоком к Дмитрию.
Дмитрий затягивать с заказом не стал, как и насмехаться над разыгравшимся спектаклем.
Хозяин поднёс новые, почти доверху заполненные кружки, убрал пролитое собирателем влаги и удалился, забрав пустую тару.
Вениамин, самозабвенно смакуя новую и последнюю порцию на следующие семь дней, воспрянул духом.
«Четвёртая. Развязанный язык на пользу только при условии, что память не отшибёт. Не пропасть же даром моим мучениям просиживания с ним», — подумал Дмитрий, рассудив, что хватит ходить вокруг да около. Он решил рискнуть и спросить в лоб.
— А смог бы ты, Вениамин, восстановить часть удалённой программы? — с замиранием сердца он ожидал ответа.
— Таки да, но таки зачем? Удалена — Корпорация таки не заинтересована. Корпорация не заинтересована — восстановлению таки не подлежит. Восстановлению не подлежит — не оплатят. А задарма работать — оно мне таки не сдалось. — Вениамин развёл руками, но в этот раз тщательно следя за своими движениями, опасаясь за содержимое.
— А если оплатят? Частное лицо. Я, скажем? — Дмитрий аккуратно нащупывал почву.
— Таки что не запрещено, то таки разрешено. Но тебе таки какой с этого взыск? — Вениамин недоверчиво сощурился.
Парень пытался сообразить хоть мало-мальски правдоподобную ложь на скорую руку, но ничего не приходило на ум. Он вздохнул, смирившись со своим положением, решив сказать как есть:
— Влюбился, понимаешь? В Элис-13, часть твоей программы.
— О… — протянул Веня. — А знаешь ты таки, что все творения творца — это таки он сам? «Уж не гомосексуалист ли вы часом, батенька?» — передразнил он духовного лидера Системы, который проявлял своеобразные симпатии к представителям его же пола, но значительно старше себя.
— Да иди ты! — огрызнулся Дмитрий, твёрдо для себя решив уйти немедленно.
Старик ухватил его за руку, но вовсе не из желания извиниться.
— Таки сколько платишь? — Вениамин мечтательно вообразил протяжный звук перевода.
Дмитрий присел. Гордость гордостью, но профукать возможность — это то, о чём он пожалеет, загодя об этом зная.
— Сто кредитов и точка.
Означенная сумма не была названа наобум или намеренно занижена. Он долго взвешивал её. Два месяца в бесплатной столовке — это край. Пища из синтетики, хоть и являлась не только безвредной, но и насыщенной витаминами и минералами, полезной, однако настолько безвкусной, что запихнуть её в себя можно было только приложив усилия, не жуя, глотая, чтобы не вывернуть вязкую жижу обратно.
Приятный протянутый воображаемый писк сократился раз в десять. Веня наморщил и без того морщинистый лоб, складывая аргументы в пользу прибавки к «и точка».
— Таки моя работа стоит большего. И сто кредитов унижает это великое чувство — любовь, прямо-таки втаптывая его в грязь. Таки тысяча будет в самый раз, — произнёс Вениамин, уверенный, что Дмитрий согласится, никуда не денется.
«Губу закатай», — подумал Дмитрий, но вслух сказал:
— Сотня. Сам говорил: что не запрещено, то разрешено. Хоть ты специалист и хороший, а в твоей области таких уйма. Да что там — уйма? Уймище!
Вениамин застыл, хлопая своими мелкими глазёнками. Ему только что объяснили, что незаменимых нет, что значительно задело его самолюбие.
— Таких, как я, таки нет! И оригинала таки не получишь! — его голос срывался на крик, протестуя против клеветы.
— Опишу подробно и получу, — сдержанно ответил Дмитрий, блефуя.
Теоретически возможно, что до практики, то сколько ни описывай, а мелких недочётов всплывёт достаточно. Но сотня — тот минимум, который являлся для него максимумом. Дмитрий сделал ставку на меркантильность Вени и не прогадал.
— Ну и сука же… — притих на полуслове Вениамин, ожидая гула штрафа, и только вспомнив, что датчиков НЛ здесь нет, более тихо завершил мысль: — …ты.
Парень улыбнулся во всю ширь. Нечаянно отпущенное ругательство в его сторону могло означать только одно — полное согласие.
— Но таки зачем оно тебе? Даже при вхождении в виртуал тактильности таки не достичь, — пытался подковырнуть его Вениамин, обидевшись.
Вопрос был личным дальше некуда. Дмитрий на миг задумался, стоит ли на него отвечать. Но ведь о его странной привязанности уже знает, так что терять?..
— Может, мне тактильности и не надо.
— Таки не рановато ли отказался? — расхохотался старик, не упустив случая отомстить за ущемлённое самолюбие.
— Не в том смысле «не надо», — не отреагировал на насмешку Дмитрий. — Вот взять даже САИ — тактильности сколько хочешь, а не то. Ограниченное количество приветствий, вопросов, ответов, движений. Механическая требуха при полной внешней копии. Бездушная кукла. И с женщинами современности не могу. Только жалуются на излишнюю эмоциональность, а сами не окоченевшие трупы. И со старухами не могу, само собой.
Дмитрий обречённо выдохнул. То ли перебрал, что настолько разоткровенничался, то ли давно хотелось выговориться, но не было ни повода, ни возможности. А может, и два в одном.
— «Таки не хочу! Таки не могу! Таки не буду!» — передразнил его на свой лад Веня. — Таки зажрались вы, молодёжь, кто от сексуальных свобод, а кто таки и от свобод от них. Вот помню, в моё таки время даже с собой таки не брезговали. Радовались таки и этой малости за неимением доступа к лучшему.
Дмитрий опустил голову, призадумавшись. Может, и вправду «зажрался», вот и цепляется за придуманную любовь?
— Э-эх… Скрестить бы таки САИ с программой личностных характеристик. Вот бы зажили. Каждому прямо-таки свой личный рай в чистом виде. И никаких таки перетягиваний одеял.
Глаза Дмитрия просияли.
— Но это таки запрещено! — поспешно добавил он, улавливая одержимый взгляд сотрудника низшего звена. На это он не согласится ни за какие деньги. Своя шкура дороже.
— Этот запрет создан, чтобы минимизировать количество эмбрионов, взращенных в синтетических маточных мешках?
Буква закона была настолько неоднозначной, что разобраться в этих хитросплетениях Системы мог далеко не каждый, но Вениамин, судя по всему, неплохо ориентировался в «запрещено/разрешено». Дмитрий ощутил любопытство к некоторым её нюансам.
— Будут САИ мыслить, не будут, а это таки уже не остановить. Помяни моё таки слово, лет эдак через десять от живородящих останутся только учётные записи в базе данных. — Вениамин произнёс всё это как нечто само собой разумеющееся.
— Тогда к чему запрет? Полное отсутствие создания семьи в перспективе? — высказал свою очередную догадку Дмитрий.
— Ты таки совсем дурак, али как? Таки к тому, что о восстании роботов многократно слагались объёмные предсказания. Закон, кхе-кхе, — насмешливо откашлялся Веня, — таки боится превратить предсказания в легенды.
— Но если верить так называемым рецензиям предков, то все эти легенды — фарс, выдумка, фантазия о невозможном.
— Я тебя таки умоляю. Андроиды для плотских утех таки тоже были выдумкой. А путешествия под толщей океанских вод? А таки космические странствия? А в таки незапамятные времена и общение таки с другим континентом, сидя у себя дома, или таки понимание впервые услышанного языка — таки тоже были запредельной фантастикой. И таки сбылось. Всё сбылось. Ну, таки кроме «восстания машин». Но Закон таки следит за этим во все глаза.
Даже при всей своей антипатии к Вениамину Дмитрий не смог не согласиться с ним в этот раз. Что-то было в этих умозаключениях. Может, он и прав. Надели механику человеческим — она может захотеть равноправия. Добившись равноправия — возжелает лидерства. Потомок рабов ведь занял почётное место власти, если верить истории. А что, если бы закон, изначально не располагая к равенству, не деформировался бы? В мире всё ведь циклично? Но всегда ли «пресечь» равноценно «обезвредить»? И стоит ли закон прошлого сравнивать с глобальным понятием «Закон» нынешнего?
— А ты, похоже, недурно разбираешься в Законе, — подвёл черту своих мыслей Дмитрий.
— Хочешь жить — умей вертеться, вот таки моё кредо. Хотя в этом таки случае и разбираться нечего. Таки когда рассчитаешься? — Веня переключился на более приятный для себя вопрос, уняв своё красноречие о Законе и Системе.
— Когда работа будет сделана. И запомни: сделаешь свою работу абы как — в Комитет на тебя жалобу подам, — не в меру грубо для своего ранга отозвался он.
Вениамин громко рассмеялся, запрокинув голову.
— По правам потребителей? Ты таки и помнить о нём на своём опыте не можешь. Ампутировали этот орган, аки аппендикс с четверть века назад. И таки это халтура, по бумагам таки проходить не будет, так что…
— Так что с халтурой не халтурь. Мне будет что сказать за твою официальную часть труда. И воссоздай ту часть Элис, которая до пересечения с программой Игорь-29, — перебил его Дмитрий, надеясь, что это нахальство сможет подстраховать его от работы-неудела. Дай Вениамину возможность филонить и при этом давить на шею — он её не упустит.
Шантаж был насквозь пустым. Ничего компрометирующего о Вениамине он не знал и знать не мог. Разве что о наложении иллюзий на модель действительности, но этот огрех уже давно обработан и снят с рассмотрения. Но не может же быть так, что за десятки лет работы у него не случалось серьёзных накладок?..
Вениамин приподнял брови от удивления, судорожно перебирая в памяти свои недочёты, о которых могли узнать другие, но уточнять не решился. Видать, водились за ним промахи, и существенные.
Необоснованный шантаж возымел своё действие:
— Сделаю всё в лучшем виде, не изволь-таки сомневаться, — с немалым беспокойством наконец отозвался Веня, торопливо отпив из кружки половину для успокоения.
— Вот и славно. Когда работа будет сделана?
Дмитрий так долго взвешивал все «за» и «против», так долго морально готовился к этому разговору, так долго надеялся на согласие Вениамина, что сейчас на проявление терпеливости уже не хватало сил.
— Завтра-таки. В крайнем разе — послезавтра. Таки не передумаешь? А то мне за так хлопотать-таки нет резону. Или аванс таки подкинь. Для уверенности. — Генетика открылась во всей красе, пытаясь урвать хоть часть заработка до, а не после.
— Уверен будь, а аванса не дам. Больше стимула сделать работу быстрее будет.
— Таки несерьёзный ты человек, — оскорбившись в своих лучших чувствах, посетовал старик.
— Подай жалобу в Комитет прав потребителей, ага, — раздражение стало накатывать всё быстрее и резче.
Вениамин раздражал его всем: повадками, утрированным акцентом, который и «ретро» уже невозможно было назвать, характерным «таки», скупостью, чрезмерной обидчивостью, нахальством, шумом, суетливостью… словом, всё, что Дмитрий недолюбливал, сочеталось в человеке, сидящем напротив, но в силу обстоятельств приходилось вести себя с ним по-приятельски учтиво.
Сейчас же Дмитрию больше нет нужды оставаться в этом видавшем виды заведении, распивая до отвращения слащавый напиток, дурманящий голову. Да и уйти сейчас было оптимальным вариантом. Дмитрий чувствовал, как самоконтроль ускользает, и вот-вот он выскажет в лицо Вене всё, что он о нём думает. Риск — дело хорошее, но на голых угрозах о возможных упущениях долго не покатаешься, а он в своей работе более чем зависит от мнения о нём вышестоящих.
— Пойду я, пожалуй. В сон клонит, — уже спокойно отозвался он со всей вежливостью, на которую был способен в данный момент.
— Как? Таки уже? А поговорить? — Вениамин смотрел непонимающим взглядом. Не так часто его приглашали куда-либо, даже при условии раздельного счёта, а тут ни с того, ни с сего бросали на полуслове. Ущемлённое чувство собственного достоинства снова дало о себе знать.
— Ещё поговорим. Не последний раз видимся, — сказал Дмитрий, смотря не на собеседника, а на владельца, указывая тому на свой серебристый браслет на левой руке.
— А ЭлДи? Таки оставить едва початое? — изумился Веня.
— Ничего не поделать. С собой уже не забрать и тебе не предложить. Закон… — съязвил парень, но, к счастью, Вениамин принял издёвку за сожаление.
Владелец, всё это время наблюдавший за ними, неторопливо подошёл, надеясь хоть пару минут добавить в оплату.
— Желаете рассчитаться? — Юрий услужливо склонился.
— Сколько с меня?
Дмитрий подустал за сегодня от бессмысленных слов, хоть в промежутках между ними и успевали проскальзывать важные. Всё, что ему сейчас хотелось, — так это завершить день в полном одиночестве в своей комнатушке три на три.
— Ровно ноль и восемь кредитов.
В крови взыграло благородство. Не так уж и много в сравнении с сотней, почему бы и не накинуть немного, порадовав человека, хорошо выполняющего свои обязанности?
— Один кредит к оплате, — произнёс он в браслет и протянул руку к запястью Юрия с таким же прибором.
Короткий звуковой сигнал возвестил об успешном завершении операции.
— Заходите ещё, — владелец в знак почтения к клиенту, улыбаясь, поклонился, но на душе кошки скреблись. Может быть, со вторым посетителем больше повезёт? Он-то не торопится на выход и, возможно, окажется не таким жмотом.
— Всенепременно, — кивнул Дмитрий, в который раз за этот вечер соврав.
На улице было тихо и безветренно. Ему захотелось пройтись, но голубые огоньки видеоглаз, привлекая к себе внимание в полумраке, заставили передумать.
«Таки везде контроль!» — прозвучал отрывок недавнего разговора в голове.
Видеоглаза были правильным решением. Они свели к минимуму все возможные преступления. Но установленные во всех общественных местах, они являлись чем-то тошнотворно правильным.
Дмитрий хмыкнул под нос, улыбнувшись одним уголком рта. Нет, видеоглаза всё же лучше Вениамина. Они, по крайней мере, никогда не скажут «таки».
Парень подошёл к панели задач у тротуара и нажал на кнопку вызова электромобиля. Приземистый транспорт на одного не заставил себя долго ждать. Прозрачный щит из триплекса принял вертикальное положение, предоставляя возможность желающему воспользоваться его услугами — лечь в кабину и набрать на голографии пункт назначения.
Щит вернулся в исходное положение и отправился по маршруту.
Дмитрий закрыл глаза, хотя его жильё и недалеко. Он пытался абстрагироваться от шума этой попойки, но полная тишина, царившая в электромобиле, только мешала отвлечься.
Датчик, проверяющий сетчатку, сработал только с четвёртой попытки. Монолитная дверь поднялась перед жильцом. Сколько же раз Дмитрий обещал себе отремонтировать замок, каждый раз откладывая это событие на бесконечное «завтра»?
«Так в один прекрасный день и вовсе не отреагирует. Завтра точно починю. Вечером. После работы», — мысли о быте ненадолго заняли своё место, уступив его Элис.
Скоро он сможет увидеть её, поговорить с ней. Сможет почувствовать себя намного счастливее.
Внезапно эта эйфория лопнула, как мыльный пузырь.
Мира вокруг неё не будет существовать. Только она — и больше ничего. Дмитрий представил себя на её месте. Как бы ему ни надоедали безынтересные диалоги, действия из вынужденности, заставлявшие его чувствовать свою обречённость, в белом пустом пространстве остаётся только один вариант — сойти с ума. Даже если он станет ежедневно навещать её, создавая длительные визиты, — этого недостаточно. Включать и выключать программу — не выход. Может произойти перенагрузка и, как следствие, искажение личностных характеристик и псевдофизической оболочки.
Он долго ворочался, перебирая возможные способы их обоих сделать счастливыми, а не только его, но ответ с решением проблемы не находился.
Беспокойство не располагало ко сну, который был так необходим уставшему телу. Дмитрий с недовольством перебрался с матраца на полу в прикреплённую вертикально капсулу сна, пытаясь урвать хоть пару часов отдыха перед работой. Три клика назначили время пробуждения. Его торс и ноги зафиксировались силиконовыми ремнями. Камера постепенно погрузила Дмитрия в крепкий сон, сгладив его тревоги.