Часть 1
4 ноября 2014 г. в 17:56
- Доброе утро, мистер Джойс!
Прямая спина, обтянутая, как второй кожей, бархатным черным жакетом и соблазнительные загорелые холмики в разрезе желтой блузки под платиновой цепочкой. Секретарша улыбнулась – бордовый рот словно перепачкан вином – и повернулась к экрану компьютера. В приемной, огромном белом эллипсе с мраморными швами и по-ньюйоркски минималистской красной мебелью, больше никого.
Женщины. Джошуа усмехнулся про себя. Бесконечный источник вдохновения и причина всех мужских бед. Каждая была хороша по-своему и у каждой имелись недостатки. Например, у Хелен, секретарши, сексуальная ориентация. Дарси восхитительна, но слишком эмансипирована. И что еще хуже: увлечена своим делом гораздо больше, чем своим мужчиной.
Джошуа вошел в просторный светлый кабинет, элегантным движением бросил кожаный кейс на стол, но задерживаться не стал. Вместо этого проследовал в заднюю часть помещения, прошел через фальш-стену, замаскированную под его трехметровый фотопортрет, и минул небольшой коридор. Охраны здесь не было: все автоматизировано и настроено под его биометрию. Джойс позволил сканеру считать данные сетчатки и вошел в Эдем. Так он назвал свою личную лабораторию. Место, где он творил поэзию в одиночестве. Экраны компьютеров засветились одновременно по голосовой команде. Белый пластик стен расцвел трехмерными изображениями тропиков, запели на аудиодорожках птицы, зашумел водопад. Настоящей здесь была только драцена в синих пластиковых горшках, расставленных в хитроумной последовательности по полу, покрытому узорчатой японской плиткой.
Северную часть Эдема занимал стальной короб шоу-рума, сейчас там находился только один экспонат. Туда Джошуа и направился. Он не смог сдержать улыбки, разглядывая свое творение. Вот она, его нечеловеческая фам фаталь. Галатея из трансформия.
Еще со студенческой скамьи в голове Джоша Венера Боттичелли соседствовала с экзокостюмами для военных, Витрувианский человек с нанотехнологиями, многотомные серии книг об искусстве Возрождения с подшивками «Science».
И теперь он лепил свой идеал вдохновенно и страстно, как делают все влюбленные художники. Пальцы порхали над клавиатурой, пока он взращивал ее коды, выстраивал по молекуле ее телесное совершенство. Задача требовала усилий, случались провалы. Огрехи в расчетах, нестабильное состояние материала – и у нее уродливый бугорок вместо соска или на пальцах вырастали тонкие, как иглы, лезвия. Но он считал и пересчитывал, стирал и переписывал программы, пока не произошло рождение механической Галатеи. Венеры, ступившей на грешную землю из пенных цифровых вод.
Она замерла перед ним на магнитном постаменте, прикрывая целомудренным жестом сокровенные прелести, как на картине излюбленного художника. Она смотрела не мигая, не говоря ни слова, не дыша. Идеальная женщина и предтеча новой эпохи в искусстве роботостроения.
Джошуа улыбался, разглядывая ее блестящие бедра; изящные ступни, на которых хотелось рассматривать каждый пальчик; полусферы небольших грудей и симметричные губы на неподвижном гладком лице. Ее оптические сенсоры голубые, а сама она – серо-стальная с бирюзовым орнаментом, обвивающем корпус тонкими линиями светодиодов от подбородка до скрупулезно смоделированной раковины вагины. В искусственном освещении по изгибам маленького, отполированного тела скользили глянцевые отблески. Она подвластна только ему.
Джошуа подошел к роботу и провел кончиком пальца по дуге Купидона, задел нижнюю губу, продолжил движение вдоль шеи и описал круг по твердому соску.
Эстетическое удовлетворение значило для него большое, чем сиюминутная похоть. Он считал прекрасными все свои детища. Тот же Стингер. Он идеален. Он невероятно сексуален и похож... Да, черт возьми, чем-то он похож на Дарси.
Мысли о Дарси заставили сердце биться сильнее, Джош прижался губами ко рту гиноида, представив на секунду, что целует бывшую жену. Она была горячей штучкой, он обожал слизывать пот с ее атласной кожи после секса. А эта – отстраненная, отключенная. Губы обожгло. И это было неплохо, очень даже неплохо. Джошуа исследовал легкими прикосновениями пальцев холодные груди, бедра и живот, как будто настраивал музыкальный инструмент. Не добавить ли ей эрогенные зоны в каких-нибудь необычных местах?
Он не задумывался о том, чтобы начать производство секс-гиноидов, но кто его знает... Учитывая свойства трансформия, такие девочки смогут удивить в постели самых извращенных клиентов да так, как не сможет ни одна женщина, будь она хоть трижды шлюха. Не то, что женщина – вообще земное существо... Стоит только подобрать силиконовый наполнитель для жестких полостей. Об этом можно поразмышлять на досуге. Хотя бы о пробной партии.
Джошуа взял робота за правую руку, ему пришлось напрячь мускулы, чтобы поднести тяжелую механическую кисть ко рту. Он с нежностью поцеловал запястье, каждый отполированный палец. Когда он добрался до мизинца, из фаланги выскочила длинная острая струна и чуть не распорола ему губу. Джойс отпрянул и рассмотрел мизинец. Ничего. Палец как палец. Однако у него не было причин не доверять глазам.
Он облизал рот, удостоверившись, что кровь не течет.
– Прототип «Галатея» требует некоторых доработок. Опять, – пробормотал Джойс вслух.
С этими словами он покинул Эдем и работал в основных лабораториях до позднего вечера. С седьмой версией Гальватрона опять возникли проблемы.
Когда он вернулся в приемную, злой и порядком уставший, Хелен уже не было. За огромным стеклянным полотном на 51-м этаже открывалась великолепная панорама Мичигана, в темной глади которого отражалось золото огней вечернего Чикаго. Джошуа наслаждался видом из окна, разбалтывая минеральную воду в высоком стакане. Внизу его дожидается, как верный пес, черный бронированный «Фантом» с вечным «Духом Экстаза» на капоте – Джош находил это прозвище занятным и вполне отражающим его натуру. Однако перед отъездом следовало сделать кое-что важное - проверить Галатею. И ее мизинец.
Он сел за компьютер, предварительно открыв шоу-рум: Джошуа хотелось любоваться обнаженным гиноидом каждый раз, когда он поднимал голову от экрана. Спустя несколько минут он забыл про робота и про весь остальной мир, полностью погрузившись в строки кодов.
В поздний час Джошуа работал в тишине, машинально напевая под нос и притоптывая в такт. В голове вертелся один из старых хитов "Роллинг Стоунз". Подошло время второго куплета, Джойс перевел взгляд на прототип и замер. Робот повернулся к нему, расправив руки, и разглядывал с любопытством, а ведь Джош не подключал никаких контроллеров, она должна быть неподвижнее статуи.
Джошуа встал и осторожно приблизился к гиноиду. Это было не то, что странно, это было опасно. Случилось что-то непредвиденное. Конечно, после появления трансформеров на Земле осознанный ИскИн – не такая уж сенсация, но не в этом случае. Пока что Галатея – просто тело, фрейм.
Следовало запечатать помещение и вызвать охрану. Однако робот не проявлял признаков агрессии и изучал удивленного Джошуа, слегка склонив голову набок, как птица. От этого движения волокна трансформия, имитирующие волосы, разбежались по плечу объемной, геометрически правильной структурой.
– Ты слышишь, понимаешь меня?
Нет ответа. Она не отрывала взгляд.
Джошуа подошел ближе, в робком жесте протянул руку. Галатея уставилась на нее и спустя несколько мгновений, наполненных неправдоподобной тишиной, дала свою в ответ, переплетя пальцы с его пальцами.
– Поверить не могу.
Джойс был ошарашен, потрясен и в ту же секунду испытал прилив нежнейшей любви к своему творению.
Так они замерли, держась за руки, и Джошуа казалось, что время остановилось. Когда он перевел полный восхищения взгляд с ее руки на лицо, то увидел, как она смотрит теперь: с одобрением, призывом, даже с какой-то жадностью.
– Только без фокусов, – предупредил человек. Он пока так и не понял, где была ошибка и почему она меняла форму пальцев без его разрешения.
В два медленных шага она сошла с подставки и повернулась на 360 градусов, даря ему возможность рассмотреть тело полностью. Джошуа вцепился в нее, как утопающий в спасательный круг. И поскольку она была такой тяжелой, не прижал к себе, а прижался сам. Обнимать жесткий каркас было непривычно, она не таяла в его руках, как Дарси, не потела, не выгибалась.
Она дотронулась до его тела – осторожными, быстрыми движениями, словно снимая мерку. Выражение ее лица оставалось безучастным, и Джойс решил, что надо бы подкорректировать этот момент, добавить мимики, чтобы смягчить жутковатый эффект безразличия. Ее прикосновения были хаотичными, отрывистыми. Она сжимала его плечи, щекотала спину, пересчитывая позвонки точечными вибрирующими касаниями, накрывала тяжелыми ладонями его лысую счастливую голову. Джошуа не удивлялся этим детским ласкам: откуда ей знать, как любить мужчину. Он и сам раньше никогда не обнимал металлических женщин.
Он поцеловал ее – горячо, с интересом, и она отвечала на ласки, копируя их: так же пыталась повернуть голову, подставить губы, вытягивая шею, подразнить его языком, который оказался очень длинным и двигался, как маленькая сегментированная змея. Пальцы на ее руках тоже вытягивались, завивались спиралями. Сначала пальцев было по пять на каждую ладонь, потом стало семь, восемь и всеми ими она обнимала человека, обвивала лозами из трансформия. Прикасалась грудями к его груди и водила по ней заострившимся сосками, заставляя Джошуа морщиться от царапающих прикосновений. На белой рубашке проступили крохотные красные линии.
Она была такая сильная, любопытная, непристойно голая и в тоже время невинная.
Джошуа опустился на колени и поцеловал низ гладкого живота, в треугольник между бедер, затем поднял взгляд. Она смотрела на него, казалось, одобряя и обнимая расходящимися на сегменты ладонями его лицо. Потом слегка надавила на его голову, заставляя теснее прижиматься к своему лону. Джошуа был не против. В ее сильных руках он таял сам.
Мегатрон, существующий как часть виртуальной KSI-сети, подключился к агенту, как только корпус последнего стал функционален. По своим габаритам этот бот мог подойти на роль разведчика-диверсанта. Но Джойс решил использовать созданный им корпус для собственного понимания интерфейса «человек-машина», это стало очевидным после первого тактильного контакта. И если сначала подобное обращение показалось Мегатрону отвратительным, то позднее вдруг позабавило, насколько кибер-сознанию лидера вообще была свойственна тяга к развлечениям. Десептикон смотрел, используя оптическую систему фембота, на счастливого человека, который, стоя на коленях, бормотал невнятные, глупые слова и покрывал поцелуями бедра агента, и пришел к выводу, что раз Джойса надо держать поближе к себе, произошедшее – прекрасный шанс в буквальном смысле этого выражения.