Выбраться из клетки

Его семья всегда была самых консервативных взглядов, что означало вечное следование традициям, вечное подчинение старшим – отцу и деду, – а также обязательную передачу семейного дела в молодые руки нового поколения. Из века в век клан Сузуми изготавливал традиционные японские сладости для людей высшего сословия. Клан гордился своим делом, и, разумеется, бросать его никто не собирался. В их доме всегда царила атмосфера сильного патриархата. Здесь не разрешалось развлечений, все противоречия пресекались на корню, любые проявления чувств карались наказаниями. Здесь не разрешалось любить. Только семья и долг имели значение. Всю свою жизнь Йошиносуке следовал негласным законам его семьи: абсолютное послушание, преемственность традиций и семейных рецептов, отсутствие эмоций, если их не требует ситуация. Однажды отец сказал ему: «Никогда не пытайся полюбить, твою жену мы выберем сами». Эти слова стали печатью их традиций. И к своему совершеннолетию Йошиносуке считал, что окончательно смирился с мыслью, что вся его жизнь была и будет спланирована его отцом. И как бы это ему не нравилось, подчинение было заложено у него в крови, и противиться было невозможно. К двадцати годам его отец без лишних вопросов приказал ему отправиться в Академию Флёрир, известную на всю Японию, объясняя данное решение просто: полезный опыт, который в будущем поможет ему управлять их кондитерской сетью. Согласия от Йошиносуке, конечно, не требовалось, ведь всё было давно решено за него. И казалось, всё шло более чем хорошо: Йошиносуке занимался любимым делом, параллельно обучая учеников. Его никто не контролировал, и он был волен делать, что хотел и когда хотел. Возможно, это был его временный маленький рай, и он не хотел, чтобы он заканчивался. А потом, за несколько месяцев до начала нового его третьего учебного года в качестве преподавателя, случился тот разговор с его отцом, когда Йошиносуке решил вернуться домой на выходные. Он не знал, что он хотел услышать или сделать и зачем он вообще вернулся, но тот день перечеркнул последние два года свободы. Первым словами, которые он услышал, едва успел закрыть дверь их дома, были: – Мы нашли тебе жену. Его отец с дедом незамедлительно начали подготавливать первую встречу скорых молодоженов, совершенно не обращая внимания на полный ступор бедного сына, который так и остался стоять рядом со входной дверью после этих роковых слов. Наверное, два года избаловали его, потому что он понял: теперь он не хотел подчиняться. Он не хотел жениться на девушке, которую видит первый раз в жизни. Как и ожидалось, его будущая жена была чудесной женщиной. По мнению его родителей. Она была дочерью одного из партнёров их кондитерской фирмы, и этот факт лучше всего объяснял теперешнее наличие её в этом доме. Эта девушка никогда не открывала рот, если к ней не обращались, никогда не перечила старшим и - как подразумевалось в скором будущем - после свадьбы она не стала бы перечить своему мужу. Йошиносуке почти пожалел эту девушку. Он всегда понимал, что его жизнь была далеко не сказкой, она никогда не была тем, чем он действительно наслаждался. Однако он всегда считал, что смириться с такой жизнью было возможно, ведь его сердце принадлежало японским сладостям. Йошиносуке был почти доволен. Он почти смирился. Был почти готов принять судьбу, выбранную его семьей. Почти-почти-почти. Настолько почти, что на следующий день он трусливо сбежал обратно в Академию, желая забыть слова отца как страшный сон. И тогда все «почти» рухнули в одно мгновение подобно карточному домику. Стоило лишь ослушаться законов семьи. Стоило лишь столкнуться на пороге Флёрира с невысоким парнем. Стоило лишь раз взглянуть ему в глаза. Стоило лишь увидеть его широкую улыбку. Стоило лишь услышать его голос с лёгким акцентом. Стоило лишь понять, что именно он говорил: – Привет, я Жильберт Ханафуса, приехал из Франции. Ты ведь знаешь, что Франция – страна любви? Всё стоило того, чтобы всё произошло именно так, как произошло. Словно звёзды по велению высших сил выстроились в ряд, желания помочь изменить его судьбу, направить её в нужное русло счастливого будущего. Дальше Сузуми уже не слушал, что говорил Жильберт: он утонул в его голубых глазах, в его наполненном жизнью голосе. И лишь каким-то чудом он уловил, как он назвал его имя: – Ты, наверное, Сузуми Йошиносуке? Минагава-сан рассказывала о тебе. Я буду называть тебя Йошино, bien? – Жильберт шутливо похлопал его по плечу и тут же буквально упорхнул в соседний коридор, насвистывая какую-то мелодию. И Йошиносуке сделал то, что не делал уже многие-многие годы. Он широко улыбнулся. И хотя позже Сузуми выяснил, что Жильберт был самым настоящим наглым маленьким ребёнком, даже несмотря на то, что ему уже было двадцать. Узнал, что он обладал, наверное, сотней ужасных привычек. И, если честно, Берт был практически полной противоположностью самому Йошино, он уже не мог представить свою жизнь без этого реактивного парня, без его улыбок и света, который он приносил одним своим существованием. Не мог представить свою жизнь без слов: – Je t'aime, Йошино. Не мог представить себя без человека, который смог разрушить стены, сдерживающие его на протяжении всей жизни, который смог сломать оковы, не позволяющие ему жить. Без человека, который смог помочь ему понять, что такое любовь. – Если бы я только мог жениться на ком-то другом... – Ты сможешь, наберись ещё немного смелости, и ты можешь сбежать из клетки своей семьи. Ты сможешь. Мы сможем.