Марсель

***** На следующий день – выходной. Заслуженный и выстраданный. Валяюсь в ванне, в большей степени избавляясь от дерьма и грязи, скопившихся на душе. Выбриваю ноги, подмышки и интим, привожу себя в порядок. Жаль, что нельзя выбрить мозг, срезать ненужные эмоции, пройтись острым лезвием по бесполезным воспоминаниям и вконец одолевшим волнениям. Я бы выбрил Матвея из своего сердца и, наконец-то, задышал свободно. И когда я успел так влюбиться?.. Вечером еду в клуб, зализывать раны после очередных «любовей». В планах – загул и много секса. Сниму себе доктора. Пусть лечит... все, что болит. Жил же я без Матвея раньше? Ну вот, значит, и дальше смогу. Устроившись за стойкой, болтаю с барменом. Среди недели народа немного, можно и потрепаться под третью порцию коньяка. Обсуждаем мужиков и мои перспективы на сегодняшнюю ночь. - А этот? – я киваю на интересного кренделя с фигурной бородкой. Толик за барной стойкой уже года четыре, всех завсегдатаев знает. Его советы обычно попадают в десяточку. - Этот? – он отрывается от бутылко-стаканного арсенала, - женат. Бывает здесь редко, всем втирает, что натурал, но снимает исключительно мальчиков. Скользкий, не советую. Вон на того лучше посмотри, - показывает глазами на столик в углу, - внешне ничего особенного, но жарит, говорят, от всей души. Второй год сюда ходит, недовольных я не встречал. Я повернулся, уже предвкушая пятой точкой горячий секс, и почувствовал, как завибрировал в заднем кармане айфон. Увидев на дисплее короткое «Веник», я чертыхнулся. Стойкое дежавю. На работу не поеду! Пусть хоть четвертует. - Да? – буркнул я в трубку. - Ты где? - В клубе. - Что делаешь? - Кокаин нюхаю, - вру, но, как говорят итальянцы, кози-кози. Еще пару часов, и кто знает, может, лишним не будет. - Приедешь? - Секретаршу позови, быстрее будет. - Где тебя воспитывали, чудило? – он не злится, мое очевидное хамство, похоже, пролетело мимо. - Я у твоего дома, и мне холодно. Приезжай. Матвей действительно стоял у подъезда, топтался на месте, пытаясь согреться. В последнюю неделю градусы как-то слишком быстро поползли вниз, и ночами было ощутимо холодно. Курил, сминая зубами сигарету, и смотрел в сторону метро. Отпустив такси, я подошел ближе. - А ты гулёный, - Матвей выразительно посмотрел на часы. - Выходной, - я ничего ему не должен. - Пригласи меня зайти. - Пригласил. Без офисного дресс-кода Матвей совсем другой. В джинсах и сером свитере крупной вязки он выглядит моложе. Пока едем в лифте, я рассматриваю "косы" на его одежде и думаю о том, что дома бардак. Зачем он приехал? В тепле его разморило, потянуло на откровения. - Знаешь, когда я был подростком, FM-радиостанции только вошли в моду. Это было так ново, так свободно, что я всеми ночами слушал. Еще с тех пор ди-джеи – мои кумиры. Чертовски хотелось стать таким же драйвовым, раскованным. Не смейся, я был почти ребенком, - Матвей беззлобно усмехнулся, - и чтобы голос был таким же… притягательным. У тебя очень сексуальный голос, парень. Слишком сексуальный, чтобы пройти и не остановиться. Не споткнуться… Откуда ты взялся на моем пути? - Из твоей мечты, наверное. - Я не гей. Вот почему, интересно, в жизни всегда получается именно так? Как только звезды начинают сыпаться тебе в руки, любимый мужчина приобретает человеческий облик, всегда падают сверху эти три слова. И точно по голове. "Я не гей", и все сразу упало, забилось в конвульсиях и благополучно сдохло. А то, что его трясет от возбуждения, и то, что ему парень делал минет, это ничего? Один раз - не пидарас, да? - У меня отец военный, - продолжает нудеть мой ночной гость, - воспитывал меня в лучших традициях. Мужик должен быть мужиком, уметь починить все по дому, защитить женщину и оставить потомство. Я так и рос, отец всегда был авторитетом. Работал, защищал, чинил, потом женился, потомство зарядил, а счастья нет. Тридцать шесть лет тупого ожидания. Думал, и не будет уже, просто буду доживать, пока часики тикают. И тут вдруг ты со своими выходками. Не такой, как остальные. Другой. Тянет к тебе, не знаю, что и делать. Всю голову сломал, а выхода так и не вижу. - Тебе просто нужно примириться с тем, что происходит, перестать истерить, крушить себя и задавать глупые вопросы. Все меняется, ты меняешься. Вчера ты был одним, а сегодня - совсем другой. Это нормально. - Ну что ты говоришь, Марсель? Ты вообще соображаешь? Все меняется, но не это. Я не могу быть геем, просто потому, что не могу. - О'кей. Не можешь, значит, не можешь. Зачем ты приехал? - Не знаю. К тебе. - Тебе поговорить не с кем? - Ты жесток. И несправедлив. Ты требуешь от меня невозможного. - Я ничего от тебя не требую. Я вообще давно ни от кого ничего не требую. Это ты ко мне пришел, не я... - Уже ухожу, - он дернулся, пытаясь подняться. - Куда? Время два. - В два тоже уходят. - В два можно и остаться. У меня достаточно удобный диван. Он остался. Пыхтел, ворчал, бубнил, застилая себе лежбище. Вздыхал, охал, мычал, исчезнув в моей ванной. Когда он вышел оттуда, я уже закрыл дверь в свою спальню, точно зная, что ненадолго. Я уселся на подоконник и, пряча в кулак огонек зажигалки, прикурил. В распахнутую створку пробиралась прохлада. Ночной ветер ворвался в комнату, закружив в танце легкие занавески. Ложиться спать совершенно бесполезно. Могу спорить, максимум через пятнадцать минут он либо нарисуется в моей комнате, либо позовет к себе. Слишком велик соблазн переступить через нарисованную им же границу и оказаться на запрещенной территории. Никто не узнает, не увидит и даже не догадается. Да и когда еще... Время шло, в соседней комнате было обманчиво тихо. Я курил, ждал и думал. Странно все. Будто бы два разных человека. Язвительный и жесткий в офисе, на чужой территории Матвей будто бы скинул кожу. Никакой иронии, снисходительных подъебов - ничего. Оказывается, он умеет просто разговаривать, на равных, без привычного высокомерия. Оказывается, нам есть о чем поговорить. Десять минут сорок две секунды. Дверь, скрипнув, приоткрывается. Стоит в трусах и футболке моего бывшего, щурится, попав на свет после темноты. - Не могу уснуть. Всегда плохо засыпаю не дома. - Может, выпьешь? Немного, чтобы расслабиться? - Не-е, спасибо, я как-то не очень по этой части. Можешь просто полежать рядом? Без... - Могу. Могу и без. Я кивнул ему на кровать и, швырнув окурок в темноту, нырнул под одеяло. Вытянулись оба и лежим. Потолок под нашими взглядами скоро рухнет, наверное, раздавив в лепешку все похотливые мысли. У меня стоит неистово, у него наверняка тоже. Готов поспорить на свою правую руку! Но никаких поползновений, я же обещал "без". - Я все время думаю… А с чего это у тебя началось? - С чего? Фиг его знает. К нам в школу физик новый пришел после института. И так он мне понравился, хоть вой. Я мучился, не спал ночами, стихи глупые писал. - Он тебя совратил, да? - Не там ты ищешь ангела. Я его трахнул, прямо в лаборантской. - То есть ты все-таки можешь... - он задумчиво почесал подбородок. - Конечно, могу, я ж не импотент. - Блин, почему тогда? - Потому что мне так нравится. Вот ты в детстве журнальчики с сисястыми телками смотрел? А я спортивные всякие, где мужики с отличным телом. Потом пришла эра порно, и меня вообще унесло. Не пытайся меня переделать. - Да я не пытаюсь… просто понять хочу. Давай спать. - Давай. Обними меня, что ли, - хочется добавить, но я молчу. Лежу, замер, не шевелюсь. Чертово «без», как дамоклов меч, висит над головой. Уснуть бы, станет легче. Закрываю глаза и начинаю считать. На пятьсот десять его рука ложится мне на живот, а еще через пять пунктов я накрываю его губы. И на этот раз они отвечают мне, приоткрываются, впуская язык. И сорвало башню. Сгребает меня руками, того и гляди сломает что-нибудь. Мнет, гладит - приятно. Целует, лижет - ох, как приятно! Сердце барахтается, как выброшенная на берег рыба. Он неожиданно нежен, ласкает, как ласкал, наверное, сотню баб до меня. И я таял в его руках, как снег в марте. Плавился, деля возбуждение на двоих. Ласкал в ответ, сходя с ума от близости. У него хорошее тело, крепкое и подтянутое. Напрягается под моими пальцами, твердеет от прикосновений. Член уверенно упирается мне в бедро. Горячо. Все предопределено, назад пути нет. И улетевшие в никуда трусы, как последняя преграда, павшая под натиском его «хочу». Теперь он почти груб, подминает меня под себя, тычется членом в ягодицы. Торопится, не попадает толком, бестолковая суета, одним словом... - Подожди, - выворачиваюсь из-под навалившегося тела и тянусь к тумбочке. Кидаю ему презик, себе - смазку. Поделили «инвентарь» по-братски. Толкаю Матвея на спину, намереваясь оседлать напряженные бедра, дабы хоть как-то контролировать уже неконтролируемый процесс. - Просто ляг и закрой глаза, я все сам сделаю. - Нифига! – сбрасывает меня на матрас. Переворачивает на живот и тянет на себя. От резкого вторжения на миг темнеет в глазах. Втыкаюсь лицом в подушку, пряча в ней сорвавшийся с губ стон. - Что? - замирает, прекратив всяческое шевеление, - не так? Больно?.. - Хорошо-о... Двигается размашисто, немного хаотично, засаживает глубоко, до упора. С трудом приноравливаюсь под рваный ритм, но, приспособившись, начинаю получать удовольствие. Ощущения такие острые, что я начинаю подвывать в голос. Мне хорошо. От его рук, вцепившихся намертво, от его толчков, резких и дерганных, от ощущения его в себе. Мне просто хорошо. Так, как редко бывает с левыми партнерами: полный кайф и тела, и мозга. Может быть, потому что это именно он. Матвей. Потом он идет в душ, и я слышу, как шумит в ночной тишине вода. Такая внезапная горячесть расслабляет, откуда-то из недр возникает ощущение близости. Не в плане секса, а просто, по-человечески. Кажется, что он теперь мой, фантазия рисует картинки совместного утра. Сонные объятия, мягкие утренние поцелуи. Матвей плещется, смывая с себя капли меня, а я жду его, отчаянно борясь со сном. Кажется, что он вернется, вытянется рядом, и мы будем лежать в обнимку, перекидываясь редкими фразами, а потом так и уснем, не разжимая рук. Я жду его, но слышу лишь шум воды в душевой кабине. В итоге засыпаю, и последняя мысль вяло растворяется в темноте комнаты: а ведь я люблю его… ***** Утром приходит раскаяние. Он не смотрит мне в глаза. Глядит сквозь, будто бы я стеклянный. Смотрит сквозь меня куда-то в себя, копается в прошедшей ночи, как в куче хлама. И вопрос "нафига?" красной бегущей строкой отражается на лице. - Давай умывайся и завтракать, - пытаюсь хоть как-то скрасить момент. - Я не буду завтракать, тороплюсь. - О-кей, тогда я тоже не буду. Подожди, я быстро оденусь, вместе поедем. - Прости, Марсель, мне нужно раньше приехать. Дела. Я хотел было сказать, что уже готов, а потом понял, что его слова - наскоро придуманная маза. Матвей просто не хочет появляться на работе со мной. Не хочет, чтобы нас видели вместе. Просто и банально трусит. А вдруг? Вдруг подумают, что и он тоже?.. Вдруг решат, что мы вместе. Вдруг... Муторно от этого, и настроение сползло к нулю. Наскоро попрощавшись и не получив даже дежурного чмока в щеку, я пошел на кухню и налил себе кофе. Нужды торопиться куда-то не было. В принципе, я еще три часа спокойно могу быть дома. Внизу резко хлопнула подъездная дверь, выпуская моего незадачливого любовника на свободу. Ни фига себе скорость! Бегом по лестнице, что ли бежал? Думает, я буду пытаться как-то удержать? Не буду. Не тюрьма. Это не любовь, когда утром не можешь смотреть в глаза. Когда завтрак превращается в испытание, а утренний поцелуй – в пытку. Если бы любил, принял бы меня со всеми моими тараканами, с невзрачным прошлым, неопределенным будущим и абсолютно бестолковым настоящим. Без условий, без стеснений, без рамок. Принял бы меня, а не условности окружающей действительности. Это не любовь. Не нужно питать иллюзий. А стоило ли ждать чего-то другого? Я, конечно, в каких-то вопросах наивен, но далеко не дурак. Его побег - поражение, проигрыш самому себе. Не смог. Не смог принять меня как партнера, себя в качестве моего любовника, а в итоге – нас. В какой-то степени, ожидаемо… Какая нелепость! Он проиграл, а я не победил… ****